Яна Вуд
Когда земли окутает мрак
VIII
Масляные светильники заставляли стены снежного дома переливаться и сверкать. С ужином было покончено, и за столом велась оживленная беседа.
– Погоди, Угой! – воскликнул Берог. – Говоришь, она просто взмахнула руками и Зод Гуроха след простыл?
– Так, да не совсем, – отозвался тот. – Она ударила его светом. Тот взвыл от боли и бросился наутек.
– Тем же светом, что ты исцелила меня? – Берог обернулся к Хейте.
Девушка кивнула.
– Но как это возможно? – недоверчиво проговорил он. – Что за сила в тебе невиданная, что ею можно и увечить, и исцелять?
– Волшебная, – ответила Хейта. – Но ведь так с любой силой, даже самой простой, человеческой. – Она подалась вперед. – Представь, что твоя сила – в руке с топором. Ты можешь наколоть дров. А можешь зарубить кого-нибудь. Так и здесь. – Хейта вдруг потупилась. – Однако прежде я еще не увечила никого. Просто нынче… – Она судорожно сглотнула. – Нынче я была совершенно в ярости.
– Ты защитила нас, – заметил Угой.
В глазах Угоя разгорелись угольки любопытства.
– Но откуда в тебе эта сила? Не ведал, что людям в Запредельных землях подвластно волшебство.
Хейта кивнула.
– Оно и не подвластно.
– Тогда как… – начал сбитый с току номаэт.
– Я – Фэй-Чар, – ответила девушка, и на этот раз слова дались ей проще, чем прежде. – То есть не совсем человек.
Угой и Берог озадаченно переглянулись.
– Фэй-Чар? – с сомнением переспросила Рейга.
– Да, – кивнула Варга. – Так она сказала.
Хейта растерялась.
– Вы что же, – вырвалось у нее, – никогда прежде не слыхали о Чарах?
Все четверо разом покачали головами. Мар прыснул со смеху. Харпа хмыкнула. Даже серьезный Брон не смог сдержать улыбки.
– Но про пастырей леса должны были слышать, – недоверчиво проговорила Хейта.
– Про пастырей леса – да, – охотно подхватил Берог. – Что они эм-м…
– Живут где-то в лесу! – пришел ему на помощь Угой.
Гэдор затрясся от смеха, утирая выступившие слезы. Теперь и Хейта заулыбалась.
– Пастыри леса, да и вообще все пастыри, обладают очень сильным волшебством, – принялась разъяснять она. – Они управляют светом. Пастыри впитали его на заре времен, от звезд, Солнца и Луны. Но им подвластны и силы, сокрытые в природе, потому что те ее неотъемлемая часть.
– Как пастырям снегов подвластен снег, холод и лед, – задумчиво проговорила Рейга.
Хейта кивнула.
Варга хлопнула ладонью по столу.
– Довольно про пастырей. Что ты такое?!
Хейта не смогла сдержать улыбки.
– Когда я была ребенком, они передали мне часть своей сути. Не нарочно, так вышло. Это изменило меня. Окрасило волосы в вишневый цвет. Оставило отметины на щеках. А еще наделило способностью творить волшебство. Двенадцать лет пастыри учили меня пользоваться этой силой. Но помогли овладеть лишь малой ее частью, ибо сила Фэй-Чар превосходит силу пастырей. И сколько волшебства вообще подвластно Чарам, доподлинно не ведает никто.
– А отчего ты сразу не рассказала, кто такая? – прищурился Берог.
– Последний Фэй-Чар сотворил много зла, – с трудом ответила Хейта. – Далеко не все питают к нам теплые чувства.
– А-а, опасалась, что погоним, – понятливо протянул тот. – Вот и зря. Мы тут живем наособицу и лишены подобных предрассудков.
– Ну-у, я бы так не сказал, – протянул Мар, покосившись на Варгу. – Она вон меня падальщиком обозвала!
Та фыркнула.
– Ой, какие мы нежные, ты погляди! Что, скажешь, вы падалью не питаетесь?
Упырь обиженно поджал губы.
