Вячеслав Васильевич Нескоромных
Алмазные грани
Вячеслав Нескоромных
Тел. 89950968371
sovair@bk.ru
Вячеслав Нескоромных
1958 года рождения, профессор Сибирского федерального университета, доктор технических наук, заведующий кафедрой, ведущий специалист в области технологии и техники геологоразведки. Автор ряда учебников, монографий, изобретений и научных работ в области геологической разведки, Лауреат Премий Главы города Красноярска и Правительства Красноярского края в области науки и образования, Лауреат конкурсов на лучшую научную книгу, Лауреат конкурса РИА имени Первопечатника И. Федорова, Почетный работник ВПО РФ.
Родился на Алтае, на Камчатке закончил школу, учился и работал в Иркутске и Красноярске, знаком со многими местами Сибири, Дальнего Востока, Якутии.
Автор художественных и публицистических работ, очерков, рассказов и книг «А путь и далек, и долог…», романов «Сны командора», «Завет Адмирала», «Алмазные грани», Лауреат литературных конкурсов «Голос Севера», «Русский Гофман», «Триумф короткого сюжета», «Лебеди над челнами», «Петроглиф», «Добрых сердец» и др. Публиковался в журналах «Балтика», «День и ночь», «Сибирский форум. Интеллектуальный диалог», «Новая университетская жизнь» и др.
Аннотация
Книга основана на реальных событиях открытия месторождений алмазов в тайге и болотах республики Саха-Якутия. Эта история включает свои трагические моменты и включает непростые судьбы людей, имевших отношение к этому выдающемуся событию в мире геологии и промышленности не только страны, но и мира.
В центре повествования непростая судьба первооткрывательницы якутских алмазов, фронтовика, юной выпускницы ленинградской школы 1941 года Ларисы Гринцевич с её выдающимся стремлением быть всегда нужной и полезной стране и трагедия известных русских ученых-геологов Николая Федоровского и Дмитрия Мушкетова.
В книге рассказывается и о судьбе Ефросиньи Керсновской, незаурядной, яркой личности, которая провела в Норильском лагере много лет и оставила свидетельство о страшных годах заключения в книге «Сколько стоит человек».
В романе рассказывается о работе геологов в тяжелое послевоенное время, противоречиях и трудностях геологического поиска и вдохновении, которое занимает исследователя и ведет к великому открытию.
В книге дается современный взгляд на алмазную отрасль. В этой части книги представлены герои нашего времени – исполнительный директора алмазной компании DiRosa Стас Каменев и Мария Степнова − руководитель архитектурного бюро «Новый век», которые продвигают грандиозные новации в алмазной отрасли, меняя мораль, облик и структуру крупной компании, наследницы великого открытия Якутской алмазной провинции.
АЛМАЗНЫЕ ГРАНИ
РОМАН
ПРЕДИСЛОВИЕ
Алмазы – бесцветные, иногда окрашенные гранулы «битого стекла», тверже и краше которого не создавала Вселенная.
Эти качества и дают невероятные очарование, востребованность и привлекательность. При взгляде на осколки добытого твердого прозрачного минерала возникает чувство, что это разбитый в невероятном гневе небожителей фужер обрушился осколками на Землю, одарив избранные уголки планеты своим сиянием.
И действительно, существует персидская легенда, которая гласит: «В начале творения Бог создал прекрасный, чистый, гармоничный мир для первых людей. Для его сохранения он поставил божественную защиту – твердь небесную. Но коварный Дух проник в этот совершенный мир, осквернил его и разрушил божественную защиту. Ее осколки упали на землю, превратившись в алмазы, которые не потеряли присущей им божественной энергии защиты и помощи. И с тех пор они служат напоминанием о совершенном мире и проводником к нему».
Теперь человеку ничего не остается, как поднимать найденные осколки тверди небесной, как подаяние.
Если в давние времена алмазы были востребованы как материал для изготовления бриллиантов и какого-либо иного применения практически не имели, эпоха развития промышленности явила иные масштабные цели использования сверхтвердого материала. Технические алмазы незаменимы при сверхтонкой обработке любых самых прочных материалов, бурении крепчайших горных пород, сверлении высокоточных артиллерийских стволов – серьезнейший аргумент в дипломатическом споре и военном противостоянии. Без алмазов невозможно развитие микроэлектроники, а значит, и многих самых современных направлений, таких как IT-технологии, нейрохирургия и исследование космоса.
