Прошло три с половиной тысячи лет, но на далеком северном острове Британия почти ничего не изменилось. Ледовый щит на севере отступил к своим современным границам, уровень моря продолжал подниматься, вода поглощала все новые и новые земли, изменяя береговую линию. Озеро у холма превратилось в гавань, а между меловыми утесами и холмом раскинулся пролив. Климат потеплел, тундра отступила, на ее месте выросли леса. Постепенно исчезли северные олени, зубры и лоси.
Потомки Тепа и Ххыла по-прежнему охотились в пятиречье. К ним присоединились редкие отчаянные смельчаки, которым удавалось переправиться на остров через Ла-Манш, но и они были охотниками.
Тем временем, за пять тысяч лет до нашей эры, в Передней Азии началась так называемая неолитическая революция: возникли земледелие и скотоводство, которые распространились по всей территории Европы, ознаменовав новую эпоху в истории человечества.
Даже в богатых дичью областях, как, например, в Саруме, первобытным охотникам приходилось кочевать на дальние расстояния в поисках пищи, а вот земледельцам и скотоводам хватало нескольких десятков акров, причем производимое зерно и мясо можно было запасать. Эти накопления и стали первоначальным источником богатства. До сих пор человек был частью окружающей природы, а теперь, возделывая землю, властвовал на ней и приспосабливал ее к своим нуждам.
За четыре тысячи лет до нашей эры эти перемены привели к невероятным результатам.
В жарком климате Междуречья, на плодородных землях между Тигром и Евфратом, там, где располагается современный Иран, древние шумеры возводили на холмах первые города из глиняных кирпичей и строили первые храмы на вершинах. Повсюду на Ближнем Востоке возникали разнообразные ремесла: в Египте ткали лен, в Месопотамии создавали великолепные украшения из меди и стекла и изготовляли яркие фаянсовые плитки для украшения жилищ. На берегах Саудовской Аравии процветала добыча жемчуга, а в Леванте торговцы снаряжали в опасные морские путешествия корабли под квадратными кожаными парусами, с грузом меди, слоновой кости и расписных глиняных сосудов.
В Европе городов пока не существовало, но от Дуная до Балтийского моря повсюду возделывали землю, разводили стада и выжигали леса и пустоши, расчищая место для пашни, – зола пожарищ служила естественным удобрением. На западе Европы, в Бретани, на северном побережье Франции, люди украшали каменные постройки и гончарные изделия замысловатыми узорами – спиралями, дугами и кругами.
Неолитическая эпоха, время земледельцев и строителей каменных сооружений, была в полном разгаре. Кое-где уже появились первые признаки новой эпохи – культуры бронзового века.
Однако в Британии, отрезанной от континентальной Европы, продолжалась эпоха охотников.
Однажды летним утром, за четыре тысячи лет до нашей эры, в залив у холма вошли шесть лодок и двинулись вверх по реке, к Саруму.
Легкие весельные лодки – деревянные каркасы пятнадцати футов длиной, обтянутые ярко раскрашенными шкурами, – были широкими суденышками с небольшой осадкой. Обычно в них сплавлялись по рекам, но в этот раз гребцы с риском для жизни переправились через Ла-Манш с бретонского побережья. По счастью, с погодой им повезло, и воды пролива были необычно тихими.
В лодках сидели двадцать воинов, женщины и дети. Все были одеты в простые кожаные безрукавки или рубахи, сотканные из грубой шерсти. И мужчины, и женщины умело орудовали веслами. В лодках везли четырех собак, восемь бурых ягнят, двенадцать телят, десять поросят и мешки с едой, а также глиняные горшки с зерном для посева.
Среди людей в лодках выделялись двое. На корме неподвижно, будто истукан, сидел бритоголовый светлоглазый толстяк. Огромное тело, обильно умащенное жиром, лоснилось и блестело. Он шумно сопел и беспрестанно оглядывал окружающих. Спутники обращались с ним почтительно, ведь от знахаря, жреца великого бога Солнца, зависело благополучие племени.
