Яна Вуд
Когда земли окутает мрак
II
Поселение Найгиу находилось в низине, так что путникам пришлось немало потрудиться, чтобы одолеть заснеженный склон. Едва дорога пошла ровней, а огни снежных домов остались позади, Угой сбавил шаг и обронил, словно невзначай:
– Раз уж нам выпало идти вместе, думаю, пора узнать ваши имена.
Хейта вскинула глаза и замерла, не смея пошелохнуться. Источая немую угрозу, ей в лицо смотрело увесистое охотничье копье. Она сжала кулаки от бессилия, смекнув, что отбить его не удастся – копье было слишком близко.
– А заодно и кто вы такие на самом деле, – криво усмехнулся Угой.
Йэол тоже стоял на изготовку, зажав в руке серебристо-серый нож. Брон и Мар разом подались вперед. Хейта не могла их видеть, но слышала, как волк-оборотень сдавленно зарычал.
– Ни с места! – рявкнул Угой. – Иначе, клянусь всеми звездами, я воткну это копье ей промеж глаз!
Гэдор сделал своим спутникам предостерегающий знак рукой. Те замерли, скрежетнув зубами от бессильной ярости. Хейта почувствовала, как сердце дрогнуло и к горлу подступил комок.
– Я отвечу на все твои вопросы, если опустишь копье, – холодно проговорил Гэдор.
– Говори сейчас, – нетерпеливо приказал Угой.
– Убери копье от лица моего человека, – упрямо повторил тот. – Тогда и поговорим.
Угой окинул напрягшихся путников испытующим взором. На лоб набежали морщины – он раздумывал, как поступить. Рука номаэта дрогнула. Еще чуть-чуть, и острый наконечник копья уткнется Хейте в лоб…
– Хорошо, – изрек наконец Угой. – Только если вздумаете выкинуть что-то или солгать, горько пожалеете.
Копье вошло в снег. Хейта перевела дух.
Гэдор смерил номаэта хмурым взором и медленно заговорил:
– Мое имя – Гэдор. Я из Дэронгской земли. Девушка, на которую ты наставил копье, из Хельдской. Имя ее – Хейта. А остальные, – он невольно улыбнулся, оглядев своих спутников, – а остальные даже и не люди.
При этих словах оба номаэта отшатнулись. Угой стиснул копье и схватился за нож. А Гэдор невозмутимо продолжил:
– Девушка, что глядит на тебя надменно и яростно, зовется Харпой. Она из рысей-оборотней. Тот, что слева от меня, бледный как смерть, упырь, имя ему – Мар. А тот, что справа и насилу сдерживается, чтобы не разорвать вас обоих в клочья, Брон. Волк-оборотень.
Номаэты теперь походили на ощерившихся псов.
– Но вы можете быть спокойны. – Гэдор снова холодно улыбнулся. – Мы не соврали, когда сказали, что желаем вам мира и не замышляем зла. Мы попали к вам, а теперь идем к медведям-оборотням по той же причине, что и вы. Прознали, что здесь что-то стряслось.
– Но как? – хмуро поглядел на него Угой.
– А вот этого я тебе сказать не могу, – усмехнулся тот. – И мы не ведаем, что стряслось. Только знаем, что что-то недоброе. Иначе бы нас здесь не было.
– И на что вам это нужно? – подал голос Йэол. – Там тоже кто-то из ваших людей?
– Никого, – качнул головой Гэдор. – Мы идем просто потому, что желаем помочь.
– Отчего? – непонимающе нахмурился Угой.
– Хороший вопрос, – усмехнулся тот. – Я и сам порой задаю себе его. Наверное, честней всего будет ответить: оттого что можем.
– Я не верю тебе! – Угой упрямо тряхнул головой.
– Право твое, – развел руками Гэдор. – Однако ты сам просил говорить как есть. И все, что я сказал, – чистая правда.
Номаэт долго сверлил его тяжелым, испытующим взором.
– Ладно, – наконец рассудил он. – Положим, ты не лжешь. И мы продолжим и дальше идти вместе. Но я хочу еще раз вас предостеречь. Если вы захотите убить нас, без боя мы не сдадимся. Быть может, и живыми из схватки не выйдем. Но, поверьте мне на слово, из вас тоже уцелеют не все.
