Владислава Николаева
Первый
Жизнь
Высокий силуэт, увенчанный золотистой на солнце головой – аки ангел – удалялся через целеустремлённую толпу вокзального перрона. Большой перрон, на большом вокзале. Тепло одетые в поездку люди с увесистыми сумками и чемоданами на колёсиках тяжело управлялись с багажом и смотрели преимущественно под ноги. Вокзалы грешат неожиданными ступеньками и поребриками, словно только и рассчитаны делать каждое путешествие незабываемым ещё на старте. Или уже на финише.
У одного такого непонятного серого нагромождения цементных блоков – невесть для чего, скорее, чтобы разграничить два потока, спешащие на соседние поезда – мы и провожали глазами дорогого нашего брата. Преграда была неудобной: только пока я смотрела, на неё наткнулись и оцарапались двое, взрослая женщина в практичного непонятного тёмного цвета пуховике и вязаной шапке и более изящная особа в шубе и с гремучим значительным чемоданом, который она, морщась, волокла за выдвижную ручку. С наморщенным от тягот дорожной жизни носом, женщина прошла мимо нас, едва не провезя по ногам чемодан. Она старательно на нас не смотрела, но выражение на её лице стало ещё более брезгливым. А значит, она нас разглядела. Я переступила ледяными бесчувственными ногами.
Люди упускали возможность встать рядом с нами и оценить потустороннюю личность нашего брата хотя бы вскользь. Ближе я бы не советовала. Я прокатывала в голове слова Мага. Самка того же вида. Если бы он сказал это сколько-нибудь эмоционально, я бы не поверила. Решила бы, вредничает. А он – ровным голосом, ты для него самка того же вида, не хотел тебе говорить, чтобы ты не думала о нём плохо.
Вагоновожатый вышел принять пассажира без билета. Минутная пауза. Проводник склоняется в поясном поклоне. Высокий силуэт неторопливо двигается к внутренней дверце.
Вот так. Недавно лежал на моих коленях обтянутый бледной кожей истощённый несчастный юноша, я гладила его по светло-русым, тогда не таким золотым волосам, а он жаловался, что не может превратиться в нужное существо по желанию, а теперь… Мы с Магом так улепётывали от несчастного юноши, что оба забыли, что можем манипулировать волей другого проводника, напихали ему на лапу денег сверх всякой приличной меры, я дёргалась, думая, что алчный служащий может нас высадить в чистом поле, где все преимущества на стороне того, кто несколько месяцев только жрал и креп, а в последние несколько суток вообще всячески наслаждался жизнью, а он…
Одетый не по сезону высокий молодой мужчина, не привлекая ничьего внимания, кроме нашего, скрылся внутри грязно-зелёного вагона. Коричневатые стёкла не давали разобрать его передвижения. Маг позволил себе ослабить контроль, закрыл глаза, перенося приступ боли.
Поезд стоял на месте, мы стояли на месте. Магу не становилось лучше. Я следила за ним краем глаза, не рискуя выпускать из поля зрения выходы из ближайших вагонов. Он опирался на промёрзшую под зимним небом перегородку, как мог, неловко, навалившись спиной, что и смотреть некомфортно, синяя правая висела плетью. Я только и следила, чтобы между нами оставалось сантиметров семь, чтобы не задеть его нечаянно.
В прошедшие часы Маг сдерживался на нечеловеческой силе воли. Не кашлял, держал открытыми глаза, сцепив зубы, терпел боль, не позволял Веньке оценить, насколько выигрышно его положение и как легко ему было бы сделать его ещё более выигрышным. Свою роль сыграла вера в традиционную расстановку сил – Маг самый сильный и умелый из нас, сколько раз мы слышали это по поводу и без повода, к месту и не к месту. Венька держал что-то такое в голове, несомненно, иначе я бы уже безропотно лежала на уготованном месте где-то в чертогах. Хорошо, если целая.
Я сама тащила Мага, имела представление, кто на момент самый сильный, кто хозяин положения. Он бы ещё сопротивлялся, наверняка, продержался бы какое-то время, только меня бы это не спасло. Если магически равных ему не было, физическое состояние после столкновения оставляло желать лучшего. Для Веньки драка обошлась без видимых последствий. Тимур бил не во всю силу, жалел названного брата. Венька не жалел.