На носу первой лодки стоял чернобородый великан с грозно сверкающими темными глазами и крупным торчащим носом – предводитель переселенцев. У ног его лежала огромная черная дубина. Он настороженно вглядывался в прибрежные заросли, пытаясь отыскать следы присутствия человека, но берега были пустынны.
Однако на северном берегу залива, в зарослях камышей, прятался охотник, который заметил лодки, как только они вошли в устье реки. Узкое лицо охотника походило на мордочку хорька, сам он был жилистым и худощавым, с копной жестких черных волос и длинными, гибкими пальцами ног, как у многих окрестных обитателей. Он сидел в долбленке – примитивный челн хорошо подходил для плавания по тихим водам залива, но казался неуклюжим в сравнении с длинными лодками незнакомцев. Как только незваные гости проплыли мимо, охотник стремглав помчался через лес по едва приметной тропке.
Предводителя переселенцев звали Крун-воитель. В его родных краях это имя стало легендой. В молодости он был земледельцем и, как многие его соплеменники, обзавелся семьей. Он славился добрым нравом и жил бы долго и счастливо, в полной безвестности, однако страшное несчастье направило его жизнь в совершенно иное русло.
На селение Круна неожиданно напали воинственные кочевники. Никто не знал, откуда именно они пришли на побережье. В последующие тысячелетия подобные набеги с востока совершались с пугающей регулярностью: на Западную Европу нападали то отдельные племена, то целые народы – из Скандинавии, с германских равнин, из далеких степей Средней Азии; иногда захватчики селились на отвоеванных землях, иногда просто грабили и убивали жителей и возвращались в родные края.
В этот раз набег совершило племя жестоких воинов, высоких и смуглых. Они жили в огромных шатрах из шкур, а из всех занятий признавали только охоту, грабежи и разрушение. Стоянку они устроили на севере, милях в ста от поселка Круна, и каждую весну приходили на побережье, жгли дома и убивали жителей, которые не могли сопротивляться неожиданным нападениям. Однажды, когда Крун был в отлучке на побережье, на поселок напала банда грабителей. Всех жителей убили, в том числе жену и четверых детей Круна, а скот увели.
– Я отомщу, – поклялся Крун.
На следующий год грабителей встретил отряд селян, собравшихся из окрестных поселков. Тридцать хорошо вооруженных мужчин поджидали разбойников и не только прогнали их с побережья, но и пустились за ними в погоню. Крун горел жаждой мщения.
То же самое повторилось спустя год, только теперь Крун собрал не тридцать, а шестьдесят человек, а поскольку они защищали свои семьи и имущество, то сражались, не щадя себя. Селяне вымазывали лица синей глиной, прятались в укрытие и дожидались приближения врагов, а потом осыпали их градом стрел с кремнёвыми наконечниками. Но хуже всего разбойникам пришлось в рукопашном бою: селяне, вооруженные тяжелыми каменными топорами, яростно расправлялись с противником.
Сам Крун признавал только одно оружие: громадную дубину, почерневшую от времени, сделанную из тяжелого узловатого сука. В рукоять был вставлен длинный заточенный осколок кремня. Разбойники страшились Круна пуще остальных противников: в битве он или одним ударом сваливал врага с ног, или ловко пропарывал ему живот острым концом дубины.
Впрочем, когда не требовалось защищать свои владения, Крун превращался из храброго воина в мирного земледельца. В окрестных поселках сложилась поговорка: «Не бойся Круна, бойся его дубины».
Лет через десять разбойники отчаялись и ушли на юг, и на побережье вновь воцарился мир, однако покоя не прибавилось: грабители могли и вернуться. Вдобавок почва в окрестностях была скудной, обрабатывать ее было тяжело, но под защиту Круна стремились земледельцы со всей округи. На побережье скопилось слишком много людей. Мужчины помоложе, из тех, кто сражался под началом Круна, хотели испытать свои силы, найти и освоить новые земли.
