Владислав Максимович Романов
Третья жизнь
– Купи мне покушать. Деньги верну с гонорара за бой.
Дементий кивнул, и мгновенно покинул квартиру. Я же остался наедине с собой. Ну, не считая банки огурцов, в которую я жадно впился губами.
«Очень странно. Демона всё ещё не видно. Может дела у него? Хотя какие у галлюцинации могут быть дела…»
Следующие два дня прошли сумбурно. Я то рыдал, то оттачивал удары на твёрдой стене. Запивал это всё водкой, и делал комплексную тренировку на кардио. Бегал кросс, после которого выкуривал несколько сигарет. Дементий пытался говорить со мной, но я пресекал любые подобные попытки. Не говоря уже о попытках построить какой-то план на бой. Не знаю, чего там хотел этот Антон, но я выходил туда драться. Я шёл не боксировать, а драться. Жёстко, по-уличному, грязно. Соперник профи боец. Он точно будет ожидать такого подхода с моей стороны. За час до боя мы приехали на арену. Это был не склад, а большой подвал, арендованный у какого-то солидного бара. Боюсь представить, сколько Рамзан Абдулманапович за этозаплатил…
Размявшись и разогревшись, я принялся бить в стену. Руки я сам себе забинтовал, без посторонней помощи. Так надёжнее. Кисти онемели, и стали больше походить на холодное оружие, чем на часть тела. Костяшки были заметно толще, чем два года назад. Особенно учитывая то, что я почти не вырос. Где-то слышал, что мастера различных восточных стилей набивали кулак об дерево, чтобы тонкий слой кости костяшек откалывался, и микропереломы заживали, наращивая небольшой слой кости. Таким образом костяшки становились крепче и больше. И судя по всему, это работает. В моей раздевалке никого не было. Дементий куда-то ушёл, а кроме него здесь никто больше не появлялся. И я поймал себя на мысли, что мне очень не хватает этого крылатого трёхглавого монстра.
«Ну, Валера, ты сам до этого всего довёл. Теперь придётся помахать кулаками…»
В дверь постучали, и знакомый голос приказал выходить. В качестве ритуала я постучал по своей татуировке, и покинул раздевалку.
Я словно попал в воспоминания военного, что побывал в горячей точке. В голове всё стреляло, в глазах двоилось, цвета переливались, словно бензол в дождевой луже. Надо мной склонялся усатый крепкий мужчина, и показывал пальцы. На его футболке я разглядел надпись. «Рефери»
«Я упал. Снова»
– Семь! Восемь!
Меня как кипятком окатило. Я практически одним движением поднялся на ноги, и, немного пошатываясь, отошёл в угол. Дядька взял меня за голову, и глянул в глаза.
– Готов продолжать?– голос был грубым и низким. Я кивнул головой.
Соперник стоял в углу, и вальяжно раскинул руки на канатах. Мы дрались в ринге. Как только нам дали команду на продолжение боя, прозвучал гонг об окончании раунда. Я пришёл к своим угловым, и сел на табуретку. Дементьев выскочил ко мне, и стал трясти за плечи.
– Ты чего как ватный?! Валера, как ты смог за две минуты дважды упасть в нокдаун.
– Я…я не помню. Я не понимаю. Почему он такой здоровый?
– Этот мужик тяжелее тебя килограмм на десять. И рама у него солидная. Тебе нужно собраться. У него сильные руки. Заставь его махать мимо тебя.
– Да…да, я понял.
Мне прилетела пощёчина. У меня аж в глазах вспыхнуло белым. Я растерянно посмотрел на друга.
– Покажи этой жизни, что тебя нельзя просто так победить. Ты сейчас выйдешь, и покажешь мне такое передвижение, чтобы сам Али позавидовал. Заставь его устать.
Вновь прозвучал гонг, и рефери свёл нас в центре ринга. Соперник тут же начал заходить с размашистых ударов. Парочку я пропустил, и меня неплохо шатнуло.
«Даже с моей хвалёной устойчивостью…он очень мощно бьёт»
Но через тридцать секунд я тоже включился в игру, отвечая на каждое его действие встречным ударом левой. Один раз он неплохо напоролся на этот удар. Я почувствовал, как сильно смялся его нос от таких действий. Этот парень пытался навязывать мне свой бой. Он пытался размениваться со мной ударами, но я всё чаще уходил на дистанцию, и вставлял левую. Под конец раунда я понял, что от профессионального боксёра у него немного. Наверное, только статус, ну и внешний вид. Он много машет руками. Но если зацепит, то не дай Бог. Можно и алфавит забыть. Но, как известно, я разгоняюсь только к последнему раунду. И в нём уже будет зрелище.
Вторая двухминутка закончилась. Я шёл в свой угол уже более уверенно.
– Молодчина, Валера! Такими темпами ты его вынесешь.
– Неа. Я побью его. Его даже выносить не нужно будет. Сразу сюда поп приедет. Отпевать будем.
– Не забывай о технике! Ныряй под его удары, всегда бей, когда он делает шаг вперёд. У тебя нет преимущества в росте, но ты всё ещё выносливее него. Пользуйся этим. Но не изобретай ничего, прошу тебя. Всё уже до тебя придумали, просто пользуйся. Ты понял?
