Эдгар Грант
Очищение. Рикошет
– Это только предположение, – посмотрел на него профессор. – Но оно дает нам представление об объемах ингибитора, необходимых для такого количества людей. По первым прикидкам, препарат получается довольно дорогим. Даже при запуске производства в промышленных масштабах себестоимость будет почти две тысячи рублей за дозу. Таких доз человеку в течение полугода нужно дать три. В приложении к миллиардам мы выходим на огромные цифры. К тому же для массового производства нужны новые мощности, оснащенные современными биореакторами. Все это надо разработать, сертифицировать и произвести. А времени у нас два года, может, чуть больше. По истечении этого срока прионная болезнь пройдет стадию, когда ее можно остановить ингибитором.
– Согласен. Проблем много, – глава ФСБ откинулся на спинку кресла. – Давайте решать их пошагово. Вы делайте свою часть работы. А мы создадим рабочую группу по применению ингибитора на национальном и глобальном уровнях. Вам только надо определиться со способом доставки. Если это будет опять вакцина, то предвижу серьезные сложности. После ковида население очень скептически относится к прививкам.
– Как только будут результаты тестирования на людях и окончательная формула, мы начнем работать над способами доставки ингибитора в организм.
– Здесь надо иметь в виду, что этот способ должен быть незаметен. Если люди узнают о заразе, начнется паника и хаос, – вставил реплику Ковалев.
– Сделаем, что можем. Предложим варианты, – уклончиво ответил Подольский.
– У меня вопрос по Индии и Китаю, – глава ФСБ сделал короткую пометку на листе бумаги и, отложив карандаш, поднял глаза на профессора. – Эти две страны, как и мы, крупные производители вакцин от ковида. У Китая несколько своих препаратов. Индия – основной поставщик по лицензии для западных фармкомпаний. Какова вероятность, что заражение широко распространилось в этих странах?
– Такая же высокая, как и у нас. Производители в Китае и Индии тоже использовали стабилизатор, производимый небольшой немецкой компанией. Его формула запатентована и держится в секрете. Компания крохотная. Живет только на нем. Лицензию никому не передает. Да никто и не рвется ее получить. Препарат недорогой, возни с его производством много, поэтому лучше закупать готовый продукт у немцев, там и качество гарантируется, и логистика налажена. Этот стабилизатор используется в вакцинной основе для того, чтобы внутри раствора биологически активные компоненты не вступали между собой в реакции, снижающие или изменяющие их свойства. Аналоги в мире есть. Но у немцев лучший. Поэтому все пользуются именно им. Через него субстрат с аномальными прионами и попал в вакцину.
– Надо бы поближе посмотреть на эту фирму. С нее все началось.
– Возможно они и не знают, что стали виновником заражения, – предположил Ковалев. – Насколько я понимаю, достаточно одного сотрудника с пробиркой прионов, имеющего доступ к процессу производства, чтобы заразить целую партию. Из того, что нам известно, предприятие продолжает работать. Заказов много. В том числе и от нас. Входящие партии мы тестируем. Там все чисто.
– Может и так, – директор сделал еще одну пометку. – Если у врага есть доступ к этому предприятию, то сегодня чисто, а завтра нет. Вообще, очень интересно, как компания, поставляющая уникальный ингредиент для препаратов по всем миру, выпала из нашего поля зрения. Но это вопрос не к нам. А к вам, профессор, у меня просьба только одна. Делайте свою работу качественно и быстро и так, чтобы никто нигде ничего не заподозрил.
Когда Ковалев с Подольским покинули кабинет, его хозяин некоторое время перечитывал свои пометки, потом связался главой СВР и договорился о встрече.
Из-за загруженности графиков пересеклись только вечером. Разведчик в последнее время по поручению Первого был занят контактами с американцами по поводу развязки на Украине и возможного «большого передела мира». Процесс шел вязко и утыкался в несколько факторов, которые постепенно выпадали из-под контроля пытающихся договориться сторон. Три из них были ключевыми. Без их согласования Москве и Вашингтону договориться не представлялось возможным.
