Яна Мелевич
Новый год на двоих
Глава 10
Едва я посмотрела на мужчину, как сразу узнала его.
Улыбку из рекламы зубной пасты и смоляные волосы, зачесанные назад и укороченные по бокам, нельзя не вспомнить. Лучшая подруга тыкала в фотографию пальцем со словами: «Знакомься, Лелик, сие переходящее сомбреро – наш гуляющий папаша!».
Имя отца Сереженьки, конечно, вылетело из моей головы. Остались смутные факты. Вроде бы он – тревел-блогер со странным именем, который вел канал и щедро делился фотографиями в других социальных сетях. Писал посты, устраивал прогревы, разбивал сердца и печень фанаткам.
Ирка говорила, что увидела этого «мачо», лежащим у пирамиды Хеопса в Египте. Ее накрыла тоска по несбывшейся мечте стать археологом, а его – солнечный удар. Пока подруга помогала пострадавшему, живая мумия очаровала каменное сердце сильной и независимой. Да так, что последствия аукались до сих пор.
Вот смотрела я на мужчину и мысленно отмечала плюсы с минусами. На меня с легким снисхождением взирал черноокий представитель какой-то южной нации. Судя по загорелой, холеной коже – куда-то в сторону испанцев или греков. Из тех, что с младенческих ногтей кувыркались в изумрудных волнах Средиземного моря.
Стояла, прикидывала про себя: считался ли крупный нос недостатком? Являлись ли аккуратная бородка и чувственные губы признаком красоты? Вот ресницы у покорителя тайги на зависть; ни одна тушь в мире не создала бы подобный эффект.
Кстати, о тайге…
– Вы меня буквально взглядом пожираете, – промурлыкал басом потенциальный отец Сережи.
Сногсшибательная сила харизмы действовала ровно десять секунд. Я наслаждалась игрой низких нот, пока к нам спешил Рудольф с явным намерением спасти меня от влияния русского испанца. Или грека.
– Кеша?
Вот, точно. Иннокентий! Помнила же, что имя у Иркиной любви было дурацкое.
– Рудик, – Кеша прекратил распускать повсюду сексуальные эманации и заглушать харизмой мое здравомыслие. Меня аккуратно отодвинули, предварительно вернув нужное положение. – Так я на твою богиню наткнулся? Извини, не признал.
Рудольф сдвинул брови и чуть недовольно поморщился, но как-то без энтузиазма. Ни битья копытами, ни едких замечаний – он протянул руку, чтобы я могла опереться на нее. Собственнической реакции не последовало, Морозов лишь придвинул меня к себе. На том дело кончилось.
– Знакомая, – коротко ответил Рудольф. – Мы работаем вместе.
Почему-то небрежное слово «знакомая» резануло сильнее, чем явная капитуляция.
Какого Деда Морозова, а? Где моя драка за девичью честь? По сценарию положена бойня!
– Удивительное совпадение, Москва иногда напоминает большую деревню. Куда ни плюнь, везде попадешь в знакомую рожу, – оскалился Кеша.
Рудольф подобрался. Я заинтригованно перевела взгляд с одного на другого. Выводы получились неоднозначными: Морозов явно уступал в напоре своему знакомому. Поставила бы часть сбережений на то, что между мужчинами проскочила кошка и оставила кучу следов преступления, разгрести которые они не успели.
– Ты вроде бы тайгу покорял, – кисло протянул Рудольф и крепче прижал меня к груди, обдав дурманящим запахом вишни. Лишний балл в пользу оленя.
Сочетание кожи с мускусом, ветивером и ноткой сандала все-таки на любителя. Слишком агрессивный аромат, как и сам Кеша. Но теперь понятно, что в нем нашла Ирочка. Соперника. Любила она такой типаж. Ух! – прямо с места в карьер.
На замечание Морозова Иннокентий поправил лимонно-желтый шарф, поежился явно от холода и поковырял лезвием поверхность льда.
– Приехал, – сказал он.