Но если промышленное использование алмазов как всякая черновая работа остается в тени, чистая «слеза» ювелирных алмазов ослепительным сиянием бриллиантов оттеняет и делает более значимым величие королевских особ, представителей правящих обществом элит, множит красоту светских дам на роскошных приемах, тешит самолюбие околосветских стерв, повышает уровень чванливости и презрения к миру людей более «низших», как им кажется, жизненных укладов и общественной значимости.
Вкладываться в уязвимую женскую красоту активами неувядающего сияния бриллиантов стало традицией высшего света. Нетленная красота драгоценных камней, их много каратное количество на телах дорогих самок, уверенно и игриво вышагивающих среди света, блистающих на приемах и на ослепительных балах, столетиями определяют уровень возможностей и притязаний на положение в обществе со стороны мужчин, ими владеющих.
«Diamonds are a girl's best friend…» ‒ звучит столетие как девиз и призыв к мужчинам раскошелиться.
Сияние бриллиантов может показаться бесполезным, но известно, что именно яркий блеск, бликуя и блефуя, застилает глаза, а важнейшие порой решения в политике и бизнесе зреют в постелях с дамами – «ночными кукушками», чьи блеклые порой от природы прелести земной женской красоты многократно приукрашены алмазным сиянием.
Завораживающий, лишающий землян воли космический блеск бриллиантов превратился в объекты поклонения, знаки ложного величия, власти, вожделенного могущества, гордыни и безмерного тщеславия. Мужчины, восходя по крутым и скользким ступеням благосостояния и власти, украшают мундиры звездами и крестами со сверкающими алмазами, нуждаясь в поддержке своего реноме их магическим сиянием. При этом забывается порой, что истинное Величие может быть добыто только в серьезном деле, в пороховой гари на поле сражения во имя Великой цели, в служении на ниве науки или искусства. И тут выясняется, что по-настоящему великие люди просты и равнодушны к сиянию самоцветов. Ими движет вкус успеха и победы ‒ как сияние света, радость при достижении большой цели, решении сложнейших задач при преодолении преград и успешно обойденных коварных засад.
Но так выходит, что герои, постоянно рискуя, всегда зависимы от тех, кто окружен и возвышен алмазным сиянием, и в этом вечное, как мир, противостояние чести, доблести, истинного таланта и кабинетного высокомерия правящих элит.
Так родился миф о мнимом могуществе алмазного блеска, ослепляющего и освещающего путь к финансовому могуществу, вершинам власти и обладанию женской красотой. Мнимом − поскольку ничего не может добавить блеск бриллиантов к естественным красоте и грации, героизму, интеллекту, профессионализму, истинному таланту и великому творчеству.
История участия алмаза в человеческой цивилизации началась в Индии, где в стародавние времена ведического периода стали добывать необычные камни. Почти два тысячелетия Индия была единственным источником алмазов, и эти камешки волшебного сияния были воистину редкостными.
Считалось, что самые крупные алмазы, которые получили собственные имена и были наперечет, доставлены на Землю в сокровенных шкатулках на инопланетных колесницах светлоликими гигантами или пролились сверкающих дождем на избранных Божественным Провидением.
Но, тем не менее, алмазы обычно добывали в песчаниках и галечниках, в руслах рек, в россыпях примитивнейшим способом вовсе не пришельцы с иных планет. Этим занимались чаще всего совершенно обездоленные люди, словно слепые кроты в неглубоких, часто обваливающихся шахтах-норах. Эти изгои, лишенные всего, кроме воздуха, рыли землю, насыпали ее в бочки, выкачивали воду, выносили землю на поверхность, где перебирали, внимательно вглядываясь в пестрый песок, и находили изредка камни с волшебными свойствами.
Так работали годами без перерыва; тут и умирали, истощенные, оставшись навечно под слоем выхолощенной своими же руками земли.
С открытием Америки для европейцев были открыты россыпи алмазов в Бразилии.
Случилось это в восемнадцатом веке, и страна на полтора века стала основным поставщиком алмазов, утешая светских дам в круговерти страстных любовных отношений и в старости.
Открытие африканских и первых в мире коренных месторождений алмазов случилось в 1867 году. Как многие открытия в географии или геологии, это открытие может показаться случайным.
