Эдвард Резерфорд
Сарум. Роман об Англии
ЗНАХАРЬ (тыча пальцем в прорицателя). Нет, это он виноват. Он научил охотников колдовать. Он запрещает вам поклоняться богу Солнцу. Не слушайте его! Бог Солнце желает его смерти!
Охотники изумленно ахнули. Прорицатель не сдвинулся с места.
– Дурной человек! Колдун! – заверещал знахарь.
Два воина выбежали в круг у костров, схватили старика и поволокли в темноту, к лодкам на берегу. Охотники кинулись ему на помощь, но знахарь все предусмотрел. Он выскочил из круга, а поселенцы наставили на охотников острые копья.
– Тот, кто не поклоняется богу Солнцу, должен умереть! – торжествующе воскликнул знахарь. – Помните об этом!
Поселенцы прыгнули в лодки и отправились в северную оконечность долины. Там, на вершине холма, в присутствии четырнадцати воинов, знахарь убил прорицателя, сжег его голову и сердце на костре и уверенно провозгласил:
– На следующий год у нас будет хороший урожай.
Преступление свершилось, и пути назад не было. На рассвете торжествующие воины пришли к дому Круна и объявили о своем злодеянии. Лицо вождя исказилось от гнева.
– Глупцы! – воскликнул он. – Охотники нам этого не простят!
Однако воины не вняли его словам, и Крун про себя проклял знахаря.
– Знахаря надо убить, – настаивала Лиама. – Я же говорила, ему нельзя доверять. Из-за него все наши беды.
Крун удрученно покачал головой, понимая, что охотники будут мстить за смерть прорицателя. Он велел укрепить жилища и смирился с неизбежным.
Наутро охотники напали на поселенцев. Битва продолжалась три дня. Одну хижину сожгли, но охотники несли большие потери: поселенцы сражались умело, хорошо оборонялись и к вечеру третьего дня убили шестерых охотников. Знахарь радовался кровопролитию. Бессмысленные убийства укрепили его власть, и теперь ему ничего не угрожало. Он подстрекал воинов продолжать бойню.
К вечеру третьего дня Крун решил положить конец сражению. Он медленно спустился с холма к реке, на то самое место, где шесть лет назад высадились поселенцы, положил дубину на землю и уселся рядом, дожидаясь, пока охотники его заметят.
Его намерения были очевидны.
В сумерках пришел Магри и опустился рядом с Круном.
КРУН. Надо прекратить резню.
МАГРИ. Почему твои люди убили прорицателя?
Крун понимал, чем вызван жестокий поступок знахаря, но выхода у него не было. Если обвинить знахаря в безрассудстве, охотники сочтут это признаком слабости и не прекратят нападений, а сами поселенцы решат, что их вождь встал на защиту охотников, и пойдут на поводу у знахаря, который подговорит их на большее безумство. Крун мысленно проклял хитроумие знахаря.
КРУН. Ваш колдун прогневил бога Солнце. Из-за него бог нас наказал.
МАГРИ. Это вы так решили.
КРУН. Так знахарю сказал сам бог Солнце. Колдун прогневил бога, и бог велел его убить. Понимаешь?
МАГРИ. Это вы так решили.
КРУН. Нет, так и было. Это правда.
Магри задумался. Он с самого начала понимал, что поселенцы сильнее охотников, поэтому и убедил соплеменников отдать долину незваным гостям, хотя Таку и остальные хотели их убить. Неужели он просчитался? Похоже, он совершил непростительную ошибку и теперь, впервые за долгое время, разрозненным племенам охотников грозит полное уничтожение или изгнание. Надо найти способ их спасти.
МАГРИ. Знахарь заставляет нас поклоняться богу Солнцу, но мы охотники, мы поклоняемся богине Луне. Она нам покровительствует, посылает хорошую охоту.
КРУН. Если вы будете поклоняться обоим божествам, то мы станем жить в мире.
МАГРИ. Охотники не согласятся.
КРУН. Мои воины убьют всех охотников. Лучше заключить мир и снова обменяться дарами.
МАГРИ. А если знахарь еще кого-нибудь обвинит в колдовстве и убьет?
КРУН. Нет, бог Солнце сменил гнев на милость. Одной смерти хватит.