Нет, так дело не пойдет. Их разговор уже напоминал неловкую сцену, где велся бессмысленный диалог ради заполнения экранного времени.
– Извините, – я осмотрела Кешу с ног до головы. В отличие от закаленного Рудольфа, его друг постоянно ежился и морщил нос. – Мне вас оставить? Подеретесь, а я чаю выпью с булочкой, обсужу контракт с Иваном Петровичем.
Взгляд поискал старика, однако знакомой фигуры возле ограждения не наблюдалось. Сбежал? Или отправился в какое-нибудь кафе? Рука потянулась к смартфону, но я одернула себя и сосредоточилась на мужчинах.
– С кем подеремся? – удивился Рудольф и странно покосился на меня.
– Кого подеремся? – приподнял брови Кеша.
– Не знаю, – развела я руками. – Вы точно не в разводе? А то вид такой, будто кто-то из вас у другого последние трусы отсудил.
Ой, ой. Меня прожгли взглядами, и сразу стало совестно. Примерно на полшишечки.
– Ничего подобного, – растягивая слова, ответил Кеша и прищурился. – Мы с Рудольфом друзья со школы. Он, конечно, немного обидчивый. Как пятиклассница, которую мальчик дергает за косички.
Послышался скрип зубов, Морозов напрягся.
– Нет, просто мальчик не за косички дергает, а портфелем по голове бьет. С размаху! – огрызнулся Рудольф.
Я аккуратно выпуталась из объятий и отъехала на полшага. Воздух внезапно заискрил, нас объезжали по кругу, куда-то пропали фанатки Рудольфа. Атмосфера накалялась с каждой секундой, потому я поспешила убраться от греха подальше. Иначе бы по касательной прилетело от двух друзей.
– Значит, признаешь косяк? Да, извини, истеричка – это твоя быв…
– Ехал бы ты обратно к медведям-шатунам, – перебил друга Рудольф.
Кеша нахохлился попугаем, Морозов застучал копытом. Забавная ситуация.
– Действительно, зачем слушать правду от друга. Лучше поеду, побьюсь рогами о дверь, почешу комплексы, пострадаю дома под тупые сериалы… – лил яд Кеша.
– Ничего я не страдал!
Какие подробности. Жаль, я вышла из зоны слышимости. Пальцы чесались набрать номер Иры, но сдержалась. Решила найти Ивана Петровича, обсудить с ним контракт и разобраться хотя бы с этой проблемой. Начальство, конечно, дало срок до окончания праздников, только в реальности все следовало сделать до наступления Нового года.
Потом я задумалась, стоит ли звонить подруге. Как-то в порыве девичьей обиды Ирочка после пятой рюмки коньяка отправилась в социальные сети и нашла Кешу. Где-то час я уговаривала взбешенную подругу не нанимать хакера для взлома странички. Она ведь сама не сообщила любовнику о сыне, чего тогда лишний раз баламутить воду? Или Ира не все рассказала об их встрече в Египте.
Я влетела в раздевалку, быстро сбросила коньки, переобулась и поспешила на выход. Пока олень бился с лучшим другом, появился шанс заполучить Штерна без постоянного ехидства над ухом. После чего разобралась бы со сложившейся ситуацией. Мысленно разложив по полочкам план, я потерла руки и хихикнула.
Спасибо попугаю Кеше, ведь его выклевывание мозга Рудольфа подарило шанс на победу в гонке. Об остальном я старалась не думать.
Ивана Петровича я нашла за одним из многочисленных столиков кафе, напротив саней с двумя оленями и Дедом Морозом.
Людей вокруг было немного, народ в столице дорабатывал последние рабочие дни перед затяжными праздниками. Молодежь и родители с детьми проводили время на катке. Нам со Штерном никто бы не помешал обсудить дела за чашечкой кофе.
Не дойдя всего двух метров до задумчивого мастера, я замерла. Крохотный червячок сомнений завозился в душе, в голову полезли нехорошие мысли. Вроде бы все в порядке, бизнес есть бизнес. Но я воспользовалась ситуацией, бросила соперника в неудобном положении, практически переступила через наш договор.
