Ян Ван Прат
Гуси-Лебеди
– Ёжик, ёжик, не видал ли ты, куда гуси-лебеди полетели? Кого в дальние края понесли? Мне бы братца своего найти ненаглядного, – а вот у его спутницы таких сомнений не было.
– А я деда ищу, – решил пользоваться любой возможностью Вик. Вбитая социумом парадигма: быть как все, не совершать выпирающих из общественной ткани поступков с печальным хрустом затрещала где-то на подкорке.
– Я отвечу только на один вопрос, сами решайте какой, – важно заговорил ёж, Вик вздрогнул, уронил челюсть и запоздало обрадовался, что всё-таки поклонился, да и вёл себя прилично с самого начала, а спустя миг до него дошёл смысл слов.
Они с Машей переглянулись, как родственники-заговорщики, вместе таскающие конфеты у дедушки и понимающие без слов, когда их пора перепрятать. Вик кивнул ей, чтоб она спрашивала, потому что у него дедушка, проживший своё человек, который уже умер, а у неё пропавший брат, живой мальчишка, мелкий и, наверняка, испуганный шалопай. И ищет она уже давно, и вообще, она хрупкая девушка в красном сарафане и сандаликах. Не самая удобная одежда для путешествий по загробным мирам. В конце концов, он уже смирился, что вернётся ни с чем: лучше бы и не начинал.
Его спутница кивнула и повернулась к ежу:
– Ëжик, ёжик, скажи, пожалуйста, где нам дедушку искать?
Глава 5. Баба-яга
– Почему ты про брата не спросила? – задал он, уже набивший оскомину вопрос, но его спутница снова легкомысленно пропустила всё мимо ушей, потянувшись к очередному одуванчику. Венок из жёлтых пушистых цветков красиво скручивался у неё руках, и Вик ностальгически вздохнул: в детстве он так и не научился этой премудрости, втайне завидуя всем, кто влёгкую сплетал головные уборы из любых подручных растений. Другие были кто лешим, кто вождём краснокожих, кто снайпером в засаде, а ему приходилось ходить и канючить, чтоб кто-нибудь с более прямыми руками сплёл ему “костюм”.
– На, держи, – нацепила она ему на голову венок, оторвав от грустных мыслей, – теперь ты на пастушка похож. Как Лель. Только дудочки не хватает. И одежды поприличнее.
– Ты так и не ответила почему…
– А что тут обсуждать? Ты сказок не помнишь, направления не чувствуешь, ешь что попало. Загнёшься же без меня. Сначала найдём твоего деда, а я потом как-нибудь сама разберусь.
– Я не твой младший брат, не надо обо мне заботиться и за меня думать. Да даже если бы был, нужно действовать как в самолёте: “сначала наденьте маску на себя, потом на ребёнка”.
– Да, ты прав, – вздохнула девушка как-то очень знакомо. – Похоже я проецирую на тебя свои страхи. Незакрытый гештальт. Гиперопека. Ладно-ладно. Подумаю об этом на досуге.
– Дед всегда меня учил: каждый сам отвечает за свои решения. И если ты принял его в чьих-то чужих интересах, то отвечать за него всё равно придётся тебе. А другого, таким образом, ты лишаешь осознанного выбора и этапа взросления.
– Какой умный у тебя дед. Теперь я ещё больше рада, что про него спросила. Вот найдём и спросим совета. Прям не терпится с ним познакомиться.
– Да ты меня вообще слушаешь, а?! – впервые так очевидно вспылил Вик, чувствуя, что в присутствии спутницы его совершенно не тянет притворяться серьёзным, строгим инженером с печальными и усталыми глазами, повидавшими тонны некачественных чертежей и идиотских смет.
– О! Кажись, мы на месте, – опять пропустила наметившиеся разборки девушка и ткнула пальцем в опушку.
На поляне, в окружении надетых на колья черепов стояла избушка на курьих ножках об одном окошке. Солнце ярко освещало обнесённое мощным тыном подворье, сквозь узорчатые железные ворота был виден немаленький огород и по странной системе вкопанные двенадцать шестов. Деревянный домик на рельефных, кожистых лапах с четырьмя внушительными когтями топтался по самому центру, сверкая, как единственным глазом, маленьким окошком.
– Ого! Настоящие ноги! Я думал это метафора. Подожди-подожди, я знаю, что делать! – обрадовался Вик и тут же выпалил: – избушка-избушка, повернись к лесу задом, ко мне – передом!
– Cами вы метафора! И нету у меня зада! – сказала избушка и обиженно отвернулась, плотно захлопнув окошко, дверь и ловко поджав лестницу, как куцый петушиный хвост.