Охотники больше не нападали, и Крун с трудом уговорил своих воинов прекратить резню. Через четыре дня соседи заключили перемирие.
Всю зиму поселенцы и охотники занимались своими делами и избегали встреч. Охотники больше не приносили добычу к жилищу Круна. Вождь счел это за благо, не желая лишних столкновений.
Лето выдалось урожайным, и знахарь торжествовал. Его власть возросла стократ. Он гордо обходил долину и принимал дары, напоминая поселенцам о своем могуществе.
– Бог Солнце внемлет его словам, – почтительно шептались поселенцы.
Охотники боязливо сторонились толстяка.
Знахарь выбрал себе помощника помоложе и на вершине холма соорудил святилище: десяток толстых стволов, установленных в круг диаметром пятнадцать шагов. Он разводил костер в центре круга и приносил там жертвы богу Солнцу. Дважды в год у святилища собирались поселенцы, а охотники приносили в дар оленью тушу.
– Он устроил святилище на твоем холме, – жаловалась Лиама, не понимая, почему Крун терпит выходки знахаря. – Он выставляет себя вождем.
Над холмом в долине все чаще и чаще поднимался столб дыма, напоминая охотникам о могуществе знахаря. И все же охотники не прекращали поклоняться богине Луне: в полнолуние они украдкой собирались на лесных полянах, приносили жертвы и исполняли священные пляски предков.
Крун не обращал внимания на заносчивое поведение знахаря и ничего не предпринимал.
За несколько лет отношения между соседями постепенно наладились и, хотя недоверие охотников полностью не исчезло, торговый обмен возобновился. Основная заслуга в этом принадлежала Круну и Магри.
Вождь поселенцев всеми силами старался поддерживать мир. Он привел свое племя на остров именно потому, что море создавало естественную преграду, защищало поселенцев от воинственных разбойников и грабителей. Разумеется, Круну совершенно не хотелось враждовать с охотниками. Он молча возмущался гнусным поступком знахаря и терпеливо выжидал.
– Безумие когда-нибудь закончится, – вздыхал он и предоставил толстяку заниматься всем тем, что было связано с поклонением богу Солнцу.
Сам он жил тихо, но по-прежнему оставался самым влиятельным человеком в общине поселенцев. По вечерам он усаживался перед домом на мешке с шерстью, опираясь ногой на дубину – символ своей власти. Поселенцы приходили к нему разрешать споры, а знахарь взирал на него с опасливым уважением. И все же больше всего Крун любил сидеть в одиночестве, глядя на лебедей, кружащих над извивами реки в долине.
Часто его навещал Магри. Старый охотник тоже отличался терпением. Мужчины часами сидели рядом, изредка перебрасывались несколькими словами, но относились друг к другу с безмерным уважением. В этих неспешных беседах разрешались мелкие споры и недоразумения, время от времени возникавшие между двумя общинами.
После одной из таких встреч у Магри появилась великолепная мысль, которая определила дальнейшее развитие поселения.
Старый охотник с любопытством слушал рассказы Круна о жизни за морем, о сотнях общин земледельцев и скотоводов на противоположном берегу прилива.
– Если там живет столько людей, – однажды заметил Магри, – то настанет день, когда они, как и вы, переправятся на остров и займут наши долины.
– Может быть, переправятся, – сказал Крун. – А может, и не переправятся. Море бурное.
– Переправятся. Так и будет, – печально вздохнул старый охотник. – Новых поселенцев будет много, мы с ними не совладаем, и они нас уничтожат.
Магри, наблюдая за жизнью поселенцев, хорошо понимал их силу. Юноши строили новые жилища, выкорчевывали леса в долинах. Стада коров множились, отары овец бродили по окрестным холмам.
– Вы подчинили себе землю, – сказал Магри. – Велика сила бога Солнца.
– Когда придут новые поселенцы, охотникам придется считаться с ними и с их богами, – честно ответил Крун.
Старый охотник много месяцев раздумывал над этими словами и наконец объявил соплеменникам о своем невероятном решении.
Охотники ошеломленно уставились на Магри.
– Нет, не дело соглашаться на такое, – возражали они.
Магри продолжал настаивать на своем, утверждая, что иначе все племя обречено на смерть.