– В жизни этой дряни не ел! И не знаю того, кто ел бы. Надо меньше верить слухам!
– Готов поспорить, падалью не брезгует Зод Гурох, – мрачно заметил Брон.
Берог кивнул.
– Пора решать, как с ним быть.
– Вернее, с его способностью насылать кошмары, – добавил Гэдор.
– Думаю, я смогла бы помешать кошмарам проникнуть в мою голову, – задумчиво проговорила Хейта.
– А дальше что? – бросила Варга. – Ты в одиночку одолеешь Зод Гуроха?
Хейта вздохнула.
– Да, ты права. Идея так себе.
– А могла бы ты нас от кошмаров защитить? – спросил Берог.
Хейта, поразмыслив, кивнула.
– Но творить столь сильное волшебство и при этом бороться – навряд ли. Вы будете сами по себе.
– Ну и ладно, – пожал плечами Мар. – Не впервой. Главное, что эта тварь нас не увидит.
– Мар прав, – решительно сказал Гэдор. – Преимущество будет на нашей стороне.
– Но, прежде чем бороться, Зод Гуроха надо приманить, – заметил Брон.
– Тогда, – задумчиво проронил следопыт, – пока идем до того места, где мы схватились с ним давеча, гоним страхи прочь, чтоб Зод Гурох не застал нас врасплох. А как доберемся, даем им волю.
– Хм-м, бояться нарочно, – протянул Мар. – Интересно, чем бы таким себя напугать…
– Летучими мышами, – предложила Харпа. – В Сумрачном лесу это отлично сработало! – Она едко хмыкнула.
– Лучше я представлю тебя, – нашелся Мар. – Ты, когда злишься и орешь, будешь пострашнее Зод Гуроха!
Янтарные глаза Харпы вспыхнули негодованием, и она метнула в Мара рыбьей головой. Но упырь ловко увернулся, высунул язык и скорчил ехидную рожу.
– Довольно! – оборвал перепалку Берог и обвел всех пристальным взглядом. – Стало быть, решено. Передохнём и в путь.
Рейга погасила несколько светильников, и снежный дом окутал таинственный полумрак. Все расположились на шкурах, но, кроме детей, никто пока и не думал спать. Слишком много тревог принес этот день. Слишком много мыслей и вопросов.
Хейта задумчиво глядела в пустоту.
– Я раньше считала, – проговорила она, – что волшебные звери – это те же звери, только, ну, волшебные. Что в каждом из них тоже есть свет. Но однажды пастырь леса показал мне жуткую тварь. От нее разило лишь слепой яростью и смертью. И Зод Гурох такой же. Он хоть и белый, но весь соткан из тьмы. Ни крупицы света. Одна лишь жажда пожирать и убивать.
– Страшно? – изогнула бровь Варга.
– Было, – ответила Хейта, – когда я впервые заприметила его. Сейчас больше печально. Печально, что такие существа обитают в Запредельных землях.
– Больше всего их в Сумрачном лесу, – мрачно заметил Мар.
– Это верно, – вздохнул Гэдор. – В том лесу водятся твари, точно вышедшие из ночных кошмаров.
– К слову о кошмарах. – Упырь обернулся к Брону. – Ты так и не рассказал, что за кошмар наслал на тебя Зод Гурох. Любопытно до жути!
Волк-оборотень устремил на него твердый взгляд.
– Не рассказал и не расскажу.
– Да ладно тебе! – беззаботно воскликнул Мар. – Мы можем все рассказать о своих самых сокровенных страхах. Как по мне, если поделиться, то будет уже не так страшно, и вообще… – Он вдруг запнулся и смущенно умолк.
Хейта бросила на Мара изучающий взгляд. Она остро ощутила его смятение и тревогу. Как видно, мысль о том, что он сам мог увидеть при встрече с Зод Гурохом, не давала ему покоя.