Брон шагнул вперед. Теперь они с Угоем стояли лицом к лицу. Правда, оборотень возвышался над номаэтом на целую голову. Глаза его, обычно серые, были нынче черны как ночь. Крупные губы едва шевельнулись.
– Если бы мы хотели убить вас, вы были бы уже мертвы. – Голос Брона был тихим, но в нем без труда угадывалась холодная ярость. – И в этой заледенелой пустоши никто бы так никогда и не узнал, что с вами произошло. – Помедлив, он добавил шепотом: – Еще раз наставишь на нее копье – убедишься в правдивости моих слов.
Угой ничего не ответил. Выдержав взгляд оборотня, он хмуро кивнул, убрал копье и двинулся дальше.
– Держитесь за мной, – бросил он. – В сторону не отходить. И не говорите потом, что я вас не предупреждал.
Немая Земля величественно простиралась вокруг. Необозримое белое пространство, скованное холодом и льдом. Здесь и вправду властвовало безмолвие. Только ледяной ветер по-волчьи завывал в вышине. При виде этого чуждого, безлюдного простора всем, кроме номаэтов, отчего-то стало не по себе.
Идти в зубьях было и впрямь невероятно удобно. Они намертво впивались в лед, не давая упасть. Хейта незаметно приблизилась к Угою. Ей хотелось развеять напряжение, повисшее в воздухе, да и просто о чем-нибудь его расспросить, но она не знала, с чего начать.
Суровый номаэт, словно не замечая ее, продолжал шагать дальше.
– Почему ты решил нам помочь? – наконец спросила она. – Если знал, что мы солгали.
– Подумал, вы могли быть опасны, – помедлив, ответил тот. – Хотел увести вас подальше от селения так быстро, как мог.
– Но как ты вообще догадался? – Хейта недоуменно вскинула брови. – Остальные нам просто поверили.
– Да, – невесело усмехнулся тот. – Номаэты известны своей доверчивостью. Но, как видишь, я не похож на остальных.
– Ты что же, не номаэт? – озадаченно спросила девушка.
– Самый настоящий. – Его губы тронула слабая улыбка. – Просто, – он задумчиво приумолк и продолжил: – Привык ожидать худшего. Жизнь научила.
Хейта понимающе кивнула.
– И часто она тебя учила?
Он невесело усмехнулся.
– Частенько. А один раз горше всего.
– Не тогда ли ты, часом, заполучил этот шрам на щеке? – осторожно проговорила Хейта.
– Так и есть, – кивнул тот. – Ты, как вижу, тоже не на шутку прозорлива.
Хейта обратила на него полный горечи взгляд.
– Что бы тогда ни случилось, мне очень жаль, – произнесла она с чувством и, не дожидаясь ответа, двинулась вперед.
– Постой! – окликнул ее Угой.
Хейта недоуменно оглянулась.
– Во-первых, я велел следовать за мной, а не вперед меня. – Его губы снова тронула печальная улыбка. – А во-вторых, мне тоже жаль. Не следовало наставлять на тебя копье.
– Ты пытался защитить своих, – потупившись, отозвалась девушка.
– И все равно не следовало, – упрямо повторил он.
Хейта просветлела и мягко улыбнулась. Угой кивнул ей и двинулся дальше.
– О чем толковали? – спросил девушку подоспевший Мар.
– Да так, – ответила она. – Обо всем понемногу. Угой, он не плохой человек. Быть может, это покажется странным, но он чем-то напомнил мне нас самих.
– Может, и неплохой, – охотно согласился Мар. – Ты только Брону об этом не говори. Он одно и думает, как впиться проклятому номаэту в горло.
Хейта проводила волка-оборотня недоверчивым взглядом.
– Отчего?
Мар загадочно улыбнулся.
– Оттого, что он наставил на тебя копье. На тебя. Такого Брон так просто простить и забыть не способен. А быть может, и не способен вообще.
Хейта вновь задумчиво поглядела на оборотня. А тот, как почуял, обернулся и посмотрел прямо на нее. Взгляд был пристальным и вместе с тем тягучим, как мед. Он обволакивал и точно подзывал. Краска неожиданно бросилась Хейте в лицо.
– Чего это вы тут встали? – заявила подоспевшая Харпа. – Замерзнуть вздумали? Не знаю, как вы, но я хочу добраться до селения медведей-оборотней как можно скорей. Напроситься на теплый ужин и не менее теплый ночлег. А не бродить тут до самого рассвета.