На берегу реки Оранжевой, в округе Гон-Тоун, сынишка бедного фермера играл, собирая камешки для своей младшей сестренки, и нашел камень, который как-то особенно ярко блестел. Мать мальчика обратила на это внимание и рассказала о любопытном камешке соседу фермера. Тот, являясь любознательным и понимая толк в минералах, выкупил находку и тут же установил, разрезав гранью камня стекло, что у него в руках настоящий алмаз.
Сосед фермера оказался разворотлив и привлек к поискам алмазов местных жителей ‒ черных как ночь кафров, и вскоре один из них принес громадный алмаз, который в дальнейшем получил название «Звезда Южной Африки». Африканец чуть было не лишился рассудка, когда ему предложили за камень стадо баранов, десяток коров, которые вместе взятые стоили около 250 фунтов стерлингов.
Позже алмаз был продан за 11 200 фунтов, а после огранки бриллиант уже стоил 25 000 фунтов.
Как только разнеслись вести о находках алмазов на берегах реки Оранжевой, сюда устремились бесконечным потоком желающие разбогатеть: вспыхнула алмазная лихорадка, которая, впрочем, не обогатила африканцев, а только еще более усугубила их бедственное существование − желающих грабить континент значительно прибавилось.
Первоначально в Южной Африке разрабатывались только россыпи по рекам. Сначала предполагалось, что у реки Оранжевой расположена лишь крупная россыпь, но в процессе углубления алмазоносных пород стало понятно, что случайно найдено коренное месторождение алмазов в ранее неведомой горной породе, которую назвали кимберлитом. На месте горных работ возник на первых порах временный поселок, превратившийся затем в крупный город Кимберли.
Кимберлит, как оказалось, заполняет трубчатое тело – трубку взрыва, относительно небольшую, несколько сот метров по диаметру, но уходящую вертикальным сужающимся конусом на большие глубины в недра планеты. Именно через эти трубки-дудки в давние времена планета выбрасывала из своих глубин раскаленные горные породы, насыщенные углеродом, и в пламени извержения рождалось иное качество материала − россыпь «звезд» − прозрачные кристаллы алмазов, которыми насыщался массив породы, словно небо звездами.
Трубка Кимберли − первая на планете − уже отработана более чем на километр в глубину и продолжает снабжать мир сверкающими алмазными гранями. По имени первого месторождения алмазов все подобные найденные алмазные трубки стали называть кимберлитовыми.
В начале двадцатого века были открыты алмазные россыпи в Южной Родезии, в Анголе и Намибии.
В России первые значимые находки алмазов случились еще в 1829 году, то есть раньше африканских. Алмазы нашлись в теперешнем Пермском крае в реках, несущих с Уральских гор минералы, влекомые неукротимой энергией воды. Первые же русские алмазы нашли юные, как сама природа чистых горных рек, Павел Попов и Иван Соколов из семьи крепостных крестьян. Находка случилась на реке Полуденке недалеко от поселка Промысла при промывке золота в шлиховом лотке.
Так началась история уральских алмазов, и примечательно, что, как и в Африке, находки алмазов оказались случайными и были сделаны пронырливыми пытливыми мальчишками.
Первые уральские алмазные россыпи были обнаружены в верховьях реки Койвы. Затем поисковые работы передвинулись на север, в бассейн реки Вишеры. Алмазы там обнаружились ювелирные, очень плотные, по большей части бесцветные и прозрачные − высшего качества. Главная же научная загадка происхождения уральских алмазов по-прежнему в том, что места рождения твердейших кристаллов − трубки взрыва и сами кимберлиты − несмотря на все усилия по сей день так и не обнаружены.
Многие годы еще прошли, многие научные споры состоялись, и многие судьбы были сломаны в противостоянии на тему: «Как и где искать месторождения алмазов в СССР», пока не грянула эпоха якутских алмазов.