Брон, верно, тоже что-то сообразил. Потому как бросил хмуриться и вздохнул:
– Ладно уж, раз настаиваешь, расскажу. Только не об этом кошмаре и страхе, его породившем. О другом. Он довольно прост, но заботит меня не меньше. – В серых глазах Брона загадочно заиграли блики от ближайшего светильника. – Когда я был ребенком, очень боялся смерти. Боялся до дрожи в коленях. Я тогда еще не понимал отчего. Потом… моя жизнь сама превратилась в нескончаемый кошмар, и я бояться перестал. Было даже время, когда я отчаянно ее желал. – Он невесело усмехнулся. – А потом этот страх вернулся. Я долго размышлял над его причиной. И только недавно понял… – Он обвел спутников задумчивым взглядом. – Когда я был маленьким, мне было что терять. Потом я потерял всё, что можно. Даже самого себя. И страх ушел, мне стало попросту безразлично. А сейчас… – Он улыбнулся уголком рта. – Мне снова есть что терять. И надо признать, я безумно рад, что этот страх опять появился в моей жизни.
Гэдор тепло похлопал его по плечу.
– А ты умеешь приятно удивлять, мой друг.
Мар взволнованно заерзал на месте.
– Это, конечно, здорово! Но совсем не страшно, – разочарованно протянул он и пытливо огляделся. – Кто следующий?
Все выжидающе воззрились друг на друга.
– На меня не смотрите! – рассмеялся Берог. – Все знают, что давеча произошло. И всем хорошо известно, чего я боюсь больше всего, – добавил он, с любовью приобняв за плечи красавицу-жену.
– Откажусь, – жестко бросила Варга.
– Я тоже, – кивнул Угой. – Вряд ли я смогу выдумать страхи страшнее, чем преподносит мне сама жизнь.
– Я расскажу, – вдруг заявила Харпа.
– Давай! – Мар живо подался вперед. – Поведай, чего боятся дерзкие девы из рысей-оборотней.
– Мой страх, как и страх Брона, родом из детства, – помедлив, проговорила Харпа. – Когда я была совсем маленькой, занемогла моя мать. Она долго болела и мучилась, а потом умерла. Я как-то запомнила это, хотя не должна была, ведь я была слишком мала. – Она вздохнула. – С тех самых пор я страшно боюсь немочи. Боюсь почувствовать себя беспомощной. Быть обузой. Не жить и при этом не умирать.
Снежный дом погрузился в задумчивое молчание.
– Думается, теперь об этом можно сильно не тревожиться, – улыбнулся Гэдор. – У нас есть Хейта. Она тебя в два счета на ноги поставит.
– Ну а если ты вдруг не сможешь ходить или еще чего, – заявил Мар, – готов носить тебя на руках!
Харпа вытаращила глаза.
– Типун тебе на язык! Я тут про немочь толкую. А ты «если не сможешь ходить».
Берог усмехнулся.
– Вас осталось только трое.
– Я скажу, – кивнул Гэдор. – Только у меня не один страх, а целых три. А с недавнего времени добавился еще и четвертый.
Все поглядели на него с нескрываемым любопытством.
– В прошлом я, как и Берог, больше всего страшился потерять свою семью: жену и сына. – Он помолчал. – Когда они сгинули, я, кажется, вовсе чувство страха потерял. И поклялся, что до конца дней буду один. – Губы его тронула слабая улыбка. – Но судьбе только дай прознать о твоих планах, она тут же всё перекроит по-своему. Порой это печалит, в моем же случае это обернулось радостью. Судьба послала мне верных спутников, с которыми я странствую вместе, делю пищу и кров. Я и глазом моргнуть не успел, как обрел невероятно дружную и верную семью. – Он пристально оглядел притихших Хейту, Мара, Харпу и Брона. – И больше всего на свете я боюсь, что с вами может что-нибудь случиться.
Брон качнул головой.
– Не тревожься о нас, верховод. Мы ведь далеко не беззащитны.
– Ничего не могу с собой поделать, – развел руками тот. – Вы пошли за мной. Вверили мне свои жизни. И я за вас в ответе.
