Эдуард Захарович Захрабеков
Гештальт
Но сегодня был особый день. Поступил заказ, и из Японии доставили настоящую ядовитую фугу-уо.
Ночью Димону спалось плохо, снились рыбы, отец, белая царица, манхеттенский друг Фоа, который умер от передозировки, Сенсей и седой священник Елистрат. Елистрат крестил Димона со словами: «Ума палата, а ключ потерян». Под утро приснилась бабка и грозно спросила: «Кто сказал продавать дедовы медали?»
Встал рано, достал новый чёрный фартук и крахмальный колпак, долго застёгивал пуговицы на белой рубахе. Позвонил матери, сказал, что приснилась бабка и спросила про медали. Мать зевнула и равнодушно ответила: «Погода поменяется».
Опять осень. Такое впечатление, что в России Димон бывает только осенью.
Вчера Димон позвонил в ресторан и заказал фугу.
Сейчас Димон лежал на рисовых мешках, пустой стаканчик валялся на полу. Паралич уже прошёл, фугу-уо была хороша – настоящая. Димон встряхнул мешки с рисом, чтобы помощник-японец не заметил помятостей – это церемония, и отправился в уборную.
О начале рабочего дня известил буддийский гонг. Димон вынес в зал два вида закусок, миску с рисом, сакэ и коронное блюдо – тонко порезанные, почти до состояния чипсов, кусочки смертоносной фугу-уо.
Так не делай, если не уверен.
Димон был уверен.
Светка
Луна сегодня была убывающая.
Это означало, что можно стричь волосы, ногти, они долго не будут отрастать, нельзя давать денег в долг, потому что не вернут. Светка не собиралась делать ни одного, ни другого, ни третьего. Она хотела отрастить длинные волосы и делать прически из косичек, ногти тоже хотелось длинные, чтобы не наращивать, а денег у Светки и вовсе не было. Светка работала в библиотеке, какие уж там деньги. Кроме всего прочего, начинающийся день полагался быть непочинным. Светка и сама толком не знала, что это такое, но в её семье всегда педантично высчитывался такой день на каждую неделю месяца. Традицию завела какая-то родственница, и с тех пор правил непочинного дня неукоснительно придерживались все женщины в Cветкиной семье. Непочинный день всегда начинался ближе к обеду, не полагалось начинать никакого нового и важного дела, пробовать неизвестного блюда, пить непочатую бутылку вина, заводить друзей, зачинать детей. Но Светке приходилось соответствовать вызовам будних дней и работать, поэтому многое из запрещенного приходилось негласно нарушать, вот сегодня она должна была начать инвентаризацию.
Светка надела мышиный складской халат.
Надо было пересмотреть библиографию, формуляры, найти самые востребованные экземпляры книг и снять с полок давно забытые читателями, поставить тележку на рельсы, проехаться между стеллажами, складывая горками пыльные обрезы давно нечитаемых книг. Читали сейчас совсем мало: школьники по программе, остальные спрашивали тонкие замусоленные детективы или разрекламированные бестселлеры. Иногда появлялись странные личности и спрашивали что-нибудь эдакое, тогда Светка бежала в хранилище и начинала судорожно выискивать требуемое. Недавно вот пришёл какой-то парень и спросил Салтыкова-Щедрина, всё собрание сочинений. Светка на тележке вывезла ему все томики. Парень сидел целый день, перебирал ссохшиеся странички, поглаживая пальцем светло-коричневые корешки с выдавленными римскими цифрами. Совершенно непонятно, что он хотел в них увидеть. Уходил парень перед самым закрытием библиотеки, Светкиному удивленному лицу он сообщил, что лет двадцать назад его мать подарила эти книжки библиотеке, а теперь потребовала, чтобы сын сходил в библиотеку и проверил, пользуются ли её дарами читатели. Светка открыла форзац: «В дар городской библиотеке от Заменковой Зои Михайловны». Видно, что Зоя Михайловна была на редкость занудной женщиной, дарственная надпись была сделана очень аккуратно чернильной ручкой, буквы на каждом томике были одного размера, наклона и вообще ничем не отличались. «Очень занудная женщина», – целую неделю думала Светка и не отвозила многотомник в хранилище.