– Остров за морем богат и плодороден, людей мало, они охотой промышляют, – заявил один из юношей. – Там можно обосноваться, земли на всех хватит.
– Охотники убьют незваных гостей, – заметил другой.
– Пусть нас Крун поведет, – предложил третий.
К этому времени Крун устал от бесконечных битв. Жизнь его клонилась к закату, ему было почти сорок лет. Он защитил родные края, отомстил за убитых родственников, взял в жены молодую бойкую девушку, которая родила ему двоих сыновей, и отправился на остров, чтобы основать там новое поселение.
На острове Крун огляделся и решил, что места ему нравятся: укромная, тихая заводь, пустынные лесистые берега, плодородная земля в низинах. Впрочем, оборонять эти места трудно, поэтому Крун велел спутникам подняться выше по течению. Лодки проплыли еще миль десять вглубь острова, и поселенцы разбили стоянку на ночь.
На следующий день к полудню путники достигли места слияния пяти рек. Крун окинул взглядом ложбину в окружении пологих гор и удовлетворенно вздохнул. Лодки подошли к входу в северную долину и остановились у холма.
– Здесь и обоснуемся, – заявил Крун.
Надо было решить, как вести себя при встрече с местными охотниками. Крун был не только отважным воином, но и мудрым главой племени.
– С охотниками надо подружиться, – объяснил он своим спутникам. – Они хорошо знают здешние места. Если с ними повздорить, то нас убьют исподтишка.
Как только шесть лодок пристали к берегу, на опушку леса бесшумно вышли мужчины, вооруженные луками и стрелами. Таку, охотник с длинными пальцами ног, еще вчера предупредил соплеменников о прибытии незнакомцев. Местные жители настороженно уставились на незваных гостей.
Крун медленно вышел на берег, в знак мирных намерений положил дубинку на песок и двинулся к охотникам. Объясняться пришлось языком жестов.
КРУН. Мы пришли с миром.
ОХОТНИКИ. Откуда?
КРУН. Из-за моря.
Охотники недоверчиво зашептались.
КРУН. Мы привезли подарки.
По знаку Круна его жена Лиама вынесла на берег глиняный горшок, формой похожий на кожаную котомку, и рубаху из домо тканой шерсти, богато расшитую бисером. Охотники с восторгом разглядывали необычные дары: глубокую округлую посудину с блестками кремня, обожженную до темно-коричневого цвета, и одежду, украшенную яркими бусинами, осколками янтаря и даже жемчужинами, которые выменивали у торговцев с юга.
ОХОТНИКИ. Что вам здесь нужно?
КРУН. Мы хотим жить в долине.
ОХОТНИКИ. Эта наша долина. На всех дичи не хватит.
КРУН. Мы не будем охотиться.
Охотники недоуменно переглянулись: если не охотиться, умрешь с голоду.
КРУН. У нас есть скот.
Он показал охотникам овец и коров в лодках, но охотники все равно ничего не поняли.
КРУН. Если вы разрешите нам жить в долине, мы не тронем ваши охотничьи угодья и щедро вас наградим. Отдайте нам долину, ловите дичь в горах и холмах. Мы будем жить в мире.
В подтверждение его слов женщины принесли на берег еще шесть горшков и три рубахи. Охотники, никогда прежде не видевшие такого великолепия, стали оживленно переговариваться между собой. Таку уговаривал соплеменников убить пришельцев:
– Они все врут, будут охотиться в наших лесах, истребят всю дичь. Лучше их убить, а вещи отобрать.
Поначалу охотники согласились, но старик по имени Магри возразил:
– Может быть, Таку прав, но сейчас незнакомцы ожидают нападения, они сильны и хорошо вооружены. Пусть поживут в долине. Если сдержат слово, все будет хорошо, а если обманут, то мы подкрадемся и всех убьем.
После долгих размышлений охотники согласились с этим мудрым предложением.
Так Крун стал владельцем долины и холма в Саруме. Охотники, довольные подарками, вернулись на свои стоянки у реки.