– Рассвета? – Йэол глядел на нее смеющимися глазами.
– Да, рассвета! – огрызнулась та. – Что смешного?
– Ничего, – парень пожал плечами. – Кроме того, что нынче не рассветет. Ни сегодня, ни еще как минимум месяцев пять. Вам никогда не доводилось видеть северную ночь? – понимающе спросил он и мечтательно улыбнулся. – Так вот это она самая. Солнце спит. Только луна и звезды неустанно на страже стоят. Оберегают глубокий сон здешних снегов. Быть может, приглядывают и за нами.
Путники зачарованно огляделись. Ночь, которой нет конца. Возможно ли это? Детьми каждый из них слыхал про земли, где солнце и луна поделили год пополам. Но мало кто верил этим рассказам. Теперь они сами оказались здесь и убедились воочию.
Под ногами ворчливо похрустывал снег. Небесные светила заставляли лед ослепительно сверкать, точно сталь начищенного до блеска меча. Местами снежный наст горделиво вздымался, местами – лениво опадал. Изредка встречались темные пятна – то узкие трещины уводили в бездонные недра земли, промерзшие до самых костей. Это место, несомненно, таило в себе массу опасностей, но при этом не было лишено истинно дикой северной красоты.
Отряд медленно, но уверенно двигался в сторону Серебряного леса. Угой шагал первым. Он то решительно и бодро шел, то задумчиво замирал, решая, куда наступить, как истинный следопыт, каким-то чудом выискивавший тропку, невидимую другим. За ним шли остальные. А заключала отряд Хейта.
Она немного отстала. Эти безмятежные края ее завораживали. Казалось, они были совершенно безжизненны, но Хейта чувствовала: жизнь процветает и здесь, надежно укрытая толстым покрывалом из холодных, сверкающих снегов.
Как будто в подтверждение ее мыслей неподалеку раздался невнятный шорох и хруст.
Она замерла, обернулась и пригляделась. Сделала шаг, другой и восторженно ахнула. За круглым сугробом пушистый, ослепительно белый зверек когтистыми лапами старательно раскапывал снег. Видеть его прежде Хейте не приходилось, но она тотчас узнала его и зачарованно воскликнула:
– Белый лис!
Заслышав ее, зверек сперва метнулся назад, потом остановился и любопытно навострил маленькие уши.
– Эй, не бойся, – ласково проговорила Хейта. – Ты чего? Я не обижу. Иди сюда.
Она медленно двинулась ему навстречу. Зверек немного осмелел, перебежал поближе. Хейта сняла рукавицы и протянула руку. Тот пытливо обнюхал ее и неожиданно лизнул. Она рассмеялась. Внезапно белый лис замер и попятился, жалобно тявкнув.
– Ты чего это? – озадаченно сказала Хейта и настороженно огляделась. – Что не так?
Зверек еще раз громко тявкнул и бросился наутек.
В тот же миг снег под ногами девушки с треском проломился. И, глухо вскрикнув, она стремительно полетела вниз.
Лихорадочно размахивая руками, Хейта неслась по ледяному склону в глубь непроглядной обледенелой расщелины. Сердце ее сковал мертвенный ужас. «Все кончено!» – мелькнуло в голове…
Как вдруг ее резко дернуло, и падение прекратилось. Хейта повисла, не смея даже вздохнуть. До ее смятенного сознания донесся уверенный голос Брона:
– Я держу тебя! Держу за капюшон. Но тебе нужно немного подтянуться.
Девушка попыталась повернуться, но лишь беспомощно схватила руками пустоту.
– Я не могу! – в отчаянье крикнула она.
В тот же миг голодно скрежетнул лед, когти волка-оборотня сорвались, и Хейта вновь полетела вниз, сердце в груди взорвалось новым ужасом, а потом ее снова дернуло, и она бессильно повисла над черной бездной.
– Постарайся, – хрипло прокричал Брон. – Ну же, давай!
Хейта стиснула зубы, собралась с духом, уперлась номаэтскими зубьями в лед и оттолкнулась, исхитрившись развернуться лицом к обледенелой стене.
– А теперь ползи наверх! – приказал Брон.
Вгрызаясь зубьями в лед и беспомощно скользя по нему пальцами, Хейта медленно продвигалась вверх. Все выше и выше, и тут нога соскочила. Она вскрикнула, впилась пальцами в ледяной уступ и приникла к нему, переводя дух.