Но сегодня был непочинный день, и Светка не собиралась возиться с книгами, надо было изобразить видимость начала работы с книжным фондом, начальница за этим строго следила. Светка выдвинула ящички картотеки, открыла инвентаризационную книгу и перевезла тяжёлую тележку поближе к дальним стеллажам. В книге размашистым Светкиным почерком была проставлена дата: сентябрь 2016. Начало было положено. Теперь можно было пить чай, играть в «Косынку» на стареньком компьютере или просто смотреть в окно на стаи бродячих собак, пытаясь понять вчерашние ли это собаки или прибились новые.
Светке было тридцать пять, у неё был муж, трое детей и собака – всё, что полагалось для счастья приличной женщине, но Светка особого счастья не ощущала, ей всё время казалось, что жизнь проходит мимо неё. Она почему-то считала, что всё в её жизни совершенно случайно, а вот в скором будущем события начнутся по-настоящему счастливые, и будут в её жизни и любовь, и счастье, и непередаваемые ощущения. Но это будущее все никак не наступало, и Светка совсем отчаялась ждать, даже иногда забывала, что нужно ждать.
Приходилось себе напоминать, стимулировать, так сказать. Светка тайно выписывала толстый глянцевый журнал с гороскопами, который составляли очень известные астрологи. Денег на такой журнал у Светки не было, и она выписывала его для нужд библитотеки, за муниципальный счет. Это было воровство и подлог, но Светка оправдывала это своё преступление собственными слабостями, которые должны быть у каждой настоящей женщины. Иногда Светке ночами снилось, что её вызвал к себе главный по культуре их района и грозно спрашивает, как она так нерационально разбазаривает районные средства. Светка краснеет, путанно объясняет своё поведение, а потом так невинно улыбаясь заявляет: «Я ведь женщина!» Главный её прощает и отпускает, ведь она и правда молодая и привлекательная женщина. Именно только так Светка про себя и думала.
Сегодня ближе к полудню придёт почтальонша и принесёт журнал и ещё кучу тоненьких газеток. Светка, дежурно поблагодарив, спрячет журнал в бюро, а газетки веером разложит на журнальном столике у входа. Потом будет ждать до пяти часов, когда можно будет замкнуть входную дверь и, делая вид, что приводит в порядок читальный зал, вдоволь начитаться гороскопов, удивиться, усомниться и ещё раз перечитать, постараться запомнить и наконец – выписать важные моменты в блокнотик. Где-то в самом глухом закоулке своего мозга Светка понимала, что гороскоп не может не сбыться, все фразы в нем очень уж общие и подходят к любой ситуации, понимала, что не могут все овны в один день разбогатеть, как не может на каждого из стрельцов упасть старое дерево на улице Голощапого. Но должен же кто-то там наверху помогать Светке в её непростой жизни.
Светкина жизнь сложилась так, как сложилась, и, между прочим, многие ей завидовали. Светка считала, что завидовать нечему, но гордилась собственной прозорливостью и везучестью, ведь у неё было то, что многие уже отчаялись иметь – семья, дети.
Светка всегда была тощей, бледной. Грубые, как вроде несколько преувеличенные черты лица, правильные, но не вызывающие желания любоваться. Светкина фигура была её лицом: подтянутая, никаких намеков на живот три раза родившей женщины, стройные, в меру длинные ноги с округлыми коленками, и, что самое странное при её худобе, грудь большетретьего размера. Она нравилась мужчинам, ей оборачивались в след, но она этого как бы и не замечала. Хотя нет, объективно – нет. Она всё замечала, но не понимала, что с этим вниманием делать, как им пользоваться. Светка была скучная, все её поступки были правильными, она никогда никого не расстраивала, умела вести себя прилично, тихо радоваться, не показывать огорчения. Светка читала скучные любовные романы, вязала тунисским крючком, рецепты любимых блюд хранила в отдельной книжице, вечерами смотрела любимый сериал. У неё даже была особая девичья тетрадь, в которую она очень аккуратно записала советы о том, как привлечь и удержать мужчину. В общем-то, имея все приметы старой девы, она сумела в двадцать выйти замуж за своего Коленьку и родить троих сыновей, таких же тощих и белёсых как сама. Коленька был мужем по расчету. Нет, конечно, Светка его любила какой-то своей особенной тощей белёсой любовью, но этот брак Светка рассчитала. Коленька был до подробностей похож на Светкиного отца, тихого работящего домоседа, который, кроме юбки жены, никаких юбок больше не задирал. Разница в пять лет, умеет гвозди забивать, все выходные проводит в гараже или на рыбалке, смотрит футбол и рассуждает о политике, пьёт пиво с сушёными кальмарами, из тарелки ест всё, что туда ни положи, лучший подарок – носки и пена для бритья, исполнение супружеских обязанностей раз в неделю, в выходной, в классической позе «бутерброд». Никаких неожиданностей. Никакого разнообразия. Все надежно и привычно. Разве что иногда напьётся до положения риз, шумит, машет руками, потом – спит, сутки болеет, месяц чувствует вину и старается угождать.