– Власть бога Солнца велика, он благоволит поселенцам, – объяснял старый охотник. – Нам с ними не совладать, поэтому лучше сделать так, как я сказал.
Магри уговаривал охотников целых два года, но поселенцы об этом не подозревали. Наконец ему удалось убедить соплеменников.
Однажды летом Магри привел на холм к Круну хромающего Та ку, двух мужчин постарше и двух девушек. Крун почтительно поздоровался с охотниками. Мужчины уселись на землю перед бревенчатым домом, девушки остановились поодаль. Крун недоумевал, зачем они пришли.
– Вот уже три года наши общины живут в мире, – неторопливо начал Магри. – Мы приносим жертвы богу Солнцу и не охотимся в долине.
– И мы не вторгаемся в ваши лесные угодья, – напомнил Крун.
– Верно, – согласился старый охотник. – Но год за годом поселенцы вырубают все больше и больше лесов, и наступит день, когда земли в долине им будет мало.
– Нам земли хватает, – заверил его Крун.
– Сейчас хватает, – ответил Магри. – И сейчас мы живем в мире. Но когда-нибудь твоим людям здесь станет тесно, потому что ваши стада множатся. Скоро леса в долине не останется. Да, так и будет, – кивнул он. – А наши юноши не забыли вражды, говорят, что вас надо изгнать из долины. Они готовы сражаться.
– Мы с тобой их остановим, – сказал Крун.
– Мы стареем, – вздохнул Магри. – Мы скоро умрем, и наши советы забудут.
Крун задумался. Больше всего он опасался возобновления вражды. В словах старого охотника крылась горькая правда.
– Что ты предлагаешь? – наконец спросил он.
– Чтобы наши потомки жили в мире, нашим племенам надо объединиться, – заявил Магри.
– Как? – удивился Крун.
– Если ты станешь нашим вождем, то защитишь нас от любой опасности. Ты согласен?
Крун растерянно молчал.
– Но у наших племен разные обычаи, – возразил он.
– Мы будем жить, как вы, – ответил Магри.
– Но у вас другие боги… – начал Крун.
– Мы поклоняемся богине Луне, покровительнице охотников, – сказал Магри. – Но власть бога Солнца велика, – признал он. – Поэтому мы будем чествовать обоих богов.
– А твои соплеменники на это согласны?
– Да. Если ты защитишь наши охотничьи угодья, мы признаем тебя вождем и принесем дары.
Даже самые отчаянные юноши из охотничьих семейств уважали Круна и прислушивались к его словам.
– Хорошо, я согласен, – поразмыслив, ответил Крун. – С сегодняшнего дня я, Крун, буду защищать лесные угодья.
Магри встал и подвел к Круну двух девушек – сильных, гибких смуглянок.
– Двое мужчин в поселении остались без женщин, – объяснил старый охотник. – Вот, возьми этих.
Крун внимательно оглядел девушек и осознал мудрое решение Магри.
– Ты научишь их жить по-вашему, – напомнил старый охотник.
– Мы принимаем твой дар, – торжественно произнес Крун.
Охотники собрались уходить. В Саруме начиналась новая эпоха.
В последующие годы охотники и поселенцы приходили на холм к Круну, просили совета, а ссоры и размолвки он всегда судил беспристрастно и справедливо. Два раза в год Магри и Таку приводили охотников в святилище на холме, где их ждали Крун и знахарь. Поселенцы выстраивались с одной стороны поляны, охотники – с другой, и знахарь, весьма довольный упрочением своей власти, приносил жертвы богу Солнцу, величайшему из всех богов. После священных ритуалов начинался пир, а затем Крун собирал старейшин обеих общин и держал с ними совет.
Спустя три года на одном из таких советов было принято важное решение. Уже много лет овцы давали поселенцам вкусное мясо и шерсть, которую женщины пряли, а из ниток ткали прочную материю. Но в последнее время качество шерсти ухудшилось – пришла пора улучшать породу.
– Надо отыскать тонкошерстных овец, пусть даже не самых крупных, – заключил один из поселенцев. – И скрестить их с нашими.
– На острове таких нет, – вздохнул другой. – Придется возвращаться на материк.
Никому не хотелось отправляться в опасное путешествие через бурный пролив.