– Довольно! – крикнул Брон.
А в следующий миг ее неожиданно подбросило, и тотчас крепкие руки обхватили, не давая упасть. Лицо Брона возникло из темноты. Серые глаза глядели встревоженно, но мягко.
– Ты в порядке, – заверил он. – Я держу тебя. Слышишь? Самое трудное уже позади.
Хейта кивнула. Ужас, объявший сердце, начал понемногу отступать. В сильных руках оборотня было надежно и хорошо. Она чувствовала его дыхание на своем лице, а растрепавшиеся волосы мягко касались ее щеки. Темно-серые глаза Брона загадочно мерцали. Точно свет, разлитый по поверхности озера. И сердце Хейты неожиданно окутало неведомое тепло. Отчего-то ей захотелось придвинуться еще ближе, но она лишь тихо прошептала:
– Что теперь?
Губы оборотня тронула слабая улыбка.
– Надо выбираться.
Хейта поспешно кивнула.
– Но как?
– Я вытащу нас обоих, – был ответ.
Девушка с опаской заглянула в бездну. Брон проследил за ее взглядом, спросил с затаенной надеждой:
– Ты мне веришь?
Хейта устремила на него долгий, пронизывающий взгляд, выдохнула:
– Верю.
– Тогда держись! – приказал он.
И прыгнул.
Впиваясь когтями в лед, вгрызаясь в него остриями зубьев, оборотень прыгал все выше и выше. Хейта прижалась к нему что есть мочи и замерла. Но ей отчего-то не было страшно. Напротив, очень спокойно. Так спокойно, как никогда на свете.
Где-то далеко над головой замерцал золотистый звездный свет. Брон взревел и последним мощным рывком выбросил их на поверхность.
Хейта лежала на боку. Брон лежал напротив, хрипло дыша. Он так и не выпустил ее из рук. А к ним уже спешили остальные. Первым подбежал Мар.
– Что случилось? – взволнованно прокричал он. – Я обернулся, а за мной – никого. Я давай назад. Перепугался до смерти.
– Лед провалился, – коротко пояснил Брон, поднимаясь и помогая подняться Хейте.
Подошел Угой. Окинул быстрым взглядом черную трещину и нахмурился.
– Как это произошло?
– Я заметила белого лиса, – проговорила Хейта. – Пошла на него посмотреть. – Она потупилась. – Брон меня вытащил.
Казалось, Угой вот-вот лопнет от негодования.
– Что же это такое?! – вскричал он. – Я же велел всем ступать строго за мной. А не бродить по округе, разглядывая местное зверье. Это вам не простая прогулочка под звездами. Немая Земля – место, где без вести пропал не один номаэт. С этих пор идем строго друг за другом. А ты, – он кивнул на притихшую Хейту, – пойдешь следом за мной!
III
Высоко в небе одна за другой рождались робкие снежинки. Сперва эти крохотные ледяные звездочки радовали глаз. Но потом снег повалил хлопьями.
Северный ветер безжалостно швырял его в лицо. Ноги путников увязали по колено. Становилось невыносимо идти и даже смотреть. Неведомо, как Угой умудрялся находить тропу в этом неистовом хаосе, но закоченевшие путники медленно и неуклонно двигались вперед.
И когда казалось, что этому кошмару уже не будет конца, из темноты вдруг проступили величественные очертания чего-то ослепительно-белого, бескрайнего и высокого. Угой остановился.
– Что это?! – прокричала Хейта.
– Серебряный лес! – крикнул он в ответ и призывно махнул рукой. – Поторопитесь! Осталось совсем немного.
Метель, будто завидев, что несчастные путники вот-вот улизнут из ее власти, обрушилась на них с удвоенной силой. Снег забивался в сапоги, лез в рукава и под капюшон. Мир представлял сплошное беспощадное месиво.
Но, как бы непогода ни старалась, сквозь сумрачную мглу медленно, но неотвратно проступали могучие белоснежные стволы. Наконец, надсадно взревев, путники буквально ввалились в волшебный лес. Утерли руками мокрые от снега лица и тотчас застыли, ошарашенно глядя по сторонам.
Бури как не бывало. Вокруг властвовали покой и тишина. Звезды и луна здесь словно горели ярче, рассеивая по лесу сверкающие блики.