Заскрипела входная дверь. Отряхая башлык тёмной суконной почтарской шубы, в зал вошла почтальонша. Светка, сидя за высоким бюро, пила чай и разглядывала в окно собак. Почтальонше пришлось стукнуть тяжелой сумкой о край полированного бюро, чтобы Светка отвлеклась от своих мыслей.
– Периодика? Газеты-журналы?
– Она самая.
Почтальонша громко, вслух, коверкая названия, прочитала список и выложила на стол стопку газет и несколько журналов. Светка попыталась равнодушно посмотреть на гору изданий, пахнущую полиграфией и рыбными пальцами почтальонши, но глаз невольно выхватил красивый корешок журнала с гороскопами. Светка довольно выдохнула: «Спасибо. Вот вам пряник за труды» и расписалась в ведомости.
В непочинный день работать тяжело, но надо. Светка решила снять с верхних полок книги. На них всегда стоит та литература, которую никто не читает, но которая непременно должна быть в любой библиотеке. В Светкином варианте это были словари и многотомники: Брокгауз и Ефрон, толковники Даля и Ожегова, подарочные варианты Пушкина, Лермонтова, Некрасова. Светка принесла большую лестницу и влезла наверх. Доставать книги было неудобно, складывать некуда, а бросать было нельзя, вдруг порвутся или зайдёт начальница. Светка задумалась. Сидя на самой верхней ступеньке лестницы и перебирая указательным пальцем листки первого попавшегося словаря, она открыла Даля на букве Д. «За старым жить, только век должить; за малым жить, только маяться; за ровней жить – тешиться». Светкины пальцы дрогнули, и книга полетела вниз, траекторией своей зацепляя другие полки, книги, пока, наконец, не упала на кипу свежих журналов и газет. На грохот прибежала начальница, обозвала Светку криворукой и села пить чай в кресло за фикусом. Светка на трясущихся ногах спустилась с лестницы и долго, под нос себе, что-то бормотала про непочинный день, книжную пыль и темноту в глазах.
После обеда стали приходить читатели. Школьники смотрели новые журналы, просительница из приюта взяла несколько детских списанных книг, из архива пришла практикантка и что-то долго выписывала из подшивки местных газет за прошлый год, постоянный читатель взял Кинга. Потом Светка опять пила чай с начальницей, и уже в конце рабочего дня опять пришел сын дарительницы Салтыкова-Щедрина. Он сказал, что решил забрать книги матери из библиотеки, как память, как реликвию, ведь их совсем никто не читает, вон даже цветы, которые он сушил в детстве в одном из томов, сохранились. Светке было стыдно за весь мир перед этим странным парнем, но книги она отдать ему не могла. Не было ещё случая, чтобы дарители раздумывали и забирали свои подарки обратно. Пока Светка охала и стонала, призывала его одуматься, ведь зачем нормальному человеку в доме Салтыков-Щедрин. Место занимать? Память? Кто в наше время память в книжках хранит? Подумать только, одиннадцать томов! А они в библиотеке на подотчёте. Парень молча смотрел на Светкину суматоху и пообещал вернуться завтра.