Хейта метнула взгляд на Мара. Мучимый раздумьями, упырь нервно покусывал тонкие губы. И хотя говорить ей вовсе не хотелось, она смекнула, что обязана высказаться дальше.
– Мой страх не чета страху Гэдора, – смущенно улыбнулась она. – Но отчасти на него похож. – Взгляд ее сделался задумчивым. – Всю жизнь я нигде не чувствовала себя на своем месте. Не понимала, зачем мне волшебная сила, если я не могу ее применять. Не могла найти тех, с кем могла быть самой собой, без боязни, что меня осудят. У меня были пастыри, конечно, – поспешно добавила она. – Но их мысли всегда заняты лесом. И порой мне казалось, что волшебная сила – это всё, что меня с ними роднит. И так было, пока я не встретила вас. – Она с теплотой взглянула на своих спутников. – Сейчас, я думаю, мой самый сильный страх – снова остаться одной.
– Ну вот! – разочарованно протянул Мар, с досадой хлопнув себя по острому колену. – Ваши страхи такие… такие благородные! Я теперь про свой ни за что не расскажу.
– Да ладно тебе, Мар, – подбодрил упыря Гэдор. – Тут нет злопыхателей. Можешь говорить свободно.
Тот искоса взглянул на него и тяжко вздохнул.
– Ладно. Скажу. Ведь сам эту кашу заварил. – Он тревожно облизнул бледные губы. – Я жутко боюсь… самого себя.
Хейта удивленно вскинула брови. Медведи-оборотни озадаченно переглянулись. А Харпа с досадой поморщилась:
– Опять ты за свое!
Лишь Гэдор и Брон не изменились в лице, как будто и не ожидали другого.
– Вы только не спешите насмешничать, – добавил упырь, пропустив мимо ушей замечание Харпы. – Я сейчас растолкую. – Он с трудом вздохнул. – Для тех, кто не знает: я родился в Сумрачном лесу. Это темный и невероятно мрачный край, в котором нередко творятся жуткие, невообразимые вещи. Когда я был ребенком, со мной случилось нечто… нечто совершенно ужасное. И после этого я понял… – он судорожно сглотнул, – что изменился. Стал непохож на прочих упырей. Я больше не мог разом съедать слишком много сырого мяса или выпивать слишком много крови. И до сих пор не могу…
– Почему?! – вырвалось у Хейты, ловящей каждое его слово.
– Потому что тогда я теряю контроль, – был ответ. – Ем, пью и не могу остановиться. И мне всё равно… кого есть. Не помогут ни слезы, ни мольбы о пощаде, ничего.
– Но как-то тебя остановить можно? – недоверчиво прищурился Берог.
– Самый верный способ – дать по голове, – охотно пояснил упырь. – Очнусь я уже снова самим собой.
– И этой ложью он оправдывает то зло, что творил в прошлом! – не выдержала Харпа.
– Я не оправдываю! – возмущенно отозвался Мар. – И это не ложь! Хотя лучше, конечно, чтобы была. – Он опустил печальные глаза. – Я правда давно контроль над собой не терял. Но живу в вечном страхе, что это может случиться.
– Вот это да, – невольно вырвалось у Хейты.
Она поверила другу тотчас, безоговорочно. Да и чутье подсказывало – он не врал.
– Я думаю, Мар, – улыбнулась Рейга, – твой страх не менее благороден. Ты просто слишком скромен, чтобы это признать. И отважен к тому же. Чтобы поведать, что ты боишься сам себя, нужна недюжинная смелость.
Мар по-мальчишески улыбнулся, пожал костлявыми плечами.
– Я бы предпочел ничего не бояться. Тогда бы Зод Гурох был надо мной не властен.
– Страх нужен порой, – возразил Гэдор. – Он уберегает от опасности, а иногда и от смерти.
Хейте вдруг вспомнились собственные страхи: о силе Фэй-Чар, родной деревне, изгнании. Она вздохнула.
– Жаль, что некоторые страхи имеют обыкновение сбываться.
