Яна Вуд
Когда земли окутает мрак
VI
У деревни их высматривала белокурая девчонка, дочь Берога. Едва завидев их, она стрелой помчалась домой – доложить. И, когда путники вошли в деревню, им навстречу уже шел сам Берог. Приметив носилки, глава оборотней тяжело вздохнул:
– Выходит, я был прав. И люди замерзли.
– Это… не один из моих людей, – с трудом проговорил Угой.
Берог недоуменно поглядел на него, силясь уразуметь смысл сказанных слов. Резко шагнул к носилкам и отогнул край оленьей шкуры. Он не издал ни звука, только лицо его стало еще бледнее обычного, а черные глаза, напротив, потемнели.
– Как это произошло? – хрипло прошептал он.
Но ответить ему Угой не успел. Из снежного дома вынырнула Варга. Губы ее растянулись в широкой улыбке.
– Ро-орг! Наконец-то! Я уж заждалась… – Не приметив мужа, она замерла и недоуменно сдвинула брови. – А где Рорг?
Путники ей не ответили. Они стояли, потупив мрачные взоры. И тогда Варга увидела носилки. Она бросила вопросительный взгляд на Берога, прочла немой ответ в его глазах и сипло выдохнула:
– Нет!
В два счета оказавшись подле носилок, Варга сорвала шкуру и застыла, точно статуя изо льда. Лицо ее медленно наливалось краской, а обсидиановые глаза разгорались диким огнем. Вскинув голову, она яростно прошипела:
– Я знала, что вам нельзя доверять! – Крепкие пальцы Варги вмиг обзавелись острыми когтями. – Кто сделал это? Кто?! – Яростно взревев, она бросилась прямо на Угоя.
Но путь ей неожиданно преградила Харпа. Глаза рыси-оборотня тоже горели ярым, истинно звериным огнем.
– Мы Рорга и пальцем не касались, – сурово сказал Гэдор. – И потеряли не только его. – Он тяжко вздохнул. – Погиб Йэол. Только мы не смогли принести назад даже тела, чтобы похоронить его.
– Что же, проглоти меня кит, там произошло?! – теряя терпение, воскликнул Берог.
– На нас напали, – ответил Гэдор.
– Кто?!
– Этого мы не знаем, – следопыт печально качнул головой. – Мы надеялись что-нибудь разузнать у вас.
– Ну а нам-то откуда знать? – свирепо прошипела Варга.
– Перед тем как умереть, – Хейта невольно шагнула вперед, – Рорг произнес два слова: «зод гурох», или на всеобщем – белый ужас. Вы знаете, что это значит?
Берог и Варга переглянулись. Глава оборотней недоверчиво поглядел на Хейту.
– Ты уверена, что он сказал именно это?
– Как и в том, что на небе сейчас нет солнца, – ответила та.
– Идемте в дом, – произнес Берог, сделавшись еще мрачнее. – Так просто про это не расскажешь.
– Тело Рорга тоже несите внутрь, – наказала Варга.
Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Могучая девушка из медведей-оборотней вновь овладела собой. И только блики пламени в обсидиановых глазах невольно выдавали ее внутреннюю муку.
Красавица Рейга, заслышав о гибели Рорга, ахнула, прикрыв ладонью рот. Но вскорости, также овладев собой, подозвала встревоженных детей и тихо поведала им обо всем. Те помрачнели и опечаленно склонили белокурые головы.
Хейту удивила такая прямота. Но она рассудила, что медведи-оборотни, привыкшие не бояться смерти, верно, так и учились бесстрашно глядеть той в лицо – с раннего детства.
Варга велела положить носилки с телом Рорга на пол, а после путники и медведи-оборотни заняли места за столом. Лица всех были пасмурны.
– Зод Гурох, – мрачно проронил Берог. – Я слышал эти слова в детстве, когда отец объяснял мне и Роргу, отчего нам не следовало убегать далеко от дома. «Во льдах вас может подстерегать много опасностей, – говорил он. – Но страшнее всех – Зод Гурох. Существо это выше самых высоких льдов. И цвета такого же, как они. У него нет ни глаз, ни ушей. Только нос и огромная пасть. Зод Гурох одиноко бродит, выискивая жертву. Но он не чувствует запах тела. Он чувствует страх! Завидев его, отринь все свои страхи. А если не выходит, беги и прячься. Ибо в одиночку его не одолеть. Зод Гурох не знает пощады. Он растерзает и проглотит тебя в мгновение ока. И тут же пойдет искать новую жертву. Ибо голод не покидает его никогда».