Угой обернулся к спутникам и торжественно проговорил:
– Добро пожаловать в Серебряный лес! Здесь правит истинно древнее северное волшебство.
Хейта шагнула вперед, коснулась рукой гладкого ствола и ахнула, не в силах поверить собственным глазам. Все в этом лесу – от крошечной травинки до неоглядного дерева, – совершенно все состояло из чистого льда!
Остальные были поражены не меньше.
С мягким шелестом между деревьями возникла узкая извилистая тропа, засыпанная густым, точно нарочно утоптанным снегом. Угой приглашающе махнул рукой.
Из Серебряного леса не доносилось ни звука, ни даже шороха, только чистый воздух тихо и ласково звенел. Небесный свет обливал лес ясным жемчужным сиянием. По обеим сторонам тропы поблескивала хрупкая игольчатая трава. Протянули тонкие сети изящных веточек ледяные кусты. Волшебные деревья, раскинув во все стороны прозрачные ветви в звонких листьях, величаво клонили головы над путниками.
– Что это за место? – зачарованно прошептала Хейта.
Угой помолчал задумчиво и неторопливо заговорил:
– Говорят, давным-давно, когда лeса еще не стояло, в великих снежных сугробах здесь обитали пастыри снегов. Они жили размеренно и спокойно, окруженные бескрайними просторами, безмятежностью и тишиной. Они любили здешний край и были счастливы. Однако сердца их были томимы тоской о том, что им никогда не доводилось повидать, – о теплых, солнечных землях, где обитали их сородичи. – Он печально улыбнулся. – Думаю, всем нам суждено грустить о том, чего у нас нет. И больше всего пастыри скучали по лесам.
Те виделись им во снах, занимали их мечтания и мысли. И однажды пастыри снегов решили возвести собственный лес из снега и льда. И прозвали его Серебряным. С тех пор они обитали в лесу и радовались этому как дети. Но длилось это недолго.
Всё чаще и чаще люди стали приходить к Серебряному лесу, бродить по его таинственным тропам. Пастыри снегов, более всего на свете ценившие уединение, сперва прятались, а потом приняли решение уйти. Говорят, покинув лес, они обосновались еще севернее. Но где, никому не известно. Ибо с тех пор никто больше их не видел. А лес остался стоять… Удивительное детище их северного волшебства.
Путники замерли, осмысливая услышанное. Харпа, не особенно впечатленная, нетерпеливо вздохнула.
– А как узнать, верной ли тропой мы идем?
– Серебряный лес не просто красивое место, – ответил Угой. – Он защищает волшебные земли, лежащие по другую сторону от него. Если, скажем, сюда попадет злодей, он заплутает и почти наверняка замерзнет, если только не решит повернуть назад. Тем же, кто придет с благими намерениями, Серебряный лес сам показывает дорогу. – Он усмехнулся лукаво. – Если вы не замышляете ничего дурного, можете быть спокойны, мы идем верной тропой.
– И долго нам идти? – вопросил Брон.
– Часа три-четыре, не меньше, – был ответ.
– Тогда, думаю, нужно сделать привал, – сказал Гэдор.
– Отличная идея, – кивнул Угой. – Пойдемте, поищем подходящее место.
– И что за подходящее место можно найти в этих краях? – в сомнении пробормотал Мар.
– Скоро увидите, – со знающим видом усмехнулся Угой.
Тропа успела повернуть несколько раз, когда он внезапно замедлился и, обернувшись к спутникам, проговорил:
– Ну как, это подойдет?
В нескольких шагах от дороги высокое ледяное деревце так низко опустило пышную сверкающую крону, что образовало нечто вроде пещеры. Брон недоверчиво поглядел на Угоя:
– Ты что же, знал, что оно тут стоит?
– Нет, – невозмутимо ответил тот. – Но знал, что оно появится, если мы будем в нем нуждаться. Как появлялось прежде, когда я сам ходил к оборотням на менку.
– Что это значит? – подал голос дотоле молчавший Йэол. – Лес читает наши мысли?
– Хотел бы я знать! – хмыкнул Угой. – Всё, что мне известно: лес заботится о своих гостях. Вам нужен путь – вот вам путь. Вам нужен кров – вот вам кров.
– А как насчет того, чтобы утолить голод? – вопросил Мар. – С этим он может помочь?