IX
Утро северной ночи выдалось на удивление светлым и тихим. Путники вынырнули из снежного дома один за другим. Звезды горели так низко и ярко, что казалось, подпрыгни – и ухватишь любую рукой. С неба срывались робкие пушистые снежинки. Ветра не было, а вместе с ним и лютый холод немного отступил.
Оборотни уже пробудились, женщины готовили похлебку, мужчины чинили рыболовные сети, ребятишки играли в догонялки и с гиками сновали меж ледяных домов.
Хейта вдохнула полной грудью. В такое утро не хотелось куда-то идти, разве только на прогулку в Серебряный лес. А уж мысль о том, что придется сразиться с чудовищем, казалась вовсе вопиющей.
Но Хейта тут же посмеялась над своей наивностью. Подумалось: «Ведь именно так в жизни часто и бывает. Вслед за чем-то прекрасным спешит что-то совершенно ужасное. И наоборот. Радость и горе сменяют друг друга, как день и ночь».
Молчаливые скалы выросли как из-под земли. Снег укутал их от подножия до самых вершин. Они больше не чернели зловеще, а тихо мерцали в лунном свете, точно волшебные воины, стоящие на страже деревни Гурык-Бер. Потом показались и вековечные льды, ощерившиеся на странников остриями ледяных наверший.
– Все помнят, что надо делать? – строго вопросил Гэдор.
– Бояться и сражаться, – белозубо осклабился Мар.
Следопыт скрестил на груди руки и нахмурился.
– Ладно-ладно, – примирительно вскинул руки упырь. – Что, уж и пошутить нельзя? – И нарочито уныло отчеканил: – До ледяной проплешины все страхи держим при себе.
Гэдор кивнул. Но Мар снова не выдержал:
– А что, если ма-а-алая толика страхов всё же останется?
– Тогда Зод Гурох отыщет нас раньше времени, – отозвалась Харпа и хмыкнула. – И того, кто боится сильнее, сожрет.
– Довольно! – сдвинул брови следопыт. – Никто никого не сожрет. А вот одним кровожадным чудовищем на свете станет меньше.
– Гэдор дело говорит, – отозвался Берог. – Идемте, пока погода нам благоволит.
Путники двинулись вперед.
Хейта шла молча. Она думала о предстоящей схватке, и ее, помимо воли, одолевала смутная тревога. Ей никогда прежде не доводилось делать то, что они задумали. Способности Чар – то еще веселье. Постигать их было всё равно что блуждать в тумане.
А путники шли и шли витиеватыми мерзлыми коридорами. Казалось, нынче колючие льды взирали на них точно голодные стервятники в ожидании побоища. Ветер разыгрался и завывал, словно полоумный.
Наконец впереди показалась знакомая проплешина. Путники расположились кругом, притаившись за льдами. Хейта же схоронилась на тропе, которой по ошибке пошла вчера. Здесь она могла спокойно творить свое волшебство.
– А теперь вспоминайте всё, что пугает вас до полусмерти, да поживей! – крикнул Гэдор.
– К чему такая спешка? – отозвался Мар.
– К тому, – едко заметил Гэдор, – что я не горю желанием отморозить задницу!
Харпа весело хмыкнула.
– Веский довод.
Упырь беззаботно пожал плечами.
– Ну, я на этот холод плевать хотел.
– А я вот не прочь поскорее оказаться в тепле! – отозвалась Хейта, старательно перебирая в памяти то, что вызывало в ней страх.
Время тянулось медленно. Снег продолжал сыпать. Назойливый холод норовил пробраться под одежду. Берогу и Мару мороз был нипочем. Другие сперва держались стойко. Но постепенно не только Хейту и Гэдора, но даже Харпу, Брона и Угоя, привыкшего к морозам, начала пробирать мелкая дрожь.
– З-знаешь, Г-гэдор, – простучала зубами Харпа, – ты не з-зря б-боялся ок-колеть. Д-думаю, мы уж-же на полп-п-пути.
– Это не дело! – встревоженно воскликнул Мар. – Давайте разожжем костер. Так себе засада получится, если вы все замерзнете!
– П-поддерживаю, – отозвался Угой.
