banner
banner
banner
На краю света

Эбби Гривз
На краю света

– 7 –
2005

– Проснись и пой, – Джим поставил на прикроватную тумбочку Мэри две чашки. Она окунула в ближайшую мизинец и облизала с него молочную пену. Надо полагать, это какое-то колдовство – то, что Джим умудрился сделать кофе как профессиональный бариста. – Сейчас вернусь, там у меня еще кое-что на подходе.

Он снова вышел, и Мэри, оставшись одна, внимательно оглядела комнату. Она никогда не бывала в таких квартирах, как у Джима – точнее, вообще никогда не бывала в квартирах, – и ей нужно было время, чтобы привыкнуть ко всему этому стеклу, металлу и педантичному порядку. Мэри все это казалось довольно обезличенным, но, если ты живешь один… К тому же сам район вокруг во многом восполнял отсутствие особенностей внутри квартиры. Даже в той малой части Илинга, которую она успела увидеть, было множество уютных пабов и кафе, набитых юными парочками, прожигающими свой неисчерпаемый доход.

Мэри могла представить себе, как она здесь живет. Вот только стоит еще докупить какую-нибудь мягкую мебель в благотворительных лавочках или в том навороченном бутике, который она успела увидеть чуть дальше по Хай-стрит, – ну, если Джим из тех, кто будет воротить нос от подержанных диванов. Перестань, перестань, перестань. Она снова позволила себе унестись куда-то. Это всего лишь третьи их выходные, ее первые в Лондоне, и, хотя все шло как нельзя лучше, она все еще с трудом верила, что Джим настолько увлечен ею.

Но сохранять прирожденную недоверчивость, быть начеку было отнюдь не просто. В какой-то момент, когда Джим должен был выслать ей подтверждение брони полета, он позвонил ей, чтобы уточнить, как пишется ее фамилия. Одно «н» или два? Мэри едва успела повесить трубку, как ее закружил водоворот паники. Она что, спятила, лететь куда-то на третье свидание? Но еще хуже, она совсем спятила, – влюбляться в человека, живущего за тысячу километров?

К счастью, во время сомнений и потери уверенности у нее была поддержка и кроме Джима. Мэри очень волновалась, как мама воспримет новости о новом человеке в ее жизни, особенно о таком, кто зовет ее лететь через море, когда она должна работать. Но когда она наконец заикаясь обо всем рассказала, мама была в таком восторге, что Мэри долго не могла освободиться из ее объятий. Я так за тебя рада, не переставая повторяла мама, ты это заслужила, пора тебе наконец-то подумать и о себе. Мэри никогда не думала, что ее одиночество было поводом для таких маминых переживаний.

А еще была Мойра – готовая подменить ее на третьей воскресной смене, но желающая взамен получить ответы на самые щекотливые вопросы про Джима. Мэри спасло от стыда только то, что Дженни, их начальница в «Стормонте», застала их в тот момент, когда Мойра размахивала тремя бумажными трубками, сравнивая длину. Это положило конец расследованиям Мойры, по крайней мере, на какое-то время. Но, когда в пятницу Мэри убегала, чтобы успеть на ночной вылет, Мойра сунула ей заклеенный пластиковый пакет: очередной лифчик балконет.

Теперь в голове у Мэри не оставалось никаких сомнений, что вся эта логистика, суета и беспокойство того стоили. Никогда, ни за что, она не могла бы месяц назад даже вообразить, что будет вот так сидеть и ждать, пока красивый англичанин принесет ей завтрак в постель. К такому можно и привыкнуть. Да и ко всему остальному тоже. Джим купил для нее всякие туалетные мелочи, которые пахли совсем не как мужские, раздобыл пачку Barry’s, чтобы она могла пить настоящий ирландский кофе. Даже когда они вышли за молоком для него в лавочку за углом, Джим старался идти с той стороны, что была ближе к шоссе, проходящему через Илинг. Просто воплощение галантности.

Это только начало, напоминала себе Мэри, все еще может измениться. Но при этом молилась изо всех сил, чтобы этого не случилось.

Джим сунул голову в дверь.

– Проголодалась? – И протиснулся в комнату сам, сосредоточенно балансируя тарелкой, стоящей на плюшевой подушке. – Извини, у меня нет подноса.