На следующее утро Крун обошел долину, размечая границы земельных участков. Каждая семья получила надел земли на склоне у реки – участок надо было расчистить от леса и возделать под пашню и пастбища для скота. В реках водилась рыба; в зарослях камыша на противоположном берегу гнездились лебеди. Обветренное лицо Круна, прорезанное глубокими морщинами, расплылось в счастливой улыбке: здесь племя будет жить долго и счастливо.
Потом знахарь привел все племя на вершину холма и велел расчистить круг диаметром тридцать шагов. В этой священной работе на благо бога Солнца принимали участие все: и мужчины, и женщины, и дети. За несколько часов на вершине холма образовалась широкая поляна, откуда открывался великолепный вид: на севере простирались волнистые складки взгорья, на юге к горизонту убегала лесистая долина и прибрежные болота. Пришельцы восторженно зашептались.
Знахарь приказал сложить поленницу в центре поляны и начал готовиться к важному ритуалу: сначала вымазал лицо мелом, а потом надрезал палец и обвел глаза кровавыми кругами.
Крун торжественно вывел на поляну ягненка: к богу Солнцу относились с неимоверным благоговением и в жертву ему приносили самое ценное.
– О бог Солнце! – воскликнул знахарь высоким, пронзительным голосом. – Ты приносишь щедрый урожай, ты ведаешь сменой времен года, ты приумножаешь наши стада! Яви свое благоволение и прими нашу жертву. Эта долина – твои владения, и мы – твои верные слуги.
Он ловко перерезал горло ягненку, уложил тушу на поленницу, потом долго тер две сухие деревяшки, раздул уголек, подкладывая для растопки сухую траву и мох, и запалил костер. В пасмурное небо над долиной поднялся столб дыма. Знахарь отрезал у каждого из присутствующих клок волос и швырял его в огонь, чтобы бог Солнце знал, кто причастен к жертвоприношению. Внезапно из-за туч выглянуло солнце и на несколько мгновений ярко осветило вершину холма.
Поселение было заложено.
Охотники с удивлением наблюдали за жизнью новых обитателей долины: лес на склонах вырубали, стволы сжигали, а золу рассеивали по взрыхленной земле, куда женщины потом зарывали драгоценные семена. Рядом с делянками мужчины строили крепкие бревенчатые хижины и обносили участки плетнями. Выше по склонам дети пасли овец, не позволяя стаду травить посевы. На ночь животных приводили на делянку Круна – в окрестных лесах водились волки, и овец приходилось охранять. Охотники не понимали смысла всех этих занятий, но прониклись их важностью для новых соседей. Поселенцы строго следовали приказаниям Круна, не покидали пределов долины и не искали встреч с охотниками.
Круну пришлась по нраву жизнь на новом месте. Молодая жена держала себя с достоинством, двигалась легко и быстро, сыновья бегали за ней по пятам. Лиама гордилась мужем: здесь, на новом месте, он почти забыл боль утраты.
Спустя несколько месяцев произошло два события, которые определили дальнейшие отношения между охотниками и поселенцами.
В конце осени Таку, невысокий жилистый охотник с длинными пальцами ног, гнал оленя. Зверь промчался по долине и скрылся, а Таку, расстроенный тем, что упустил добычу, прирезал теленка и потащил его вверх по склону в лес. Охотника заметили женщины, подняли тревогу, и разъяренные поселенцы быстро его поймали и привели в хижину Круна. На холме у хижины собралась толпа.
Крун смотрел на разгневанных соплеменников и лихорадочно размышлял: преступника надо наказать, за убийство животного полагалась смерть. Однако это разрушит непрочный союз между охотниками и поселенцами. Крун неторопливо оглядел Таку с головы до ног.
КРУН. Ты убил нашего теленка. Это преступление карается смертью, понятно?
Таку промолчал.
КРУН. Мы тебя не убьем, а накажем. Передай своим соплеменникам, что мы пришли с миром, но наши стада трогать нельзя.
