Что за воздух!.. что за ночь!.. Чего ж бояться? Тихо полночь в синей глуби застывает; Только листья, замирая, шевелятся, Да собака за рекою где-то лает… А уж темнеть! – даже мне в тиши не видно, Как блистают, изнывая, твои глазки – Так кого ж в глухом саду тебе так стыдно За неслышные лобзанья да за ласки? Иль цветы, цветам кивая, нас укажут И в лугу ревниво путать станут ногу? Но не бойся: всё заснуло понемногу, Разве звезды… да и те уж коль расскажут, Так расскажут в чудной сказке… только богу…
«…Но боже! как забыть…»
…Но боже! как забыть Ту ночь туманную, когда в пустой аллее, Склонясь плечом к плечу, мы медленно с ней шли: Какой-то нежный звук едва дрожал вдали, И что-то вторило в груди ему больнее… А поле тусклое в серебряный туман Вдали, как озеро разлившись, уходило – И полная луна сквозь сеть ветвей скользила По бледному лицу… и аромат полян От скошенной травы струился негой зыбкой. Вся ночь – один аккорд, один безмолвный хор!.. Мы шли – и теплился ее потухший взор Такою тихою и доброю улыбкой… И так понятен был мне смысл ее речей Стыдливо-искренних, и робких, и тоскливых – О, как бы я тогда в объятьях молчаливых Всю горечь и любовь испил бы вместе с ней!.. Мне слез хотелося, и воли, и страданья, Да смеху детского, да песен, да весны, А кто-то всё шептал: ребяческие сны!.. Оставь, забудь ее… то глупые желанья!..
1859
Перед весною
Снег лежит еще на крышах, Искрясь яркой белизной, А уж в воздухе к полудню Отзывается весной…
Так и тянет всё на солнце Перейти, туда, где тает, Где с морозцем легким ярко Солнце щеки припекает.
И идешь – идешь и дышишь Острым воздухом вольнее, И на взгляд все лица кажут Как-то лучше и добрее;
И идешь – и слух щекочет – Будто звуков детских нега – Звонкий шелест резвых капель Хрупко тающего снега.
1860
Париж, июль 1848
Мне снился восторженный сон: Гас вечер на небе багровом, И в воздухе грохот и стон Носились в величьи суровом. Вся улица кровью полна, Весь город в смятеньи от страха – И вон уж позорно видна На площади черная плаха. Под ядрами рушится дом, Визжит и взвивается пламя – И веет во пламени том Кровавое красное знамя. Работают дружно штыки, Гремят вдалеке барабаны – И ломятся массой полки К завалам в народные станы. А там уж последний упал – Конец благородной надежде; Но кто-то над павшими встал В сияющей белой одежде: Над облаком дыма, во мгле, Стоял он на той баррикаде С терновым венком на челе И с мукой предсмертной во взгляде. Он руки свои простирал, Гвоздями пробитые руки, И лик его кроткий дышал Блаженством божественной муки. Ветвь мира для мира всего Держал он средь павшего стана, И в правом боку у него Сочилася новая рана. Но тихо народ умирал, Лобзая священные раны, – А вечер во мраке вставал, И били вдали барабаны…