Берог кончил рассказ, и на некоторое время в снежном доме воцарилась мертвая тишина.
– Но никто из ныне живущих не видел этого существа, – нарушила всеобщее молчание Рейга. – Память о нем жила лишь в наших преданиях.
– Лучше б она там и оставалась, – тяжко вздохнул Гэдор.
Брон сдвинул брови.
– Но отчего Зод Гурох оставил тело Рорга?
– Быть может, Рорг ранил его? – предположила Харпа.
– Или мы его спугнули, – вставил Мар.
– Скорее он бросился на эту тварь, отринув страх, а когда пал, та не смогла его почуять, – отозвалась Варга.
– Верней всего, так и было, – кивнул Угой. – Бесстрашию твоего мужа мог позавидовать любой из нас.
Варга кивнула, в ее взгляде боль смешалась с гордостью.
– Выходит, вот что случилось с теми номаэтами, – тихо проговорила Хейта.
– Выходит, так, – ответил Угой. – Верней всего, Зод Гурох напал на них на побережье, прежде разогнав всю живность, вот почему мы никого не увидели. Они попытались укрыться во льдах, но он настиг их и там.
– И что будем делать? – спросил Мар.
– В одиночку его не одолеть, – заметил Брон.
– Не беда, – отозвался Гэдор. – Нас много.
– Тогда пойдем и прикончим его, – вдруг решительно произнес Берог, устремив на следопыта тяжелый взор. – Я отправлюсь с вами.
– Я тоже! – воскликнула Варга.
Берог покачал головой.
– Ты останешься здесь.
– Вот уж нет! – прорычала та. – Ты уже раз воспретил мне идти. В этот раз не выйдет. Я пойду и утоплю когти в горячей крови Зод Гуроха!
– Ты останешься здесь, – тихо, но веско повторил Берог. – Потому что деревня наша мала. А тех, кто может защитить ее при случае, можно пересчитать по пальцам. Если в схватке с Зод Гурохом мы потерпим неудачу, он может прийти сюда. – Оборотень перевел взгляд на Рейгу. – Я соберу всех и предупрежу. Но если дела будут совсем плохи, уводи их в Серебряный лес.
Та молча кивнула. Варга же скрежетнула зубами, но промолчала.
– А сейчас, – сказал Берог, – вам всем нужно поужинать и как следует отдохнуть. А я, – через силу добавил он, – распоряжусь, чтобы готовили погребальный костер.
Ужин удался на славу. Путников потчевали горячей мясной похлебкой, а Мар жадно уплетал строганину. Пламя светильников наполняло снежное жилище мягким лучистым светом. И горькая печаль, сковавшая сердца хозяев и гостей, на время разжала свои железные тиски.
После Рейга и Варга устроили на полу теплые постели. Утомленные долгим странствием, путники забрались под толстые шкуры и немедля уснули.
Хейте не спалось. Она думала обо всем, что случилось накануне. И сердце ее сжималось от боли при мысли о Рорге, Йэоле и номаэтах.
Очередные жертвы, очередные жизни, которые ей не удалось спасти. Гэдор говорил тогда, в Диких землях, что это неизбежно. Невозможно спасти всех. «Но, светлые звезды, – подумалось ей, – как же это тяжело!»
Внезапно снаружи послышалось пение. Голос был чистым, чарующим и при этом очень печальным. Хейта осторожно выбралась из постели, миновала длинный ход и выглянула наружу.
Меж снежными домами пылал костер. Погребальный костер. Медведи-оборотни сгрудились вокруг него в совершенном молчании. Только статная Рейга стояла впереди всех. Прекрасная дева с волосами белее снега пела тихую прощальную песнь. Она пела о Рорге, о том, каким он был, о жизни и смерти, о звездах и луне.
Звезды, серебро небес,
Тихо спит волшебный лес.
Спишь и ты, уснул навек,
Не медведь, не человек.
Подберу тебе звезду,
Чтоб хранила жизнь твою.
Рано ты ушел от нас,
В неспокойный, темный час.
Пусто место за столом,
Небеса теперь твой дом.