Крун повернулся к поселенцам:
– У него слишком длинные пальцы на ногах!
Он кивнул знахарю. Толстяк выступил вперед и острым кремнёвым ножом отсек Таку большие пальцы ног. Охотник взвыл от боли.
КРУН. Больше по нашей долине ты бегать не будешь!
Поселенцы расхохотались. Таку заковылял прочь. С тех пор охотники сторонились долины и не трогали стада.
Зима выдалась суровой, реку покрыл толстый слой льда. Поселенцы едва не умерли с голода: запасы подходили к концу, а животные предназначались для разведения, забивать их было нельзя. Однажды старый охотник Магри с сыном принесли в долину тушу оленя, оставили ее у хижины Круна и молча удалились.
После этого между охотниками и поселенцами установился мир.
Многое в жизни и обычаях поселенцев удивляло охотников. Таку, который не затаил обиды за свое увечье и подружился с несколькими семьями, с восторгом рассматривал длинные, ярко раскрашенные лодки.
– Прочные и легкие, – говорил он, ковыляя вокруг.
Лодки – деревянные каркасы, обтянутые кожей, – и впрямь были больше и удобнее долбленок.
Женщин привлекали домотканые материи, а прочные бревенчатые жилища нравились всем, хотя смысла в возделывании земли и разведении скота охотники не видели. К тому же на зиму поселенцы заводили скотину в дома, чтобы защитить животных от холода, и для охотников было странно, что люди спят рядом с овцами и коровами.
На исходе второго года, когда собрали первый урожай, а в стадах появился приплод, охотники признали, что поселенцы сдержали свое обещание: они жили в долине и не вторгались в лесные охотничьи угодья.
– У них много еды, – завистливо вздыхали женщины.
– Они живут как дряхлые старики, – возразил старый Магри. – Такая жизнь не для мужчин.
Остальные охотники с ним соглашались: выслеживая добычу, настоящий мужчина мерится хитростью со зверем, кочует по горам и долинам под открытым небом, а поселенцы ведут оседлый образ жизни, ковыряются в земле и держат животных взаперти.
Прошло еще два года, и долина совершенно преобразилась.
На холме у реки высилось жилище Круна – крепкое бревенчатое сооружение тридцати футов длиной, с покатой камышовой крышей и широкой дверью. Вокруг стояли хижины поменьше – в них держали скотину. На склонах холма разбили делянки, выложили их границы камнями и, взрыхлив вдоль и поперек ралом – кремнёвой мотыгой на деревянной рукояти, – засеяли борозды пшеницей, ячменем и льном. Зерно хранили в ямах шести футов глубиной и четырех футов шириной, устланных соломенными циновками, и во вместительных глиняных горшках. Свиньи и коровы паслись на заливных лугах у реки, а по склонам, чуть выше засеянных делянок, бродили овцы, щипали жесткую траву на расчищенных полянах. Точно таким же был уклад во всех семьях, населявших северную долину.
Охотники взирали на все это с неимоверным удивлением.
Вырубки на склонах небольшой долины положили начало – скромное, почти незаметное – постепенному уничтожению заповедных лесов, некогда покрывавших остров Британия, что впоследствии привело к значительному изменению ландшафта.
Вырубка леса на возвышенности привела к необратимым изменениям состава почвы. За прошедшие века плодородная почва тонким, всего в несколько дюймов, слоем покрыла меловые холмы Британии. На холмах выросли леса, но когда их стали вырубать, то дожди и ветры смыли тонкую прослойку, обнажив известняковый грунт с вкраплениями кремня. Иногда на этом скудном грунте вновь вырастали деревья, но люди и скот их уничтожали. На известняковых почвах можно было выращивать некоторые зерновые культуры, а если известняки зарастали жесткой травой, то и пасти овец. На пастбищах хорошо росли калужницы и лютики; цветы привлекали бабочек, но леса здесь больше не возникали.
