Яна Александровна Гецеу
Пиковая Дама
Девочка гордо задрала нос, храбрясь и попробовала накарябать чего-нибудь мелком на стене. По кафелю мелок шёл плохо, осыпался и линия получилась рваная. Но она смогла-таки начертить руны своего имени на тролльем: Мал Ейар, Крепкий Изумруд. С победной улыбкой, она подняла мелок вверх в кулаке, но мел посыпался, превращая ее в "Чистую Кашу". Миланка фыркнула и рукавом быстро стерла художество.
– Малеша, ты где? – ласково позвала мама за дверью. – Мы тебя ждём, без тебя не начинаем!
И заныли, загалдели братья и сестра.
– Ща, мам! – крикнула девочка, сунула мелок обратно в мешочек, спрятала его в карман платья, быстро вымыла руки и промочив, обтерла рукав. Так с мокрыми руками она и выскочила в зал, и тут же ахнула, восхищённая. Елка вся сияла, обещая настоящую сказку! Любые чудеса казались реальными, вот-вот исполнятся, ведь вот оно – настоящее дерево из сказки! Надо только успеть загадать желание и мысленно поместить его в золотую, сверкающую звезду, пока её будут надевать, как корону на голову доброй королевы, на верхушку ёлки! Ведь звезду и надевают так высоко, чтобы предки, которые невидимо празднуют с нами, могли наши желания увидеть и передать добрым духам и богам, а те бы исполнили!
"Хочу, чтобы… чтобы… чтобы мы в Африку поехали летом и на жирафе покататься!' – выпалила Миланка, и не смогла отогнать лёгкую зависть к братишке – ведь теперь это он на руках дядьки, как на вершине горы, надевал на голову ёлки корону! Миланка была уже большая, а делать это должен маленький… а если нет малышей, тогда самый младший. Они вроде как, к предкам ближе, и вообще, маленьких все любят, хоть им и девяносто лет! Вдруг, младший окажется старым, а другие еще старее? – размышляла Миланка, теребя в кармашке мелок.
– Урааа!!! Самаштое хамитра! Благослови наши добрые мысли Добрая Вершина! – дружно кричали все новогодние пожелания троллей. А папа довольно мяукнул вдобавок. И глянул на Миланку. Ему хотелось, чтобы в одном из детей его кровь проступила яснее. Миланка попробовала, но у неё снова не вышло. Очень хотелось радовать ато, и она подошла, взяла его за руку и видя, как он прячет лёгкую грусть, прошептала:
– А давай загадаем, чтобы мне дали мурлышки в этом году…
– О, давай! – обрадовался папа-ато, и тепло сжал ёладошку. Они смотрели, как играют переливами света огоньки ёлки, и загадывали вместе. А что загадано искренне, то обязательно сбывается! И про жирафа, конечно, тоже!
Потом мама позвала к столу. Ну, как, столу? У них и стол был свой, особенный. Несколько низких чайных столиков, заваленных всякой всячиной, типа мясных кусочков, печенек, фруктов, сыров на тарелке, колбасок и сладостей. Каждый сам брал, что хотел, и заваливался кто на диван, кто в брошенные на пол кресла-мешки, кто на подушки.
Здесь не отвлекались друг от друга, не смотрели кино, не включали музыку – пели сами, рассказывали истории и сплетни, вспоминали всякое, играли в словесные игры, типа редких слов, когда надо вспомнить такое слово на языке троллей, которое мало кто знает и объяснить его смысл! А папа еще и кошачий мог использовать, и тут уж, может врал, может придумывал – никто ведь не знает!
Было весело и очень тепло, дети веселились с родителями, шумели, галдели, хохотали до мокрых носов!