Первым и главным была нерешительность Кремля и неясность его целей. Если бы Россия, видя, что НАТО постепенно наращивает поставки вооружения на Украину, в первые же месяцы продемонстрировала готовность наносить удары по объектам их перевалки в Польше и Румынии, все бы сразу поняли серьезность ее намерений. Вони из Брюсселя, конечно, было бы много. Но Западная Европа не готова воевать за Восточную. Даже, если бы русские нанесли демонстрационный удар «Калибрами» по военному аэродрому Жешув, куда десятками садятся самолеты НАТО с вооружением для Украины, вероятность вступления НАТО в войну была минимальна. Укрепили бы восточный фланг, добавили бы еще ПВО, и на этом бы все и закончилось. Но, главное, закончились бы и поставки вооружения на Украину. А без них Киев бы капитулировал к середине лета, максимум к осени. Так бы действовала любая уважающая себя страна, имеющая для такого удара необходимые ресурсы. Но Москва по непонятной американцам причине не предпринимала никаких значимых усилий, чтобы остановить поставки западного вооружения на Украину. Поначалу это сильно напрягало Вашингтон, который подозревал, что у русских есть какой-то хитрый план. Но постепенно в Пентагоне и НАТО на красные линии, чуть ли не каждый день проводимые Кремлем, перестали обращать внимание и приняли план постепенного наращивания количества и качества вооружений. В победу Киева ни в Штатах, ни в Европе не верили, да и не хотели ее, чтобы потом не финансировать восстановление разрушенной страны. Главной задачей Вашингтона было максимально обескровить Россию, нанести ряд болезненных поражений и попытаться расшатать ситуацию перед президентскими выборами 2024 года.
Второй фактор, мешавший переговорам, вытекал из первого. Наблюдая нерешительность Кремля и его постоянные посылы о переговорах, в Вашингтоне сделали однозначный вывод о слабости его позиций, об отсутствии у Москвы стратегической перспективы и о том, что передела сфер влияния вообще можно избежать. Да, Россия выдержала удар санкций. Да, их результат оказался разрушительным для Европы и очень чувствительным для США. Да, западные экономики, скорее всего, войдут в кризис, может быть, даже в рецессию. Но сам факт, что Москва открыто не обозначила свои глобальные амбиции, убеждал Штаты в том, что они способны сохранить мировую гегемонию. Особенно при пассивном поведении Китая, который явно занял выжидательную позицию.
Третьим стопором в закулисных переговорах были англичане, которые после выхода из Евросоюза возомнили себя чуть ли не новой глобальной силой. Они рассматривали конфликт на Украине исключительно как способ ослабить Евросоюз и готовы были даже развязать на восточном фланге НАТО полноценную войну, которую Америка всеми силами старалась избежать. Несмотря на чрезвычайно сильные позиции ЦРУ, именно английская разведка контролировала киевскую верхушку. Именно они обеспечивали ее охрану и гарантировали убежище в случае бегства. Английские агентства продвигали на международных форумах имидж президента лично и Украины как демократической, свободной страны, страдающей от агрессии кровожадной России. Именно англичане вливали в уши клоуну, что он будет говорить и что должен делать. Позиции Лондона и Вашингтона по украинскому конфликту, их реакция на события и планы серьезно различались. Иногда до такой степени, что американцам приходилось призывать младшего партнера к ноге. Это, впрочем, не имело долгосрочного эффекта, и англичане продолжали гнуть на Украине свою линию на поднятие ставок в конфликте и расширение конфронтации.
Кроме этих основных факторов, был еще десяток менее значимых, и все они, взятые вместе, сводили к минимуму возможность начала серьезных переговоров между Москвой и Вашингтоном. Тем не менее главы СВР и ЦРУ поддерживали плотные контакты, включая личные, в том числе тайные встречи, чтобы держать отличные от МИДов каналы коммуникации на случай вероятного прямого столкновения военных России и США.