– Невозможно. – Мэри сделала вид, что отмахивается от принесенного, но в желудке у нее заурчало. – Пахнет просто замечательно.

– Ты мне льстишь, – Джим опустил подушку ей на колени. – Все свое, домашнее. Хлеб, конечно, не яйца. С этим придется подождать, пока я не заведу свою ферму.

– А роза?

– А ее я вчера сорвал в соседском саду, когда мы проходили мимо, а ты отвлеклась на мечты обо мне.

Мэри окинула его испепеляющим взглядом.

– Цветы означают извинения, а извинения – это для мужчин, которые что-то натворили.

– О – узнаю свою девочку. Такая романтичная.

Мэри откусила кусочек. Яичница наполовину состояла из масла – в общем, ее бедра могли бы обойтись и без этого. Она поглубже зарылась под одеяло.

– Ну, признавайся.

– Да так, одна мелочь, про которую я забыл сказать.

– Я пошутила. – Вилка застыла в ее руке. Она не могла представить, что он сейчас ей скажет. Она спросила его в первую же встречу, но что, если он соврал? Он встречается с кем-то еще? Точно – у него есть подружка. Жена. Господи Исусе, Дева Мария и святой Иосиф, а что, если у него есть жена?

– Мы позже должны кое с кем встретиться.

– О… С кем?

– С моими родителями.

У Мэри открылся рот – так, что стали видны недожеванные куски домашнего хлеба, зажатые между коренными зубами.

– Все будет отлично. Я хочу, чтобы они познакомились с тобой. Это просто небольшой ланч. А потом мы снова будем вдвоем, до самого твоего отъезда…

Не слишком ли быстро все это случилось? Не стоит и говорить, что они непременно спросят, как они познакомились, что нашли друг в друге. При одной мысли об этом Мэри почувствовала, как у нее все сжимается внутри.

Джим продолжал в блаженном неведении:

– Ты им понравишься. Просто будь собой. – Когда Мэри не ответила, он отодвинул вбок подушку с тарелкой и подлез так, чтобы заглянуть ей в глаза. – Ну прости, что не сказал тебе раньше. Я не хотел тебя пугать, хотя, похоже, мне все равно удалось это сделать. Хочешь, я все отменю? Скажу, что заболел.

Мэри задумалась об этом. Но если она сейчас отвертится, что это скажет о ее вере в то, что есть между ними? И о ней самой?

– Нет, я пойду. – Джим просиял. – Хочешь, доедай сам, а я в душ. – Указала она на едва тронутую еду, которая уже остыла.

– А может, я с тобой? – Джим подобрался так близко, что Мэри почувствовала идущий от него жар. Он стянул свою майку и запустил руку под ее. – Как я понимаю, мне теперь нужно многое возместить.

Мэри никогда не бывала в таких ресторанах, какой Джим выбрал для ланча с родителями – голые кирпичные стены, толстые железные трубы на стенах вместо картин. Не сказать, чтобы она хотела прийти туда снова. В графине с водой плавал цветок. Джим рассмеялся, глядя, как Мэри отпихивает стебель в сторону, пытаясь налить себе воды.

– Мы здесь! – крикнул он.

Мэри поднялась, поправляя юбку на бедрах. Если бы она знала, что встретится с его родителями, она взяла бы с собой что-нибудь понаряднее и уж точно что-нибудь подлиннее. Ей не хотелось, чтобы они подумали, что она какая-то шлюшка, что она недостаточно хороша для их сына.

– Здравствуйте, очень рада вас видеть.

– Мама, папа, это Мэри.

– Ричард. – Отец Джима шагнул вперед и пожал ее протянутую руку, как бы сказал «да» крепким рукопожатием. Когда он отпустил ее, Мэри, продолжая протягивать руку, повернулась и к маме Джима. Но та, не замечая ее, копалась в сумочке.

– Мам, – Джим коснулся ее запястья. Она медленно подняла голову, словно это неожиданное прикосновение напугало ее.

– Извините, извините, очень приятно, – она схватила Мэри за руку, которая, упав, уже повисла, как пластиковый пакет на дереве, и чмокнула ее в щеку. – Я Джульетт, и я знаю, что Джеймс уже успел наговорить вам про меня всяких ужасов. – Ее улыбка была слишком слабой, чтобы быть искренней.