Усталая Светка заперла за читателями входные двери и погрузилась в свои гороскопы. Богиня астрологии в красном платье держала на ладони прозрачный шар и обещала Венеру в Плутоне, Рыб в Стрельце и отсутствие седых волос в причёске, если кто покрасится хной на убывающей луне. Два раза Светка перечитала свой гороскоп, все у неё должно было быть хорошо, только одна фраза не давала ей покоя, что на этой неделе у неё в жизни произойдут неожиданные события и ей придётся отдать то, что она отдавать и не планировала. От беспокойства Светка даже решила больше чай не пить, а всё обдумать обстоятельно. Конечно, в её жизни не всё было просто, многое отдавать не хотелось. Вот, например, у неё был молодой любовник. Для него она взяла кредит в банке и полгода уже не платила. Судебные приставы могли приехать в любой момент и начать описывать её имущество. Светка представила, как в её отсутствие приставы заявятся к ней в дом и начнут всё выносить. Холодный пот даже пробил, когда она представила выпученные глаза своего мужа Коленьки, непонимающие лица детей, когда у них из комнаты станут забирать недавно купленный компьютер. Светка обмерла. Ей вдруг вспомнились слова из словаря про мужей, которые она прочитала, сидя на верхней полке. «За старым жить, только век должить; за малым жить, только маяться; за ровней жить – тешиться». Со своим мужем Коленькой она тешилась, как же спокойна и хороша была их семейная жизнь. Любовник был ласков и горяч, из-за него хотелось Светке и малолетних детей бросить, и Коленьку. Светка представила себе жизненные весы: на одной чаше Коленька с детьми, на другой любовник и судебные приставы. Светка даже не представляла, что если одна чаша перетянет другую, то что это будет для неё значить. Душа рвалась. Маята одна, одним словом.
Сегодня был конец недели, пятница. События по гороскопу должны были произойти совсем скоро. В ближайшие два дня. Что ещё могло поменяться? Что Светка могла отдать из того, что ей отдавать не хотелось? Чертов гороскоп заставлял думать Светку о том, о чём думать ей совсем не хотелось. Он заставлял бросить тунисский крючок и интересный сериал, требовал думать о переменах и потерях. Ещё Светке совсем не хотелось отдавать стиральную машинку-автомат, какое же это чудо. Оно принесло в её жизнь наслаждение стиркой, отсутствие необходимости каждый вечер в ванной париться и краснеть над тазиками с бельем, носками и мужскими, большими и маленькими, рубашками. Еще Светке не хотелось отдавать своего старого пса, его было жаль. Еще Светка дорожила своей работой, хоть и невелика была библиотекарская зарплата, работа была спокойная, красивая, уважаемая и в тепле.
Обдумывая гороскоп, Светка закрыла библиотеку и направилась домой. Сумерки были синими и только мужской силуэт вырисовывался голубым на фоне пустой улицы. Светка поняла всё и сразу. Наследник Заменковой Зои Михайловны пришёл забрать свой многотомник Салтыкова-Щедрина нелегально, раз по правилам возврат даров не полагался. Светка молча открыла библиотеку и устало ждала, когда наследник вынесет аккуратные стопочки коричневых книжиц и погрузит в открытый багажник автомобиля.
– Знаешь, мы с тобой больше не будем встречаться. Ты не звони. И сюда не приходи. С кредитом я сама рассчитаюсь, не беспокойся. Пусть всё будет так, будто тебя никогда не было в моей жизни.
Светкин любовник равнодушно пожал плечом. Ему было всё равно. Теперь уже всё равно. Ведь под переплётами старых книг не было Михаила Евграфовича, а были дореволюционные издания философской энциклопедии под редакцией Ульянова-Ленина, стоившие немалых денег у перекупщиков.
Лера
Была осень: жгли листву и картофельную ботву, воздух пах солёным дымом и прелой травой. Последние георгины и астры безжизненно висели головами вниз, и было в этом что-то щемящее и грустное.
Лера сидела, обхватив лицо руками, на скамейке в городском парке. Хотя нет, неправильно. Валерия Петровна дышала воздухом в парке. Леры давно уж нет. Валерии Петровне всё кажется, что зовут её, если кто-то кричит: «Лерка!» Прошли годы, и Лера стала Валерией Петровной, кричат уже не ей, а вкрадчиво касаются пальчиком плеча и, заискивая, очень тихо говорят: «Доброе утро, Валерия Петровна».