– Д-да, идея и впрямь неп-плоха, – рассудил Гэдор.
– Вот и славно! – отозвался упырь. – Отогреетесь, в себя придете, а там, глядишь, и Зод Гурох объявится.
– Мар, – окликнул его Брон.
Но тот был так увлечен, что не расслышал его и продолжил как ни в чем не бывало:
– Мы с Берогом будем стоять на стреме, а уж вы грейтесь в свое удовольствие.
– Мар! – грозный голос волка-оборотня заставил-таки упыря умолкнуть.
И в нахлынувшей тишине путники отчетливо услышали треск ломающегося льда. Они замерли, тотчас позабыв и о холоде, и о костре.
Треск приближался. Внезапно из снежной пелены вынырнула свирепая уродливая морда.
Там, где должны были быть глаза, бугрилась кожа, без шерсти, грубая, как поверхность морских камней. Широкие темные ноздри жадно втянули морозный воздух. Зод Гурох повернул голову сперва в одну сторону, потом в другую. Сомнений быть не могло: их заметили.
– Хейта! Сейчас! – громогласно крикнул Гэдор.
Девушка шагнула в центр проулка и вскинула руки. Ладони ее тотчас окутал чистый мерцающий свет. Глаза засияли, на лице тонкими линиями разгорелись веточки вишни.
Свет достиг кончиков девичьих пальцев и метнулся дальше, устремляясь к замершим в ожидании путникам. Он проник в их широко раскрытые глаза, просочился сквозь кожу и кости, пробираясь в потаенные уголки разума и сердца, впитался без остатка, и воздух снова сделался блеклым и серым. Только ладони Хейты продолжали слабо светиться.
Путники выжидающе уставились на Зод Гуроха. Тот собрался уже ринуться вперед, как вдруг замер и недоуменно покрутил лобастой головой.
– Кажись, сработало, – хрипло прошептал Берог.
А в следующий миг Угой вонзил копье в бок омерзительной твари. Воздух разорвал яростный рев. Зод Гурох отпрянул, со всего маху налетев на льды, – во все стороны брызнуло ледяное крошево. Сообразив, где находится Угой, взбешенный зверь безошибочно бросился прямо на него. Но тот успел отскочить в сторону.
А на Зод Гуроха со спины набросились оборотни. Длинные когти впились в плоть жуткой твари, острые зубы принялись рвать ее на части. Одна кровавая рана, другая, третья. Вой и рычание наполнили стылый колючий воздух.
Зод Гурох остервенело завертелся на месте, круша вековечные льды. Бездонная глотка его исторгала разъяренное шипение. Он силился сбросить противников, изворачивал шею, чтобы ухватить их и растерзать, но всё было тщетно.
Тогда Зод Гурох резко поднялся на задние лапы и с силой опустился вниз. Раздался оглушительный треск, по льду поползли зловещие трещины. Харпа отчаянно царапнула когтями пустоту и камнем полетела вниз. Следом к подножию льдов кубарем отлетел Берог. Брон рассек лоб о ледяной выступ и рухнул плашмя, утонув руками в жгучем снегу.
Зод Гурох завертелся на месте в поисках жертвы, но в тот же миг на него кинулся Мар. Острые зубы упыря мертвой хваткой сомкнулись на шее чудовища. Горячая кровь брызнула из раны, заливая лицо.
Мар пил торопливо, точно странник, умирающий от жажды. Густая, липкая кровь наполнила его рот до краев. Она стекала с подбородка, капала на оленью шубу. Мар довольно заурчал, чувствуя, как от выпитой крови прибывают силы.
Зод Гурох ревел и метался как полоумный, силясь сбросить с себя мерзкого кровопийцу, но у него ничего не выходило. Внезапно на пути его вырос ледяной уступ. Зод Гурох прошелся по нему толстой шеей и смел упыря в одночасье, едва не переломав тому все кости. Но Мар тут же вскочил на ноги, скаля мокрые от крови клыки.