Пока они сидели, изучая меню, а Джим отвечал на какие-то вопросы про клинику, Мэри пыталась как-то упорядочить свои впечатления от них обоих при помощи полусырых идей, которые, как она понимала, просто не успели развиться до сколько-нибудь определенных ожиданий. Джульетт была хрупкой, тихой и изящной, особенно по сравнению со своим большим и громким, как жизнь, мужем.

– В любом случае, сынок, приятно видеть тебя наконец с подружкой. Мы-то уж начинали думать, что тут что-то не то. – Должно быть, Мэри выпучила глаза, потому что Ричард успокаивающе похлопал ее по плечу. – Шутка, шутка! Но он уже давненько не приводил никого в дом. Джульетт, когда это было в последний раз? Джеймсу как раз тогда стукнуло двадцать, верно? А как теперь поживает Иви? Наверняка у нее все отлично. Она всегда была такой успешной. – Мэри заметила, как у Ричарда вспыхнули глаза. – Ты знаешь о ней что-нибудь?

Мэри смотрела на свою салфетку. Она знала, что у Джима было не так уж много реально серьезных бывших (что само по себе было странно, учитывая, каким он был сокровищем), но она могла себе их вообразить. Блондинки с ногами, наверняка породистые, как скаковые лошади.

– Нет, ничего. Это все было уже так давно, с тех пор все… изменилось. И в любом случае для меня теперь существует только одна женщина. – Он протянул руку и стиснул сжатую ладонь Мэри.

– Рад слышать, – сказал Ричард, наполняя вином бокалы. Джим уже выпил больше остальных. – Мэри, Джим говорил, вы занимаетесь отельным бизнесом? Это такой способ сказать, что вы работаете на ресепшен? – Его смех разнесся по всему залу. Никто его не поддержал.

– Отец! – Мэри видела, что Джим готов сцепиться с ним, но считала, что лучше бы ему не связываться; попытки возражать на подобные замечания только укрепляют снобизм. Богатым только того и надо – неужели они всерьез думают, что мы не понимаем их шуток?

– Вообще-то, я начинала на уборке, – вступила Мэри. – Потом дослужилась до работы на ресепшен, а теперь я организую приемы. Это отель «Стормонт», в Белфасте – может, вы слышали?

 

– Нет, не припоминаю. Но вот Джеймс расхваливал его на все лады. – Ричард казался слегка смущенным. Мэри внутренне одобрительно похлопала себя по спине. Она справится – один предрассудок за другим.

– Ну, это неудивительно. Хотя, если честно, он действительно милый. Содержится в порядке. У нас часто играют свадьбы. – Мэри надеялась, что упоминание о свадьбах может вовлечь Джульетт в разговор. Она не то чтобы скучала, но явно витала где-то еще. Смотрела куда-то вдаль, скользила пальцами по ножке бокала, вращая его содержимое.

– Очень мило. Очень мило. А чем вы еще занимаетесь – помимо работы?

– Мэри художник, – Джеймс положил руку ей на бедро, неприлично высоко. Мэри попыталась приподняться на стуле, надеясь, что рука опустится. – Она делает потрясающие карты, из ткани. Вы не поверите, пока не увидите сами.

– Звучит впечатляюще. – Казалось, интимный жест Джима напомнил Ричарду о его собственной жене. Он погладил ее по руке, и она взглянула на Мэри.

– Мы бы могли что-нибудь заказать. Может быть, Скай…[4] – пролепетала Джульетт, и Джим с Ричардом опустили взгляды на стол. Джим, прижимая палец к тарелке для хлеба, подбирал рассыпанные крошки.

– Не сейчас, дорогая, – сказал Ричард, опуская руку. Мэри попыталась поймать взгляд Джима, но он не отрывал его от зернышка овсянки, скользившего под указательным пальцем. Мэри предпочла бы даже надменные выпады Ричарда наступившей за столом тишине. Она была какой-то жутковатой. Для постороннего человека это было непостижимо.