Лера сняла со своих красивых рук перчатки и достала пачку дамских сигарет, но закурить всё как-то не решалась, маленькая пачка была зажата в кулаке. Нет, не пачку она держала сейчас в руке, а свое сердце, своё маленькое красивое трусливое сердечко, которое стучало и стучало. Работу надо искать. Дама из службы городской занятости быстро взглянула в Лерино резюме и бросила: «Финансовых вакансий нет». Лера решила не курить, вдруг кто-то из знакомых увидит. Лера вела прекрасный здоровый образ жизни: не пила, не курила, жвачку не жевала, ресторанов не посещала. Лере хотелось, чтобы о ней все думали, как о человеке без грехов. Пачка сигарет была брошена в сумочку, а из чёрного сумочного нутра на свет появился белый лист бумаги. Надо выплачивать ипотеку и кредит за отпуск, следовательно, нужна работа. На листе карандашом крупными буквами было написано: «Былков Константин Иванович». И номер телефона. Лера долго изучала фамилию, имя, отчество, прочитала номер целиком и по одной цифре. Константин Иванович. Костя. Костик.
Когда-то давно, после школы, Лера хотела поступить в иняз и целый месяц ходила на курсы английского. Почему-то сейчас ей это вспомнилось. Future-in-the Past. Есть такое английское время – будущее в прошлом. Как это сейчас подходило к Лериной жизни, всё её будущее было в руках прошлого. Это прошлое, Past, как пасть разъярённого дикого животного, была разинута над ней, с клыков капала слюна, и отвратительно пахло внутренностями.
Как счастливы люди с розовым прошлым. Лера всегда им завидовала: они ходят на встречи выпускников, встречаются в ресторане, поздравляют с праздниками кучу народа, они не боятся жить, не боятся внезапных встреч, звонков на телефон с неизвестного номера. Как же здорово бывает раз в пять лет на очередной встрече сказать: «А ты помнишь?» И долго потом пересказывать, что было, перебивая, со смехом, друг друга, и слушать подробности, кто и как запомнил.
Лера была лишена такого счастья и всё из-за этого вот Костика, Константина Ивановича. Хотя, как посмотреть, и виноват ли в этом Костик, или она сама, Лера. Но ей, во всяком случае, казалось, что во всех её неудачах и страхах виноват именно Костя.
Давно уже Лере пришлось сменить несколько школ, уехать из родного городка, закончить институт, получить нелюбимую профессию, вернуться в свой городок и работать, мечтая никогда больше не встретить ни одноклассников, ни Костика. И вот теперь возник он в Лериной жизни, такой нужный и такой ненавидимый и избегаемый, что хотелось плакать от бессилия, повесить голову, как эти астры и георгины, и замёрзнуть навеки. Работа нужна. Десять лет Валерия Петровна работала в муниципалитете финансовым консультантом, но теперь пришёл новый начальник со своей командой и её «попросили». Приходится искать работу, где придётся. Но работа никак не находится, везде «свои», или «только взяли», или «вы нам не подходите», остался только вот этот шанс, который ей дала бывшая коллега, тайком засунув в сумочку листок бумаги с номером телефона. Сказала, что хозяин мужик нормальный, хорошо платит и ему сейчас просто позарез нужен толковый бухгалтер. Когда Лера, уже дома, развернула лист, ей захотелось бежать, упаковать чемодан и бежать из городка, не оглядываясь. Такой исход представлялся Лере единственно возможным и совсем невозможным одновременно. Единственно возможным – по совести, совсем невозможным – по финансам. Лера просто ненавидела слово «финансы». В детстве она хотела стать учительницей, но после происшествия с Костиком это стало невозможным. Так, по крайней мере, ей казалось. Прошлое могло внезапно всплыть, даже наверняка бы всплыло, и обнаружить Лерины тайны и грехи. Есть некоторые личности, которые, окончив школу, забывают про эти годы навсегда, мало ли с кем их сводила жизнь, чтобы они одиннадцать лет сидели в одном кабинете, в одной школе, ели в одной столовой, ходили на общие праздники. Эти личности потом не помнят имен и фамилий своих одноклассников и учителей, даже с трудом вспоминают номер школы, где они учились. Лера считала этих некоторых личностей счастливыми, потому что она так не могла. Вероятно, можно было прикинуться непомнящей, но Лера-то про себя знала, что всех она помнит и ничего не забыла.
Костик возник в юной Лериной жизни абсолютно случайно и благодаря тому, что родители купили компьютер.