Дурацкая этика, глупая мораль. А еще беспрестанно всплывающие в памяти кадры первой встречи с Рудольфом, возбуждение, что спиралью закручивалось внизу живота. От него подрагивали кончики пальцев, тянуло обратно на лед. К запахам вишни и горького миндаля, пропитавших тело до костей.
Я решительно тряхнула головой и сбросила наваждение.
Хватит! Не пятнадцать лет, чтобы жить эмоциями и гормонами. Работа – лучший способ излечения от проблем и неуместных желаний.
– Алена, – поприветствовал Иван Петрович. – А где Рудольф?
Я улыбнулась, ставя свой заказ. В кружке с горячим молоком и шоколадом толкались кубики зефира. Они наполняли рот слюной и забивали нос ванильным ароматом, керамические бока посуды приятно согревали ладони.
– Друга встретил, общаются, – я неопределенно махнула в сторону ограждения, взгляд уперся в светящееся меню. Желудок запротестовал, недовольно урча, ведь ничего путного из еды ему не купили.
Ничего, обойдемся маршмеллоу из шоколадной бомбочки. Сладости тоже дают насыщение.
– Вы не остались?
Я озадаченно посмотрела на Штерна.
– Мы не друзья, Иван Петрович, – осторожно протянула я. Пластиковая ложка легла на салфетку, оставив несколько коричневых пятен на белоснежной поверхности. – Не думаю, что стоило им мешать. У них свои разговоры.
«И не самые приятные», – промелькнула в голове мысль.
– Знаете, Алена, – Иван Петрович перевел рассеянный взгляд с очередной украшенной елочки за моей спиной на меня. – Ваша встреча не случайна. Возможно, это шанс.
Я поморщилась, чем вызвала короткий смешок у Штерна. Он и не догадывался, насколько близок в предположениях к правде. Только в одном ошибся: никаких «шансов» с Рудольфом у нас не было.
Конечно, вероятность встретить незнакомца, с которым ты провела ночь, у дома клиента очень мала. Но не настолько, чтобы верить в превратности судьбы. Скорее банальная неудача, такое случалось даже с лучшими из нас.
– Иван Петрович, – я решила не заострять внимание на теме Рудольфа, потому вернулась к делам. – Давайте все-таки обсудим контракт. Или хотя бы вероятность его заключения.
Штерн прищурился, плечи под темным пуховиком напряглись. Весь флер наивности стерся, маска безобидного старичка треснула во мгновения ока. Все мастер понимал, принимал, играл по этим правилам давно. Вряд ли, конечно, сам, однако наивным дураком точно не являлся.
– На самом деле все контракты заключает моя дочь, – просто ответил он, и я разочарованно прикусила губу. – Без Люды я стараюсь ничего не подписывать. Мне проще работать со стеклом, чем вникать в сложности ваших…
Он неопределенно пошевелил пальцами, и я хмыкнула.
– Бизнес-процессов? – подсказала и услышала в ответ усталое:
– Да. Люда сейчас в Европе, вернется на праздниках. Мне немного стыдно, следовало сразу все прояснить…
В глазах Штерна появилась тоска. Она, как сосущая трясина, вытягивала из мастера детскую радость, которую испытывает каждый взрослый в канун Нового года. В эти дни люди ждали чуда, надеялись на изменение судьбы после боя курантов.
Иван Петрович тоже мечтал о празднике в кругу семьи, а вместо этого получил тот звонок с отказом. Он явственно читался в молчаливой правде об отношениях отца и дочери.
– Вас устраивает зависимое положение? – неожиданно для себя спросила я, потом запнулась и исправилась: – В смысле, вы могли бы сами контролировать процесс. Наши юристы, команда маркетологов, менеджеры. Контракт с «Драгоценностью» позволил бы выйти на другой уровень.
Иван Петрович поднес к губам чашку, медленно вдыхая бодрящий аромат кофе.