Дух твой свет Луны хранит,
Песнь прощальная звенит…
Потом она стала петь и о Йэоле, отважном муже из людей Севера.
Хейта слушала ее, затаив дыхание. Сзади неслышно подошел Угой.
– Красиво поет, – проговорил он.
Хейта кивнула.
– Не то слово. – Она задумчиво сдвинула брови. – Не знала, что белые медведи-оборотни хоронят мертвых так быстро.
– Они верят, что дух погибшего с огнем возносится к звездам, – ответил Угой. – И чем быстрее сгорит тело, тем быстрее дух обретет покой. А песня помогает… – Обветренные губы номаэта тронула тень улыбки. – Йэол всегда говорил, что хочет повидать звезды. Узнать, какие они вблизи. И пусть его тела нет здесь сейчас, все равно с этой прощальной песней его мечта вроде как сбылась…
Хейта поглядела на Угоя.
– Мне очень жаль, – тихо прошептала она. – Я знала Йэола недолго. Но даже за это короткое время успела понять, что он был отважным и добрым. И очень любил тебя.
– Лучше бы он этого не делал, – горько ответил Угой. – Тогда бы он сейчас был жив.
Хейта не нашлась, что ответить. Ей очень хотелось снова забрать его боль, как пришлось тогда, во льдах. Но она знала, делать этого было нельзя. Скорбь нужна. Без скорби человек не справится с потерей, не залечит свежую рану. Хейта не могла лишить Угоя возможности исцелиться.
Утро встретило их голубоватым лунным светом и мерным сиянием далеких звезд. Плотно позавтракав и снарядившись в дорогу, путники вынырнули из уютного снежного дома. Берог задержался, чтобы проститься с женой и детьми. Остальные терпеливо поджидали его в стороне.
Угой бросил на Хейту лукавый взгляд.
– Я одного не пойму. Отчего ты с нами идешь? Тебе что, жизнь не мила?
Она поглядела на него озадаченно, и только тогда ее осенило, как она, должно быть, выглядит со стороны по сравнению с остальными.
– Моим друзьям грозит смертельная опасность, – ответила она. – Я хочу помочь.
– Да, но как? – недоуменно спросил номаэт. – Без обид, но силы в тебе не много. Оружия ты никакого не носишь. Да и клыков с когтями у тебя нет. Как ты думаешь сражаться с Зод Гурохом?
– Ты все верно сказал, – кивнула Хейта. – И тем не менее я тоже кое-что умею.
– Что, например? – прищурился Угой.
– Вот найдем Зод Гуроха, тогда и увидишь, – был ответ.
– Ты что же, – насмешливо сказал Угой, – думаешь погнать его и надеешься, что он возьмет да удерет со страху?
– Что-то вроде того, – улыбнулась Хейта.
Путники лукаво переглянулись.
– Ладно, без шуток, – посерьезнел номаэт. – Когда будем бороться с чудовищем, держись позади нас. А лучше – сразу беги.
Хейта с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться. И ответила так серьезно, как только могла:
– Непременно. Так и сделаю.
– О чем толкуете? – вопросил подошедший Берог.
– О том, что Хейте не мешало бы держаться подальше от Зод Гуроха, – ответил Угой.
– Здравая мысль, – кивнул тот, поглядев на девушку. – Я не могу тебе указывать, ты не из моих будешь, но, может, лучше переждешь в деревне?
Хейта смешалась было, но на помощь пришел Гэдор:
– Верно ты говоришь, Берог. Хейта не из ваших будет, но из моих. Она пришла с нами и на Зод Гуроха тоже пойдет с нами. – Он загадочно улыбнулся. – Не всё в этом мире таково, каким кажется. И девушка эта может вас очень удивить. Вы еще радоваться будете, что взяли ее с собой.
– Поступайте как знаете, – вздохнул Берог. – Только не говорите потом, что я вас не предупреждал.
VII
Льды простирались во все стороны: большие, безмолвные, безучастные. От них веяло холодом, одиночеством и тоской. Под ногами ворчливо поскрипывал снег. Путники шли медленно и осторожно, бросая по сторонам цепкие взгляды. Иногда им чудилось движение впереди. Затаив дыхание, они подходили ближе, но из полумрака, дразня и насмехаясь, выныривали очередные глыбы.
Казалось, время застыло. Заледенело, как и всё в этом промерзшем до костей краю. Время от времени на путников остервенело набрасывался студеный северный ветер и больно хлестал по щекам.