Якутские алмазы оказались открыты в отчаянные послевоенные годы восстановления после самой гибельной войны. Мир капитала, чванливые властители алмазных рудников были страшно разочарованы, когда были открыты «Зарница», «Мир», «Удачная» и другие алмазосодержащие трубки в стылой северной земле у границ Полярного круга. Случилось это громкое событие за многие тысячи верст от лондонской и американских бирж, на которых появление известия о русских алмазах прогремело как гром и тут же обвалило акции монополиста алмазного сырья De Beers. Монополист смекнул, что скоро придется потесниться на рынке, и, чтобы сгладить падение спроса на свою продукцию, выступил с предложением поставлять в Советский Союз алмазы по приемлемой цене, в противовес политикам, которые пытались объявить алмазный бойкот победившей фашизм стране. Уже этим еще до того, как первые якутские алмазы пошли обильным потоком в промышленное освоение, удалось сбить спесь англосаксам и получить столь нужное стратегическое сырье. Пришлось людям бизнеса запоминать и, ломая язык, проговаривать неведомое покуда для себя слово ‒ Ya-ku-ti-a. Скоро, однако, отошли от шока, попривыкли, но, строя бизнес-планы, косились на огромные сибирские и северные пространства непредсказуемой, как стихия, страны с мыслью: «А что там еще прячут эти русские?» А призадумавшись, кривились, глотая, как микстуру, элитный виски. И не зря кривились, косясь на восточного соседа, занимающего гигантские стылые пространства, омываемые малодоступными северными морями.
Удивительно, но якутские алмазы открыли русские женщины!
Как бы в поддержку утверждения, что бриллианты − лучшие друзья девушек, русские дамы совершили великое открытие самой обширной алмазной провинции мира.
Но об этом еще очень долго мало что было известно.
Второй мощный удар по экономике алмазного сырья пришел вновь из северных провинций России и оказался нежданным, как падение кометы: грянуло открытие алмазного месторождения нового типа – космического.
В начале семидесятых годов прошлого столетия исследование метеоритного кратера на севере близ стылого моря Лаптевых открыло миру новые алмазоносные породы – импактиты. Порода оказалась насыщена алмазами, как ночной небосвод звездами – во всю ширь и глубину. Дорогие кристаллы образовались при ударном столкновении посланника Космоса – астероида с Землей. Породы, наполненные алмазами мощным слоем на огромной территории, явили миру сомнения по поводу утверждения, что алмазы − редкостный продукт. Алмазы оказались рассеяны по всей котловине огромного Попигайского кратера, внутри которого произошло в момент удара астероида о земную твердь превращение графита в самые прочные алмазы, известные в природе. Общие запасы алмазов в кратере, по подсчетам исследователей, превышают все известные запасы алмазов кимберлитовых провинций мира.
Попигайский феномен, − астроблема, открыл иную реальность древнего промысла самых твердых природных образований во всей Вселенной.
Едва мир оправился от сведений об огромных запасах алмазов на северных территориях России, грянул иной гром: открытие промышленной технологии производства искусственных алмазов. Волею человека, его интеллектом созданы технологии, способные генерировать сверкающие зерна, которые можно множить кратно, непрерывным потоком в стерильной обстановке суперсовременных лабораторий под беззвучное доминирование компьютеров и шуршание принтеров. Но наука неудержима: вскоре научились алмазные зерна трансформировать в поликристаллическую структуру, облекая алмазным слоем, словно бутерброд маслом, детали, резцы и зубья ‒ любые по форме поверхности, для обработки и разрушения твердых материалов в самых тяжких условиях.
Вот так рушились устои и правила ювелирной алмазной отрасли, гигантского бизнеса под напором интеллекта и научного поиска на стыке теорий, и оказалось, что сверкающие алмазы − это всего-то модификация графита, невзрачного угля, и эти природные субстанции, столь различные по своей внешней сути, могут трансформироваться друг в друга под влиянием внешних условий. Вот добыл ты алмазы, огранил их и сделал ожерелье, потратив целое состояние, а если вдруг спьяну забыл сокровище у жаркого очага, то наутро − вот чудо! − только следы графита, − хоть карандаши делай, и никакого богатства! История прямо-таки из популярной сказки, в которой сверкающая карета в полночь превращается в тыкву.
АФРИКА БОГАТА НЕ ТОЛЬКО ЗВЕРЬЕМ
Летом 1929 года немногочисленная группа советских геологов отправилась на международный конгресс в Южную Африку. Повод для поездки был крайне важным: на форуме ученые из многих европейских университетов собирались обсудить геологию алмазных месторождений. Исходя из растущих потребностей стратегического сырья партия ВКП(б) и Правительство требовали от геологов решительных усилий в деле поисков, разведки и добычи алмазов.
Задача ставилась по-большевистски решительно и бесповоротно, а сроки устанавливались самые жесткие.