– Мы вернемся в родные края, привезем оттуда коров и овец, – решительно объявил Крун. – Выменяем скотину в селениях на побережье. Только отправляться туда надо скорее, пока лето не кончилось.
– А что в обмен предложим? – спросил поселенец. – Горшки и корзины?
Крун покачал головой:
– Нет, у нас есть товар гораздо лучше. – Он обернулся к Магри и Таку. – Нам нужны меха и шкуры, на побережье мы их выгодно обменяем.
И действительно, обитатели северного побережья высоко ценили меха и шкуры с острова, где водилось много пушных зверей.
– Таку этим займется, – решил Крун.
Хромой охотник превратился в ловкого торговца, умело выменивающего ценный товар; с его помощью лодки поселенцев исходили все пять рек в округе и даже плавали вдоль побережья. За несколько дней Таку доверху нагрузил два больших челна пушниной: оленьими и бизоньими шкурами, лисьими и барсучьими мехами. Охотник, неведомо для себя положивший начало торговле островитян, гордо расхаживал от одной груды мехов к другой, расхваливая товар.
– Хорошо, – сказал Крун, осмотрев груз.
Однако хромой охотник, не довольствуясь похвалой, обратился к вождю с дерзкой просьбой:
– Позволь и нам с сыном поехать. Мы умеем грести, лишние руки всегда пригодятся.
Старший сын Таку как две капли воды походил на отца.
К этому времени и сам Таку, и все его сыновья прослыли отличными гребцами. Крун опасался, что поселенцы не захотят, чтобы охотник к ним присоединился, однако предложение Таку всех обрадовало: обитатели долины полюбили бывшего преступника, ставшего удачливым торговцем – он всегда приносил поселенцам необычные подарки.
– Что ж, поезжайте, – согласился Крун.
Вечером Таку собрал сыновей и заявил:
– Мы отправляемся в опасное путешествие за море. Может быть, мы не вернемся, зато вернутся другие. Вы должны во всем следовать моему примеру – плавать на лодках, обменивать товар и торговать. Это лучшее занятие для нашего рода.
Крун, обрубив Таку большие пальцы ног, неведомо для себя оказал охотнику великую услугу. Таку больше не мог охотиться, но, чтобы выжить, нашел себе новое, прибыльное занятие. Поселение росло, и Таку сообразил, что большой общине выгодно торговать. Все поселенцы были заняты: корчевали лес, возделывали поля, поэтому хромой охотник начал возить по округе меха и дичь, став своего рода торговцем-посредником для обитателей долины пятиречья. Он понял, какую прекрасную возможность представляет путешествие на материк, и твердо решил, что своего не упустит. Таку еще не сталкивался с развитой торговлей, которая уже существовала на территории Европы, но чутье у него было верное.
Путешествие завершилось успешно: поселенцы обзавелись новыми породами скота и расширили загоны. Таку привез несколько овец – мелких, но с тончайшим руном. Вдобавок он познакомился с обитателями крупных поселений и своими глазами увидел, как бойко развернулась торговля на материке.
– Ты был прав: с поселенцами нужно жить в мире. Мы и не подозревали, как велика их власть, – сказал Таку Магри, а потом посоветовал сыну: – Надо строить лодки, вместительные и прочные. Будем торговать с людьми на противоположном берегу пролива.
Поселение в Саруме процветало и благоденствовало. Крун понимал, что его годы клонятся к закату – вождю исполнилось пятьдесят лет, – и его все больше волновало то, кому передать власть над двумя общинами.
– Вождем должен стать наш сын, – уговаривала его Лиама. – Твой выбор все будут уважать.
Старшему сыну Круна исполнилось тринадцать. Лиама, с гордостью глядя на стареющего вождя, решила, что будет за ним ухаживать до тех пор, пока сын не подрастет.
Однако Крун рассуждал иначе:
– Наш сын обязательно станет вождем, но сейчас ему рано об этом думать.
Круну предстоял сложный выбор: хотя обитатели долины жили в мире и согласии, но охотники по-прежнему вели кочевой образ жизни, поклонялись богине Луне и не предпринимали попыток заняться земледелием или скотоводством. Вождем должен стать человек, который будет пользоваться уважением и поселенцев, и охотников.
