Влас Дорошевич
Дуэль
Дрались, дерутся и будут, вероятно, ещё долго драться.
Дрались во всяком возрасте.
В царствование Генриха II молодой дворянин Шатонёф вызвал на дуэль своего опекуна Лашесне, 84-летнего старика, вследствие процесса об управлении имением.
Молодой человек, явившись на место поединка, отказался от всех претензий.
Но 84-летний старик отвечал просто и кратко:
– Мы пришли, чтобы биться, а не разговаривать.
Противники скрестили шпаги.
Оказалось, что предусмотрительный юноша надел на всякий случай кольчугу под платьем.
– Негодяй, ты в латах! – воскликнул старик, заметив измену, и был убит.
Дрались по всевозможным поводам.
В Париже, в 1829 году, двое литераторов скрестили шпаги… из-за вопроса о классицизме и романтизме в поэзии.
Они хотели драться насмерть, и секундантам едва удалось уговорить их, когда оба были ранены.
Дрались и дерутся на всяком оружии.
В Соединённых Штатах существует даже дуэль на топорах. Здесь каждая рана смертельна.
Дерутся на неприятельских снарядах.
В царствование императора Александра I, во время финляндской войны, старый генерал Засс поспорил со своим товарищем князем Долгоруковым. Спор закончился вызовом со стороны Долгорукова. В это время неприятель атаковал редут.
– Князь, – сказал старый генерал, – мы не можем драться на дуэли в ту минуту, когда долг призывает нас стать впереди войска: мы подали бы дурной пример нашим солдатам. Поэтому я вам предлагаю: станемте оба в амбразуре батареи, на которой неприятель сосредоточил весь огонь. И будем стоять так до тех пор, пока один из нас не падёт.
Оба генерала, в полной форме, стали в амбразуре и хладнокровно смотрели друг на друга. Шведы направили на них все выстрелы.
Полчаса они геройски стояли среди падавших ядер.
Наконец Долгоруков пал.
Обе армии пришли в восторг и удивление от такой дуэли.
Бывали даже дуэли без всякого оружия.
В Москве в своё время славился страшный дуэлист граф Т., тот самый, который выведен Грибоедовым в «Горе от ума»:
«В Камчатку сослан был,
Вернулся алеутом»…
Пред этим «американцем», как его называли, дрожала вся Москва.
Однажды в путешествии он поссорился с моряком и сделал вызов.
Моряк отказался стреляться, говоря, что шансы неравны: он почти не умеет стрелять, а граф – превосходный стрелок.
Тогда граф предложил ему стреляться в упор. Моряк на это ответил другим предложением – «морской дуэли», состоящей в том, что оба противника схватываются, кидаются в море и борются.
Граф отвечал, что он не умеет плавать. Когда же моряк стал над ним подтрунивать, что он трусит, – граф кинулся на него, сжал его своими мощными руками и кинулся вместе с ним в море.
Матросы успели вытащить обоих живыми, но моряк был так потрясён, что через два дня умер.
Дрались люди не только тогда, когда чувствовали в этом хоть малейшую необходимость, но и просто так, без всякой необходимости.
Считали дуэль занятием «натурально неразлучным с благородным званием».
В Неаполе ещё в XIV веке был основан констеблем Альбертом Барбиано рыцарский орден св. Георгия. Обязанностью этих рыцарей была постоянная дуэль. Они разъезжали по дорогам, грабили, оскорбляли и предлагали всем, кто недоволен их поступками, драться на дуэли.
Из Италии этот тип «бретёра» перешёл во Францию, а оттуда как «французская болезнь» распространился по всему миру.
Что же, однако, это за странный обычай, который ещё в XVI веке считался «предрассудком» и дошёл до наших дней, обычай, по-видимому, настолько необходимый, что его соблюдают, несмотря на все старания правительств, и настолько, по-видимому, бесполезный, что в Англии, где его нет совсем, личное достоинство человека уважается как нигде?
Древние не знали дуэли.
Из этого не следует, однако, чтоб они были бесчестными или не имели понятия о том, что такое чувство собственного достоинства.
Аристида все уважали, к Эфиальту относились с презрением.
Чувство собственного достоинства не допустило афинян позволить Периклу начертать его имя на всех выстроенных им зданиях, хотя Перикл и предлагал в таком случае взять все расходы по постройкам на себя.
Человек, посвящаемый в рыцари, становился на одно колено, и старый рыцарь ударял его рукоятью копья по спине.
Тогда посвящаемый клал руку на меч и давал клятву, что это последний удар, который он оставляет безнаказанным.
Что вперёд он ни одного оскорбления не оставит безнаказанным, ни одного вызова не принятым.
Вот происхождение дуэли.
С тех пор удар всегда считается непременным и безусловным поводом к дуэли.
Фугеру де Кампиньель, один из «законодателей дуэли», так иронизирует по этому поводу:
– Казалось бы, чем сильнее удар, тем больше было насилия, тем сильнее оскорбление. А в дуэлях, даже и в наш рассудительный век, совершенно наоборот. Возьмите бревно, дубину, ударьте изо всех сил, обида будет очень лёгкая. Но она увеличится пропорционально уменьшению тяжести оружия. Она сильнее, если вы ударите обыкновенной палкой, и делается кровавой, если вместо палки будет хлыстик! Удар палкой весьма силен в медицинском смысле, то есть производит более или менее значительные повреждения в организме, но он считается гораздо менее оскорбительным, нежели удар рукою, который производит лишь красноту. Притом, если хотите ударить рукой, то остерегайтесь её открыть, потому что в таком случае вы дадите пощёчину. Сжав руку, вы сделаете больше боли, но вы дадите только удар кулака. Разница огромная! Кулак делает мало шума; может быть, за него ограничатся только таким же ударом. Но ответ на пощёчину – дуэль, и дуэль насмерть.
Детали, про которые можно сказать: надо быть большим гастрономом по части пощёчин для того, чтобы различать такие тонкости.
Дуэль, бывшая одним из рыцарских обетов, перешла к их наследникам, к дворянству, как обычай.
Французская революция сравняла сословия, сделала привилегии общими.
И с тех пор дуэль во Франции делается достоянием всеобщим.
В этом отношении революция не уничтожила дворянства. Она всех возвела в дворянское достоинство.
Всякий имеет почётное право носить оружие. Всякий имеет право требовать удовлетворения.
И с тех пор, как тысячи мод и идей, это начинает понемногу распространяться из Франции по Европе.
Мирные лавочники выполняют обет, который давался только рыцарями!
Прежде дуэли происходили торжественно, публично, с разрешения и даже в присутствии королей.
Последняя дуэль такого рода была в 1547 году, при Генрихе II, в Сен-Жермене, в Ле.
В присутствии короля и всего двора скрестили шпаги кавалеры Шабо де Жарнак и Вивонь де ла Шатеньери.