Поезд пыхнул, дёрнулся. Над перроном мелодично прозвенело, предупреждая о сообщении, раздался неразборчивый женский голос. Поезд дёрнулся повторно, из-под колёс дохнуло чёрным горьким дымом, тёмно-зелёный хвост без спешки двинулся влево. Вдоль перрона, поднимая в прощании ладони, брели немногочисленные провожающие. Нас с Магом обходили. Видок у нас был бомжеватый. Моё платье из дорогого кружева превратилось в нечто среднее между грязной сорочкой и кулём гигантской паутины. Моё соседство бросало тень на Мага, который был в сравнении лишь неоправданно легко и чуть грязно одет, но внимание прежде всего привлекала я, а потому люди различали прорехи на его рубашке, странно висящее плечо и затуманенный болью взгляд. Наверняка думали, что он пьян.
Мы стояли, пристывшие к месту, пока поезд окончательно не скрылся. Провожающие разошлись, толпа на перроне заметно поредела, скоро это уже была не толпа, а редкая нитка людей. Зачихал поезд за нашими спинами, я переступила озябшими ногами и решила заговорить с Магом.
– Позвоним с вокзала твоим людям?
Маг отрицательно покачал головой, потом раскрыл глаза и ещё раз продолжительно глянул в сторону удалившегося поезда.
– Моим людям? – я подставила ему плечо. Жесткая рука тяжело придавила меня, колени прогнулись, ноги в туфлях и без того болели от холода. Я сжала зубы и промолчала.
Маг продолжал качать головой, со свистом вдыхая холодный воздух ртом.
Ветер налетает знобящими порывами. Какой-то жёсткий, нелюдской сегодня, с крошечными острыми кристаллами льда. В такую погоду штаны на колготки, носки, ботинки на меху, пуховик, шапку, а для надёжности ещё капюшон поверх и толстый шарф в два оборота вокруг лица и горла. Я жалась и втирала коленку в коленку в полупрозрачном свадебном платье. Собачья свадьба в собачий мороз.
– Пожалуйста, пойдём в больницу? – взмолилась я.
В поредевшей публике сгибающийся пополам мужчина и грязная девица в тонком платье должны были вызвать недовольство служащих. Первым нами заинтересовался человек в форме железной дороги. Мужчина в люминесцентном оранжевом со следами рабочей эксплуатации потянулся за рацией у бедра, когда меня посетила идея.
– С наступающим! – крикнула я.
Железнодорожник с сильно загорелым лицом ухмыльнулся.
– Пить меньше надо! Уже давно всё наступило…
Я посрамлённо улыбнулась и поспешила увести Мага с вокзала. Железнодорожник следовал за нами на отдалении. Я оттянула тяжёлую тугую дверь перехода, пропуская Мага. Железнодорожников стало двое.
Ненавижу лестницы. Ладно хоть спускаться, а не подниматься… Ступенька, ещё ступенька, ещё всего шестнадцать ступенек… Я семенила впереди, упираясь и противопоставляя весь свой вес весу Мага. Ноги ничего не чувствовали, кроме холода и боли, ноги норовили встать не туда. Дважды у меня перехватывало дух, потому что ступенька вылетала из-под шага, и под подошву выскакивала жёсткая следующая.
Мы наконец достигли нижней площадки. И я обмерла, увидев, что теперь нужно подниматься на три пролёта. Маг тяжело опёрся на моё плечо, прищемив волосы. Я сжала зубы и не издала ни звука, с неловко заломленной шеей. Стуупенька! Стуупенька! Споткнулась. Стуупенька. Ударилась. Стуупенька. Стуупенька! Шмыгнула носом. Стуупенька. Стуупенька. Не помогло. Из носа бежит. Изогнула голову до предела, утёрлась о своё плечо. О Магово постеснялась, хотя оно было ближе. Ещё двадцать две стууупеньки! Двадцать одна!
Ещё одна тугая дверь. Я оттолкнула её, больно, до крови ломая длинный ноготь. Белизна резанула глаза. Дверь тут же догнала и шарахнула по плечу. Хорошо, что по моему, Мага бы пришибла окончательно.