Несмотря на занятость, операция «Рикошет» у директора СВР всегда стояла в приоритете.
Встретились поздно вечером в центре столицы в небольшом «закрытом» ресторане «для своих». Хозяин (из бывших, которых в ФСБ не бывает) в отдельном кабинете накрыл скромный стол: самовар, печенье, лимон, пару бутылок минеральной воды. На отдельном столике у стены хороший выбор дорогого спиртного. После рутинной проверки на «жучки» директоры уселись в плетеные кресла и налили себе по чашке чая.
– Спасибо, что вытянул меня из кабинета, – устало проговорил разведчик. – Я последнее время весь в мыле. Текучку передал замам. Сам плотно завис на поручении Первого по американцам.
– Сложно идет?
– Пипец как сложно. Это пока не переговоры, а предварительные контакты с целью обозначить свои позиции. С нашего ультиматума в ноябре прошло полгода. Ситуация коренным образом изменилась. И они, и мы понимаем, что увязли на Украине. Из-за нее и у нас, и у них куча проблем. Понимаем, что игроки второго плана вроде англичан, поляков и турок и мелкие шавки типа клоуна и прибалтов начинают вести свою игру. И мы, и они понимаем, что, даже если цели достигнуты не полностью, надо выходить на деэскалацию, пока все не вышло из-под контроля. Но на данный момент точек соприкосновения нет. Ну да и хрен с ним. Судя по тому, как мы с санкциями справляемся, у нас запас прочности есть. Главное сейчас – на Украине не облажаться. Остальное дожмем, – глава СВР отпил чай и внимательно посмотрел на коллегу. – Выкладывай, что у тебя нового по «Рикошету».
– Опережаем график. Профессор приступает к тестированию ингибитора на людях.
– Скорей бы. Как-то некомфортно чувствовать, что внутри тебя медленно сжирает зараза.
– Не жги нервы зря. Времени еще много. Уверен, Подольский не подведет. Продвигается быстро. В материалах Шерно есть готовые методики, описания процессов и всякие другие наработки. Если бы не француз, мы бы надолго зависли, а так темп хороший.
– Это обнадеживает.
– Тут по ходу еще одна проблема нарисовалась. По официальной статистике и тем материалам, что ты предоставил, в мире может быть до трех миллиардов зараженных.
– Охренеть, пиндосы намутили, – покачал головой разведчик. – Это ж реальный геноцид.
– Кто бы спорил. Слушай дальше. Полный курс ингибитора будет стоить около ста баксов на человека, я уже молчу про сложности с налаживанием производства и логистики. Получаются затраты почти в полтриллиона долларов. Самое хреновое, что эти деньги никто или почти никто нам не возместит. Препарат нужно будет маскировать, потому что, если мы откроем реальную его цель, Штаты все сразу поймут и предпримут меры по противодействию «Рикошету». Они превентивно введут ингибитор населению или придумают еще что-нибудь, чтобы наш штамм против англосаксов не сработал. Продолжение операции имеет смысл, только если сохранится режим строжайшей секретности, чтобы заражение накрыло Америку и Европу.
– Хм… – разведчик в раздумье помял подбородок. – Дилемма получается. Надо или спасать миллиарды, или валить Штаты.
– Получатся так. Даже Китаю и Индии мы открыто ничем не сможем помочь. Если мы выйдем на них официально…
– Забудь, – махнул рукой директор СВР. – Официально, значит Первый узнает. А узнает, будет полный здец. Я просто не могу представить его реакцию. Он у нас пипец какой гуманист. Если мы официально светим проект, то нам уже завтра нужно идти к нему на доклад и по «Очищению», и по «Рикошету». Сам понимаешь, это может закончиться гильотиной. Нет. По официальным каналам никак нельзя.
– Тогда хз39, что делать. Если приоритет Штаты и все держать в тайне, то остается наблюдать, как по всему миру народ гибнет. И хрен бы с ним, со всем миром, но Китай и Индия, хоть и не союзники, но вроде как основа нового многополярного мира. А там еще Бразилии всякие, Аргентины и ЮАРы.
