Ярослав Антонович Тимонин
Our hearts goddamn us
С под завязку набитыми сумками, постоянно сползающими со спины во время езды, мы поехали в сторону Битцевского парка.
Словно в подтверждение возникавших много ранее мыслей – ещё год назад, во время пробежки по Сокольникам ранней весной – меня посетило странное состояние, возникающее в московских парках. Здесь никак не можешь почувствовать себя на природе: она совсем не похожа на вольные леса, знакомые с детства по поездкам на дачу – даже если это всего в нескольких километрах от черты города. Здесь природа как будто забита, и при виде деревьев возникает ощущение не свежести и дикой флоры, но какой-то серости, напряжённости и уныния. Сомневаюсь, что многие разделят это мнение, и в особенности коренные жители Москвы, но чувство это нельзя назвать эфемерным: оно возникало неоднократно и отчётливо, будучи обострённым моим трепетным отношением к нечастым посещениям леса. Катализатором этих мыслей послужило изрядное количество посетителей и не слишком большой выбор локаций для остановки, наложившийся на общее физическое состояние.
Постаравшись отвлечься, я сосредоточиться на сменившейся обстановке и привезённых с собой возможностях для создания кулинарных излишеств. Сочетание шоколада и берёзового сока слишком манило своей необычностью, так что порядок дегустации был предрешён. Как можно было догадаться, мельком представив взаимодействие вышеупомянутых ингредиентов, напиток оказался редкостной дрянью. Впрочем, это обстоятельство не особо смутило – в подобных случаях можно было утешить себя фактом получения нового опыта и знания новой вкусовой комбинации. Кроме того, остальные продукты оказались великолепны: как по отдельности, так и вместе, будучи совмещёнными неожиданным образом.
***
Господин Г. отправился на встречу со своими велосипедными коллегами. Вечер хотелось провести спокойно, и просмотр кино под еду из доставки подходил наилучшим образом. Выбор оказался достаточно спонтанным, и комбо этого вечера представило собой «28 дней спустя» + корейская кухня. Фильм оказался крайне своеобразным – будучи полноценным детищем нулевых годов, он не отличался особой логикой действий персонажей и выделялся каким-то безумными операторскими решениями; а в отношении супов куксу я окончательно определился с тем, что холодная версия нравится мне в разы больше.
По изначальному плану поездки в этот вечер я должен был покинуть квартиру госпожи Е., однако на месте консенсуально было принято волевое решение остаться на ночь здесь же, и покинуть временное обиталище рано утром, что значительно облегчало ментальную карту и потакало обыкновенной человеческой лени наряду с атмосферой неспешности происходящего.
Понедельник, 9 мая
Первое пробуждение, как иногда бывает перед событиями, которое наше своенравное подсознание считает значительными, застигло около 5 утра: об этом красноречиво и буквально красноциферно говорили круглые электронные часы, находящиеся на столе рядом с кроватью. Меня застигло великолепное ощущение застывшего и одновременно происходящего момента. Полумрак комнаты, освещаемый лёгким светом облачного утреннего неба, был наполнен прохладой. Запах постельного белья смешивался с ароматом свежего воздуха, плывущего через полуоткрытое окно, а из–за стекла виднелась зелень обдуваемых лёгким ветерком деревьев и доносились отрывистые звуки птиц – воссоздавая знакомый образ раннего утра второй половины весны, в момент которого ты ещё не спишь и живёшь ту самую жизнь, которую запечатлевают в книгах и фильмах.
До звуков будильника оставалось ещё некоторое время, но дожидаться их совершенно не хотелось – спонтанное бодрствование переносится, как правило, легче, чем насильственное. Провалявшись ещё несколько минут, я выбрался из плена постели и начал совершать стандартные утренние ритуалы.
Малое количество сна одаряет память (по крайней мере, субъективно) довольно отчётливым и странным свойством: осознание реальности происходит скорее не непрерывно, как обычно, а отдельными шагами, пространство между которыми потом тяжело поддаётся анализу и воспоминанию. Это обстоятельство в сочетании с дальнейшим последовательным нарушением наших с госпожей Е. планов внесло в характер утра настоящую сумятицу.
Кафе на Патриарших, уже посещённое нами пару дней назад, открывалось ещё нескоро относительно нашего обескураживающе раннего подъёма. Тем же свойством обладала ещё пара заведений, состоящих в составленном перед поездкой списке рекомендованных к посещению. Кроме того, маршрут до многих мест был затруднён многочисленными ограничениями в связи с предстоящим праздником. Последнее свело на нет одну из наших попыток позавтракать, другая же завершилась уже откровенно обидным образом – кофейня должна была быть открыта, и по факту также оказалась открыта, но не принимала заказы по каким-то техническим причинам.