Чёрт! Как мы попали на парковку? Огороженная серым в пол роста забором площадка была велика и плотно заставлена пустыми машинами. Тут и там лежали грязные лепёшки изуродованного синтетическими выделениями снега. В пятидесяти метрах имелся широкий выезд на шоссе, прорезающее пустынную равнину промзоны. Почти пустые просторы за исключением трансформаторных будок и стерильных прямых форм больших зданий в отдалении и единственная альтернатива – идти по обочине, пока не появится подобие жилья.
Я застыла, неловко склонив голову. Оглянулась, на сколько позволяли придавленные волосы.
Нет, обратно на лестницу я его не потащу!
Маг вскинул голову, тяжело вздохнул и кивнул куда-то. На парковке стояла его драгоценная машина. Внутри меня прозвучал оглушительный вздох неимоверного облегчения. Как я была рада его машине.
– Где ключи? – спросила я.
– Просто иди, – выдохнул Тимур.
Прохожие косились на нас. Что и неудивительно. Железнодорожники подозрительно подбирались ближе. Передать не могу, как мне не хотелось продолжения приключений. Когда-нибудь потом, лет через двенадцать, может быть, я решусь посетить какую-нибудь авангардную выставку, если для этого не придётся очень далеко идти, а пока никаких авантюр, дюжина лет правопорядочной разумной жизни в тепле и уюте, подъём и отбой строго по расписанию, зарядка, водные процедуры, четверг – рыбный день…
Машина распахнула дверцу навстречу. Я попыталась усадить Мага на водительское сиденье, но он упёрся рукой в крышу.
– Что? – непонимающе прошипела я.
– Я не могу.
У меня сердце упало.
– У меня прав нет! Я не умею водить! Перестань, на нас все смотрят!
Вокруг действительно копилась внимательная публика. Милиционер приближался с ленцой, придерживая дубинку.
– Они всё равно думают, что я пьян. Садись.
С этими словами он почти упал на заднее сиденье.
Я онемело села за руль. Ну что ж. Оставалось только забаррикадироваться в машине, как в крепости. По крайней мере, теплее.
– Отвези в больницу, – почти прошептал Маг.
– Я правда не умею водить! – почти плача выдохнула я. Мне было страшно не из-за приближающихся железнодорожников, я боялась за Мага, который всё-таки пришёл меня спасать, и всё-таки спас. Его нужно было отвезти в больницу, но я вообще не умела водить.
Мотор завёлся самостоятельно, машина бодро выкатилась из плотно припаркованного ряда, я в ужасе схватилась за руль, но он всё равно поворачивался, как ему было угодно. Через минуту я обнаружила себя в тесном ряду автомобилей на светофоре на перекрёстке. Я бы этот перекрёсток и пешком не преодолела. Машина уверенно газанула на зелёный. Настораживало, что Маг лежал сзади и цветов светофоров, которых здесь был косой десяток, видеть не мог. Кто тогда управлял машиной?
Не помню, как мы добрались. Если бы дверца не открылась, не догадалась бы, что мы на месте. Я вышла и с трудом вытащила Мага, который вообще уснул. Руки отрывались, сил не было, и понятно, что должна была позаботиться, восстановиться, видела же, в каком состоянии Маг, могла догадаться, что нужно будет подставить плечо, а всё равно руки не поднимались, не позаботилась, не восстановилась. Несла бы сейчас Мага воздухом, даже будить бы не понадобилось. А так, Маг вывалился из машины, распахнул глаза на слепящий снег, какое-то время как будто пытался сообразить, где находится. Поняв, подскоками перевернул себя в вертикаль на единственной более-менее целой ноге, завалился на меня грудью – в этот раз я успела убрать волосы, приняла шеей и лицом.