– Ой, не нравится мне этот многополярный мир. Похоже на очередную иллюзию. Слишком разные интересы у стран. Слишком большой шанс, что один из крупных игроков вырвется в лидеры и полезет в гегемоны. И что-то мне подсказывает, что это будет не Россия. По-моему, мы со своей справедливостью и гуманизмом обречены вечно отбиваться от тех, кто хочет нашей землицы. Хотя, с другой стороны, нам бы те пространства освоить, что у нас есть.
– Это не снимает вопрос по Китаю и Индии.
– Знаешь что, – разведчик задумчиво потер подбородок. – Там тоже есть серьезные люди, с которыми можно эту тему обсудить спокойно. Фигуры нашего уровня. Способные действовать, не поднимая волны. В Китае я таких точно знаю. В Индии сложнее, но можно аккуратно поискать. Время пока есть. Думаю, к началу развертывания «Рикошета» в Штатах я смогу поделиться с тобой вариантами.
– Я тут ничем не помогу. Вся надежда на тебя.
– Отработаю по максимуму. Не сомневайся.
– Есть еще одна просьба, – директор ФСБ достал из кармана сложенный вчетверо листок и подвинул по столу к собеседнику. – Это небольшая немецкая фармацевтическая фирма, с которой пошло «Очищение». Она производила и продавала по всему миру зараженный прионами уникальный ингредиент для ковидных вакцин. Ее, скорее всего, использовали вслепую, иначе пиндосы бы там все сожгли. По этой компашке нужна полная инфа. Все, что возможно. Руководство, исследования, сотрудники, партнеры, кто с кем спит, кто что ест, кто что пьет. Не исключено, что тебе именно через нее придется проводить развертывание «Рикошета».
– Без вопросов. Беру в разработку. Поставлю лучших людей.
– Вот и славно, – директор ФСБ устало расправил плечи и многозначительно посмотрел на стоящий рядом столик со спиртным. – Хозяин, старый лис. Выставил мой любимый дагестанский выдержанный на самое видное место. Как тут удержаться, – он встал, взял со стойки бутылку коньяка и пару бокалов, налил немного и вернулся на место. – Как говорил один известный киноперсонаж: «Врачи рекомендуют». В конце рабочего дня стресс снять – нет ничего лучше.
Они посидели еще четверть часа. Неспешно потягивали коньяк с лимоном, говорили о ситуации на фронте, об атмосфере в Кремле. Потом плавно перешли на жен, детей и внуков. Вроде бы все было хорошо, если бы не общее ощущение, какое бывает у горнолыжника-экстремала, несущегося вниз по опасному снежному склону, готового от любого толчка сорваться в сметающую все на своем пути лавину.
Польша. Варшава
Путь к цели оказался не просто непростым, а нарочито витиеватым и занял почти два месяца. После того как Виктор на подмосковной даче прошел курс «молодого дивера» и получил свою первую цель, он провел еще две недели с куратором, прорабатывая детали операции. Серый его порадовал тем, что обычно такие акции планируются месяцами, но сейчас времени нет, поэтому придется импровизировать по ходу. Главное, чтобы этап внедрения был завершен в сентябре. Как только наемник окажется на месте, можно будет планировать дальнейшие шаги. Вот путь к месту как раз и оказался долгим и витиеватым.
Вначале Виктор попал на Донбасс на «фотосессию». Там его переодели в хохляцкого теробороновца и сделали около сотни снимков. В окопах, с «побратимами», на фоне сожженной русской техники с обгоревшими «Z» на броне, даже рядом с трупами «орков», которые на самом деле были украинскими двухсотыми, переодетыми в русский пиксель40. Весь этот трэш потом будет залит на его смарт как подтверждение его херойских подвигов.