К общему облегчению, принесли еду. Мэри удалось увести разговор от темы Ская и ассоциаций, которые она явно у всех вызывала. Они обсудили работу Джима, детей какой-то кузины, которым не нравилось начало семестра, как Мэри поняла, в частной школе. Но Гебриды нависали над ними, отбрасывая на стол какой-то отблеск, который Мэри постоянно и сознательно пыталась обходить. Когда тарелки забрали, Ричард тут же попросил счет и, несмотря на возражения Мэри, не стал даже ничего слушать об ее участии. Было очевидно – он считает, что ее карточка не пройдет.

Джим вытащил ее на улицу так быстро, что Мэри даже не успела зайти в туалет.

На улице было шумно. Духовой оркестр играл перед восторженной толпой. Им трудно было расслышать друг друга в этом гаме.

– Итак?.. – спросил Джим по дороге домой. – Ты выжила?

– С трудом.

– Ты отлично держалась. И, знаешь, извини за то, что отец говорил насчет твоей работы и всего этого.

– Джеймс, я этого не стыжусь. Или ты считаешь, что я должна?

– Господи, нет, конечно! С чего ты вообще такое взяла?

– Ну, для начала, с того, что я не Иви. Я работаю в отеле, меня вряд ли можно назвать «успешной».

Имя Иви прозвучало всего-то – раза два, да? И тем не менее Мэри знала, что, кем бы она ни была, какой бы породой и степенями ни обладала, именно ее Уитнеллы действительно хотели видеть своей невесткой.

– Я не хотел быть с Иви. И никогда не буду – ясно? Я хочу быть с тобой. И только с тобой.

Отпустив руку Мэри, Джим прижал ее к себе. Она почувствовала запах красного вина, более спиртной, чем фруктовый, и его одеколона. Какое-то мгновение весь мир вращался вокруг их прижатых друг к другу тел, пока Мэри пыталась отделить обнимающего ее мужчину от жестоких предположений людей, вырастивших его.

Когда она стала уверена, что ее голос не задрожит, она спросила:

– А что там такое со Скаем? Почему вы все так… затихли?

Молчание.

– Эй? Что такое случилось?

Джим рассеянно смотрел куда-то за плечо Мэри, на стоящие вдалеке машины. У него был такой же отсутствующий вид, как у его матери во время ланча. Наконец он тряхнул головой и поцеловал ее в лоб.

– Давай поговорим дома.

– 8 –
2005

Короткая дорога на метро обратно домой дала Мэри возможность приглядеться к малозаметным переменам в человеке, который находился рядом с ней. Он продолжал держать ее за руку, но ей казалось, что его пожатие стало слабее. Они ехали молча, если не считать замечаний, которыми она время от времени пыталась перебить собственное ощущение неловкости. До этого момента все время, проведенное ими вместе – только вдвоем, – было исключительно прекрасным. Шутки, взрывы смеха, обмен тайными взглядами поверх чашки кофе или коктейля, напрочь затмевающими весь остальной мир. Теперь же, после одного-единственного упоминания Ская за ланчем с родителями, Мэри чувствовала, что между ними начинало появляться отчуждение.

– Прости, – проронил он, когда они вошли в квартиру.

Налив себе виски, Джим рухнул на диван. Мэри выбрала кресло напротив. Ей не показалось – он избегал смотреть ей в глаза. Ему даже не хватило любезности предложить ей тоже чего-нибудь выпить. Хотя она как раз нуждалась в выпивке. Вот оно? Она только не могла понять, зачем нужно оплачивать полет, чтобы расстаться с кем-нибудь в личном присутствии.

– Насчет мамы… Понимаешь, я должен был раньше тебе сказать. Было нечестно вываливать это на тебя вот так. Я надеялся, что она будет как-то получше. Что все будет получше. Что, может, если я снова кого-то приведу, ей придется нормально себя вести.

– Погоди – что будет получше? Я ничего не понимаю.

– Она… Вообще все.

– Тебе придется объяснить получше. – Мэри сама удивилась, как жестко прозвучал ее голос. Она прилетела сюда, пожертвовав заработком за выходные. И она не собиралась тратить время на какие-то жалкие извинения. – Ты вывалил на меня своих родителей. Я чертовски неловко себя чувствовала, пока мы обсуждали твою бывшую – прелестную Иви, – а теперь ты так и собираешься держать меня в неведении?