Было сыро и скользко, ноги в туфлях ничего не чувствовали, я плотно сжимала Мага обеими руками под грудью, опасаясь уронить, и мало что видела за исключением его и снега, двух величин, которые мне были известны без помощи глаз. Меня всё больше и больше прогибало назад под его весом, я плохо понимала, в какой вход сунуться, их в больнице было несколько, при таком раскладе скорой помощи полагался отдельный, но я ни черта не видела. Наконец, шея сообщила, что ещё сантиметр, и она не прогнётся, а сломается. Пришлось потревожить Мага, перехватить его, как на вокзале. Он ни слова не сказал. Я приняла решение идти в центральный вход, найдётся у них каталка и лифт, чтобы добраться по назначению.
Старушка-дворник проводила нас осуждающим взглядом, пока мы шли через парковку, какая-то женщина с ребёнком перешла на другую сторону улицы. Можно понять, другое дело, что нас не сразу пустили в больницу. Сначала мы казались слишком подозрительными, потом грязными, потом неместными… Я уже потянулась за деньгами, рассудив, что они придадут нам столь необходимого очарования, но Маг вскинул голову и обдал охрану, вахту и тройку медсестёр таким взглядом, что нас поспешно препроводили в отдельную небольшую палату. Каталки не дали и в лифте не прокатили, поэтому мне нечего цензурного сказать про поспешающую сволочь, показывавшую нам путь. Голова Мага висела низко, в процесс не вмешивалась, хорошо хоть полторы ноги продолжали идти.
У меня гудели и стонали руки, пока я безучастно стояла за дверью палаты. Внутри медсестра помогала Магу раздеться, судя по звуку, резала ножницами. В коридоре неприятно пахло медикаментами. Поморщившись, доотломила ноготь на указательном пальце. Часть ещё торчала кривым серым сколом, у стыка с мясом проступила красная капля. По старой привычке засунула грязный кровоточащий палец в рот. Боль утихла.
Мне позволили зайти, когда пришёл врач, человек в старомодных очках, с усами, торопливый и собранный.
Я тихонько встала в уголке. Медсестра как раз собрала испорченную одежду в ком и удалилась, всучив мне на прощание ремень. От неожиданности я дёрнулась. Видно, ремень ножницы не взяли.
Палата была крошечной. Думаю, за минимальный комфорт благодарные больные приплачивали, поэтому комнатки часто и мелко городили. В доставшейся Магу комнатёнке была медицинская койка на застопоренных резиновых колёсах, маленькая тумбочка с неплотно закрытой дверцей и жёсткий стул. Маг лежал, накрытый жидким одеялом по грудь. Пожилой усатый врач в очках и белой шапочке слушал лёгкие и сердце.
– Нужен рентген, – вздохнул он, потянувшись в оттопыренный карман.
– Доктор, рентген не поможет, – проникновенно сказал Маг, заглядывая сквозь очки. Да уж, не было ни одного, кого бы рентген вылечил, прикинула я.
Врач замер с рукой в кармане, внимательно слушая. Видимо, раздумывал не поставить ли Мага на первую позицию в очереди на донорскую печень, почки и лёгкие. Маг не скупился на проникновенность. На расстоянии пронимало.
– Вправьте мне переломы, доктор. Вы ведь военный врач, вы справитесь без рентгена. Наложите гипс. Промойте раны. Зашейте их, если посчитаете нужным.
– Пневмония… – собираясь с последними силами, воспротивился врач.
– Нет пневмонии, доктор, – уверенно пресёк вольномыслие Маг. – Просто внутреннее кровотечение. С этим я сам справлюсь, не переживайте. Делайте, как я сказал.
Врач подавленно кивнул и удалился за материалами и инструментами.
Я осталась стоять в углу.
Маг ничего не говорил, я тем более. Если бы не я, он был бы в порядке. И дело не в том, что я поощрила Веньку на побег, а в том, что когда Маг нашёл нас, помешала ему использовать магию. Он бы не причинил Веньке особого вреда, теперь это понятно. Венька не был слабеньким и третируемым марионеткой на побегушках, как мне представлялось.
Теперь он, цел и здоров, несмотря на заклятия не какого-то выскочки типа Хана, а самого опасного Мага, ехал с любовью своей жизни куда-то на северо-восток, а Маг из-за него и меня лежал на желтоватой больничной простыне и сипел через дыры в груди. И прежде бесился, словно предчувствовал, что так оно и будет.