Вскоре они перестали понимать, в какую сторону идут. Льды сами вели их, увлекая в сумрачную глубь, как в ловушку. Пару раз путники останавливались, чтобы перевести дух. Но лютый мороз не позволял задерживаться надолго. Он стегал их холодом, точно плетями, понуждая идти дальше. Небо заволокло какой-то безрадостной хмарью. А путникам начало казаться, что они бредут так уже целую вечность. Что нет в мире ничего, кроме этих постылых, уродливых льдов.
Хейта шла словно бы через силу. Ее вновь начало одолевать то странное, гнетущее чувство. Вскоре она ощутила чье-то присутствие, будто ее коснулось что-то холодное и гадкое. Девушка обернулась и замерла – никого. Только бесконечные безликие льды.
Она хотела двинуться дальше, но взгляд ненароком скользнул в узкий боковой проход, и ее вдруг пробрал колючий озноб. Хейта замерла. Она колебалась, не до конца понимая, о чем упреждает ее чутье. Оглянулась на друзей, но те уже скрылись за поворотом. «Одним глазком посмотрю», – заверила она себя и нырнула влево.
Она успела сделать несколько шагов, когда ей что-то померещилось невдалеке. Что-то огромное, грязновато-белое, бесформенное. В нос неожиданно ударило зловоние. Хейта сделала еще один шаг, но правая нога уехала вбок. Хейта неуклюже взмахнула руками и в следующий миг уже лежала на спине, оторопело глазея в низкое хмурое небо.
Уцепившись за ледяной уступ, она тут же поднялась, пристально озираясь, – но на этот раз ничего не заметила. Однако тревога продолжала сдавливать ей грудь, точно мельничный жернов. Тот, кого они искали, был неподалеку.
Отряхнувшись, Хейта бросилась назад, вылетела на ледяную проплешину и застыла, озадаченно глядя по сторонам. Ее спутники исчезли. Хейта стояла в окружении немых льдов совершенно одна.
Ей тотчас сделалось не по себе, лютый страх сдавил горло невидимой рукой. Потеряться в таком месте означало попросту сгинуть! Но она тут же совладала с собой, стиснула пальцы в кулаки, чтобы перестали трусливо дрожать, и вновь огляделась, но уже рассудительно.
С проплешины уводили три хода, они постоянно петляли и спешили скрыться из виду, так что узреть друзей с такого расстояния Хейте не удавалось. Она поискала засечки на льду, но Харпа, как назло, позабыла или не потрудилась их оставить. Хейта в отчаянье крикнула:
– Эй! Ма-ар! Харпа! Бро-он! Где вы?!
Крик вышел тусклым, он расшибся о льды и затих, не вспугнув даже эхо. А стоять было невмоготу. Жгучий холод кусал ноги, впивался в лицо намертво, точно когтями. Подумалось: «Да и на проплешине этой я как на ладони. Опасно».
Правый ход показался наиболее просторным и светлым. И, кляня себя за неосмотрительность и глупость, Хейта двинулась вперед. Она ступала неслышно, настороженно глядя по сторонам. Казалось, льды тоже глядели в ответ, недоверчиво и враждебно, недовольные ее нахальным вторжением. А чувство угрозы, нависшей над головой как лезвие топора, возросло стократ.
Брон пропустил вперед Мара и остановился, чтобы подождать Хейту. Последние несколько шагов он перестал ощущать ее присутствие. Время шло, но она не появлялась. В сердце оборотня шершавой змеей шевельнулась тревога. Чуткий слух уловил слабые отзвуки девичьего голоса. И, более не раздумывая, Брон опрометью бросился назад.
Он вылетел на проплешину, лихорадочно глядя по сторонам, – никого. Оборотень снова принюхался. На этот раз удача ему улыбнулась. Он почуял Хейту совсем близко – запах спелой вишни смешался с запахом лесных трав, прогретых на солнце. Но этот запах внезапно перебил другой. Странный – Брон учуял его впервые.
Он походил на запах рыбы. Дохлой рыбы, выброшенной на берег и успевшей давно протухнуть и покрыться червями. Глухо затрещал лед. И на проплешину внезапно пала густая тень. Брон затаил дыхание, медленно поднял настороженные серые глаза. А в следующий миг они расширились от ужаса.