Джим поднял взгляд.

– Так ты хочешь узнать про Скай?

– Да.

Мэри увидела, что его взгляд снова упал. Раньше Джим всегда казался очень искренним. Но, с другой стороны, подумала она, он ни разу не вдавался ни во что более личное, чем недовольство своей профессией. А новый уровень откровенности явно вызвал заметное напряжение. Пытаясь подобрать слова, он обдирал засохшую кожицу с верхней губы.

– Там умер Сэм, – наконец выдавил Джим. – Мой брат Сэм.

– Боже мой, Джим, мне так жаль – Мэри хотелось стукнуть себя за то, что она не была с ним более терпелива. А теперь ничего не вернешь – ни слов, ни тона. Сначала сказать, потом подумать – в этом она вся. Когда-нибудь она за это расплатится.

– Ничего. Должно быть ничего. Это было очень давно – прошло уже двадцать лет. Но для мамы это, увы, не так.

Мэри уже была готова раскрыть рот, чтобы извиниться, но сумела вовремя удержаться. Последнее, чего еще не хватало, – вести себя как будто бы дело в ней. Она и так уже сумела напортачить.

– Расскажи мне о нем.

Джим вздрогнул. Она снова сказала что-то не то? Но его лицо постепенно стало меняться, и в линиях вокруг губ понемногу начала проступать теплота. Может быть, дело было не столько в том, что она спросила что-то не то, сколько в том, что это вообще случалось очень редко.

– Ему было восемнадцать, – начал Джим. – Он был на два года старше меня, и мы всегда соперничали, и нарочно, и нет. Я обожал его. Сэм был и умнее, и веселее. И красивее. Мы шагу не могли сделать, что в школе, что вне школы, без того, чтобы за ним не бегала толпа девчонок. – Джим слегка засмеялся. – Он был и родительским любимцем, хотя они, конечно, никогда бы в этом не признались. Он поступил в университет и должен был уехать через два месяца. Оксфорд – медицина.

– Похоже, он был замечательным, – предположила Мэри.

– Совершенно. И я, как ни странно, даже не завидовал. – Теперь, когда Джим разговорился, казалось, что откровенность уже не так мучительна для него. Мэри отметила, что в этом и заключался особенный подход к Джиму – начинать потихоньку. – Он все брал на себя. А я мог оставаться беззаботным юнцом. Несколько безответственным, но с этим можно жить. Рядом с Сэмом я казался невидимым. Может, это все было подростковой самонадеянностью, но тогда мне так не казалось. Я думал, он будет со мной всегда. Пока он не исчез.

– Можно спро…

– Что произошло? Ага, хотел бы я знать. – Джим осушил бокал, поставил его на стол и стиснул рукой подлокотник. На локте у него вздулись вены. – Там никого из нас не было. Он был на Скае, его школьные друзья устроили там большую пьянку после окончания школы. Маме позвонили. Прямо среди ночи.

Мэри представила себе Джульетт, бледную, встревоженную ночным телефонным звонком, и то, как она, ответив, опускается на колени.

Джим сглотнул.

– Он был за рулем, и машина перевернулась. Когда мы узнали, Сэма на вертолете уже отвезли в больницу. Мы ехали туда всю ночь. Один бог знает, с какой скоростью. Нам было все равно. Всю дорогу я молился, чтобы застать его. Я никогда раньше не молился, но если что-то и могло обратить меня к вере, то только это. Я поклялся, что сделаю что угодно, только бы с Сэмом было все хорошо.

– Но ничего хорошего не случилось. Когда мы туда приехали, он уже умер. Не пережил ночь. Мы вошли к нему. К тому времени все трубки и аппараты уже убрали, и он просто лежал на кровати. Мертвый. – Джим наконец поднял взгляд, но посмотрел не на Мэри, а куда-то сквозь нее. – После такого нельзя оправиться, да? Мама даже и близко не смогла. Отец как-то так и сказал.

– Что сказал? – прошептала Мэри.

– Что она просто ходячая покойница.