– Знаю, – кивнул наконец Штерн, керамика звонко откликнулась при встрече с блюдцем. – Видите ли, Алена, я все понимаю. Но слишком стар для разрыва отношений с дочерью, пусть они больше напоминают деловые.
Я промолчала, все-таки не мне осуждать кого-то. Хотя в душе с мнением Ивана Петровича не согласилась: какой смысл в семье, где ты просто источник благополучия?
– Когда я звонила, супруг Людмилы договорился о встрече от вашего имени, – отпила шоколад, смакуя приятное молочное послевкусие, и почувствовала, как тепло растеклось по венам.
– Я удивился, ведь была оговорена встреча с Рудольфом, – пожал плечами Иван Петрович. – Он позвонил незадолго до вас.
Тяжело вздохнув, я поставила чашку на стол. На языке вертелась парочка ругательств.
– Для людей, которые ведут бизнес, ваш зять и дочь поступили непрофессионально, – мрачно изрекла я. – Бросили вас и нас перед фактом без объявления войны в надежде, что мы перебьемся как пираньи за добычу. Кто выживет, тому и тапки.
– Вы очень прямолинейны, Алена, – улыбнулся мягко Штерн. – Одна из причин, почему я сейчас здесь.
– Веселье?
Мой вопрос, заданный кислым тоном, вызвал у мастера смех.
– Вроде того. Как будто проводишь время с людьми, которые тебе дороги, – Иван Петрович снова замер, большой очертил круглый край чашки с остатками кофе.
Мне оно не нужно, все эти сложности с контрактом. В прошлом я бы развернулась и ушла без оглядки, поскольку слишком ценила свое время. Тратить его на эфемерный шанс заполучить желаемое, пусть и с приятными бонусами – нет, увольте.
Только никуда я не пошла, осталась на месте. С кружкой в руках и мыслями о Рудольфе.
– Тогда ждем вашу дочь, – обреченно заявила я. – И обсуждаем по ходу дела пункты договора. Есть какие-то предпочтения? Мы планировали запустить авторскую серию, а к следующему году – адвент-календари с игрушками.
В уютный мирок гирлянд и ледяных фигур ворвалась шумная, голодная толпа. Я глянула на экран смартфона: ага, сеанс закончился. Посетителей катка погнали со льда, значит, где-то здесь Рудольф с дружком.
– Прекрасная мысль, – сказал Штерн и вскинул брови, заметив кого-то за моей спиной.
Внезапно мужские ладони легли плечи, горячее дыхание обожгло кожу. Знакомый аромат одурманил рассудок, затем недовольный голос Морозова протянул мне в ухо:
– Сахарочек, ты что, моего клиента уводишь?
Глава 11
Рядом со скрипом отодвинулся стул и к нам подсел Кеша, а подле меня – ну кто бы сомневался! – устроился Рудольф. Забросил руку на спинку позади меня, как бы обозначив территорию.
Вид у мужчин казался вполне благодушным, проблемы личного характера они, похоже, решили. И вроде бы надо расслабиться, да не тут-то было. Взгляд Кеши, долгий и пристальный, пронзил не хуже крохотных молний, что еще недавно искрили на катке.
– Иван Петрович, Алена, это мой друг Иннокентий Хорас, – представил Рудольф с привычной улыбкой.
– Можно просто Кеша, – в тон оленю ответил Кеша.
– Очень приятно, – кивнул озадаченный Штерн, а я не удержалась от вопроса:
– Разве Хорас не псевдоним?
Какое глупое сочетание, ей-богу. Но поклонницам Кеши, наверное, нравилось.
– Моя настоящая фамилия довольно специфична, чтобы ее называть. Для блога лучше не светить – подписчики испугаются, – он очаровательно склонил голову, смоляная прядь упала на глаза.
Я похлопала ресницами, мысленно поражаясь бессмысленности нашего диалога. Еще выражение лица Кеши не давало покоя, будто этот попугай ряженый жаждет мне что-то сообщить. Или гадость какую-нибудь плюнуть.
– Попугайчиков? – совершенно невинно поинтересовалась я, на что Кеша хмыкнул.