В составе группы из СССР были «основные геологические силы». Руководил группой геологов Дмитрий Мушкетов – бывший директор Геологического комитета страны, профессор Ленинградского университета. Вторым по уровню известности и авторитета среди ученых являлся профессор МГУ, член Академии наук Николай Федоровский. Мушкетов пользовался особым авторитетом среди геологов в СССР, ибо достойно продолжал дело своего отца, известнейшего геолога и путешественника Российской империи Ивана Мушкетова. Авторитет отца был велик, ведь именно он стал известен в мире как проводник нового геофизического направления исследования земных недр и серьезный первопроходец-путешественник.
− Батюшка-то ваш велик, Дмитрий Иванович! Я ведь слушал его лекции и доклады Владимира Обручева, известнейшего его ученика, в Горном институте в Санкт-Петербурге. Великих познаний был человек и автор серьезных научных теорий! А как говорил! Как образно излагал свои мысли, какие приводил примеры из обширнейших поездок по Джунгарии, Уралу, Кавказу. Во многом именно его лекции и стали для меня проводником в геологическую науку. Прям-таки чуял сердцем − желаю быть похожим на него, − излагал свое отношение к отцу Мушкетова Федоровский в долгих беседах в поездке.
− Да уж, Николай Михайлович, согласен с вами. Батенька был крепок! Казак с Хопра! На коне держался как заправский наездник! Рассказывал батенька, как попал он со своим отрядом в Джунгарии чуть ли не в плен к киргизам. Князек местный взялся чего-то требовать от них, ругался, размахивал нагайкой и демонстрировал удаль наездника – все норовил налететь на отца и его мерина на своем скакуне, смять, напугать. Но отец был крепок – как только ему это надоело, ухватил князька за шиворот и сдернул с коня, как куклу, только сапожки со шпорами мелькнули. Уронил князя, и тут же с местными установился мир, и принимали русских киргизы в своем аиле долго и обильно. А в науку шагнул отец так легко и естественно, что могло показаться, что из потомственных интеллигентов, людей научного круга. И мне, конечно, другого пути в жизни он не оставил своим примером. Я с ним, знаете, много, где побывал. Более всего запомнилась поездка на Байкал, где батенька занимался изысканиями под Кругобайкальскую железную дорогу Транссибирской магистрали. Тогда я закончил гимназию и уже готовился в университет. А уж увидев Байкал, тайгу Сибири, горные отроги Саян, я не мог принять иного решения, как идти в геологию. Тут, правда, еще и маменька моя, Екатерина Павловна, способствовала. Она ведь тоже из семьи горняков и геологов. Дядя мой по матушке в то время был директором Горного института. Так что выбора мне не оставили – ступай, сказали, в Горный на геологию, о чем я, конечно, не сожалею и сделал это абсолютно осознанно. А что касательно академика Обручева, так я его хорошо знаю − он часто у нас бывал в свою бытность студентом и аспирантом у папы. Я даже думал по младости лет, что он наша родня. А когда мне объяснили, что он папин аспирант, так я несколько даже огорчился − считал его своим дядей.
− Дмитрий Иванович, а вы читали его книжку, что вышла совсем недавно, «Земля Санникова»? Вот ведь феномен какой − взялся писать художественную литературу наш академик.
− Конечно! У меня и подписанный экземпляр имеется лично от Владимира Афанасьевича. Он к нам заходит всегда, когда бывает в Петербурге. Ну, опять я увлекся, конечно, в Ленинграде. Как вспомню старые добрые времена, перехожу на прежнее название города нашего. Что тут скажешь, книжка занятная, но понятно, от чего она появилась. С одной стороны, талант великий у Обручева. Такой, знаете, широченный спектр знаний и интересов, а с другой, в профессии его несколько поджимают, не дают разворота. Все поминают власти старые времена, его связи с геологами за рубежом, знание иностранных языков и бог что еще. А интеллект ищет выхода для реализации, и, нужно сказать, вышел далеко не худший вариант применения знаний и стремлений. Книга зовет в даль светлую, за горизонт, призывает совершать поступки большие, героические, преодолевать трудности. Это, конечно, все от геологии, от обостренных чувств экспедиций, от желания делать открытия, от воздуха огромных пространств, когда ветер и солнце в лицо, а впереди ширь необъятная и неведомая.
− Тут, я думаю, и батенька ваш поспособствовал своим примером, шутка ли, известный путешественник, один из немногих, кто золотую Константиновскую медаль Географического императорского общества получил наряду с величайшими первопроходцами мира.
