Вячеслав Сорокин
Моление улиток
Цикл «Прости меня»
* * *
Для кого, скажи, Христос воскрес,
Разве не для нас, страстями пьяных?
Ангелы нападали с небес,
Я причислен с ними к лику окаянных…
* * *
Адамкаин
Я таился как зверь,
Но для совести нету запоров.
Я чурался людей,
А на лбу проступала печать.
Я укрылся в листве
Шелестящих земных коридоров…
Где ты? Где ты, Адам?
Я молчал. Я не смел отвечать.
* * *
Mea culpa
Прошлое жжет как ртуть,
Давит как глубина.
Я исковеркал путь -
В этом моя вина.
Дерзок я был и зол,
Жаден, угрюм, упрям.
В окна лез, вместо чтоб
Встать, подойти к дверям.
Дьявол меня стерёг,
Дьявол меня берёг –
Сотни и сотни миль
Адски кривых дорог.
Сколько посеял зла –
Нету ему числа.
Сколько невинных дней,
Столько шагов во тьму…
И почему Любовь
Божья меня спасла,
Путь возвратив и Жизнь –
Ведомо лишь Ему…
* * *
Оставь меня жить… Нет, не ради пустых обещаний –
Я знаю, что мне не исполнить святые заветы.
Но ради прощений врагов моих, ради прощаний,
И ради желания знать на вопросы ответы.
Жить в доме отцовском наёмником… раб своеволья,
Я, проклятый, тысячу раз все обеты нарушил.
Оставь меня плакать о днях отреченья и боли,
Когда я не смог сохранить мою грешную душу…
* * *
Угасает во мгле сияние неоплаканной ночи белой.
Я ищу одного – покаяния. И расплаты за всё, что сделал.
За минутное увлечение было брошено всё, что дорого…
Угасает во мгле свечение и сгущается тьма над городом.
* * *
Дела мои не умрут –
Предстанут на Страшный Суд,
Покажут пальцем – «Вот он
Нарушил отцов закон…»
Он совесть свою попрал:
Убил, возжелал, украл…
Почти не любил людей…
Обжора… Прелюбодей…
* * *
Прости меня, прости! Я вовсе не достоин
Не то, чтобы просить – и думать о Тебе.
По отношению к моей земной судьбе
Насмешкой кажутся слова «Христовый воин».
Едва жива душа, проиграны все битвы,
Желания порыв задул мою свечу.
Я снова променял на грешное «хочу»
Слова спасительной Иисусовой молитвы.
Упрёки совести найдут меня повсюду,
Мне места на земле отныне вовсе нет.
В ушах – звон двадцати серебряных монет
И стон отчаянья прозревшего Иуды.
Схватив рукой с земли птенца с крылом подбитым,
Я выпустил из виду стаю журавлей…
Осядет жизнь, как пыль, поднятая с полей,
А вечность, словно клад останется сокрытой.
Отвергший благодать, отринувший святыню
Я недостоин тлеть среди тюремных стен,
За грех расплата – смерть, не вавилонский плен.
Гони меня, неблагодарного, в пустыню.
В одежды брачные мне не дано одеться,
Надежда умерла, осталось лишь одно…
Зазнавшегося сердца обнажилось дно –
Лукавого, грехом изъеденного сердца.
Оттуда, изнутри пришла моя беда -
В испорченной душе начало всех падений.
Исчерпан весь запас нелепых извинений
И вынесен вердикт: «Извержен. Навсегда!»
Дитю пристало лепетать «я так не буду»!
Но не умножит ложь последний честный взгляд…
Я был на дне души и видел этот ад
И правду эту я навеки не забуду…
* * *
Я – червь, я коридоры делаю в земле.
Там, где прошёл я, остаётся пустота.
И мой отец был червь – их мир лежал во зле,
А наш был озарён сиянием креста.
Но что с того… я – червь, мой рот забит землёй,
И пустота – плоды моих трудов.
И пусть всю землю осиял Спаситель мой,
Я на поверхность к свету выйти не готов…
* * *
Вот гвоздь в моей руке, Невинный опозорен –
Прибъём Его ладонь! Опять… Опять. Опять!