– Не совсем…
– А давайте кофе? – засуетился Рудольф, чувствуя и рогами, и копытами проблемы. – Сахарочек, тебе еще шоколаду принести? Булочку будешь? Обещаю не класть туда яд за попытку увести у меня клиента. Разве только слабительное…
Штерн рассмеялся, я закатила глаза, а Кеша чуть сморщил нос.
– Морозов, – вздохнула устало, – детский сад, пятая ясельная группа. Мы все-таки на работе.
– И-и-и?
Он неожиданно прижался вплотную, как любил делать часто в наши встречи, и обхватил плечи. Ароматы морозной свежести, шоколада, кофе, сладких булочек корицы, миндаля, вишни вызвали дурман в голове похлеще любого алкоголя. Кружили сознание, звуки резко отошли на второй план. Я с трудом сглотнула, на мгновение утонув в пристальном взгляде.
Сместила фокус на губы, чтобы немного отвлечься, и сделала хуже. Отчаянное желание прикоснуться к ним до сухости во рту украло последние капли влаги в теле. Олень шумно вдохнул, ресницы дрогнули, а пальцы на плече сжались крепче.
Зрачки у Рудольфа расширились. Выглядел он одновременно растерянным и слегка пришибленным той гаммой эмоций, что испытал за несколько секунд. Никаких страстных прикосновений, поцелуев, объятий, зато сколько чувств за раз!
Да и я, кажется, ушла недалеко.
– Вы очень красивая пара, – слова Штерна заставили вздрогнуть, я отстранилась.
Незаметно пихнув застывшего Рудольфа вбок, прошипела ему:
– Напитки, северный олень.
Мне надо от него отдохнуть.
Странный день, странная встреча, странное все.
Голова чумная, ноги дрожат, коленки смыкаются. Внизу живота непонятное давление, а эмоций столько, что волна вот-вот смоет половину праздничного городка. Огоньки от гирлянд слились в единое пятно из-за Морозова, я нормально дышать не могла!
– Какие напитки?
Судя по виду, Рудольф уже забыл про обещание отравить меня за кражу клиента.
– С зефирками, – пришел на выручку Кеша. – Давай, друг, поиграй в джентльмена.
Клянусь машинкой, этот Хорас мне взглядом спину прожигал до позвоночника.
– А почему не ты, Аспидов?
Вот теперь я очнулась и резко повернулась к мрачному Кеше.
Как, как? Аспидов? Фамилия и правда говорящая: вместо попугая, кутающегося в шарф, перед нами сидела змея, чья чешуя лоснилась на солнышке. Она щурила глазки, копила яд в защечных мешочках, мерзла, тихо шипела… Очень подходящий образ, который отражал истинный характер друга Рудольфа.
– Лень, – чуть надменно заявил Кеша.
Не успела я переварить полученную информацию, он быстро пододвинулся ближе. Улыбнулся Штерну, весь расцвел и бесцеремонно сбросил руку возмущенного Рудольфа с моих плеч.
– Булочки там, – Кеша указал на скопившуюся очередь у кафе. – Мне, пожалуйста, с корицей.
– Я помогу, – неожиданно зашевелился Штерн и поднялся. – Заодно обсудим дела.
– Конечно, – миролюбиво сказал Кеша, на хмурый вид Морозова он не обратил внимания. – Вы идите, мы посидим. Поговорим, познакомимся. Хочу принести Алене извинения за случайное столкновение.
Что происходит?
Рудольф напрягся, однако спорить не стал. Выбор между мной и Штерном очевиден, хоть сделал он его неохотно.
Эти метания обязательно согрели бы мне душу, не опасайся я оставаться с Аспидовым наедине. Пока думала, Иван Петрович уже торопился к очереди.
– Давай без твоих выкрутасов, – предупредил напоследок Рудольф, затем поплёлся за воодушевленным Штерном.