− Не поспоришь. Я вот тоже все рвусь на примере отца уйти в экспедицию – Сибирь зовет. Но беда − дела плотно держат. Теперь ученый в геологии больше на чиновника похож: такая порой бюрократия заедает.
− И то верно: c вашей-то активностью и занятостью.
Немногочисленная команда русских прибыла к африканскому берегу на пароходе Queen Mary. Пароход вышел из порта Марселя, в который ученые прибыли из Москвы накануне отплытия поездом. Погуляв по набережной, запечатлелись на фото у местного фотографа с попугаем на плече и, успев осмотреть старинный район города Ле Панье, собор Нотр-Дам-де-ла-Гард, отправились далее. Морской маршрут пролегал через Суэцкий канал и уже по Индийскому океану до Дурбана. Конгресс было намечено провести в Претории, но обязательно планировалась поездка и в Кимберли, чтобы на месте проводимых работ геологи, прибывшие на конгресс, могли увидеть крупнейшее месторождение алмазов в мире.
«Большая дыра» − такое неблагозвучное название получил карьер, отработка которого еще не завершилась, хотя продолжалась уже несколько десятков лет. Многочисленные участники алмазной лихорадки извлекли из глубин карьера самым примитивным и тяжелейшим способом – на своих плечах, десятки миллионов тонн дробленого грунта и камня, что позволило предъявить миру две тонны алмазов, среди которых один из крупнейших в мире кристалл чайного цвета De Beers (428,5 карата), а также красивейшие алмазы − голубовато-белый Porter-Rods (150 карат), оранжево-желтый Tiffani (128,5 карата).
Простой расчет показывал, что на единицу веса алмазного сырья приходилось извлекать десять миллионов единиц горной породы.
На конгрессе советские геологи планировали обменяться с коллегами из зарубежья опытом поисковых работ алмазов в своем регионе, преимущественно на Урале. Основной же задачей было намерение познакомиться с геологией африканских месторождений, а также с уникальным опытом добычи алмазов из глубокого, как вход в преисподнюю, карьера.
В Советском Союзе совсем недавно по решению партийного съезда началась программа индустриализации и стартовала первая пятилетка ускоренного развития. Добыча алмазов в СССР практически не велась, и только лишь на Урале отрабатывались небогатые золотоносные россыпи, в которых находили некоторое незначительное количество алмазов, совершенно недостаточных для растущей промышленности. А алмазы были нужны, и приходилось тратить золото и добытую с трудом валюту для приобретения алмазов на внешних рынках. Отыскать коренные месторождения на Урале пока не удавалось, хотя такие работы периодически пытались организовать еще до Первой мировой войны. Советские геологи наметили продолжение поисковых работ и в острых дискуссиях пытались найти ответы на волнующие их вопросы: где и каким образом вести поиски алмазов. Именно по этой причине поездка в Южную Африку была крайне важна и одобрена Правительством, а Мушкетов и Федоровский, как два наиболее авторитетных геолога с обширными зарубежными связями, направлялись в далекую страну для поиска ответов на поставленные вопросы. От результатов поездки могло зависеть, в каком направлении следует вести широкомасштабные поисковые и геологоразведочные работы. По этому поводу не утихали споры в и кабинетах Геологического комитета, и в институтах в Москве и Ленинграде, где были сосредоточены основные геологические умы разворачивающей свои могучие производственные силы страны.
В порту советских геологов встречали знакомый Федоровского геолог из Англии Артур Вильямс со своим слугой из местных.
Вильямс слыл известным специалистом по алмазам Африки. Уже полтора десятка лет англичанин проживал в Кейптауне и взял за правило проводить здесь международные семинары и конференции для геологов из различных уголков планеты, подыскивая спонсоров из наиболее удачливых добытчиков алмазов. Чаще всего в качестве заинтересованного партнера выступал ревнивый ко всему, что связано с алмазами, De Beers. Работа нынешнего конгресса была посвящена особенностям россыпных залежей алмазов и выявлению коренных источников их происхождения. Вильямс был одержим месторождениями алмазов, знал об этом необыкновенном минерале практически все и, затевая конференции, добывал самую свежую информацию от коллег из разных научных школ и уголков мира. В планах Вильямса был фундаментальный научный труд по геологии алмазных месторождений под названием «Происхождение алмазов», и тематика конгресса способствовала накоплению актуального материала.