– Обычные звери не водятся в Серебряном лесу, – ответил Угой. – Но не тревожься, я захватил с собой еды. И на твою долю что-нибудь найдется. Хотя сперва нужно развести костер.
– Костер?! – хмыкнула Харпа. – Из чего это ты вздумал его развести? Этих, что ли, ледяных веточек наломать?
Номаэт не ответил, проворно нырнул под ледяной полог, сбросил с плеч дорожный мешок, извлек из него две толстые оленьи шкуры, большое каменное блюдо, кремень с кресалом, связку сухого мха и пузатый глиняный горшок. Бросил шкуры на лед, приглашающе махнул рукой.
– Рассаживайтесь.
Путники послушно заняли места. А Угой, недолго думая, водрузил блюдо на снег, щедро засыпал его дно серо-зеленым мхом и опрокинул поверх глиняный горшок.
Густой желтоватый жир лениво потек вниз. Номаэт хорошенько перемешал всё это ножом, сдвинул мох к краям и высек искру. Огонь занялся? быстро и скоро разгорелся, разгоняя молочный полумрак. Путники оживленно подались вперед.
– Впервые вижу, чтоб так разжигали костер! – восторженно заметил Мар.
– Как видно, ты впервые оказался на севере, – улыбнулся ему Угой. – А теперь, думаю, пора и подкрепиться.
Он достал из сумы тяжелый сверток и ловко его развернул. В руке у него лежала промерзлая красно-белая рыбина.
– Строганина, – пояснил номаэт, – наше излюбленное блюдо.
Уперев рыбу в лед, он принялся срезать с нее тонкие полоски.
– Хватайте, не сидите, – ухмыльнулся он. – Готов поспорить, никому из вас такого отведать еще не доводилось!
– Что правда, то правда, – облизнулся Мар, принимая диковинное угощение.
Большие глаза упыря по-звериному замерцали, и он принялся с довольным урчанием жадно поедать строганину.
Хейта настороженно оглядела спутников, невозмутимо жующих сырую рыбу, и судорожно сглотнула. Есть сырое не хотелось, но голод мучил ее давно. Потому она поднесла ко рту промерзлый ломтик и осторожно откусила кусочек. Мясо было жестким и солоноватым, но вкусным. Приободрившись, она принялась жевать.
Утолив голод, путники выпили воды из прихваченных фляг и протянули ноги к огню.
Гэдор бросил на Угоя пытливый взор:
– Лгать не стану. Когда вы толковали на улице, мы прятались за ближайшими всхолмьями и всё слышали.
– Знаю, – невозмутимо ответил тот. – Догадался уж.
– Но мы не против послушать еще раз, – добавил следопыт. – Так сказать, твои мысли на этот счет.
– Что тут скажешь, – пожал плечами посуровевший номаэт. – Четыре дня назад наши отправились к оборотням на менку. Мы дружны с медведями-оборотнями, потому это обычное дело. Мы даем им оленьи шкуры, которые вымениваем у ламосцев, а оборотни, в свою очередь, делятся с нами рыбой и мясом. Торговля эта уходит корнями в века. – Угой тяжко вздохнул. – Конечно, не обходилось и без происшествий. Порой люди пропадали при попытке пересечь Немую Землю.
– Может, так случилось и в этот раз? – взволнованно спросила Хейта. – Тогда нам стоит вернуться и всё осмотреть.
Угой покачал головой.
– Мужчины, отправившиеся на менку, были бывалыми следопытами. И знали Немую Землю не хуже моего. Но если они и вправду сгинули там, женам остается только оплакать их, ибо Немая Земля тела обратно не отдает.
– Ты думаешь, что-то стряслось у оборотней? – вопросил Брон.
– Навряд ли, – устало качнул головой Угой. – Я же сказал, нас связывают давние узы дружбы. Надеюсь, наши задержались в деревне по какой-то причине. А если ошибаюсь, мы сможем хотя бы пролить свет на то, что произошло.
Путники помолчали. Угой отхлебнул воды из фляги и пытливо их оглядел.
– Я ответил на ваши вопросы. Будьте добры теперь ответить на мои.
Гэдор охотно кивнул.
– Что ты хочешь знать?
– Два человека, два оборотня и упырь на краю света, – прищурился Угой. – Как так вышло?
– Да так и вышло, – вздохнул Гэдор. – Мы странники без дома и без рода. Никто нам не указ. Бродим по миру. Отправляемся туда, куда сами решим.