Всем, как с гуся вода, ему – полная чаша лиха.
Я почти с ностальгией подумала о тех эпизодах, когда мне от души навешивали люлей и почти сажали в угол за неразумные идеи. Вот бы Маг и тогда заметил, что я отвинтила замок на двери, вот бы наорал… даже пускай бы по щекам отхлестал, и не так как в тот раз, когда застал меня с Антистрастью, чуть задел кончиками пальцев, а по-настоящему. Раз-два-три-четыре, с замаху.
– Васса.
Давно не слышала собственного имени. С десяток секунд тупо протаращилась в пустоту, прежде чем отреагировать.
– Ты цела?
Я рассеянно кивнула, тихонько сложила свёрнутый ремень в тумбу, воровато отпрянула к стенке. Острее накатило чувство вины. Он интересовался моим состоянием, может быть, просто так, номинально, но всё же.
– Сходи умойся, у тебя на щеках дорожки от слёз… деньги у тебя?
Я кивнула.
– Купи одежду. Не стоит привлекать внимание.
– Тебе что-нибудь нужно, кроме одежды?
– Купи еды.
– Я быстро.
Он закрыл глаза.
Я побежала в туалет, заперлась и, быстро согревая воду, умылась в раковине с жидким мылом. Подумав, помыла и высушила голову. Вода сбегала чёрными струями. Поэтому предпочитаю не путешествовать под землёй. Разгорячённая водой, бегом выбежала под снегопад. Отлично. Пусть хоть он убережёт и укроет меня от любопытных глаз.
Сначала никак не могла найти магазин. Бежала, не останавливаясь, но по пути попадались только громадные продуктовые. Нужно было экономить деньги. Не знаю, была ли у Мага при себе кроме наличных банковская карточка, ещё предстояло что-то есть, пока он в больнице, а потом возможно ехать домой, если на машине, нужен был бензин, если не на машине – билеты. Нужные мне магазины оказались на одной улице, когда я до неё добралась, мне стало чуть легче.
Внеслась в какой-то торговый центр, вбежала в дешёвый бутик, пока не пришла охрана, похватала вещи и расплатилась. Охранник уже стоял у входа, дожидаясь. Я крепко сжимала в кулаке чек. Он проводил меня взглядом, а потом и собственнолично, держась в десяти шагах, до самого женского туалета, перед которым всё же остановился. Я быстро-быстро переоделась в кабинке в джинсы и толстовку, пооткусывав бирки, запихала сложенный восемь раз пакет в карман тонковатой для зимы и короткой, но зато дешёвой куртки, засунула ноги-ледышки в носки и в ботинки, выкинула жемчужное платье без сожаления в ведро с использованной туалетной бумагой, и когда вышла, охранник меня не узнал.
Только перебежав на другой этаж, сняла капюшон и вздохнула с облегчением, успокаиваясь, засунула руки в карманы. Неожиданно стало тепло. Какое облегчение. Мать убила бы меня, если бы узнала, что я бегаю зимой по улице в платье и туфлях. Одежду для Тимура пришлось купить на глаз, не догадалась посмотреть размер на обносках в палате. За глупость свою ещё несомненно получу сполна. Как Прохор тогда. Не учусь на ошибках. Ладно. Сохраню чек. Выкручусь как-нибудь. Получу, так получу. И не такое заслужила.
Забежала в продуктовый по дороге, купила то, что ему может понравиться. Ему должна была полагаться диета, но про неё садовая голова тоже сообразила вплотную с прилавками супермаркета. Ноги не подкачали, откуда энергия взялась? Или просто ожила, потому что больше не приходилось таскать Мага? Или многодневный страх перед Венькой отпустил? Буквально бегала между полками, старалась быстрее вернуться к Магу. Отчего-то опасалась оставлять его надолго одного, словно он был при смерти, и каждая минута могла быть последней.
Еле нашла больницу. Перенервничала. Пришлось даже воспользоваться силой. Внеслась в палату, едва переводя дух. Он был на месте и живой. Обругала себя за глупость.
Врач заканчивал с гипсом на лодыжке.
– Отдыхайте, – сказал он, борясь с чарами, но всё-таки ушёл. С Магом не посвоевольничаешь.