Решение пришло неожиданно.
Когда старый Магри привел Круну двух девушек, вождь решил отдать одну своему дальнему родичу по имени Гвиллох – двадцатидвухлетнему юноше, высокому, смуглому и темноволосому, с угольно-черными глазами. Говорил он мало, но к его словам прислушивались с уважением. Гвиллох согласился взять девушку в жены и вскоре обзавелся тремя сыновьями – такими же смуглыми красавцами, как и отец. Дети находили общий язык и с поселенцами, и с охотниками. Крун с удовлетворением отметил, что Магри поступил очень мудро: через несколько поколений две общины объединятся, несмотря на разницу в образе жизни.
Пока Таку готовился к путешествию через пролив, Гвиллох удивил Круна неожиданной просьбой.
– Выдели мне новую делянку, – сказал молодой человек. – Прежнюю мы делим с братом, у него трое сыновей. Так что пришла пора мне свою завести.
Крун признал разумность просьбы и согласился. Как ни странно, для новой делянки Гвиллох выбрал место у леса, за пределами долины.
– Все наши делянки в долине, – напомнил ему вождь. – Здесь земля плодородная.
– А на юго-западе она еще лучше, – ответил Гвиллох. – И женщина моя будет довольна: ее соплеменники нашими соседями станут.
– Мы дали слово, что не выйдем за пределы долины, – обеспокоенно вздохнул Крун, опасаясь, что поступок юноши вызовет недовольство охотников. – Я обещал охранять охотничьи угодья. Слово нарушать глупо.
– А если охотники согласятся, чтобы моя семья там жила? – рассудительно спросил Гвиллох.
Крун пожал плечами:
– Тогда я не буду возражать. Только они не согласятся.
Спустя десять дней к Круну пришел старый Магри с соплеменником с просьбой разрешить Гвиллоху переселиться из долины к лесу.
– Но ведь это охотничьи угодья! – удивился Крун.
Магри кивнул:
– Да, но делянка будет у входа в западную долину, там дичи меньше, чем на востоке. Новые наделы лучше разбить на западе.
Второй охотник согласно закивал.
– Мы обещали вам держаться северной долины, – напомнил Крун. – И слово свое не нарушим. Здесь земли хватает.
Второй охотник с улыбкой заметил:
– А скоро не будет хватать. Придет время, когда вы захотите больше земли. У Гвиллоха женщина из наших, мы ее знаем. Пусть они рядом с нами живут, мы не против.
– Сыновья Гвиллоха уже охотятся с нами, – добавил Магри. – А как подрастут, тоже будут защищать лесные угодья. И все будут довольны.
Так Крун понял, кто станет следующим вождем.
Пять лет поселенцы жили в мире. Старый Магри умер на третий год, суровой зимой. По обычаю, его место занял старейший охотник – Таку. Весной знахарь тяжело заболел и тоже умер. Новым знахарем стал молодой помощник толстяка, человек рассудительный; к Круну он относился с почтением и старался ничем не оскорбить охотников.
С тех самых пор, как Гвиллох переселился на делянку у леса, Крун присматривался к нему, приглашал на совет старейшин, обсуждал с ним важные дела и часто просил его разобраться в незначительных спорах жителей долины. Гвиллох был чуток к нуждам и поселенцев, и охотников; к его словам прислушивались. Свою новую делянку он выбрал с умом и заботливо возделывал, так что семья его жила в достатке.
Поселенцы, заметив, что Крун благоволит Гвиллоху, сочли такой выбор разумным – молодой человек пользовался всеобщим уважением.
От года к году старый воин все больше чувствовал ломоту в суставах, на шее обвисли складки, мощные плечи поникли. Он любил смотреть на лебедей в камышах у реки и часто подремывал на пригорке у дома, под теплыми лучами солнца.
Однажды ясным весенним днем там он и умер, как уснул, в почтенном возрасте пятидесяти четырех лет.
На следующий день старейшины общин созвали совет и объявили Гвиллоха новым вождем. Первое повеление Гвиллоха положило начало традиции, которая просуществовала почти четыре тысячи лет и навсегда изменила ландшафт Сарума.