Ситуация была тяжелейшей. Спустя неопределённое количество переходов через отчасти заблокированные улицы мы пришли к выводу, что планы планами, но терпеть назойливое чувство голода больше терпеть уже нет никакой возможности. На Калашном переулке удача, наконец, повернулась к нам своей передней частью лицевой области, и с огромным облегчением я распахнул дверь кофейни, с холодного, несмотря на яркое солнце, уличного воздуха, погружаясь в тепло, пропитанное сиропами и кофе.
Количество сахара, поглощённое в следующие полчаса, вряд ли поддавалось какому-либо исчислению, но кофе с халвой вкупе с шоколадным печеньем воспринимались настоящей амброзией в состоянии недосыпа и пустого желудка. На фоне этого и без того приятный интерьер, характерными особенностями которого являлись большие окна, немногоцветность и использование дерева в сочетании с кирпичом и металлом, казался превосходным. Отечественный инди-рок, звучащий из колонок, составлял отличный фон для такого момента. В голову пришла мысль, что наилучшим образом этот музыкальный жанр проявлял себя в моменты пограничного состояния – бессонной летней ночи или слишком раннего утра.
Стоит отметить, что при мне всё это время был увесистый рюкзак господина Г.: уехав на велосипеде к своим знакомым, он намеревался остаться на несколько ближайших дней у них, в связи с чем попросил передать по возможности свои вещи. Ехать предстояло на Дмитровскую, и ближайшим порталом к ней на данный момент являлась станция Арбатская. Сверившись с навигатором, мы двинулись по намеченному пути. За одним из поворотов мы увидели перекрытую уродливыми блоками забора улицу, что кардинально меняло карту наших возможных маршрутов. Этот факт можно было в сердцах оценить, как настоящую метафизическую насмешку, но к тому времени подготовленное сознание уже воспринимало всё происходящее с иронией: с полуулыбкой началось обдумывание возможных вариантов передвижения.
Внезапно к нам подошла оптимистичного и немного потерянного вида женщина, вероятно, находившаяся в сходных обстоятельствах: перейдя сразу к делу, она поинтересовалась, не планируем ли мы заказывать такси – и если наши намерения таковы, то предложила поехать вместе. Такой вариант нас полностью устраивал; более того, дорога лежала в сходном направлении. Немного удивлённые, но вполне довольные, мы вызвали машину.
Не могу сказать, что попутчик в данном случае был кстати (по каким-то причинам женщина выказывала изрядную общительность и слегка чрезмерную жизнерадостность), однако найденное решение проблемы не могло не радовать. Доехав до нужной станции, мы вышли на поверхность, и, не успела ещё догореть первая сигарета, как из подмостного туннеля показался господин Г. Поприветствовав друг друга, мы передали вещи и вскоре попрощались – уже до встречи в Петербурге.
Вновь спустившись в подземный технологический мир, госпожа Е., и я устремились по тёмным туннелям в сторону Патриарших и одновременно – наконец, к адекватному завтраку. Единодушно определившись, что наилучшим местом для последнего будет уже посещённое нами ранее заведение, мы, подгоняемые голодом, зашагали на Малую Бронную.
С большим облегчением после столь долгого начала дня со слегка чрезмерным количеством перемещений, мы уселись за один из стоящих в углу столиков, аккомпанемент которому составлял диван – вещь в подобной ситуации просто незаменимая.
Завтрак, в этот раз начавшийся уже в более привычное время, состоял из яичницы-болтуньи (не могу заставить себя использовать слово скрэмбл) с гуакамоле из горошка и пастрами, а также проверенного прошлым посещением варианта – бокала сухого игристого. Госпожа Е. избрала более экстравагантное блюдо: поджаренную бриошь с сальсой, карамелизированным беконом, листьями салата и яйцом пашот, приправленная голландезом и розовым сливочным соусом со слайсами жареного батата. Стоит ли говорить, что первый нормальный приём пищи подарил массу положительных эмоций и, откровенно говоря, был великолепен.
В процессе акта гедонизма происходило обсуждение дальнейших планов на день. У меня уже были пока ещё не до конца сформировавшиеся, но достаточно явные идеи насчёт его второй половины, но до того ещё оставалось время. Прекрасной возможностью представился вариант сходить в какой-нибудь кинотеатр: их я посещал редко, практически каждый раз предпочитая посмотреть фильм дома, если только это не был особенный случай.