Меж зубчатых льдов застыл Зод Гурох. Он был точно таким, как рассказывал Берог, – огромным и совершенно белым. На вытянутой морде не было глаз, только хищный нос и мощная пасть, усеянная кривыми клыками. Вдоль горбатого хребта шел ряд шиповатых костяных отростков. Казалось, это уродливое безглазое чудище было создано лишь с одной целью – увечить и убивать.
Зод Гурох не мог видеть Брона, но сумел почуять. Оборотень пришел в себя. В его глазах зажегся дикий янтарный огонь. Пальцы обзавелись острыми когтями. С глухим рычанием Брон ринулся на Зод Гуроха. И тут на глаза ему точно упала плотная пелена.
Брон стоял посреди темного елового леса. Он чутко принюхался, силясь понять, что произошло. Неожиданно, позади него раздалось громкое:
– Ты!
Оборотень обернулся. На него глядела Хейта. Глядела так, как тогда в лесу у костра, когда узнала, кто он такой. С презрением и ненавистью. И яростью горели ее большие, серые глаза.
От неожиданности Брон опешил и не смог вымолвить ни слова.
– Чудовище! Мерзкое чудовище! – гневно бросила она. – Сколько жизней ты загубил, сколько судеб сломал, подумать страшно!
Сбитый с толку оборотень порывисто шагнул вперед.
– Не смей подходить ко мне! – отшатнулась девушка. Красивое лицо ее скривилось в едкой усмешке. – Как ты мог подумать, что я когда-нибудь смогу быть с таким, как ты? Да после всего, что ты сделал, мне даже смотреть на тебя противно!
– Но я уже не такой! – в отчаянье воскликнул Брон. – Я пытался…
– Ничто! – отрезала Хейта, и в голосе ее заскрежетал лед. – Слышишь? Ничто не способно перевесить то, что ты сотворил.
– Хейта, прошу, – умоляюще прошептал он.
– Убирайся! – вскричала девушка, вскидывая руку.
Ослепительная вспышка застлала глаза оборотня. Жесткий удар сбил его с ног. И мир поглотила тьма.
Берог шел первым. Память о брате жгла его сердце, но он не подавал виду. Он мечтал только об одном – растерзать это прокля́тое кровожадное чудовище, посмевшее так близко подойти к его земле. Он тревожился обо всех, кто остался в деревне. И чем дальше они шли, тем больше возрастала его озабоченность. Ведь прошагали они уже немало, а Зод Гурох пока не объявился.
«Быть может, он отправился прямиком к селению?» – обожгла Берога неожиданная мысль.
Он остановился, обводя подозрительным взглядом теснившиеся льды.
– Что стряслось? – спросил подоспевший Гэдор.
– Ничего, – ответил Берог и махнул рукой. – Вы ступайте. Я догоню.
Путники проследовали дальше. Однако двоих он не досчитался – волка-оборотня и девушки из Хельдской земли. Наверное, немного отстали, подумалось ему. Берог решил подождать. Но время шло, а Хейта и Брон всё не появлялись.
Зверь ощерился внутри Берога, выпустив когти: по сердцу точно ножом полоснула увеличившаяся во сто крат тревога. Что-то очень дурное прямо сейчас творилось неподалеку. Обернувшись к ушедшим спутникам, он громко прокричал:
– Сюда! Все сюда! – И, не дожидаясь ответа, бросился назад.
Хейта сбавила шаг, а потом и вовсе остановилась. Она не ведала отчего, но всё внутри нее отчаянно взывало: «Поворачивай!» Хейта не стала противиться, обернулась и тотчас замерла. Сердце ее встрепенулось от радости. На проплешине стоял Брон.
Она хотела помахать ему рукой, окликнуть, но тут же передумала. Уж слишком суровый у него был вид. Цепкий взгляд его был прикован к чему-то впереди. Девушка проследила за ним и едва удержалась, чтобы не закричать.
Горбатая белая тварь застыла напротив Брона. Устрашающе большая и уродливая, она безмолвно возвышалась над обрубками льдов. Бугристая лысая голова вдруг склонилась в сторону оборотня. Хейту пронзила леденящая мысль: «Она почуяла его!»
Брон сорвался с места, и в тот же миг Хейта тоже бросилась вперед. Но не прошло и пары мгновений, как волк-оборотень встал как вкопанный. «Что же ты задумал?» – лихорадочно промелькнуло у нее в голове.