Целый месяц Лера смотрела мультики и кино, раскладывала пасьянс, а потом родители провели интернет. Мама сказала, что в интернете много всякого хлама и интернетом можно пользоваться только с разрешения, заходить на проверенные сайты. Сайты, может, и были проверенными, но реклама тогда, в начале 2000-х, была везде и вылезала буквально из-за любого закоулка: груди, попы, высунутые языки и недвусмысленные телодвижения голых людей. Лере не то чтобы это всё нравилось, но вызывало интерес. После школы, когда родителей не было дома, она просмотрела все недетские сайты, несколько порнофильмов и пришла к выводу, что, если хочешь любви, надо вести себя, как эти тётки. Конечно, вести себя так сексуально в обычной жизни Лере бы никто не позволил, и она зарегистрировалась в одной известной социальной сети. Общаться виртуально Лере не очень хотелось, она мечтала завести себе парня, чтобы можно было с ним ходить гулять, обниматься и целоваться в губы, показывать завистливым подружкам, чтобы он дарил цветы и водил в кофейню, а ещё читал стихи и каждый вечер шептал в телефонную трубку: «Спокойной ночи, любимая!» Ну, а когда-нибудь потом можно бы было и сексом заняться, если уж очень будет хотеться. Для осуществления своих замыслов требовалось малое, привлечь кого-нибудь симпатичного к общению. Прошла неделя, но подходящий кандидат никак не находился.
Лерины воспоминания были нарушены телефонным звонком, звонила та самая коллега, которая наградила Леру Костиными координатами. Пока Лера держала в руке жужжащий телефон, размышляя, стоит ли отвечать, вызовы перестали поступать. Это сломало последнюю Лерину уверенность в своей особенности и необходимости, надо было попытаться уцепиться за соломинку. Костик уже мог и забыть про свои школьные годы и вообще не придавать никакого значения тому давнему происшествию. Лера набрала номер Костиной конторы. Долго не отвечали, а потом – молодой женский голос.
– Алло?
– Здравствуйте. Я Валерия Петровна Кубасова, бухгалтер. Я бы хотела поговорить с Константином Ивановичем.
– Здравствуйте. Его сейчас нет, но мы вас ждем завтра в 11 часов, мы очень заинтересованы, чтобы вы работали у нас. Записывайте адрес.
– Да-да, секунду. Я достану блокнот.
Пока Лера торопливо, карандашом, коряво записывала адрес, спутанные мысли и обрывки фраз метались в её испуганной красивой голове. «Очень заинтересованы! Очень ждём! Офис на дорогом месте центральной улицы. Не бедствует».
Тогда, много лет назад, Лера тоже недолго размышляла. Она стала заходить на страницы всех парней, что жили в её городке, пока не нашла Костину страницу. У него была красивая фотография и романтическая запись: «Ищу тебя!» Лера несколько раз моргнула длинными красивыми ресницами и написала: «Хочешь меня?» И отправила ему свою фотографию в полный рост. «А сделай фотку, где ты голенькая?» – быстро пришёл ответ. Лера ещё раз моргнула и ответила: «Хорошо». И стала думать. Одно было смотреть порнографию, а другое – в ней участвовать. Но очень уж хотелось завести парня, а все парни ценят секс и сексуальные фигуры, больше их ничего не интересует. И тогда, и сейчас Лера думала одинаково, подростка и зрелую женщину опыт и знания не разделяли. Но тогда ещё была надежда, что её оценят, а сейчас надежды почти не осталось.
Лера достала фотоглаз, как называл его папа, и прицепила к полке. Лера решила сфотографировать свою грудь. Но голая грудь на фотографии вышла как цыплячья грудка, плоская и несексуальная, неспособная привлечь красивого парня. Тогда Лера достала из шкафа красный мамин бюстгальтер, подложила в него ваты и надела. Получилось неплохо. Отправила Косте и стала ждать ответа. Костик что-то медлил. Ответ пришел через сутки: «Красивая грудь! Но я же просил, чтобы голая была, и не только грудь, а вся целиком и ноги раздвинуть не забудь!»
И тут Леру понесло.
Она решила не делать фото, а сразу – видео. Сняв с себя одежду, накрасив губы и глаза, Лера ощущала себя необыкновенно красивой и желанной. Она медленно прошла мимо камеры, крупно демонстрируя ягодицы, прилегла на диван раздвинула ноги и положила между них холодный желтый банан из холодильника, было не очень приятно, но возбуждало чертовски. Полежав так немного, она перевернулась на живот, постояла рачком прямо в глаз камеры и, напоследок, поцеловала и лизнула объектив. Дело было сделано, и файл немедленно отправился к Костику. Лера не сомневалась, что теперь-то ему всё понравится. Ответ пришел быстро, Костику всё очень понравилось: «Хочу тебя!»
