Влас Дорошевич
Макбет, или Жертва ведьм
По Южину, ведьмы – все.
Если театр – суд, а рецензенты – присяжные заседатели театра, Макбет Южина говорит:
– Господа судьи! Это меня неизвестные старухи подучили! Ей-богу, я тут ни при чем.
И добавляет:
– Обратите тоже внимание, какая у меня жена. Все она!
И говорит это, чуть не плача.
Макбет Южина только и делает, что «чуть не плачет».
Он чуть не плачет, когда жена уговаривает его убить короля.
Чуть не плачет, когда убил.
Говорит плаксивым тоном и прижимаясь к жене.
Немножко муж под башмаком.
Сколько приходится этой леди биться с таким плаксой.
И ведьмы знают, что на этого плаксу полагаться нельзя.
Не упускают его из виду.
Сейчас начнется монолог о кинжале.
Ведьмы появляются в замке Макбета, на сцене налево.
Сейчас пойдет убивать.
Ведьмы появляются на сцене направо.
Каждый раз, как заговорят об убийстве, словно у Вагнера лейтмотив, на сцене появляются ведьмы.
«Злые мысли бродят в замке Макбета».
Боже, какая тонкость!
Это разные Росси да Сальвини натолковали, будто Макбет железный человек.
Последняя ступень человеческой смелости.
– Все, что может человек, могу и я!
И гибнет потому, что захотел быть:
– Сверхчеловеком.
Ничего подобного!
Вы посмотрите, как он прижимается к жене, – словно перепуганный ребенок к маме.
– Мама, я боюсь.
Послушайте, каким плаксивым тоном говорит.
Тряпка! Настоящая тряпка!
5. …Макбет Южина… – Впервые А.И. Южин выступил в этой роли в постановке Малого театра в 1890 г., затем в сезоне 1895—1896 гг.
6. Это разные Росси да Сальвини натолковали, будто Макбет железный человек. – Свое понимание образа Макбета Э. Росси подробно изложил в воспоминаниях: «Макбет – счастливый человек: гордый богатством, доблестью и славой, он все больше укрепляется в своем эгоизме и живет лишь им одним. Он стремится к тому, чтобы стяжать еще большую славу и добиться больших почестей, о которых прежде лишь мечтал. Теперь ему мнится, что он достиг очень многого и что от природы ему отпущены недюжинные физические силы и умственные способности. Непомерно высокая самооценка распаляет его воображение и порождает в сердце страсть, которую любой благоразумный и честный человек называет тщеславием. Макбет даже не желает над этим задумываться. Внимательно поразмыслив над трагедией, я без колебания отверг совершенно неправильную и притянутую за уши мысль о том, что будто Макбет – игрушка в руках сверхъестественных сил, которые у трагических поэтов древности выступали в обличье рока. Будь это так, Шекспир изменил бы самому себе» (Эрнесто Росси. Сорок лет на сцене. Л., 1976, с. 210). Роль Макбета входила в шекспировский репертуар Т. Сальвини с 1877 г. Французский критик Огюст Витю писал о Сальвини в этой роли: «В образе Макбета во всем ужасе, со всею логикой и полнотой воплощено преступление. Роль эта для трагика – одна из самых трудных и желанных. Опасность быть однообразным подстерегает исполнителя, если он не обладает достаточными средствами, чтобы от акта к акту передать нарастание кровавого неистовства и страх, овладевающий гламисским таном. Величайшей похвалой г-ну Сальвини служит то, что что ему это полностью удалось» (Чельсо Сальвини. Томмазо Сальвини. М., 1971, с. 241).