Разверзнув бездонную глотку, усеянную несколькими рядами кривых зубов, Зод Гурох утробно зарычал. Громогласный рев прозвучал как объявление войны. Смекнув, что его окружил невидимый враг, Зод Гурох начал бить наугад, вспарывая когтями пустоту вперемешку со льдом.
Ловко увернувшись от огромной лапы, на чудовище набросился Гэдор. Движения следопыта были столь стремительны, что его было почти не видать, – казалось, на Зод Гуроха набросился ураган яростной стали, оживленной чьим-то темным волшебством.
Зод Гурох одичало взревел, дробя лед тяжелым хвостом, и со всего маху приложил Гэдора о скалы. Тот рухнул на живот, сплюнул кровь из разбитой губы, пригнулся, чудом избежав смертоносного удара. Над головой его заскрежетал вспоротый лед и холодом посыпался за шиворот.
Рванув с места, Гэдор прокатился под брюхом взбешенной твари и накинулся на нее вновь, еще неистовей, чем прежде. Он рассекал мышцы, вспарывал сухожилия. Кровь хлестала во все стороны, растекаясь по снегу бесформенными бурыми пятнами.
И… Зод Гурох пошатнулся. Он устремился было с проплешины прочь, но посеченные лапы отказывались повиноваться. Шаг, другой – и кровожадное чудовище бессильно повалилось на лед.
На несколько мгновений воцарилась кромешная тишина. Люди и оборотни замерли, переводя дух. Но Харпа оправлялась и раздумывала недолго. Запрыгнув на тело чудовища, она бросилась к его толстой шее, подняла остро наточенный нож и, остервенело зарычав, с силой опустила его вниз. Но за миг до этого Зод Гурох пришел в движение.
Он поднимался вопреки всему, словно вовсе не истекал кровью и не был изранен. Словно был разрисован красно-бурой краской. Одну за другой распрямил он исполинские ноги. Разверзлась беспросветная бездна-глотка, и воздух сотряс такой исступленный рев, что от него в ужасе содрогнулись даже вековечные льды!
Хейта вскрикнула, схватившись руками за голову. Почудилось, будто тело ее изрешетил сонм яростных стрел. Она тотчас смекнула: «Этот рев отличался от предыдущих». Он топором врубился в сознание, разорвал сердце, выжег все чувства и мысли. Хейта пошатнулась, насилу устояв на ногах. Воззрилась на свои ладони и онемела от ужаса. Они больше не светились.
Зод Гурох поднялся на задние лапы мощным рывком и резко повалился на спину, разметав путников по залитому кровью льду. Все, кроме Гэдора и Харпы, остались лежать без движения. Свирепый зверь же в мгновение ока снова оказался на лапах. Лобастая голова медленно обернулась и остановилась на следопыте. Тот судорожно сглотнул. Ужасная догадка пронзила его и без того смятенный разум. Его заметили.
Ладони Хейты вновь объял волшебный свет, но Зод Гурох уже несся прямо на Гэдора. Тот крепко стиснул зажатый в ладони нож и прилип лопатками ко льду. Рука его дрожала от напряжения, зубы стучали от холода. И когда Зод Гурох почти настиг его, он решился.
Метнувшись в сторону, Гэдор подпрыгнул и что есть мочи вогнал нож в безобразную голову по самую рукоять. Зод Гурох задохнулся безумным ревом, неуклюже развернулся и, припадая к земле, двинулся в сторону Хейты.
С яростным воплем Харпа бросилась ему наперерез. Она карабкалась по чудовищу, словно по дереву. Достигнув головы, ухватилась руками за нож и провернула его несколько раз. Зод Гурох завертелся на месте, бешено мотая головой. Руки Харпы сорвались, и девушка рухнула на лед. Она хотела тут же вскочить, но когтистая лапа пригвоздила ее к земле.
Разъяренный зверь, видно, и не догадался, куда наступил. Однако Харпа, задыхаясь под его нестерпимым весом, принялась царапаться и вырываться. Зод Гурох опустил голову. Кривая пасть его разверзлась, и на Харпу пахнуло застоялым смрадом. Мгновение – и все будет кончено. Судорожно хватая ртом воздух, девушка закрыла глаза.