На боевом посту наёмный римский воин,
Чтоб Бога на кресте в сто первый раз распять.
У каждого свой долг – работа есть работа,
Вина на вожаках – я выполнил приказ,
Нелёгкий труд земной закончив за кого-то,
А мзду за кровь мне мир ещё сполна воздаст…
* * *
Края страниц Писанья режут душу,
И из надреза капает слеза…
Они смогли, а я обет нарушил -
Сижу, реву, ладонью тру глаза.
Они в раю, а я захлопнул дверцу,
Они молились обо мне, а я…
Пью горечь, наполняющую сердце -
Прозрачный, горький сок земного бытия.
* * *
Свет известковых плит, уложенных вплотную,
Свет, ранящий глаза – тот, что не мил.
О чём таком, скажи, сегодня я тоскую,
Что взгляд на эти плиты опустил?
Не поднимают ли лица, творя благое?
Понурый взгляд – всему виной я сам,
Отдавший за бесценок дорогое…
Затылок мой и сердце без покоя
Так надоели белым небесам!
* * *
Молитва теплится лампадой закопчённой
В холодном сердце…
Небо высоко.
Темно в душе, грехами уличенной
И больно вспомнить.
Молодость не сон.
Жизнь разделилась на четыре части,
Из них три пройдено, но
Сердцу нелегко.
Счета не плачены. Вокруг одни напасти.
Душа и совесть.
Слёзы в унисон.
* * *
Только птицы минуют сетей
И немногие из детей,
Но не крылья,
А сердце
Избегнет
Заслуженной кары.
Солнце село в сиреневой мгле,
Нас оставив бродить по земле.
В подступающем
К горлу
Аду
Полыхают пожары…
* * *
В горло не идет покаяние.
Внутренности жжет окаяние.
Черный голос шепчет в сознании:
В бездне путь твой, в бездне конец…
Тщетны все земные старания.
Избегая в жизни страдания,
Нажил ты тоску и метания…
Человек. Убийца сердец.
* * *
Ты предал Бога, человек
И рай на гордость был променян,
Поэтому твой труден век,
Поэтому ты слаб и бренен.
И не спеши кричать: «Не Я!»
Не смей роптать, как я не смею –
Предательств скользкая змея
Кольцом вокруг обвила шею…
* * *
Каждый час, каждый миг
– это взгляд,
Это шаг…
И, дай Бог, не назад;
Каждый вздох –
Это сон, или явь…
Или сеть
Неизвестность покорно сплела?
Мать в дорогу дала два крыла,
На прощанье обняв.
Я стою,
и взираю с земли,
Как плывут в облаках корабли
Предстоящих забот.
Бъётся
в страхе
в груди
Сердце…
Вдруг прозвучит: «Отойди…
* * *
Ну вот ты и пришёл – страстей потоп…
Ковчег наполнен, Ной захлопнул двери.
И волны яростно клокочут возле ног…
Нельзя сказать, чтоб я совсем не верил
Во всё, что заповедал людям Бог,
Но всё тянул. Не прилагал старанья…
Терпению конец – пришёл потоп.
Разумные спасутся. Упованьем.
* * *
Пропитан духом времени мой ум,
Скорблю и плачу.
Я раб, привыкший к своему ярму
И не иначе.
И сколько б ни было добра и красоты
В Твоих чертогах.
Плестись путём широким средь толпы -
Моя дорога.
* * *
И сколько б раз не сел за стол я,
Умру. И больше ничего.
Не прикоснувшийся к престолу
Слепого сердца своего…
* * *
Достоин ада! – вот мой приговор…
Как жизнью я своей распорядился? –
Бесценный жизни дар с небес пролился,
А я унёс, украл его, как вор.
Достоин смерти – приговор за грех -
Испачкал всё, что вручено мне белым.
Где взять мне слёз, чтоб сердцем очерствелым
Пытаться вымолить прощение? У всех.
* * *
Твоих благодеяний слишком много
Для блудного и грешного раба.
Не заслужил я милости у Бога
И в вечные погибели дорогу
Мне предвещает судная труба.