Костик назначил Лере свидание, но на него не пришел. Лера ждала своего друга целых два часа на автобусной остановке, но всё было зря. Вечером от Костика пришло сообщение: «Лерочка, извини, что не пришёл. Хочу тебя… Хочу тебя попросить принести мне тысячу рублей до пятницы, иначе все твои друзья, знакомые и одноклассники узнают, какая ты без одежды».
Лера плакала долго, читая сообщение вновь и вновь. Она впервые столкнулась с таким вероломством. Оказывается, мужчинам вовсе не её прекрасное тело нужно, а деньги. Как водится, таких денег у Леры не было. На обед в школе родители выдавали пятьдесят рублей и ещё двадцать на маршрутку, итого 70 в день и 350 в неделю. До пятницы тысячу отложить было нереально. Где хранят деньги родители, Лера не знала. Пришлось честно написать мальчику, что таких денег у неё нет. Он не настаивал, только ответил: «Не хочешь – не надо». И всё, вроде бы, успокоилось. Лера продолжала ходить в школу, как обычно.
Только через месяц начались последствия. Лера пришла в школу и в гардеробе встретила одноклассницу, которая вместо приветствия прошипела: «Как твои дела, звезда порносайтов?» Боже! Все оборачивались ей вслед, что-то шептали, смеялись. Лера поняла, что Костик выполнил свою угрозу. Что было потом, Лера плохо помнила, её вызывали к разным психологам, приводили печального Костика, кстати, в отличие от интернета, он не был красив, даже просто приятен не был, прыщавый, худой. Мама плакала, папа ушёл из дома, громко хлопнув дверью. Лера две недели не ходила в школу, сказала маме: «Переводи меня в другую, или давай уедем отсюда». Мама её перевела, но дурная слава преследовала Леру. Пришлось пройти все школы городка и потом уехать доучиваться к бабушке в кубанское село, это очень далеко, и Леру там никто не знал.
С тех пор Лера не верила мужчинам. И всё шло не так, как хотелось.
А теперь жизнь сталкивала Леру с Костиком опять, и опять весьма жестоко. Хотелось не плакать, выть. Выть о безысходности и возмездии, случайности и предназначении. Лера всё-таки закурила, отвернувшись от всего мира, выпуская носом дым, любуясь, как дым её сигареты смешивается с солёным дымом осенней листвы и сухой картофельной ботвы. Вот если бы она, Лера, могла так раствориться, как сигаретный дым, смешавшись с толпой, став молекулой.
Лера надела перчатки на свои красивые руки и встала со скамейки. Что уж теперь сидеть, надо продолжать движение. Зайти в супермаркет, купить корм собаке и себе кефиру. Коньяк? Нет, завтра нужна свежая голова. Хотелось понять, помнит ли Константин Иванович, что был когда-то Костиком, помнит ли, что Валерия Петровна была когда-то Лерой.
Старуха у супермаркета просила милостыню, Лера никогда не подавала, но сегодня подошла и вложила в сухонькую ладонь сто рублей. Старуха ухватила Леру за карман: «Не осуждай! Не осуждай! Чести к коже не пришьешь, коли нет». Лера остолбенела, она с ужасом всматривалась в старушечье лицо. Неужели старуха знает что-то? За спиной засмеялись: «Она была социальным педагогом в твоей школе». За Лериной спиной стоял и улыбался Былков Константин Иванович, на свиданье он принёс букет алых роз и своё запоздалое извинение.
Матвей
Солнце ещё не село, а только спряталось за крыши домов напротив. Только пыль от проезжающих машин висит в воздухе, на клумбах качаются какие-то непонятные цветы. Нет, они, конечно, понятные, какие-то там петуньи, львиные зевы и космеи, но пыльные и грязные, как и мы вечерние, их даже и не хочется рассматривать. Ветер дунет на них, но пыль не смахнет, и они бесконечно качают и качают своими пыльными головками. Кажется, вот этот порыв оторвёт им головки, уронит в пыль, а стебельки так и останутся качаться ритмично из стороны в сторону, будто им эти головки и не нужны были вовсе. Земля у ног цветов треснула и, как губы, лежит в кривой усмешке, ей, земле, и цветам, и мне, нам хочется пить…