Выпили всю колу, объелись сладостями…
Была уже глубокая ночь, когда взрослые притихли и позёвывали над своими бокалами с крепкой пахучей бурдой, которая детям вообще непонятна, чего её пить? Они переглядывались с таинственным блеском в глазах. Для них наступало самое главное и желанное время в этой ночи…
– Ма, мы на второй ярус! – делая вид, что почти уже спит, проговорила Миланка. Мама вытянула губы, Миланка подошла и подставила щеку. За ней и её братишка. В такую ночь никто не стал бы хихикать, все понимали – это важное родительское благословение. Папа одарил их особым жестом, означающим "сила отцовского сердца", нечто вроде крестного знамения у людей. То же самое сделал и дядька со своими тремя троллятами.
– Не проспите, утром мама приедет с подарками! – ласково погрозил он здоровенным пальцем. Его трое чад кивнули и потопали на второй ярус, где уже исчезла Миланка.
Второй ярус был просторный и тёмный, только мерцание ёлочки согревало темноту, в которой виднелись несколько кроватей вдоль стенки и одна с другой стороны. Считалось, это для самых смелых, спать на особом месте, без никого рядом, и мальчишки разочарованно вздохнули, увидев, что её уже заняла Миланка.
Она показала им "бе-бе-бе', и с победным видом уселась на меховом покрывале.
Остальные дети расселись кружком на составленных в ряд кроватях, как в лагере… куда уже мечтали попасть братья. А Миланка не очень хотела, зачем ей, она вон летом к жирафам поедет!
– Ну, короче! – таинственно блестя глазами, начал хриплым от смеха и колы шёпотом Махтэ-Матвейка.
– Про тырителей имён? – спросил Миариз-Мишка.
– Точно! – важно поднял палец Махтэ, а Аримейа-Артурчик прижался к Альматие-Альке с испуганными глазёнками.
– Да там не страшно, – улыбнулся ему Мишка. – Здесь такие эльфы не живут, это всё про там!
Все поняли, что он про другой мир, королевство эльфов. Миланка деловито развязала платье, убрала пояс, стянула колготки, надела ночные тёплые носочки с зайками, и только тогда перебралась в кружок к рассказчикам. Пусть не думают, что ей страшно! Хотя, конечно, мураши предвкушения жутиков поползли за шиворот и она взяла с собой покрывало, прятаться, как в домике, и всегда можно сказать – да просто чё-то прохладно.
Мишка обменялся со всеми по очереди взглядом заговорщика – мол, вы ж поняли, что я так сказал для маленького? А на самом деле, очень даже могут эльфы-воры в мире людей промышлять… И все поняли, конечно, каждый незаметно поёжился. Ну, они думали, что незаметно, но правила хорошего тона не позволяли тыкать – ага, боишься! Тогда уж и в себя тыкнуть придётся, боятся-то все тут!
– Вот эти эльфы, они не как нормальные эльфы, а как фэйри – тощие, как палки и с такими вот глазами! – вдохновенно зашептал Мишка. Взрослые внизу монотонно и сонно вели свои беседы, но дети знали – они так очень долго будут то и дело вставлять «ну, спать пора», «ага, пойдём», «да, щас». И затем обязательно будет – «а ты знаешь, чё она сказала? А он ей? Ну это вообще!!» Так что можно шептаться и стращать друг дружку ещё часа два-три запросто, и никто не заметит, что дети не спят!
– Голлум, чтоль, – недоверчиво прищурилась Алька.
– Да какой Голлум, это ж кино, а это… – Мишка сделал страшные глаза и раздул ноздри: – Вот такие они! Ходят по мирам, и кто не знает, предлагают – девочка, девочка, а хочешь одни пятерки получать? И весь мешок Дед Мороза тебе одной?
– Не хочу, – фыркнула Алька. Миланка закатила глаза – не хочет она, как же! Все хотят!
– Ну они тогда будут спрашивать до тех пор, пока не подберут вот прям то, от чего ты не откажешься!
Алька открыла было рот, но вдруг задумалась и закрыла его обратно. Видимо, наткнулась на заветное девчоночье желание, за которое продала бы имя!
– А чё они с тем именем делать будут? – нетерпеливо спросила Миланка, перескакивая самое интересное – процесс покупки.