* * *
Бог душу воскресил,
Оставив в теле мёртвом –
В пустой, убогой, грязной конуре.
Познав источник сил,
Лицом, от слёз натёртым,
Душа с надеждой обратилася горé.
* * *
Не учат ничему провалы и паденья,
Как непокорный раб я знаю только страх
И можжевеловую горечь отступленья,
Набившую оскому на зубах.
С понурой головой вернувшись к Господину
Я клялся в верности, канючил, умолял,
Чтоб ни на что не годную скотину
Он благостью Своей не оставлял.
И что же? Испросив с таким трудом прощенья,
Избалованный милостью Твоей,
Я выбираю вновь земные ощущенья –
Давнишний беглый раб желаний и страстей…
Ты так и не занёс отмщения секиру –
Глядишь, как я творю очередное зло…
И на челе горит, невидимое миру
Позорное двурогое клеймо!
* * *
Каждое движение души
Делает пронзительнее боль:
– Отчего ты, сердце, так болишь?
Разве Бог, как прежде, не с тобой?
– Утешенья золотистый свет
Не сравнится с пламенем утех.
Он со мной, но я теперь не с Ним -
Разлучил нас совершённый грех…
* * *
Всё дальше вглубь по гибельной дороге,
Дыхание от страха затая,
Несли меня мои дурные ноги
И воля онемевшая моя.
Слова бездумные, решения без силы
И безрассудство странной слепоты
В конце концов свели меня в могилу.
Я умер мёртвым. Не умри ж и ты!
Цикл «Нерукотворённый храм»
* * *
Нет купола, нет свода, нет колонн
И сердце на престоле в этом храме.
Не человеком храм тот сотворён -
Невидимыми, Божьими руками.
Он вызван из глубин небытия,
Чтобы душе достаться дерзновенной -
Отцам обетованная земля,
Томящаяся неприкосновенной.
* * *
По жёлтой песчаной арене
Под солнца сжигающим зноем
Слоняются львы вдохновений -
Земное. Земное. Земное…
Тоскуют небесные окна,
Глядят напряжённо и ново,
Но зубы стирают волокна
Земного. Земного. Земного…
* * *
Неизвестному духовному отцу
о.Валерию Швецову посвящается…
Где живёшь ты, мой отец духовный,
Любящий нас, падших, как детей?
Без тебя во тьме земной, греховной
Не пройти мне между злых сетей.
Не пролейся дождь огня и серы
На мои Гоморру и Содом.
Где ты, мой наставник правой веры,
Кто подскажет улицу и дом?
Бог живых о мне устроит вещи
И услышу сердцем голос твой,
И душа невольно затрепещет,
Повстречавшись с искренней душой.
Ничего на свете нету лучше
Праведной спасительной любви…
Помолись же, отче, о заблудшем
И прими в объятия свои!
* * *
Ecclesiast
Искал тайны
Странной, необычайной,
Стирающей «и» под точкой…
Доколе не порвалась серебряная цепочка.
Искал веры
Рассчитывал на примеры,
Без них даже тайна – сказка…
Пока не порвалась золотая повязка.
Искал смысла
Стараясь не знать, не мыслить,
Не мерить на свой аршин…
Покуда не раскололся кувшин.
Искал. Тщетно.
Подкралась ночь незаметно
Остался один в лесу
Пора обрушиться над колодезем колесу…
* * *
Врачи ничего не нашли в моём сердце пустом –
Устойчивый ритм, простой механический треск.
Как будто не им я томился Великим Постом,
Как будто не им ликовал, что Господь наш воскрес!
Как будто не в нём расцветал покаянья букет,
Как будто оно не лилось благодарностью слёз.
Где логика? Вот парадокс! Где же верный ответ? -
Есть сердце у сердца! И имя ему – Христос!
* * *
Подойди к окну, попробуй улыбнуться.
Посмотри за горизонт событий.
Нам с тобой дано во сне проснуться
В мире неожиданных открытий.
Нам с тобой дано на этом свете
О сиянье горнем догадаться,
Будем незлопамятны, как дети,
Постараемся хотя бы улыбаться…
* * *
Крест или хлеб? Крест или кров? Крест или кровь?