Вырубка лесов и разрушение почвы стремительно набирали силу. Возделывание зерновых культур быстро истощало известняковый грунт, на заброшенных полях возникали пастбища, стада удобряли их навозом, а для новых полей приходилось вырубать лес. Отары овец множились, население острова увеличивалось, поэтому ускорилась и расчистка новых земель. Земледельцы безжалостно вырубали леса – впоследствии выяснилось, что за три часа трое мужчин с кремнёвыми топорами могут повалить шестьсот квадратных ярдов березовой рощи. Земледельцы неолита за несколько веков уничтожили лесные массивы почти на всей территории Южной Англии.
Таким образом, пустынные меловые холмы Южной Англии – не естественное образование, а результат деятельности первобытного человека.
Охотников поразила и еще одна характерная черта нового поселения.
На третий год, когда стада принесли приплод, Крун собрал всех поселенцев на холме, неподалеку от священного круга знахаря, и велел вырубить деревья, установить бревенчатый частокол в сорок шагов длиной и двадцать шириной и окружить его рвом и земляной насыпью. Так был построен первый загон для скота – животных приводили сюда на ночь для защиты от волков. Когда работа завершилась, Крун с удовлетворением оглядел долину, и его суровое лицо осветилось улыбкой: наконец-то место стало по-настоящему обжитым.
Между общинами охотников и поселенцев установились дружеские отношения. Размолвок не возникало, и вскоре жилище Круна на холме стало местом встреч. Охотники с удовольствием обменивали шкуры, кремни и оленьи туши на ткани и глиняные горшки. За это время обе общины выучились прежде незнакомым говорам и прекрасно объяснялись друг с другом.
О преступлении Таку быстро забыли. Искалеченные ступни не позволяли охотнику преследовать дичь. Он стал превосходным рыболовом и охотно показывал поселенцам лучшие рыбные места на пяти реках.
Шесть лет спустя после образования поселения в долине между охотниками и поселенцами вспыхнула вражда, едва не уничтожившая обе общины. Случилось это по вине знахаря.
Дважды в год, перед наступлением зимы и в начале сбора урожая, знахарь раскрашивал лицо мелом и, пыхтя, взбирался на холм Круна, где совершал жертвоприношение богу Солнцу. Зимой толстяк просил божество вознаградить племя приплодом, а в конце лета поселенцы благодарили бога за щедрость. В жертву обычно приносили ягненка.
Охотники побаивались и недолюбливали знахаря, потому что он поклонялся только богу Солнцу и обделял вниманием богиню Луну, покровительницу лесных жителей. Вдобавок лысый толстяк с бегающими глазами выглядел подозрительно. Круну охотники доверяли, но от встреч со знахарем уклонялись.
И все же в долине к знахарю относились с почтением: его звали к больным, он благословлял каждую новую делянку, ему полагались самые лакомые куски забитого животного. Он ни в чем не знал нужды, обладал почти такой же властью, как Крун, а недостаток смелости восполнял изворотливостью, хитростью и жестокостью.
Итак, на шестой год после теплой весны полил дождь, который не прекращался двадцать дней и погубил посевы. Поселенцам хватило бы запасов зерна на зиму, но неурожай был настоящим бедствием. Это означало, что жители долины чем-то прогневили бога Солнце. Знахарь, чтобы умилостивить божество, решил принести в жертву четырех ягнят в начале зимы и повторить великое жертвоприношение весной.
Поселенцы с тревогой ждали наступления лета. Беспокоился и знахарь: сила его колдовства требовала немедленного подтверждения. Весна выдалась погожей, поэтому толстяк важно расхаживал по долине, благословлял делянки и предсказывал хороший урожай. В середине лета снова начались затяжные дожди, и посевы сгнили на корню. Поселенцам грозила голодная зима. Сам знахарь встревожился не на шутку. Все вокруг считали, что жертвоприношения не умилостивили разгневанного бога Солнце.
– Бог Солнце от нас отвернулся, не слушает знахаря, отказывается от его подношений, – шептались люди.