После этого по чужому российскому паспорту наемник въехал в Турцию. Там получил новый комплект украинских документов, который соответствовал его легенде. Василь Бурко, 34 года, уроженец Днепра, преподаватель английского, участник Майдана 14-го года, состоял в резерве нацбата «Днепр»41. Позывной «Бурый». После начала СВО вступил в тероборону. В апреле в составе 20-го батальона теробороны был отправлен в район Угледара, который на тот момент был в полукольце русских. Там теробороновцев основательно проредили. В результате артобстрела получил контузию и вдобавок крупный осколок в броник. Пластина выдержала удар, но образовалась обширная заброневая травма грудной клетки с переломом нескольких ребер. Потом госпиталь и реабилитация. После лечения купил себе справку о негодности к строевой и потихоньку свалил в Турцию. Через знакомых в Минздраве Украины попал в спонсируемую волонтерами программу реабилитации раненых бойцов ВСУ в Германии. Правда, уже в Турции выяснилось, немцы перенесли программу на две недели, но это было даже хорошо, потому что давало возможность импровизировать.
На руках Виктора-Бурого был полный комплект документов, начиная от безупречно изготовленного украинского паспорта, заканчивая переведенной на английский выпиской из медкнижки, выданной госпиталем в Днепре, и приглашением в Берлин в реабилитационный центр. Конечно, при детальной проверке могли вскрыться нестыковки, которые у дотошного дознавателя вызвали бы неприятные вопросы. Но расчет был на то, что никто хероя серьезно проверять не будет. За легендой стоял реальный персонаж – Василь Бурко, теробороновец, получивший легкое ранение под Угледаром и сбежавший в Турцию, где был аккуратно изъят ГРУ из обращения. Его место как раз и занял наемник.
После входа в легенду «Бурый» недельку пошатался по Стамбулу. Сменил пару отелей, чтобы его можно было легко отследить. Засветился у местных хохлов. Даже сделал щедрый взнос на поддержку ячейки стамбульских активистов.
В отличие от Европы, украинцы в Турции вели себя тихо и незаметно, и не только потому, что не были беженцами в полном смысле этого слова. В Турцию из Украины перебралась зажиточная публика: коммерсанты, бизнесмены, успевшие наворовать на безбедную жизнь, чиновнички местного уровня или их семьи. Этим привлекать к себе внимание смысла не было никакого. К тому же местные власти с первых дней дали понять, что будут жестко пресекать любые попытки организовать публичные акции в поддержку Киева. Из-за такой позиции вся активность была направлена на приобретение нужных фронту вещей: раций, квадрокоптеров, ночных и телевизионных прицелов. При этом было заметно, что разъезжающий на новом мерсе «смотрящий» ячейки на собранные для фронта деньги ни в чем себе не отказывал.
Засветившись среди турецких активистов, Виктор пропал с радаров и через пару дней на пароме отправился в Румынию, а оттуда перебрался в Варшаву. Благо европейский «безвиз» для граждан Украины и приглашение на лечение в Берлин давали такую возможность.
До начала курса реабилитации оставалось чуть больше недели. Куратор предложил, как ее провести с пользой для дела. По его задумке, будет плюсом к легенде, если Вик появится в Германии в сопровождении какой-нибудь известной среди нациков персоны, желательно женского пола. Херой-теробороновец и красотка-патриотка в бандеровской среде беженцев должны смотреться очень органично.
В Варшаве наемник поселился в трехзвездочном отеле «Гетман» недалеко от центра. И вскоре получил наводку на местную украинскую активистку Марысю, которая так рвалась поддержать воюющих на фронте бойцов ВСУ, что присоединилась к тысячам других отбитых на голову хохлушек и стала выкладывать для них в соцсети свои нюдсы42.
Девчонка была молодая, симпатичная и, судя по постам, совсем неглупая. Жаль только, что относилась она к поколению, чье сознание формировалось нациками, захватившими власть в Киеве после Майдана. С первого взгляда бросалось в глаза, как ее мозги были напрочь засраны бандеровской пропагандой, причем не просто на уровне «Слава Украини», а реально фашистской жестью типа «резать русню, пленных вешать».