Морозов отошел, дважды оглянулся, фиксируя наши искусственные улыбки на лицах. А Кеша сидел, молча, барабанил пальцами по деревянной поверхности. Он явно ждал, когда друг скроется. И едва Рудольф растворился в толпе, вдруг прекратил изображать радушие.
Наклонился и протянул холодно:
– Предупреждаю всего раз: разобьешь этому долбаному рыцарю сердце, твои останки собаки в тайге не найдут.
Кеша отстранился, затем стряхнул снежинку с куртки, содрогнулся, поправил ворот и продемонстрировал мне очаровательную улыбочку. Вторую за сегодня, притом совершенно сбивающую с толку. Мое недоумение его изрядно развеселило. На дне темных озер загорелись смешинки.
– Шутка, – промурлыкал он, однако я ни на грош не поверила ему.
Озвученная угроза никакого отношения к юмору не имела. Да и настрой у Кеши был однозначный. По какой-то причине Аспидов записал меня во враги народа – и оленя в частности.
Я уставилась на невозмутимого Кешу.
Чего? Останки? О чем он вообще? Да о каком сердце речь, мы знакомы меньше двух суток!
– У тебя крыша поехала? – выдавила я, чувствуя, как оттаиваю от шока и закипаю уже от ярости. – Ты, собственно, кто такой, чтобы претензии высказывать?!
С каждым словом градус агрессии в моей отповеди повышался, пальцами я нащупала кружку и крепко стиснула. Надеялась сдержать разбушевавшийся ураган, только провалила экзамен: из очаровательной принцессы вылупился огнедышащий дракон. Щеки запылали, дыхание участилось, ноздри затрепетали, втягивая аромат кожи и булочек.
Жалобно заголосил желудок, отчего я стала еще злее. Раз так в двадцать. Голодная женщина гораздо опаснее сытой.
– Ба, сколько страсти, – Кеша в притворном испуге коснулся груди. – Не женщина, а вулкан! Теперь понятно, чего Рудик влюбился. Эмоций через край.
– Сейчас тебе будет край, – взбешенно выпалила я, чудом удержавшись от крика. – Крышка стола тебе могильной плитой станет!
Кеша склонил голову к плечу и подпер ладонью щеку. Наслаждение, с которым он впитывал каждую фразу, вывело меня из себя и сорвало тормоза. Алая простыня упала на глаза, закрыв от всего мира.
– Проваливай в свой серпентарий, пока шипелки не лишился, василиск доморощенный! – озверела я.
В груди все клокотало, тело сотрясала крупная дрожь. Кружку отпустила, саму себя – нет.
Оленя обижу, сердечко разобью. Нашел хрустальную статую мужика, жертву тонкой душевной организации. Что не женщина, так потенциальная угроза психике бедного парнокопытного. Тьфу, неженки!
Правильно Ирка говорит: нечего жалеть – надо бить. И желательно посильнее, чтобы мозги на место встали.
– Алена, – протянул тягучим, как жвачка, басом Кеша, – ты прелесть. Пожалуй, закрою глаза на ваше сходство с…
Я поперхнулась воздухом и закашлялась, когда Аспидов резко оборвал себя на середине. Сквозь белый шум пробралось что-то неприятное, будто мне приоткрыли завесу грязной тайны.
Это немного остудило пыл, однако часть тлеющих углей осталась и неприятно жгла кожу изнутри. Подстегивала на новый виток скандала.
– С кем? – я почти справилась с гневом, голос звучал ровнее.
– Неважно, – отмахнулся Кеша. – Просто к слову пришлось, ничего общего.
– С кем? – повторила жестко, сцеживая каждую букву.
Я бы обязательно дожала Кешу или добилась внятного ответа, но моченая вишенка дерзко ворвалась в сознание. Помешала на полпути к цели, развела по всему катку остатки дыма после кострища.
Меня аккуратно похлопали по плечу – мягко, словно кот погладил. Резко обернувшись, я утонула в зелени малахита и почувствовала на губах пряно-коричный вкус. Прожевать толком не успела, а на языке уже таяло пропеченное тесто.