Массивная когтистая лапа вдруг метнулась навстречу Брону и с силой швырнула его об лед. Хейта вскрикнула и застыла, скованная ужасом. Сердце ее стучало так быстро, что, казалось, вот-вот проломит ребра. А мерзкая тварь, разверзнув бездонную глотку, уже склонилась над оборотнем, спеша прикончить несчастную жертву. И тогда на проплешину вылетел Берог.
Глава медведей-оборотней, люто взревев, вспорол когтистой лапой бок чудовищного зверя. Тот дернулся, отвернул безглазую морду от Брона и оглушающе проревел в ответ. Этот рев вывел Хейту из оцепенения. И она снова стремглав понеслась вперед.
Берог увернулся от увесистой лапы, и она прошла аккурат над его головой. Он ударил еще раз, разбрызгивая по сторонам липкую бурую кровь. Как вдруг другая лапа могучей твари со всего маху вонзилась ему в грудь. Берог кубарем отлетел к ледяному уступу и остался лежать. А Зод Гурох вновь склонился над Броном.
Неожиданно в ледяном проеме с копьем наперевес вырос Угой.
Но Хейта оказалась быстрее. Она вскинула руки, и поток ослепительного света ударил чудовище в бок. Жемчужные глаза девушки пылали яростью. Зод Гурох утробно взвыл и бросился прямо на Хейту. Но она ударила вновь. И широкая грудь исполина окрасилась красным. Зод Гурох попятился, взревел в последний раз и, круто развернувшись, бросился прочь, напролом, разбрасывая по сторонам острые ледяные осколки.
Угой не сводил с Хейты изумленных глаз.
– А ведь и правда, – ошалело пробормотал он. – Погнала…
Но Хейте некогда было с ним объясняться. Она опрометью кинулась к Брону, обхватила ладонями его лицо, снедая его испытующим взглядом.
– Жив? – лихорадочно прошептала она. Брови ее горестно изломились. – О, только бы ты был жив!
– Как он? – справа от Хейты возник Мар.
Слева на нее выжидающе глядела Харпа.
Хейта приложила ладони к груди Брона и облегченно вздохнула.
– Жив! Без сознания только.
– Хейта! – окликнул девушку Гэдор.
Она неохотно оглянулась.
– Ты нужна здесь!
Девушка в сомнении сдвинула брови.
– Ничего, – успокоил ее Мар. – Ты иди. Мы за ним приглядим.
Хейта приблизилась к Берогу, подле которого, охваченные тревогой, замерли Гэдор и Угой. Могучая грудь медведя-оборотня была залита кровью.
Девушка непонимающе сдвинула брови.
– Почему… почему ты не исцеляешься?
– Сердце задето, – тихо проронил Гэдор. – С такой раной оборотень не может исцелиться.
– Я сам виноват, – хрипло прошептал Берог. – Бросился один, не подождав остальных. Дурной из меня вышел предводитель.
– Ты спас жизнь Брону, – сказала Хейта, опускаясь перед ним на колени.
– Тогда… стало быть… всё вышло как надо. – Берог силился улыбнуться, но вместо этого закашлялся кровью.
Вдруг блуждающий взор его стал осмысленным. Он вцепился в руку девушки, совсем как некогда его брат, и прошептал:
– Передай моей жене и детям, что я люблю их больше, чем звезды и луну. Они знают, но всё равно…
Хейта стиснула его окровавленную ладонь и твердо сказала:
– Сам передашь.
Бледные губы Берога тронула печальная улыбка.
– Я умираю, о прекрасная дева из Хельдской земли.
– Когда-нибудь, – ответила ему Хейта. – Когда-нибудь ты, конечно, умрешь, Берог Лютая Лапа. Но не сегодня. Не в этот час.
Она воздела руки над его грудью и закрыла глаза. Берог, сбитый с толку, перевел лихорадочный взор на Гэдора. Но тот ответил ему теплой улыбкой.
– Смирно лежи и ничего не бойся. Ты в надежных руках.
Лучи мягкого искристого света плавно взметнулись в воздух и принялись окутывать жестокие раны оборотня, унимая боль и врачуя, проникая в самую его суть.
Дыхание Берога постепенно делалось ровным. Потерянный взгляд стал осмысленным. На посеревшее лицо вернулся румянец.