Просмотрев ее страницу в сети и прочитав короткое досье, пересланное куратором, Виктор послал ей свою фотку, где позировал на фоне «сгоревшего» российского БТРа в боевой экипировке с автоматом, весь в синих повязках43, с медалями на груди. Вдогонку – короткое сообщение, мол, израненный в боях с москалями херой имеет желание познакомиться с настоящей патриоткой. А чтобы та поняла серьезность намерений, перевел ей на карту пятьсот евро – огромные деньги для простого беженца.
Вопреки ожиданиям, на такое щедрое предложение Марыся ничего не ответила. Тогда Вик решил взять инициативу в свои руки. Девушка состояла в одной из небольших разрозненных ячеек молодых активистов. Серьезные дела им в Варшаве не поручали, а вот пошуметь, покричать в людных местах в поддержку ВСУ за пару злотых – это сколько угодно. Одна из таких акций должна была на неделе пройти в центре. Об этом сама Марыся и написала на своей странице. Судя по тому, что местом проведения был выбран небольшой пятачок у ворот российского посольства, толпы там большой не соберется, поэтому Марысю отыскать будет вполне реально.
В день акции, чтобы изучить место, Виктор прошелся по улице Бельведерской вдоль забора посольства, где она планировалось. Прогулялся по расположенному рядом парку, потом устроился в одной из кафешек рядом, заказал кофе и принялся ждать, когда соберутся молодые активисты.
Как и было заявлено, движуха началась в полдень. Судя по четкости действий, механизм таких акций был неплохо отработан. В течение пяти минут к главным воротам посольства, словно муравьи, с разных сторон собрались человек сто. По команде все набросили на себя украинские флаги и принялись кричать антироссийские лозунги по-польски и по-английски. Два десятка активистов, взявшись за руки, перекрыли проезжую часть. Быстро собралась пробка из автомобилей, которые начали недовольно сигналить. Когда она растянулась метров на сто в обе стороны, блок дороги был снят и движение возобновилось. Все происходящее с расстояния снимали три группы операторов разных новостных каналов.
Как только перекрыли улицу, подъехала машина полиции и встала в стороне, спокойно наблюдая за развернувшимся у посольства шумным шоу. Двое полицейских, которые охраняли ворота, чтобы не мешать активистам, благоразумно отошли в сторону.
Виктор не торопясь допил кофе и направился в сторону толпы. В этот момент в вывеску посольства полетели несколько бутылок с красной краской. Хохлы, как заведенные, начали скакать на месте и довольно стройно скандировать речевки вроде «Русские орки, go home». Наемник достал из кармана украинский флаг и, накинув на плечи, смешался с молодежью.
Найти Марысю оказалось непросто, потому что в толпе были в основном девушки с разукрашенными в цвета украинского флага лицами. Наскакавшись, активисты чуть успокоились и приступили к фотосессии на фоне забрызганной красной краской вывески посольства. Здесь Виктор и заметил ту, которую искал. Марыся покрутилась у вывески, сделала пару селфи и отошла в сторону, рассматривая фотки на смартфоне. В это время к ней и подкатил наемник.
– Как тут у вас здорово! – он не стесняясь обнял ее за талию. – Гарно вы москалей потревожили. И ты, смотрю, така гарна дивчина. Красуня ще краще, чим на фотках.
– Ой, – девушка испуганно взглянула на незнакомца, чуть присмотрелась и, узнав, аккуратно сняла его руку с талии. – Это вы тот парень с фотки.
– А то ж. Точно я. Марыся, так ведь? Что ж ты мне, херою войны, так и не ответила, – он чуть отстранился, чтобы получше рассмотреть ее лицо, и, увидев, что девушка не знает, что сказать, спросил: – Грошики хоть мои получила?
– Грошики? – рассеянно переспросила девушка и испуганно оглянулась по сторонам. – Вы мне переслали деньги?
– А то ж. Полтыщи евро перевел на твою карту. Что ж ты, красава, ее не контролируешь?