По селению поползли недовольные разговоры. Знахаря почитали все меньше и меньше; мужчины его сторонились, больные и хворые к нему больше не приходили, а однажды у загона для скота знахарь увидел, как охотник принес местной женщине целебные травы для ее сына, который забрел в заросли ядовитого плюща. Толстяк заковылял к женщине, но она отвела взгляд и торопливо ушла.
В конце концов поселенцы обратились к Круну с жалобой на знахаря:
– Он наколдовал два дождливых лета, разгневал богов. Его надо прогнать.
Крун выслушал их и обещал подумать. После того как просители ушли, Лиама напомнила ему:
– Он не умилостивил бога, доверять ему нельзя.
Старый вождь хорошо понимал чувства поселенцев и знал, что его молодая жена неприязненно относится к знахарю, однако прогонять толстяка опасался.
– Нет, нельзя поступать опрометчиво, – возразил он. – И незачем об этом говорить.
Знахарь испугался еще больше: теперь и Крун смотрел на него сурово и сердито. Вдобавок поселенцы помоложе осмелели настолько, что стали делать опасные предположения:
– Здесь, на острове, бог Солнце не властен. Остров принадлежит богине Луне, покровительнице охотников, а мы ей жертв не приносим.
Толстяк сообразил, что дни его сочтены.
Однако теперь, когда под угрозой оказалось само существование поселения, случилось событие, которое позволило знахарю укрепить свою пошатнувшуюся власть.
Однажды утром, ближе к концу лета, из леса на востоке вышел дряхлый старик, опираясь на посох, и медленно побрел к пятиречью. На острове не было человека старее. Охотники обрадовались его нежданному появлению: в последний раз он приходил к ним двенадцать лет назад. В его честь устроят пир, а потом будут обсуждать важные дела, рассказывать о поселенцах и просить совета. Приход старика был событием необычайной важности – встреча с ним выпадала охотникам всего несколько раз в жизни.
Старик был прорицателем.
В те времена на острове было несколько прорицателей. Они вели уединенный, замкнутый образ жизни, бродили по лесам от одного племени к другому, и всякий раз охотники встречали их с почестями. Мудрые отшельники постигли все тайны леса, умели предсказывать погоду и приближение дичи, им были ведомы привычки зверей и целебные травы.
– Ему покровительствует лесной бог, – объяснил Магри поселенцам. – А в полнолуние богиня Луна раскрывает ему все тайны леса. Мы зовем его стариком-лесовиком.
Старику давно минуло шестьдесят лет – невероятно древний возраст в те времена, когда люди редко доживали до пятидесяти. Он не только обладал обширными познаниями об устройстве окружающего мира, но и берег в памяти истории всех племен на юге острова, был сказителем и хранителем устных традиций охотников.
– Он принесет жертву богине Луне, чтобы она послала нам хорошую охоту и много дичи, – сказал Магри.
Когда вести о приходе старика дошли до знахаря, он понял, что следует предпринять.
Через несколько дней в пятиречье, у речной излучины на юго-западе, разожгли два огромных костра: на одном запекли тушу дикой лошади, на другом – косули. Между кострами широким кругом расселись пятнадцать охотничьих семейств, собравшихся со всей округи послушать старика. Пламя костров весело потрескивало, синеватый дымок поднимался к вечернему небу. Охотники оживленно переговаривались: они давно не собирались вместе и теперь обменивались новостями. Еды было вдоволь – дичь, рыба, вкусные коренья и сладкие ягоды. Казалось, в долине у реки не произошло никаких перемен.
На самом почетном месте сидел прорицатель. Охотники глядели на него с удивлением; никогда прежде они не видели такого древнего старика. В молодости он был человеком среднего роста, но от старости усох и сморщился. Тело его напоминало чахлое деревце, узловатые суставы торчали, как сучки и наплывы на стволе. Длинные седые волосы и борода, отливающая серебром, спускались до пояса. Тонкую, полупрозрачную от старости кожу покрывала сеть мельчайших морщинок. Он сидел неподвижно, как изваяние, скрестив ноги и положив перед собой посох, и пристально оглядывал охотников выцветшими голубыми глазами. Ему наперебой предлагали лакомые кусочки, но ел он мало.