Я ничего не успела сказать, сознаться, что купила возможно не то, возможно не того размера. Только полезла в пакет, Тимур остановил меня:
– Покарауль за дверью.
– Зачем? – поразилась я. – Что ты собрался делать?
Он не сразу ответил.
– Он заразил меня.
Я похолодела. Понятно кто «он». Просто… никогда не рассматривала подобную возможность. Чтобы Маг, чтобы заразился от Веньки… Выходит, кичилась своими знаниями на ровном месте. Когда устроила побег, не соображала, что подвергаюсь опасности переродиться во что-то иное. Надеюсь, когда его язык скользил внутрь моего горла, он не думал передавать мне свои свойства… Ему ведь это не было нужно? Он ведь не того от меня хотел?…
– Что теперь делать?
Я уже готова была услышать, что ничего сделать нельзя, но Маг спокойно сказал:
– Я знаю, что делать. Но я устал, мне потребуется время и покой. Не впускай никого до утра. И не оставляй еду.
Я вышла наружу с вещами и закрыла дверь.
За ночь на жёсткой короткой скамейке я о многом успела подумать. О том, что не ведая, не гадая, испортила Магу возможно всю его долгую жизнь, что подтверждали редкие стоны, долетавшие из палаты. О том, что Венька меня даже не любил, даже как сестру, что я была всего лишь подходящая самка. Обидно быть самкой, а будучи единственной в своём роде, трудно смириться с тем, как легко нашлась тебе замена, как легко была забыта подходящая самка. Разумеется, думала о длинном языке, шнырявшем в горле, буквально вылизывавшем его стенки… Но эти мысли оказалось легко прогнать по сравнению с виноватой совестью.
Мои травмы были не физическими. Я не хотела, чтобы по моей вине когда-либо и кому-либо было плохо. Никогда не хотела, даже Магу, когда он меня безумно злил. Почему он не предупредил меня, что Веня относится ко мне совсем не как к сестре? Сказал, что не хотел, чтобы я его боялась. Боялась ли бы я его, если бы он предупредил меня? Не знаю. Но точно никуда бы не пошла с ним наедине. И не было бы тех дней и ночей в Чертоге, не было бы драки и заражения…
Интересно, какой личиной заразил его Венька? Насколько она могла быть кровожадной? Насколько нетерпимей мог стать Маг?
Пакет всё время соскальзывал со скамейки, стоило чуть прикрыть глаза. Как только далёкое коридорное окно посерело, я просунула голову в палату, чуть приоткрыв дверь.
Маг измождённо спал. Руки, правая в гипсе, левая, переклеенная пластырем, лежали поверх одеяла.
Я прошмыгнула внутрь, уселась на жёстком стуле, пристроила куртку на спинку. Далеко до диванчика в кабинете Клэр, но поудобнее скамейки в проходе. Врач придёт, конечно, выгонит, но пока что-то никто не приходил. Не иначе Маг успел сделать внушение, пока я отлучалась. Он лежал спокойно, ровно держал голову, не пытался закутаться в одеяло, несмотря на зябь.
Он проспал долго, до вечера. Вечером чуть приоткрыл глаза, посмотрел на меня и заснул.
– Тебе следовало сказать мне.
Маг не спорил, он вообще молчал. Я думала, что разговор не состоится, как и вчера, когда он, проснувшись, выпил воды и снова заснул. После того, как он попал в больницу, он словно бы не поправлялся, а наоборот. Щёки ввалились, скулы проступили, глаза, когда он просыпался, царапали ещё больней, чем прежде, и он заметно ослаб, затруднялся даже повернуться на бок, так и лежал на спине.
– Мне было важнее, чтобы к нему хорошо относились.
Маг упрямо замолчал. Я чувствовала, что его горло пересохло, но сегодня он неожиданно категорически отказался от воды.
– Хорошо относились? – удивилась я. – Важнее?
– Ты не понимаешь! – распылился Маг, морщась. – Я растил его, – его повело, глаза помутились, – кто-то должен был любить его, хоть кто-то…
Сознание отказало ему. Я поспешно поймала Мага под плечи и уложила на подушку. Будь он смертен, я бы уже свела его в могилу.