Дальнейшие события заслуживают как минимум короткометражной экранизации.
Около двадцати минут мы проводили жесточайший анализ московских кинотеатров на предмет открытости, адекватности цен, физической доступности с учётом транспортных ограничений, а также подходящего по предпочтениям и времени показа ассортимента фильмов. Обстоятельства оставляли желать лучшего, однако один из вариантов всё же оказался в той или иной степени приемлемым.
Выйдя под яркие лучи дневного солнца, мы уже намеревались вызвать такси, но предполагаемый маршрут автомобиля сразу же сменил наши ожидания – на попытку придумать, как можно добраться до нужной точки иным способом. К величайшему прискорбию, наиболее быстрым способом на тот момент являлся электросамокат. С большим сопротивлением и душевной болью я постарался принять такое развитие событий. Мы приблизились к стоянке этого воплощения изумительной идеи и чудовищного претворения в жизнь, и с подёрнутым экзистенциальной усталостью лицом я произвёл необходимые действия для начала поездки, неоправданного ухудшения финансового состояния, а также морального разложения.
Кое-как закрепив на узкой платформе одну сумку с вещами, и перекинув вторую – с ноутбуком – за спину, я неуверенными рывками направился вслед за госпожой Е., выполнявшей роль штурмана. Мой опыт использования этого средства передвижения сводился к одному разу и оставил крайне смешанные впечатления; тогда же мой знакомый во время езды разбил экран своего смартфона. Однако ключевое значение в формировании столь скептического отношения отводилось проявлениям окружающей действительности. К большому сожалению, электросамокаты в определённой мере повторяли судьбу каршеринга, иными словами – замечательная идея оборачивалась иногда ужасающими проявлениями. И если катание без шлемов было объяснимо, поскольку в данном случае все риски ложились на водителя, то езда на одном самокате вдвоём по тротуару, заполненному людьми, где-нибудь на Тверской в Москве, Невском или набережной Невы в Петербурге, сопровождаемое пропитанными уверенностью в своей правоте звуковыми сигналами – это было выше моих сил.
Однако сейчас ключевым фактором являлась скорость. С лёгким чувством ненависти к себе и по возможности минимальным образом используя пешеходную зону, мы ехали через центр, постоянно натыкаясь на преграды в виде перекрытых дорог. Потратив в итоге столько же времени, если не больше, чем выбрав такси, мы добрались наконец до кинотеатра, соседствовавшего с Третьяковской галереей.
На начало сеанса мы, разумеется, опоздали. В кино я опаздывал раза два за всю жизнь, отчего проход на свои места наполнил сознание одновременно ощущением неуюта и ироничным восприятием в контексте всей ситуации, соседствующими с лёгкой эйфорией – для себя, как для человека, который ненавидел опаздывать, она объяснялась чувством контроля над временем и обязательствами.
Сожаление об опоздании оправдалось лишь в том смысле, что не удалось увидеть фильм целиком (отчасти закрыл я этот гештальт только спустя пару месяцев, в Твери, на пробежке, слушая часовой подкаст об этой же картине). «Всё, везде и сразу» в некоторые моменты преисполнял восторгом, в некоторые – дарил неудержимый смех. Регулярно возникающий контраст безбашенного ребячества и серьёзных тем несколько смущал, но создавал условия для возникновения эмоциональных качелей, ставших столь редкими после просмотра определённого количества картин. Визуальная составляющая, привлекательная тематика и саунддизайн наряду с саундтреками вызвали настоящее восхищение. Не особенно рискуя ошибиться, я могу назвать проведённые здесь два часа одними из самых приятных в моей жизни.
Госпожа Е. и я, в состоянии, как это зачастую бывает в подобных случаях, затруднённого и неохотного возвращения в реальность, погружённые отчасти в свои мысли, вышли из-под колонн кинотеатра в расположенный по соседству парк.
Настало время прощаться. В последний полный день в Москве мне ещё предстояло увидеться с господином А., с которым мы пару лет делили кров в студенческом общежитии, а также однажды летали в Калининград.
Душевно обнявшись с госпожой Е. и поблагодарив её за проведённое время, я зашагал по направлению к Новокузнецкой – на трамвайную остановку, попутно пролистывая в голове кадры последних дней.
***
В вагон удалось забраться очень вовремя: моросящие местами с неба капли превратились в настоящий ливень, погода сегодня оставалась переменчивой, и ежегодный разгон облаков никак не справлялся с силами природы. Встреча с господином А. была назначена в уже дважды посещённом за эту поездку баре. Размеренно приползший трамвай останавливался метрах в ста от нужного места.