– Изгнанники, значит? – прищурился Угой. – Так и подумал. Что же вы такого сотворили?
– Всё довольно непросто, – качнул головой Гэдор. – Я бы так сказал… Сперва кое-что сотворили с нами. А потом уже кое-что сотворили и мы. С тех пор живем сами по себе.
– Сами по себе, – задумчиво повторил Угой. – И как вам спится после всего? Память не гложет? Кошмары не мучают по ночам?
Хейта устремила на номаэта испытующий взор.
– Всякое бывает, – пожал плечами следопыт. – Со страшным прошлым жить всегда непросто.
Угой вдруг странно усмехнулся.
– И бродите, значит, по свету, потерянные и одинокие. От себя пытаетесь сбежать, от темноты. – Он махнул рукой. – Без толку, от себя не убежишь.
Повисло неловкое молчание.
– Может, – наконец тихо проронила Хейта, – поначалу так и было. Но потом мы нашли новый смысл. Наверное, даже призвание. Кто-то из дерева мастерит, кто-то из железа. А мы на помощь приходим.
На лоб Угоя сбежались морщинки, он пожал плечами и не ответил. Хейта вскинула на него посуровевшие глаза.
– Можешь сказать то же и о себе? Или ты всё еще потерян?
На этот раз под ледяным пологом воцарилась звонкая тишина. Номаэт моргнул и тихо проронил:
– А ты и впрямь до жути прозорлива.
Девушка потупилась. Она не намеревалась задевать сурового номаэта, но и промолчать не смогла. Посидела еще немного, хотела взять строганины, но кусок больше в горло не лез. Бросила задумчивый взгляд на тропу. Та сверкала, теряясь в чаще, словно звала… Хейта долго не раздумывала, отбросила теплую шкуру и вынырнула из убежища.
– Куда это ты? – окликнул ее Гэдор.
– Пойду прогуляюсь, – ответила она. – Когда еще мне выпадет попасть в настоящий ледяной лес!
Хейта зачарованно вглядывалась в кристально чистую чащу. По обе стороны от тропинки стояли ледяные деревья, прозрачные листья на них мерно колыхались, наполняя воздух тихим перезвоном. Кроны одних деревьев были густы. Других – унизаны крошечными молодыми листочками. А на некоторых и вовсе едва зарождались первые цветы. Одно деревце же было совсем голым, под ним высился ворох палой листвы, из которой выглядывало несколько прозрачных ледяных грибов.
– Какое же время года властвует здесь? – завороженно прошептала Хейта.
– Серебряный лес не знает времен года, – прозвучало за ее спиной.
Девушка обернулась. Перед ней стоял Йэол.
– Весна, лето, осень, даже зима самым невообразимым образом здесь перемешались.
– Откуда тебе это известно? – спросила Хейта. – Ты вроде тоже попал сюда впервые.
– Так и есть, – ответил тот. – Но я слыхал про то от Угоя.
– Конечно, – кивнула девушка. – Вы двое старые друзья?
– Вроде того, – качнул головой парень и, смешавшись, добавил: – Ты не держи на него зла, он не хотел вас обидеть.
– Я его тоже не хотела, – пожала плечами Хейта. – Всё получилось как-то само.
Йэол кивнул и огляделся.
– Позволишь с тобой прогуляться?
Хейта улыбнулась.
– Идем. И расскажи мне больше об Угое.
Парень задумчиво нахмурился.
– Раньше он был другим. Веселым и открытым. В деревне все его любили. Старейшина прислушивался к его советам. Угой со временем вполне мог сменить его на посту.
– Что же случилось? – тихо проронила Хейта.
Лицо Йэола дернулось, точно одно лишь воспоминание об этом причиняло ему нестерпимую боль.
– Однажды в деревню пришел медведь, – проговорил он. – Сперва никто особенно не испугался. Медведи иногда забредают к нам в поисках пищи, но обычно никого не трогают. Этот же зверь, видно, совсем одичал от голода. Он носился по деревне, сметая всё на своем пути. Жена Угоя и их маленький сын попытались укрыться в доме, но не успели. Яростный зверь подмял их под себя и просто… просто растерзал. – Номаэт тяжело вздохнул. – Угой не успел этому помешать. Он склонился над останками жены и сына и заревел во все горло. Медведя же попытались заколоть, но тот убежал. Тогда Угой, схватив охотничье копье, бросился следом. – Йэол приумолк, с печалью вспоминая былое. – Он вернулся через несколько дней, весь искалеченный, вымазанный в крови, со страшным шрамом на правой щеке. А в ответ на изумленные вопросы, лишь бросил сухо: «Медведь вас больше не потревожит». С тех самых пор прежнего Угоя мы не видали. Он стал пропадать на охоте, жить наособицу и до этого раза в деревенские дела не влезал.