Он внимательно выслушал рассказы о поселенцах, однако ничего говорить не стал, отложив обсуждение на следующий день. Сейчас он всего лишь хотел напомнить людям о прошлом и терпеливо дожидался, пока утихнут разговоры.
Наконец воцарилось молчание, и прорицатель заговорил – негромко, почти шепотом. Старческий голос прорезал благоговейную тишину, будто луч света, и постепенно окреп, зазвучал напевно, обволакивая слушателей своим волшебством.
Старик начал рассказ о давних временах, поведал, как предки обитателей Сарума охотились на тура, зубра и вепря, описал остров и населяющих его людей, не забыл и древние предания о богах. Охотники зачарованно слушали прорицателя. Дым костров разносил над рекой аромат жареного мяса. Старик говорил о том, как люди пришли в Сарум, перечислял имена предков и их героические деяния, и слушатели преисполнялись восторга, узнавая о своем прошлом.
Затем он начал обстоятельный рассказ о том, как образовался остров – о том, как солнце растопило великий ледяной щит на далеком севере и как море поглотило заповедный лес на востоке. Об этом рассказывал охотник Ххыл три тысячи лет назад, и за прошедшие века его история обошла весь остров и ничуть не изменилась. Старик говорил нараспев, как сказители древности, и охотники, затаив дыхание, внимали каждому слову. Голосу прорицателя вторило журчание реки и треск поленьев в кострах. Перед взором слушателей возникла огромная толща льда, пустынная тундра, разгневанный бог Солнце, белым лебедем кружащий надо льдом, грозные потоки воды, стремящиеся на юг, к заповедному лесу.
Море все поглотило,
Вода все залила:
И птиц, и зверей,
И лис, и оленей,
И дубы, и вязы.
Пути на восток больше нет,
А вода все поднимается…
Заповедный лес живет в шуме бурных волн.
Выйди на берег моря и услышишь:
Там, в темной глубине, на дне морском
Поют птицы, рычат звери… —
напевно произнес старик и умолк.
Внезапно откуда-то из темноты раздался крик. Охотники удивленно обернулись и обнаружили, что их окружили вооруженные поселенцы. К кострам вперевалку направился знахарь; лицо его было покрыто мелом, глаза обведены кровавыми кругами.
Безоружные охотники ошеломленно уставились на него.
Знахарь не терял времени даром. Он хорошо понимал, что Круну не понравится его затея, поэтому днем украдкой обошел поселенцев на севере долины, объясняя им, почему дожди погубили урожай. В конце концов толстяк уговорил четырнадцать молодых воинов отправиться с ним, и с наступлением сумерек они, тайком от Круна, спустились в лодках к пятиречью.
«Если удастся выполнить задуманное, то моя власть укрепится», – решил знахарь.
Разговор знахаря и Магри, старейшины охотников, передавался из поколения в поколение.
ЗНАХАРЬ. Мы пришли с миром.
МАГРИ. Что вам нужно?
ЗНАХАРЬ (указывая на прорицателя). Кто это?
МАГРИ. Прорицатель.
ЗНАХАРЬ. Он дурной человек. Мы пришли его наказать.
МАГРИ. Он хороший человек. Он дурного не делает.
ЗНАХАРЬ (возбужденно). Нет, он дурной. От него все зло. Он живет в лесу, один. Он вас обманывает. Он тайком встречается с богиней Луной и подговаривает вас не поклоняться богу Солнцу.
МАГРИ (рассудительно). Богиня Луна покровительствует охотникам.
ЗНАХАРЬ. Бог Солнце сильнее. Он повелевает временами года и посылает нам хороший урожай. Другие боги ему подчиняются. А сейчас он на нас гневается. Он дважды погубил наши посевы.
МАГРИ. Дождь погубил ваши посевы.