– В пятиречье нас привел великий вождь Крун, – заявил Гвиллох, – и мы должны похоронить его с почестями, чтобы память об основателе нашего поселения сохранилась навечно.
Поселенцы и охотники с готовностью согласились, однако не знали, как это лучше сделать.
– Над могилой Круна надо насыпать курган, – предложил один из поселенцев.
Остальные решили, что этого недостаточно.
Гвиллох, поразмыслив, сказал:
– Мы построим ему дом, чтобы упокоить его душу.
В нескольких милях к северу от долины, на высоком холме, откуда открывался великолепный вид на окрестности, охотники и поселенцы расчистили широкую поляну. На поляне построили бревенчатую погребальную хижину, в которую с почестями внесли тело Круна. Рядом с вождем уложили его тяжелую дубину, мешок шерсти и подстрелили лебедя, чтобы любимая птица сопровождала Круна в смерти.
После этого поселенцы плотно законопатили гробницу и оленьими рогами прорыли в холме два параллельных рва, в сотню шагов длиной, на расстоянии десяти шагов друг от друга. Очерченную площадку и хижину в ее юго-восточной оконечности начали засыпать дробленым мелом.
Спустя два месяца тяжелая работа была закончена: на вершине холма возник курган выше человеческого роста и длиной сто футов, похожий на громадную перевернутую лодку. Гвиллох велел плотно утрамбовать меловую насыпь; при свете солнца могильник сиял белизной, а лунные лучи окружали его призрачным, дрожащим маревом.
– В этом доме Крун будет жить вечно, – сказал Гвиллох.
Охотники и поселенцы с восхищением рассматривали творение своих рук. Поляна на вершине холма стала священным местом.
По велению Гвиллоха и из уважения к желанию Круна о мире между общинами знахарь совершил жертвоприношения: богу Солнцу принесли в жертву ягненка, а богине Луне – косулю.
Всякий раз, когда Гвиллоху требовалось принять трудное решение, он приходил на холм и безмолвно сидел у длинного могильника.
«Как мне поступить?» – мысленно взывал Гвиллох к старому вождю, и дух Круна всегда давал ему мудрый совет.
Впрочем, поселенцы и охотники тоже ощущали незримое присутствие Круна; когда над Сарумской долиной гремели летние грозы, люди переглядывались и говорили:
– Это Крун кряхтит, ворочаясь в своем жилище.
Прошли годы. Старый Гвиллох, не желая, чтобы его дух покидал долину пятиречья, подыскал в округе место для своего могильника, а перед смертью объявил вождем одного из сыновей Круна.
Так в Саруме возникла традиция создания огромных курганов, получивших название длинных могильников – примечательная черта неолитической Британии на протяжении пяти тысяч лет. Поколение за поколением возводили могильники в окрестностях Сарумской долины; иногда они служили местом погребения целых семей, но чаще воздвигались в честь племенных вождей. Вскоре длинные могильники появились на территории всей Британии. С течением времени и в разных частях острова форма захоронения менялась – над могилами насыпали круглые курганы или расчищали площадки с небольшими холмиками в центре, – но только Сарумская возвышенность до сих пор хранит память о древних предках: сотни длинных могильников, заросших травой.
Как и предсказывал Магри, вскоре земледельцы вышли за границы северной долины и заняли охотничьи угодья. А с материка приплывали все новые и новые поселенцы – вслед за Круном хрупкие челны добирались через пролив на остров Британия и даже пересекали холодные северо-западные моря на пути к острову Ирландия. Как и в Саруме, поселенцы строили бревенчатые дома, выращивали пшеницу и разводили стада; скот держали в загонах, окруженных земляными валами, и там же устраивали своеобразные торжища, встречи с соседскими общинами и, возможно, использовали их как оборонительные сооружения. Лес на окрестных холмах расчищали под пастбища для овечьих отар. Вскоре на острове сложилась культура британского неолита.
Ее формирование заняло две тысячи лет.