Хейта вздохнула и опустила руки. Берог глядел на нее с невероятным изумлением. Угой выглядел похоже.
– Это что такое было? – ошарашенно выпалил он.
– Позже, – ответила Хейта и, подорвавшись с земли, бросилась обратно к Брону.
Тот уже успел прийти в себя и теперь сидел, привалившись спиной к леднику, в окружении Мара и Харпы.
Хейта присела подле него, бережно коснулась ладонью щеки. Мягкие светлые лучики сорвались с пальцев девушки и бесследно исчезли у Брона в волосах. Лицо его, скованное гримасой боли, внезапно разгладилось. Затуманенный взор прояснился. Он вздохнул и с теплотой поглядел на Хейту.
– Ты здесь.
– Конечно, – ласково произнесла она. – Где же мне еще быть?
Он задумчиво сдвинул брови.
– Почему ты отстала? Я ждал тебя, но ты не появлялась. Тогда я бросился назад.
– Я бы тоже хотел это знать, – спросил Гэдор, устремив на нее выжидающий взор.
Хейта виновато потупилась.
– Мне показалось, я почуяла что-то во льдах. Возможно, Зод Гуроха. Я не была уверена. А вы уже скрылись из виду. Я подумала, быстро загляну в проулок и обратно. Но быстро не вышло…
Гэдор покачал головой и строго проговорил:
– Больше так не делай. Сперва лис, теперь это. Кто-нибудь мог действительно погибнуть. – Он помолчал и добавил: – А вот чутью своему доверяй. Наитие – то, что нас никогда не подводит.
Хейта понятливо кивнула. Следопыт же перевел взгляд на Брона.
– Впрочем, не только Хейта сегодня повела себя неразумно. Надеюсь, это послужит уроком всем нам.
Оборотень выдержал взгляд следопыта и тоже кивнул. Над путниками ненадолго повисла суровая тишина. Хейта украдкой поглядела на Брона. Тот, почуяв, посмотрел на нее в ответ. Пристально посмотрел, так, точно пытался запомнить каждую ее черточку. Тихо проронил:
– Ты здорово меня напугала.
– Ты меня тоже, – ответила девушка. – Встал перед Зод Гурохом, точно во сне, и даже не подумал бороться.
– Неужто всё так и было? – вытаращил глаза Мар.
Харпа недоверчиво хмыкнула.
– И что это на тебя нашло?
– Сам не знаю, – устало ответил Брон. – Сперва я видел льды и Зод Гуроха. Потом окружающий мир померк, а я угодил в самый страшный из моих кошмаров. Меня сшибло с ног. Больше я ничего не помню.
– Это, видно, когда Зод Гурох швырнул тебя об лед, – задумчиво прошептала Хейта.
– Со мной произошло то же самое, – раздался позади них громкий голос Берога.
Путники разом обернулись. Глава медведей-оборотней стоял, опираясь на крепкую руку Угоя.
– Когда чудовище отбросило меня к уступу, я перестал видеть то, что творилось вокруг. – Он тяжко вздохнул. – Зато видел, как в страшной агонии погибали моя жена и дети. И ничем, совершенно ничем не мог им помочь.
– И как это понимать? – недоуменно протянул Мар.
– Вы испугались Зод Гуроха? – вдруг спросила Хейта, переводя взгляд от Брона к Берогу.
Волк-оборотень кивнул. Берог же помялся немного, а потом неохотно бросил:
– Ну, если только самую малость.
– Я не пытаюсь обвинить вас в трусости, – поспешила заверить их Хейта. – Просто хочу разобраться. – На дне ее глаз разгоралась страшная догадка. – Как видно, чудовище способно не только чуять страх.
Гэдор понимающе кивнул.
– Кажется, я понимаю, куда ты клонишь.
– А я – нет, – обиженно отозвался Мар.
– Если я права, – качнула головой Хейта, – оно еще способно насылать его. Учуяв жертву, Зод Гурох погружает ее в самый страшный из кошмаров. Парализует. Лишает способности бороться. А потом… потом просто подходит и сжирает ее. – Она вскинула потемневшие глаза. – Вот на что способен Зод Гурох.
– И что теперь? – нахмурилась Харпа.
– Теперь, – решительно сказала Хейта, – нам нужен совершенно новый план!