Когда Маг очнулся через четыре с лишним часа, я не посмела продолжать разговор. Меня совсем не радовало, что я нашла в его броне слабое место, тем более что оно только подтверждало его силу. Свет слабо струился от одной лампы, смещённой для врачебного удобства к голове пациента. Лампочка была старой, не энергосберегающей, поэтому светила ровно и тепло, пусть и не мощно.
Маг чуть отдышался через открытый рот и заговорил, как будто не было паузы. Может, для него её не было?
– Если бы никто не вмешался… – он всё-таки не стал уточнять, что «если бы ты не вмешалась», – всё было бы в порядке.
– Ты не смог бы вечно держать его взаперти и скрывать его сущность! – не удержалась я. – Единственным путём было учить его управлять своей силой, а ты только препятствовал этому!
– Это было единственное решение, которое я смог найти.
– Он не учился управлять своей силой, ты не мог не понимать насколько это чревато! Хотя бы чисто психологически – он не реализовывал свою энергию! И вышло… что вышло! Ты хотел лишить его сокровенных прав и вызвал недоверие!
– Владение тобой он считал своим сокровенным правом…
– Ты не думал, что тому, что проснулось с его появлением, нужна сильная рука?
– Это была проблема.
– Это всё, что ты можешь сказать?
Он повернулся ко мне:
– А у него получилось быть сильной рукой?
– Да! – убеждённо ответила я. – Брат он отвратительный, но остальные твари при нём шёлковые.
– Остальные твари? – переспросил Маг.
Я не стала исправляться. Именно в таком русле двигались мои мысли. Кто ещё бы стал забивать в своего спасителя гвозди на больничной койке. Неблагодарная тварь.
– Тогда, наверное, я ошибся, – неожиданно смиренно признал Маг. – Думаешь, было так просто?
Нет. Я не думала, что пока Венька рос и взрослел, всё выглядело так просто. Думаю, рядом с ним и с ним самим всегда творилась такая чертовщина, что никто и ни за что не разобрался бы. Разве что Маг, если бы не был занят какими-то ещё делами.
Я заставила себя замолчать. Он выглядел утомлённым, отказывался от еды и воды. При всём желании, лучше отложить остальные вопросы до следующего раза. Маг посмотрел на меня с подозрением, убедился, что я не формулирую очередной вопрос, и закрыл глаза потемневшими веками.
Большую часть времени провожу развалившись на грешном стуле. Тело помнит каждую плоскость, ноет. Не выхожу гулять на улицу и в коридор – боюсь Маг проснётся, когда меня не будет рядом. В палате не хожу, чтобы не разбудить его. Ёрзаю, беззвучно вздыхаю. Он спит. Без удовольствия, будто просто убивает время. С профессионализмом киллера. Мне от времени никуда не деться, переношу его с широко раскрытыми глазами и утомлённой неудобным сидением спиной.
Маг проснулся через несколько часов. Время не имело значения, и я за ним не следила. Какая разница четыре или пять, или три часа он спал, если он проснулся таким же неподвижным и серым от непрошедшей усталости. Какая-то не та усталость на него нашла, ничто её не брало. Маг не смотрел в мою сторону. Но меня распирало. Я не могла заткнуть ажиотаж и на успехе предыдущего разговора затеяла сиквел:
– Виноват вампир, который на тебя напал в детстве…
– Что? – он смотрит куда-то в сторону, руки сложены вместе на животе поверх одеяла.
– Думаю, из-за него ты не доверяешь Вениамину… и людям вообще.
Он вздохнул, вперив свёрла глаз в ничем не повинную точку впереди.
– Я не доверяю людям, потому что в пять лет моя тётка продала меня вампиру.
Замираю, от неловкости забывая извиниться. Вовремя разбередила рану, ничего не скажешь, постаралась быть корректной и чуткой.
Он отводит взгляд на окно, молчит.
Если слово «извини» застряло в горле и не желает вылезать, нужно извиниться по-другому.
– Давай… будем говорить начистоту, когда мы наедине.
Предлагаю от чистого сердца, собрав всю волю в кулак и убедив себя, что это не самая страшная жертва в моей жизни.