– Харпа! Не-ет! – завопил Мар.
Он ринулся было вперед, но с ледяного уступа вдруг метнулась длинная тень Угоя. Хищно просвистело копье, и острое жало вонзилось в шею чудовища, с хрустом дробя крепкие позвонки.
Зод Гурох обернулся, шатаясь, точно пьяный. Но даже пробитый копьем он не собирался подыхать. Мар помог Харпе отползти в сторону. А воздух снова сотряс яростный рев. Но на этот раз ревел не Зод Гурох.
Огромный белый медведь поднялся во весь свой исполинский рост среди вечных льдов. Свирепо сверкнули обсидиановые глаза. Он ударил наотмашь. Кривые когти вконец разодрали горло чудовищной твари. И, захлебываясь кровью, Зод Гурох повалился на лед. А вслед за ним, точно подстреленная, рухнула и Хейта.
Брон тотчас бросился к ней. Приподнял ее так, что девичья голова оказалась у него на плече, с тревогой вгляделся в бледное лицо.
– Хейта! Ты как?!
Девушка слабо застонала.
– Я… в порядке. Просто в глазах потемнело. – Она через силу приподнялась и обеспокоенно огляделась. – Все целы?
– Все! – заверил ее Брон.
– Хорошо, – прошептала она. – Помоги мне, пожалуйста, встать.
Оборотень обхватил ее за талию и бережно поставил на ноги. Хейта ответила ему благодарной улыбкой.
Мар тем временем неуверенно склонился над Харпой.
– Ты цела?
– А что со мной сделается? – пожала плечами та.
Упырь поспешно кивнул, хотел было сказать что-то еще, потом смешался и отвернулся. Харпа устремила ему в спину странный взгляд, но Мар того не заметил. Его собственный взгляд остановился на Зод Гурохе.
Один за другим, не сговариваясь, путники сгрудились подле тела чудовища. Берог уже успел принять человеческий облик и накинуть рубаху со штанами, но светлая шуба его, густо перепачканная кровью, все еще валялась на льду.
– Мы действительно сделали это, – вырвалось у Угоя.
Берог кивнул и окинул спутников задумчивым взглядом.
– Жители деревни Гурык-Бер перед вами в неоплатном долгу. Вы избавили нас от чудовища.
Гэдор похлопал его по плечу.
– Мы сделали это вместе, Берог Лютая Лапа.
Хейта вдруг сдвинула брови и шагнула вперед, превозмогая омерзение. Изо льда торчал край огромного когтя. Хейта присела, ухватилась за него, потянула на себя, но тот не поддавался.
По правую руку от нее вырос медведь-оборотень.
– Что там?
– Коготь Зод Гуроха, – ответила Хейта. – Должно быть, он лишился его, когда ударил лапами по льду. Думаю, коготь стоит прихватить с собой. Поможешь?
Берог усмехнулся.
– Оружия не носишь, а охоча до трофеев.
Хейта поморщилась.
– Нет, трофеи меня не прельщают. Коготь нужен не для того. – Она указала на тело исполинской твари. – О Зод Гурохе знали только по легендам. А теперь все смогут воочию убедиться, что он существует. И самое главное – что его можно убить.
– В твоей затее что-то есть, – хмыкнул Берог, ухватил коготь одной рукой и играючи извлек его на свет. – Тяжелый, – хмыкнул он и искоса поглядел на Хейту. – Нести его тоже мне придется?
Девушка лукаво усмехнулась.
– А сам как думаешь?
Берог рассмеялся.
– Ладно, будь по-твоему. – Он оглянулся на остальных. – Идемте уже! Дохлая тварь так смердит, что глаза режет.
Так, уставшие, израненные и продрогшие, перемазанные кровью с головы до ног, путники побрели назад. Но несмотря на это, лица их были светлы. С гибелью Зод Гуроха с этих краев точно сдернули траурную завесу. И даже Бесконечные Льды больше не казались такими устрашающими и жестокими.