Последующие два тысячелетия истории Британии хорошо изучены. Огромное количество могильников, поселений и орудий труда, найденных археологами, позволяет разделить их на несколько типов культур. К северу от Сарума, в Уиндмилл-Хилле, обнаружены городища, обитатели которых добывали кремень в открытых карьерах и создавали так называемые лагеря с вымостками – вершину холма окружали рядами плоскодонных рвов с внутренними валами. Еще дальше к северу, на территории современного Йоркшира, делали бусы и украшения из блестящего черного гагата, а обитатели Корнуолла, Уэльса и Озерного края научились добывать вулканические породы и изготавливать из них неимоверно прочные каменные топоры. На острове Британия, отрезанном от материка, складывалась своя богатая неолитическая культура.
Сейчас не представляется возможным доказать, что племена кочевых охотников, изначально заселивших Британию, постепенно смешались с неолитическими земледельцами, пришедшими из Европы. Земледельческие и скотоводческие общины процветали, но население острова по-прежнему оставалось небольшим. За две тысячи лет до нашей эры в поселениях на территории Британии обитало не больше сорока тысяч человек. Вполне вероятно, что в лесах и на равнинах существовали и кочевые племена охотников.
Однако в самом центре Уэссекса, на Сарумской возвышенности, плодородная почва легко поддавалась сохе, и поселенцы приходили в окрестности долины пяти рек по древним тропам, которыми когда-то шел Ххыл.
К 2500 году до нашей эры в Британии произошли значительные перемены: здесь, как и в Европе, появилась чудесная глиняная посуда с плоским дном, так называемые кубки-бикеры в виде перевернутого колокола. Эта культура возникла на территории Южной и Центральной Европы, на Пиренейском полуострове и в долине Рейна. Примерно в это же время в Британию попала первая медь, а чуть позже и бронза, сплав олова и меди, из которого делали оружие, украшения и всевозможные орудия труда. Металл с легкостью поддавался обработке, но из-за своей мягкости не оказал особого влияния на дальнейшее развитие сельского хозяйства и военного дела.
В это время остров Британия, и особенно Сарум, прославился не металлом, а камнем.
На возвышенностях появились каменные круги-святилища, называемые хенджами, которые сохранились до наших дней. Многотонные каменные глыбы с неимоверной точностью устанавливали по окружности на вершинах холмов – это требовало значительных усилий и мастерства неизвестных зодчих. Рядом с их величием меркнут даже меловые могильники.
В Северной Европе преобладают кромлехи – каменные кольца вокруг могильников и курганов, – а сооружения, подобные хенджам, практически неизвестны, хотя в Британии встречаются повсюду, от Корнуолла до северной оконечности Шотландии. Свою характерную форму они приобретали постепенно, на протяжении многих веков. Поначалу их возводили из насыпного грунта, потом – из дерева, а позже при их строительстве стали использовать камень. Они имеют форму правильного круга, вход в который указывает на восходящее солнце в день летнего солнцестояния. Впрочем, о точном предназначении хенджей ничего не известно, и ученые до сих пор пытаются разобраться в устройстве этих загадочных святилищ. Чаще всего хенджи встречаются в окрестностях Сарума. В тридцати милях к северо-западу от долины раскинулся огромный хендж Эйвбери, а рядом с ним – несколько кругов поменьше, в том числе и с деревянными, а не с каменными столбами. Однако величайшим из хенджей по праву считают Стоунхендж, на возвышенности к северу от Сарума.
Строительство Стоунхенджа началось примерно за три тысячи лет до нашей эры. Поначалу сооружение представляло собой площадку, окруженную сплошным земляным валом с входом, ориентированным на восходящее солнце в день летнего солнцестояния. На площадке установили внутренний круг из пятидесяти шести столбов на равном расстоянии друг от друга. Вход на площадку обрамляли огромные валуны. Примерно в 2100 году до нашей эры в цент ре площадки стали возводить круг из вулканической горной породы – долерита. Неолитические зодчие, не знавшие колеса, ухитрились доставить громадные камни – каждый высотой более шести футов и весом не меньше четырех тонн – из каменоломен в дальних Презелийских горах на юге Уэльса, в двухстах сорока милях от Сарума. На постройку круга требовалось шестьдесят камней. Однако в 2000 году до нашей эры по неизвестной причине долеритовые глыбы заменили огромными камнями из серого песчаника, а к самому кругу проложили особую дорогу длиной шестьсот футов, с обеих сторон окаймленную рвами и насыпями. Своим величием святилище превосходило все постройки острова.