– Да уж, – качнула головой Хейта, – горькую историю ты мне поведал.
– Думаю, – обронил Йэол, – в гибели родных Угой винит себя. Что не смог вступиться за них. Не смог уберечь.
– И память гложет его по ночам. И кошмары, как видно, мучают. – Хейта тяжко вздохнула. – Я так и поняла, что он в первую очередь говорил о себе. – Она нахмурилась. – Но если Угой столь нелюдим, как вам удалось подружиться?
– Похожий опыт, – печально улыбнулся тот.
– Ты тоже кого-то потерял? – тихо проронила она.
– Несколько лет назад болезнь унесла с собой всю мою семью, – тихо ответил Йэол. – Младшую сестренку, отца и мать.
– Мне очень жаль, – прошептала девушка.
Йэол благодарно кивнул.
– Тогда мы и сблизились с Угоем. Он один понимал мою боль. Я стал ходить с ним на охоту. Он многому меня научил. В деревне мы почти не бывали. Но время шло, и мне захотелось перемен. Посидеть со всеми у костра, на праздник сходить. Я попробовал позвать с собой Угоя, но он остался глух к моим словам. Тогда я и понял, что он не вернется.
– Тут ты не прав, – улыбнулась Хейта. – Он хочет вернуться. Даже делает попытки, просто сам пока не осознает. Или почему, ты думаешь, он отправился в это далекое путешествие? – Девушка ободряюще похлопала его по плечу. – Не тревожься об Угое. Для него не всё еще потеряно.
Лицо Йэола просветлело, точно с сердца его свалился камень. Оглянувшись, парень предложил:
– Пойдем обратно?
– Ты иди, – мягко сказала Хейта. – А я еще тут поброжу. Уж больно он красивый, этот лес.
Хейта снова шла по заснеженной тропе в одиночестве, однако это ее совсем не тяготило. Вокруг потянулись кусты, унизанные крошечными ледяными ягодами. По стволам деревьев побежал густой игольчатый мох. Время от времени какой-нибудь стылый лист срывался с ветки и с тихим звоном опускался на снег.
А потом деревья вдруг расступились, и перед Хейтой раскинулась светлая поляна, посреди которой высилась пушистая ледяная красавица-ель.
Могучие ветви и тонкие веточки, припорошенные снегом, были усыпаны острыми иголками. Пузатые шишки, покрупнее и поменьше, свисали с прозрачных ветвей. Ясный свет, щедро изливаясь с небес, заставлял волшебную елку загадочно переливаться и сверкать. Ничего красивее Хейте видеть не доводилось. От восхищения у нее захватило дух!
Вдруг тихий шелест вынудил ее обернуться. Из лесной чащи, горделиво переступая длинными лапами, к ней неторопливо шел лисоволк. Зверь был соткан изо льда, от высоких ушей до кончика пушистого хвоста, но она признала его без труда, выдохнула тихо:
– Ройх…
Хейта шагнула вперед, протянула дрожащую от волнения ладонь. Он сделал еще несколько шагов и замер. Прижал уши к голове, запрокинул к небу острую морду. Ни звука не донеслось из раскрытой пасти, но Хейта точно знала – ледяной зверь тоскливо и беззвучно выл.
Хейта бросилась вперед – хоть на мгновение успеть коснуться рукой, прильнуть к высокому лбу. Но лисоволк внезапно обернулся хороводом колких снежинок. Подхваченные ветром, они скоро истаяли в вышине. А Хейта осталась стоять, одинокая, опустошенная, чувствуя, как помимо ее воли противно защипало в носу.
– Что это был за зверь? – голос Брона заставил ее обернуться, но на этот раз совсем не напугал.
– Лисоволк, – ответила она и неловко улыбнулась. – Вот, значит, какие звери водятся в этом лесу. Ледяные.
– Ты назвала его Ройх. Отчего?
