Влас Дорошевич
Макбет, или Жертва ведьм
На настоящий большой трагический аршин Южин-трагик невелик.
Но если мерить на «художественный» аршин, на трагические вершки Художественного театра, – этого странного театра, который делает трагедию, настоящую трагедию, из «Ревизора» и уничтожает всякую трагедию в «Юлии Цезаре»[14], – то г. Южин окажется колоссом.
Колоссом-трагиком в сравнении с «опрощенным» Брутом г. Станиславского или кричалой Кассием г. Леонидова[15].
Он хорош в сравнении с тем, что у нас сейчас есть, и недостаточен в сравнении с тем, чему следовало бы быть.
Да еще:
– На образцовой сцене.
О г-же Смирновой мы уже достаточно говорили вчера.
Когда в пятой картине поднялся занавес, мы увидели на ступеньках лестницы женщину с очень злым лицом, злым выражением глаз, злыми тонкими губами.
С прямыми, почти сросшимися бровями.
Она провела белую полосу вдоль носа, – это делается для прямизны, – и даже у нее получилось армянское лицо в этой пьесе из кавказской жизни!
Ах, до чего зла, каждую минуту зла эта леди Макбет!
И до чего она старается это показывать.
Чтобы публика не забыла, избави Бог!
Очень хороши злые взгляды «мельком» при приеме короля Дункана.
Но потоньше! Ради Бога, немного потоньше!
До публики и так эти взгляды доходят.
Не надо отправлять их «заказными».
Мы и так видим, что вы играете, много играете.
Переиграли самого Макбета.