У ног Мэри зажужжал телефон. Будильник. Она не понадеялась на то, что они сумеют выехать в аэропорт вовремя, судя по тому, как они провели предыдущие два дня – все это бесконечное валяние в постели по утрам и общее функционирование в полном пренебрежении ко времени суток. Казалось, это было в какой-то другой жизни.

– Прости. Прости. – Мэри быстро нажала на кнопку.

– Нет, это ты прости. Тебе уже пора ехать?

Она помотала головой. Ей все равно не нужно сдавать багаж. Джим наклонился вперед и коснулся ее колен.

– Нет, Мэри, правда. Я серьезно. Прости меня. Этот день должен был пройти совсем не так. Я хотел завершить выходные совсем по-другому. Я вообще хотел, чтобы они не кончались. Никогда. А знаешь, что во всем этом хуже всего?

Она не могла представить, куда еще мог завести их этот разговор. Ей хотелось только обнять и прижать к себе Джима, этого тридцатишестилетнего человека, который вдруг, перенесшись на двадцать лет назад, превратился в напуганного, потерянного подростка.

– Я думал, лучше бы умер я, а не Сэм. Он сумел бы прожить гораздо лучшую жизнь. А я провел большую часть жизни, мечтая, чтобы все это кончилось. Чтобы я покончил со всем этим.

Как он мог думать такое? Если бы Джим умер вместо Сэма, они бы никогда не встретились, и Мэри так и осталась бы лишь тенью той женщины, в которую превратилась всего за месяц их знакомства. Она поежилась. Что бы тут ни произошло, она была уверена, что оно было глубже, тревожней, беспокойней.

– Звучит словно неблагодарность, да? Но дело не в этом. Это постоянное давление. Ожидание. Да, от родителей, конечно, когда Сэма не стало; но есть еще и работа, и друзья. Я не могу допустить промаха. Иногда я думаю, какой могла бы быть моя жизнь, если бы я позволил себе какое-нибудь несовершенство. Иногда было просто тяжело вставать с постели по утрам, не говоря уж о том, чтобы делать вид, что я во всем успешен.

Мэри удержалась, чтобы не стиснуть руку, лежащую на ее колене, и не прошептать: Ну и не надо. В этот момент она поняла, что любит его. Что он будет всегда ей нужен – делая вид или нет.

– А потом я встретил тебя, – сказал Джим.

– П-п-прости?

– Я встретил тебя. Я понимаю, пока еще рано – я знаю. Я, знаешь, последний человек, который будет надеяться… в таких делах. Но я впервые за очень долгое время ощутил себя собой, увидел что-то, ради чего все это имеет смысл.

– Ах, мне ли не знать. – Мэри готова была возненавидеть себя за этот автоматический, стандартный ответ. Но как выразить то, что она чувствовала? Все происходило слишком быстро, как бы ей ни хотелось, чтобы это было не так.

– Ты, Мэри, совсем другая. – Должно быть, она недостаточно убедительно скрыла выражение своего лица, потому что Джим быстро поправился. – В хорошем смысле. Ты такая… не знаю, основательная. Строгая, когда стоишь на своем и ставишь на место меня. Мне так это нужно. Но мне кажется, что я-то совсем не нужен тебе. И, более того, я не знаю, захочешь ли ты быть со мной. Нельзя ожидать, чтобы я стал каким-то другим. С тобой я чувствую себя свободным. Ну, более свободным.

 

Джим улыбнулся. Или Мэри показалось, что улыбнулся. Улыбка исчезла так же быстро, как и появилась.

– Мы могли бы спастись.

– Что?

Джим, хмурясь, откинулся в кресле. Мэри охватило жуткое ощущение, что она засунула ногу в рот.

– Почему бы нам не уехать? – предложила она. – Ты же говорил, что всегда хотел этого, так?

Джим посмотрел на нее, прищурившись, словно пытаясь оценить, насколько она сама верит в свой внезапный выплеск. Мэри пока так и не успела привыкнуть к пронизывающей силе его взгляда.

– Ну, попробуй меня удивить.

Эти слова так и продолжали звучать у нее в ушах, когда она приземлилась тем вечером в Белфасте.

4Скай – остров в архипелаге Внутренние Гебриды, на западе Шотландии. Но в данном случае, возможно, имелся в виду коктейль «Скай».
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22 
Рейтинг@Mail.ru