– Пятьсот евро? – девушка подняла на него глаза, в которых сквозила детская обида.
– Ну да, – Вик краем глаза заметил, как из толпы к ним направились два молодых парня. Один, упитанный такой, с холеной бородкой держал в руках рацию. – Давай отойдем, поговорим спокойно.
– Не. Не могу, – Марыся оглянулась и, заметив подошедших парней, испуганно отступила в сторону.
– Что тут у вас за обнимашки? – голосом хозяина спросил толстяк и бесцеремонно ткнул короткой антенной рации наемника в грудь. – Ты кто такой?
Виктор перехватил руку, завернул кисть наружу вбок и потянул вниз. Толстяк заскулил от боли и упал на колени.
– Слушай, ты, пидор свинорылый, обращаться ко мне будешь «пан офицер». Еще раз вякнешь, я тебя, нахрен, депортирую домой и пойдешь на фронт под москальскую арту окопы рыть. Больше ты ни на что не способен. Понял?
– Понял, понял, – сквозь зубы простонал толстяк, с испугом глядя на Виктора снизу-вверх.
Наемник чуть ослабил хватку, хохол встал и хотел сделать шаг назад, но Виктор, увидев, что к ним повернулись стоящие с краю толпы активисты, удержал его.
– Стоять! – командным голосом рявкнул наемник. – Имя, фамилия.
– Михаил я, Иванько.
– Москаль, что ли?
– Та ни, ни москаль, пан офицер, – извиняющимся голосом ответил толстяк.
– Тоди чому Михаил, а не Михайло?
– Так. Случайно вырвалось.
– Дивись у мене44, – он отпустил руку, обвел взглядом обступившую их толпу и, чуть повернувшись к ним левым плечом, задрал рукав майки, чтобы показать набитую там по предложению Серого временную татуху – недобро нахмурившуюся сову, держащую в лапах направленный острием вниз меч.
– Это ГУР45. Гуровец. Херасе. Наверно, на задании, – зашептались девушки в передних рядах.
– Извините. Вернее, пробачте, пан офицер. Я ж не знал, – побледнев от страха, пролепетал толстячок.
– Ладно. Прощаю, – Виктор по-пански похлопал его по пухлой щеке. – Слухайте мене сюди, патриоты. Я забираю Марысю по государственному делу. О том, что здесь произошло, никому ни слова. Инакше, хто шо вякне, буде затриман и, нахрен, депортирован додому. Зразумило? – он обвел притихший молодняк суровым взглядом. Увидев, что те молча закивали, взял девушку за руку и зашагал в сторону парковки.
Когда сворачивали за угол, полицейская машина, наблюдавшая за акцией, несколько раз противно тявкнула сиреной. Толпа, как по команде, попрятала украинские флаги и стала расходиться небольшими группками.
Марыся шла молча, не сопротивляясь. Они свернули за угол на соседнюю улицу, где наемник припарковал прокатную машину.
– Садись, – наемник открыл перед ней переднюю дверь.
– Куда вы меня ведете? Зачем я вам? – с обреченным видом девушка забралась внутрь.
– Куда веду? Подальше от этой шоблы46, – Вик бросил на нее быстрый взгляд и ему до боли в сердце стало жалко эту потерянную, загнанную русскую девчушку, оказавшуюся в чужой стране без будущего, без надежды. – Есть хочешь? – вдруг спросил он.
– Хочу, – тихо ответила Марыся.
– Сколько вам платят за акцию?
– Сто злотых. Но половину забирает Миша.
– Это тот свинорылый мудак, что в меня рацией тыкал?
– Ага. Он, типа, у нас старший.
– Кому подчиняется?
– Вроде никому. Собрал по сети группу человек в пятьдесят и командует.
– Это он деньги забрал, которые я перевел?
– Ага. У него моя карточка. И паспорт был у него. Но беженцам в Варшаве без паспорта нельзя, поэтому Миша его вернул.