Вильямс − светлолицый блондин, выглядел моложавым, с пытливым взглядом, и ему можно было дать лет пятьдесят от роду, хотя на самом деле он уже уверенно перешагнул возрастной рубеж в шестьдесят лет. На нем был одет твидовый костюм коричневого цвета в клетку и широкополая светлая шляпа.
Увидев на трапе корабля Федоровского, Вильямс прокричал приветствие и помахал своей шляпой, обозначая себя в толпе:
‒ Hi! Welcome to Africa, mister Fedorovskiy!
‒ О! Hello, Вильямс, ‒ откликнулся на приветствие Федоровский, семеня под тяжестью груза по крутому трапу с парохода на причал: трап слегка раскачивался и спускаться с грузом было непросто.
Федоровский наконец спустился на твердую землю и почувствовал вдруг, как его закачало на ровном покрытии причала. Вильямс, вероятно, ждал этого эффекта и, наблюдая за Федоровским, расхохотался:
‒ Что, господин академик, земля не тверда под ногами?!
Федоровский, впервые ощутив эффект качки, когда с палубы корабля после длительного плавания ступаешь на земную твердь, остановился и опустил на землю тяжелый баул, затем чемодан и растерянно огляделся. По трапу следом спускался профессор Мушкетов, и ему было проще ‒ он был налегке, с одним вместительным саквояжем и ловко сбегал вниз, оглядывая встречающих на причале.
− Знакомьтесь, Вильямс, это профессор Дмитрий Мушкетов, в настоящий момент профессор университета, а совсем еще недавно директор Геологического комитета при правительстве. Теперь Дмитрий Иванович мой содокладчик по алмазам Урала.
− О, Мушкетов! Я изучал ваши материалы по геологии и нахожу их чрезвычайно добротными, − вежливо улыбаясь, высказался Вильямс, припоминая попавшуюся ему статью о находках алмазов в России и особенностях геологического строения Урала.
Слугу Вильямса звали Эйван. Это был взрослый мужчина, он стоял в сторонке и с любопытством подростка внимательно наблюдал за происходящим, оглядывая явно настороженно прибывших из далекой холодной России людей. Это был молодой еще африканец, с курчавой коротко стриженной головой и большими яркими глазами на темном лице. Эйван был одет в парусиновые выцветшие штаны и легкую поношенную рубаху, в сандалетах на босу ногу. Слуга держался почтительно на расстоянии, улыбался и кланялся всем прибывшим, как только они ступали на причал. Отметив, что мистер Вильямс встретил своего знакомого, Эйван радостно закивал Федоровскому, обнажив ровный сверкающий ряд белых зубов на фоне совершенно темного лица. Федоровский, отметив внимание африканца к нему, шагнул к Эйвану и протянул ему для приветствия руку. На лице слуги отразился неподдельный испуг, и он с опаской глянул в сторону Вильямса. Англичанин, только что мило беседовавший с прибывшими, сверкнул грозно в сторону африканца глазами и что-то проговорил на непонятном диалекте с угрозой в голосе, давая понять, чтобы малый убрался с глаз долой. Эйван опустил глаза и, пятясь, отступил в тень высокого дерева.
− Вы с ними построже, без панибратства, мистер Федоровский. Разбалуете мне слугу. Если не быть строгими и каждодневно не бить черных по пяткам хлыстом, тут же садятся на шею и ленятся так, что трудно становится их заставить что-то делать.
Федоровский несколько смутился и отошел от Эйвана.
Конференция шумела два полноценных рабочих дня: ученые спорили, делились мнениями и во время официальных сообщений, и в кулуарах за рюмкой бренди или виски.
Мушкетова избрали вице-председателем конгресса, и это была высокая честь, оказанная представителю отечественной геологической науки.
Федоровский и Мушкетов, сменяя друг друга, изложили результаты поисковых работ и констатировали, что коренного месторождения пока не обнаружено в перспективных районах Урала, и это несмотря на то, что добыча алмазов ведется издавна. Тут же в дискуссию включились зарубежные коллеги и отметили, что уральские алмазы очень красивы и высоко ценятся у коллекционеров. Другие добавили, что цену русским алмазам добавляет именно малое число добытых ювелирных камней. Что же касается коренных мест происхождения уральских алмазов, то здесь, скорее всего, следует учитывать высокую складчатость местности и наличие горной гряды. Вероятно, рассуждали ученые, трубки взрыва с кимберлитовыми гипербазитами просто перемяло и опрокинуло в период формирования Уральских гор, а значит, найти месторождения, скорее всего, не удастся.