Вопрос не снят с повестки столько лет!
Ещё я не готов, моя Любовь,
Дать ясный вразумительный ответ…
* * *
Ангелы, как дождь – не иссякают,
Только иногда перестают.
Глубоко под кожу проникают
Гимны, что в ночи они поют.
Дождь, как ангелы – настойчивый, невнятный
В выраженьях тихих и святых
Растревожил душу непонятный
Шелест его крыльев водяных.
* * *
До чего я дожил, Господи!
До сего святого дня.
Мокрых веток руки-россыпи
Убаюкали меня.
Переливы струн гитарные,
Звёзд оконное стекло…
Греет плечи кофта старая
И сердечное тепло.
* * *
Слишком рано для заутрени, но дождь
Выбивает из карниза благовест -
Звук похож на стук копыт небесной лошади,
Увозящей навсегда в чертог невест.
Не тревожься, перестань, напрасно ждешь;
Ты, душа моя, теперь из здешних мест;
Унимай таинственную дрожь,
Отложившая свой Богом данный крест…
* * *
Слова «монах» я отношу к себе,
Хотя не посвящён и не пострижен.
Сыт и благами мира не обижен,
Наооборот – счастливчик по судьбе.
Здорова, слава Богу, мать и жив отец;
И на руках жена качает утром дочку…
Но «путь домой вернувшихся сердец»
Пройти придётся всё же в одиночку.
* * *
В Пушкинском парке
Свет играет с волнАми под сводами древнего мОста;
И хрустит под ногами примятый веками песок.
Пахнет пряными травами – проникновенно и остро.
Режет надвое озеро памяти лёгкий челнок
Непрестанной молитвы… От дольнего горЕ возводит…
Ветер дремлет в вершинах и воздух печален и сух.
Всё проходит… И места себе не находит -
Сирота в поднебесном, изгнанник в предвечном – мой дух.
* * *
Ода женам-мироносицам
Рядом с нами – наши жёны. Кто оценит их труды?
Кто гасил огонь разжённый бурей в блюдечке воды?
Кто свидетель всех падений, вдохновитель всех побед?
Богу Богово, но нужно приготовить и обед…
Тяжело ты, Божье бремя христианского венца.
Кто тащил его сквозь время от начала до конца?
Женщин необыкновенных Бог беречь нам завещал.
Кто детей благословенных от утробы причащал?
Кто вскормил Святым Законом с материнским молоком
Наших чад неугомонных? Кто был строг в борьбе с грехом?
Кто тихонько управляя громче всех кричал «ура»!
Постепенно направляя путь наш в сторону добра?
Кто толкал нас на поступки, нажимая на рычаг?
Кто пошёл на все уступки, сохраняя свой очаг?
Кто за скромные копейки умудрился всех одеть
И при этом не сердился и старался не скрипеть?
Кто прекраснее Лолиты и заботливей чем мать?
Кто наш лик такой небритый не гнушался целовать?
Кто нам был всего полезней в нашей жизненной глуши?
Кто лечил нас от болезней тела, духа и души?
Чьи молитвы нас спасали, в этом жизненнном лесу
В час, когда мы обвисали как сосиски на весу?
С кротостию голубиной кто мужей своих терпел?
Кто под маскою звериной образ Божий разглядел?
Это вы, наши невесты, в дом несущие добро…
До сих пор болит то место под названием «ребро».
Королевы наши Евы, нерукотворенный храм -
В холодильнике на полке яблок целый килограмм.
Даже если все их слопать, не поймёшь Добро и Зло,
В остальном же, слава Богу, нам с женами повезло.
Бог один… но вы, как боги – выбирай, не выбирай
Вы ж получите в итоге вожделенный вечный рай.
Он трудами был заслужен. Вот про то я и пою:
Приготовьте место мужу подле вас в своём раю!
* * *
Я лишь поэт – редакторы друзья.
Они читают и вздыхают: «Так нельзя!»
Вот Вы пришли и заявили: «Ерунда!»
Я не отвечу «нет», я верю в силу «да».