– Зачем ему паспорт? – спросил Вик и, увидев, что девушка отвернулась к окну, добавил: – Не бойся, Марыська. Я не сделаю тебе ничего плохого. Может, сейчас я твой единственный шанс выбраться из этого дерьма.
Девушка резко повернулась к нему, и наемник заметил в ее глазах слезы, сквозь которые едва пробивался исчезающий лучик надежды.
– Он заставлял меня и других девчонок трахаться за деньги с поляками, – с горечью в голосе сказала она.
– Тю-ю. Так этот мордастый еще и сутенер. Вот сука. Жаль, я ему не сунул в рыло пару раз, когда была возможность.
– А еще он забирал у меня и девчонок почти все пособие. А потом покупал еду, ну и гигиену всякую. Это он меня заставил голой фоткаться. Я бы сама никогда в жизни.
– Ладно. Забудь. Больше ты к нему не вернешься, если сама не захочешь, – Вик взял руку девушки в свою и почувствовал, как она вздрогнула.
– То есть я могу в любой момент уйти? – осторожно спросила Марыся.
– Ну да. В любой момент. Сейчас мы пообедаем и, если тебе со мной некомфортно, можешь идти к Мише. Даже денег на такси дам.
По забитым трафиком улицам Варшавы навигатор вел Вика к отелю. Рядом он присмотрел уютную кафешку, где хотел побеседовать в спокойной обстановке. Когда пересекали Вислу по Домбровскому мосту, Марыся тихо спросила:
– А вы точно из ГУР?
– Давай на «ты». Я Василь, с Днепра. Боец теробороны. Был ранен на передке. Сейчас направляюсь на реабилитацию. Это все, что тебе надо знать. Договорились? – он многозначительно посмотрел на девушку и протянул ей повернутую ладонью вверх руку.
– Я Марыся, – девушка положила свою ему на ладонь. – Только на «ты» надо после брудершафта, – в ее глазах блеснул озорной огонек.
– Вот такой ты мне еще больше нравишься, – рука наемника опустилась девушке на бедро, туда, где заканчивались коротенькие джинсовые шортики, и он внутренне улыбнулся тому, что не встретил сопротивления.
Вначале Вик хотел пригласить свою новую подружку на кофе с пирожным, но по дороге понял, что та уже давно не ела нормальной еды. Поэтому они устроились в кебабной, расположенной как раз напротив отеля. Запахи там стояли такие, что даже после хорошего завтрака живот наемника призывно заурчал. Он заказал огромную тарелку мясного ассорти, овощи на гриле с жареной картошкой и пива. Марыся, изредка бросая на него извиняющиеся взгляды, с жадностью набросилась на еду.
– Это чмо вас что, на голодном пайке держало? – довольный тем, что девушка наконец расслабилась, спросил наемник.
– Почти, – она не стесняясь облизнула пальцы и взяла очередное баранье ребрышко. – Одна дешевая пицца в день и полторашка47 колы. – Поесть нормально удавалось только после клиента. Миша оставлял девчонкам двадцать процентов. Остальное забирал для организации акций.
– Он действительно тратил ваши бабки на акции типа той, что вы устроили у москальского посольства?
– Хрен там. Купил флаги и так, по мелочи. Остальное они с парнями пробухивали.
– И часто были клиенты? – Вик внимательно посмотрел на девушку.
– Когда как, – вздохнула Марыся и подняла на него полные надежды глаза, какими смотрит на хозяина несмышленый щеночек в ожидании, что его погладят. – Иногда несколько за день. Иногда вообще нет никого. Давай не будем об этом.
– Давай, – согласно кивнул он, махнул официанту и по-английски попросил, чтобы тот принес еще пива.
– А у тебя хороший английский, – сообщила Марыся, надолго приложившись к бокалу.
– А ты откуда знаешь, какой хороший, какой плохой, – улыбнулся он, но потом театрально хлопнул себя ладонью по лбу. – Ах да, я же забыл. У тебя три курса филфака Мариупольского университета.
Услышав это, девушка перестала жевать и испуганно взглянула на Вика.