Я сжала запястье Рудольфа, держащего бумажный пакет с булочкой, и чуть не выдрала с мясом от жадности. Странные намеки отошли на второй план из-за непреодолимой жажды съесть лакомство. И Морозова, который забавно сморщил нос
– Тихо, тихо, Сахарочек, – он попытался вырваться. – Меня-то есть не надо.
Наивный. Я вцепилась в рукав пальто хваткой французского бульдога.
– Дернешься, голову откушу, – пригрозила удивленному Морозову. – Булки на стол, чтобы я видела.
Мы выглядели очень глупо, но Рудольф мне подыграл: поднял руки, изображая сдавшегося преступника, и оставил еду в указанном месте под хохот Ивана Петровича.
– Ой, не могу, – Штерн стер слезинку, затем сел напротив. – Скажите, Кеша, ну разве они не прекрасная пара?
– Согласен, – отозвался Аспидов где-то за плечом. – Кстати, Рудольф, ты так и не ответил насчет новогодней вечеринки.
Снова нехорошее предчувствие пощекотало затылок. Отпуск Морозова, я умяла крохотную булочку и вцепилась в новую кружку с шоколадом. Пар, танцующий над зефирными снежинками, заворожил настолько, что я не сразу услышала вопрос.
– А?
Подняла голову, когда Аспидов позвал меня.
– Говорю, не хотите ли, уважаемая Алена, посетить вечеринку года? – пропел Кеша и стрельнул взглядом в Штерна. – Вы тоже приглашены, Иван Петрович.
– Нет, нет, – мастер поерзал на стуле. – Это плохая идея. Там будет одна молодежь, к чему скучный старик, вечно болтающий о стекле?
– Ну почему же? Мне очень любопытно. Ваши работы я бы тоже посмотрел с превеликим удовольствием.
Я покосилась на Рудольфа, тот плотно поджал губы. Идея о новогодней вечеринке явно не вызвала у него бурного восторга. Впрочем, если праздник, о котором я подумала, тогда не удивительно. Иннокентий – блогер. Он вертелся в творческой среде, где домашние посиделки невозможны в силу многих обстоятельств.
Сразу всплыли из омута памяти кадры прошлого корпоратива, когда компания позвала блогеров и звезд социальных сетей. Уши до сих пор не отошли от кошмарного пения под фонограмму, глаза – от кривляний в полупрозрачных одеждах.
Долго наш коллектив отходил от вакханалии того вечера. Семен Аркадьевич зарекся от подобных сборищ; разрешил только невинные собрания отдельными группами в офисе. Без караоке.
– Кеш, – позвал друга Морозов.
– Чего ты ломаешься, бро? – Аспидов сел боком и похлопал ресницами. – Поедите, отдохнете, потанцуете. Все свои.
– Все три тысячи человек, включая звезд эстрады? – мрачно цыкнул Рудольф.
– Никаких танцев на столе со светскими львами под песню «Кабачки», – клятвенно пообещал Кеша, затем повернулся к сомневающемуся Штерну. – Давайте, Иван Петрович, будет весело. Не понравится – отвезем домой в целости и сохранности.
– Ну, ну, – пробурчал Рудольф. – Ты всегда так говоришь.
– Алена? – игнорируя нытье друга, Аспидов посмотрел на меня.
Я видела, что мастеру очень хотелось пойти. Скрасить вечер в компании елки и сыра-косички под бой курантов чем-то по-настоящему взрывным. Пусть среди малознакомых людей, лишь бы не в одиночестве.
А я? Прислушавшись к внутреннему голосу, решительно кивнула; слишком давно не развлекалась.
– Отлично, – потер ручки Кеша. – Рудик?
Морозов закатил глаза.
– Никаких «спой трек про луну в костюме единорога»!
– Конечно, конечно. Всегда есть БургерСтар и прочие Баранкины…
– Кеша, – в Аспидова полетел смятый бумажный пакетик.
– Какой ты скучный, Рудик. Вот в прошлом году в костюме оленя лез на елку и орал: «Увезите меня».
– Кеша!