Стихи рождаются – стучится в сердце Бог,
Но будучи наивен и убог,
И глух и слеп от множества грехов,
Я вижу только тени от стихов.
Я слышу только шепот важных строк,
И сердцем обращаюсь на восток
Загадочной, таинственной страны…
Ведь Богу не слова мои нужны.
Вы правы, рифмы – дрянь, слова не те…
Но тени не увидеть в темноте,
И между строк мне брезжит этот свет.
Бог – Дух! Слова прейдут, а сердце – нет.
* * *
Стансы
Было время, я вставал с кровати
Упоеньем битвы опьянён.
Неужели ярости не хватит
Вброд преодолеть поток времён?
Вновь переживал своё рожденье.
Ждал с письмом заветного гонца.
Что осталось? Лень. Изнеможденье.
Ожиданье близкого конца.
* * *
Стропила
"Ненужный риск!" – мне мама говорила,-
"Сынок! Я не могу тебе простить! -
Ходить по перекинутым стропилам
На высоте, способной умертвить."
Но… разве я не прах, в пылу объятий
Рождённый, чтоб быть отданным греху?
Мой вечный страх и я – теперь не братья.
Он умер, я – остался наверху.
Найти себя – насущно, но не просто.
В себе самом я вижу блеск огня.
Куда б залезть, чтоб гордость, как короста
Отпала от небесного меня?!
* * *
Дремлет Днепр, журча над плёсами,
Ребятишек кличут к ужину
И небесными колёсами
Раздавило облак кружево.
Я люблю тебя, мой суженый.
Далеко за кряжи горные
С их зелёными низинами,
Где смешалось море чёрное
И другое море – синее
Моя память отнеси меня.
Что нам дни и расстояния,
Как не высохшая лужица?
Скорбный ангел расставания
С ангелом любви подружится.
Сердце птицей в небе кружится!
* * *
Сохрани тебя Бог от тяжёлых земных испытаний,
Сократи тебе путь, приводящий однажды домой,
Сбереги твою душу от смешанных с болью мечтаний
И от пагубной страсти добиться всё в жизни самой.
Умягчи тебе Господи отдохновения ложе,
И накинь Богородица сверху прозрачный покров,
Чтоб в какие б края не завёл тебя промысел Божий,
Предложи тебе люди и хлеб, и защиту, и кров.
Пусть не дремлет твой ангел, мечом отражая наветы,
И прольётся сполна на поступки твои благодать;
Да пошлёт тебе Боже понятные сердцу ответы
На вопросы, которые каждый обязан задать.
Награди тебя Вышний смиренной Своей простотою,
Да подружатся мудрость и кротость с твоею судьбой;
Сохрани тебя Бог, и твоею молитвой святою
Да избавлюсь я, грешный, от долгой разлуки с тобой.
* * *
Закладки выпадают из книг, забываются выписанные слова,
Память о них вытесняется болью разлук;
Я всегда поправлял тебя, если думал, что не права,
Оставаясь юнцом ни к чему не приложенных рук.
Вера в том и свободна, что можно не верить – не верь,
Что есть Бог. И что Он милосерден, настойчив и строг;
Целой сотней из тысяч ключей отворяется нужная дверь,
Сколько можно в кармане носить бесполезный ненужный брелок?
Каждый миг между вдохом и выдохом полон любви,
Остальное – инерция длящихся в вечности дней;
"Скучен неизлечимо" – диагноз страшней ОРВИ -
Непрерывной молитвой становятся мысли о Ней…
Приключенья имеют конец, завершенье, финал,
Но движенье к нему, как попытка догнать горизонт;
Тех, кто знает наверняка, что все тайны узнал,
Ожидает музей и облезлый смешной мастодонт
По соседству… – набитый сухими опилками труп, -
Блеск пластмассовых глаз не похож на мерцанье звезды;
Долгий процесс приготовления каппучино бессмысленно глуп
Там, где достаточно пары глотков некипяченой воды.
Вероятности булькают, поднимаясь наверх сродни пузырькам -
Этот гигантский стакан так никогда и не будет допит,
И за каждый из выборов выбравший выплатит сам