– Ну что, молодец. Всё правильно сделал, – захохотала спутница и принялась подпрыгивать, в конце концов уцепившись за конец недовольно вздрагивающей лестницы. – Здравствуйте, Бабушка-Яга, мы к вам в гости пришли, пирожков принесли, – крыльцо дёрнулось, словно кто-то обиженно взбрыкнул плечом. – А ещё есть яблочки молодильные. Свежие. С пылу с жару, только что с Мирового древа насобирала. Золотые и хрустящие, тому, кто их съест, молодость и здоровье возвращают, – внутри бревенчатого домика всё также царила тишина, и только куриные ноги недовольно переминались по картофельным грядкам. – А хотите… а хотите мы вам всю картошечку прополем и протяпаем?
– Договорились! – раздался изнутри скрипучий недовольный голос, лестница плавно опустилась на землю, а из приоткрывшейся двери вылетели две тяпки и панамка. – У тебя хоть косынка есть, а твой шалопай вообще как будто на курорт собрался. Пусть наденет, а то ещё солнечный удар словит, выхаживай его потом.
* * *
– Вот если бы ты промолчала, нам бы не пришлось участвовать в битве за урожай, – ворчал Вик, снявший с себя рубашку и надевший её под панамку наподобие арабских куфий, что от жары не спасало, но давало некую пародию на тень. Галстук он так и не решился выкинуть, так что вкалывал на огороде в нём на голо тело, кажется, перестав беспокоиться о приличиях. Они уже несколько часов как закончили с сорняками и теперь активно махали тяпками, напоминая ветряные генераторы со сломавшимся приводом. Самое главное было правильно вздёрнуть вверх за рукоятку, а падала она уже сама, под действием гравитации.
– Вот если бы ты промолчал и не обозвал избушку некрасивым словом, то нас бы уже давно и в баньке попарили, и напоили, накормили, а не это вот всё, – в тон ему, также ворчливо ответила девушка. Она подоткнула сарафан ближе к поясу, чтоб не путаться в длинном подоле и теперь выглядела как школьница, против воли вывезенная родителями-огородниками на обработку драгоценных шести соток. Но всё равно смотрелась куда гармоничнее полуголого мужика в полосатом галстуке.
– А что там обидного? Ну метафора и метафора…
– Ш-ш-ш, – торопливо залепила ему рот ладонью спутница, – давай-давай, продолжай болтать. Тут за околицей ещё поле непаханое, а вдруг бабушка давно мечтала о популяции тыкв и капусты, или колонии крыжовника? Уверена, пару лопат и грабель она для нас тоже найдёт.
– Да пусть что угодно придумывает! Я работы не боюсь! – вспылил Вик. – Что угодно сделаю, лишь бы дедушку увидеть.
– Даже коней три дня пасти отважишься? – проскрипел словно возле самого уха ехидный старческий голос.
– Нет, нет, он шутит. Это он просто на солнце перегрелся, панамку набекрень надел, не слушайте его, бабушка, – взмолилась Маша, пытаясь заткнуть не вовремя раскричавшегося спутника.
– Коней? Тут водятся нормальные кони? То есть тут всё-таки есть нормальный транспорт? Да хоть и гужевой? А ты говорила…
– Транспорт? Ха-ха-ха! Транспорт! – дверь в избушку со скрипом отворилась, и на крыльцо вышла высокая седая старушка с крючковатым носом и, комкая в руках вышитый передник, принялась заливисто, по-девичьи хохотать. – Ох, рассмешил. Ну, даёшь. Отличная шутка. Давно я так не смеялась. Ради такого добра молодца, я тебе даже тест-драйв устрою. Даже пасти не надо. Просто сходи к стаду, полюбуйся и попробуй привести хотя бы одну. А картошечку оставьте, вернётесь – дотяпаете.
* * *
– Я же тебе говорила про огнедышащих коней Бабы-Яги. У неё есть такая кобылица, на которой она каждый день вокруг света облетает.
– Забыл.
– Хорошо, что нас пасти не заставили, а то без помощников никак. Помнишь сказку про Марью Моревну? Нужна птица заморская, львёнок и пчелиный рой. Кто нам без них табун собрать поможет, а? Они же как из дома выходят, тотчас хвосты задирают и разбегаются по дремучим лесам.
День клонился к закату. Солнце, как гигантский малиновый шар катилось за горизонт, словно «Неуловимые мстители» начинались с финальных титров. Земля под ногами еле заметно подрагивала, словно вибрация от сотен слонов, бегущих на водопой.
– Землетрясение? – вскочил Вик.
– Валим! – закричала Маша и хватанула его за рукав.
Как по-волшебству и впереди, справа и слева возник табун лошадей. Гривы полоскались по ветру, земля перешла на более мощную и высокую вибрацию. Кажется, даже слоны были бы невесомее.