Он впервые с утра смотрит на меня, хмуро, оценивающе, зрачки большие, постоянно напоминающие, что его боль отчасти моя вина, по большему счёту моя вина.
Левая, не сломанная рука медленно поворачивается ладонью к потолку. Мне казалось, моя жертва не будет принята, и от этого мне было не по себе.
Я порывисто вздохнула и поспешно положила на его ладонь свою, пока не передумал. Его пальцы чуть держали. Совесть решила изгрызть меня на корню, впору было выть и рвать на себе волосы, крича «прости меня!», но извинения застревали в горле, а он их явно и не ждал.
С ним ужасно тяжело, и всё же я чувствовала себя обязанной быть рядом. Меньшее, что я могла сделать в обмен на спасение.
Сжала ослабленные прохладные пальцы предложенной для скрепления договора руки, самую малость. Низкая температура. Несколько дней он плохо ел, но такой ерунде его не довести, другое дело если отсутствие аппетита и низкая температура не причины, а следствия чего-то худшего.
– Ты не устал? – молчание доканывает. Я не могу докучать ему вопросами, ему может быть трудно говорить, просто он не скажет, если так, а опять провалится в беспамятство, как уже было. – А то поспи. Я поправлю подушку.
Качает головой.
– Хочешь кого-нибудь увидеть?
Снова качает головой.
Боюсь, речь и обо мне.
Продолжаю скованно стоять, как приклеенная к больничной койке. Я отсюда не уйду. Пока ему может понадобиться стакан воды, какая-то еда, поправить подушку, простынь, одеяло, проветрить или наоборот согреть воздух в палате, я буду рядом. Потому что это всё ещё меньшее, что я могу сделать за избавление от ужаса, который я не успела выплакать.
– Тебе как будто не становится лучше, – сказала я вслух тем же вечером. – Возможно правильней уехать из больницы.
– Куда? – он вздыхает, но хотя бы не отказывается сразу, что уже воодушевляет.
– Выбор между несколькими дворцами и квартирой, – не удержавшись, хмыкаю.
– Нет, – без заминки на размышления отказывается Маг.
– Но почему?
Он сначала не хочет говорить, но мы уже успели дать друг другу слово, что будем откровенны. Палка о двух концах.
– Никто не должен видеть меня в таком состоянии.
– По-моему, – мягко говорю я, – оставлять магов без начальства, всё равно что оставлять нечисть без повелителя.
– Чтобы создать ощущение контроля, достаточно интернета, – Тимур вздохнул.
– Почему так важно, чтобы они не видели тебя раненым?
– Обязательно найдутся те, кто захочет этим воспользоваться, и они придумают как.
Предполагаю, что последнее заявление основано на личном опыте.
– Тогда я знаю, куда нужно ехать, – подумав, сказала я.
Через полчаса мы спустились на парковку. Маг отломал гипс. Оказалось, переломы его не беспокоят, гораздо больше беспокойства доставляли последствия ранений, нанесённых заразными жёлтыми когтями.
– Куда мы поедем? – спросил Тимур, садясь на пассажирское сидение.
– В моё убежище.
– Там нет адептов? – уточнил он.
– Нет.
– И где это?
– Квартира моих родителей.
Мне редко удавалось увидеть выражение удивления на лице Мага. Сейчас был такой момент, но, к сожалению, в автомобиле было темно. Светились только футуристичные датчики на приборной панели.
– У тебя есть родители?
– Ну да.
Машина двинулась с места, не интересуясь направлением.
– Она какая-то особенная? – осведомилась я на её счёт.
– Да, – кратко ответил Маг. – Ты не говорила о родителях.
– У всех есть родители.
– Мы с Венькой сироты.
– Да, знаю. Я решила не считать это закономерностью. Ты же говорил, что у тебя была тётя.
Он внимательно посмотрел на меня.
– Если ты можешь пропасть без вести почти на полгода – не уверен, что у тебя всё ещё есть семья.
Фыркаю.
– Я не пропадала без вести. Я настроила отложенную отправку электронной почты. Мама время от времени получала письма, что я здорова и ни в чём не нуждаюсь.