Я глотнул водички, и кивнул головой.
– Третий раунд. Бой!– усач хлопнул в ладоши, и дал команду драться.
Первая же моя атака достигла цели. Я нырнул под его левую, и зашёл за левую ногу. А затем просто впечатал ему в лицо могучий правый кулак. Он не упал, но пришлось отходить. Сделав пару обманных движений, я придал его к канатам, и начал расстреливать комбинациями. В какой-то момент он просто закрылся руками, и я увлёкся этим делом. Соперник неожиданно для меня ушёл в сторону. А вместе с уходом он выбросил правый крюк. Будь он чуть мощнее, оторвал бы мне голову. В общем, я снова оказался на настиле. И на этот раз в конкретно тяжёлом нокдауне. И если до этого просто всё плыло, то сейчас картинка натурально скакала из одного края угла обзора в другой. Не знаю, что держало мои веки, но я даже не думал отключаться. Подняв голову, я увидел крылатую фигуру, сидящую на канатах. Все его три пары глаз светились чем-то алым, и смотрели прямо на меня. Время словно замедлилось. Демон взмыл в воздух, и приземлился у моих ног. Боковые головы открыли свои пасти, и начали говорить противным девичьим голосом.
«Уходи! Уйди из моей жизни! Можешь покончить с собой, мне плевать! Хватит уже с меня твоих мерзких слов, поступков и вранья! Свои проблемы можешь оставить себе! Я больше не участвую во всём этом!»
Головокружение ушло мгновенно, вместе с болью во всём теле. Краем глаза я заметил темноволосую голову, смотрящую на меня из-за пределов ринга. Я устремил взгляд на центральную голову Асмодея.
– Уничтожь весь этот жестокий мир. И начни с наглого боксёришки, что позарился на твоё место в этом подпольном клубе. Ты должен ответить на каждую подлость судьбы сокрушительным ударом в ответ. Вставай!
Его голос грохотал в моей голове в десять раз сильнее, чем орала толпа болельщиков в стенах не самого большого подвала. Я поднялся на ноги, и вмиг всё стало гораздо тише. Демон бесследно исчез, а толпа притихла. Видимо удивилась, что я поднялся. Рефери остановился на счёте «Шесть»
– Парень, готов?
В ответ я просто поднял кулаки. И бой продолжился. Осталось ещё целых полторы минуты. Я пошёл в наступление.
Соперник включил свою уже стандартную «мельницу», которая стала порядком медленнее из-за усталости. Я без проблем уходил от каждого размашистого удара, и отвечал острой атакой в ответ. В один момент я нырнул под его руки, и резко выпрямился, ударив его лбом в подбородок. Кто-то в зале ойкнул, но судья посчитал это случайным столкновением головами, и бой останавливать не стал. Соперник немного сменил тактику, и пошёл в клинч со мной. Подгадав правильное время, я развернул его, и прижал к канатам. Моя голова была у его уха.
– Каково это, когда с таким усердием лупишь воздух?
Соперник взревел, и оттолкнул меня руками. Этого я и ждал. С помощью провокации я заставил его опустить руки, и сам начал отходить. В результате я уже наносил удар, а он только возвращал руки в исходное положение после толчка. Молниеносная комбинация из трёх ударов поразила его голову, и он отключился. Правда его всё ещё держали канаты, так что рефери не сразу всё сообразил, и мне удалось ударить его ещё парочку раз. Меня оттеснили, а оппонент стёк наземь, словно у него не было позвоночника. Дальше всё было по предсказуемому сценарию. В ринг залезла куча людей, врачи начали приводить в чувство проигравшего, Дементий поднял меня на руки и начал носить вдоль канатов.
В итоге его унесли на руках из помещения. Как мне сказал один из врачей, что осматривал его, у этого парня был перелом лицевой кости как минимум в двух местах. Меня объявили победителем, и подняли мою руку над головой. Над головами всех, кто был в этом месте. Но меня интересовала только одна голова. И она, к сожалению, была затылком ко мне, и постепенно удалялась в темноте лестничного пролёта…
Рамзан Абдулманапович лично вручил мне мой гонорар, и бонусную тысячу вечно зелёных чисто от себя.
– Ну, ты конечно брат удивил, удивил. Слущай, а не хочешь пойти в бокс? Тебя там ждёт хорощее будущее.
– Всё может быть. Но пока я ещё хочу на кулаках подраться. Вы же меня не выгоните?
– Как можьно, дарагой, как можьно. Будет тебе бой, и не одын. Всё будет.
– Спасибо вам большое, Рамзан Абдулманапович. Буду стараться вас удивлять.
Мы пожали руки, и президент этого злачного заведения покинул мою раздевалку, в роли которой была одна из немногих холодильных камер, в которой наверняка хранили кеги с пивом. Но мне здесь нравилось. Прохладно и минималистично. И пахнет металлом. В этот день я ехал домой с полными карманами хрустящей валюты. Лицо, конечно, было изрядно побито, под глазами образовалось несколько шишек и гематом. Но чувство тяжёлой победы выше всего этого. Намного выше.
Глава 11. Корень зла.
Мне снился сон. Сон был обо мне.
Виден я был самому себе со стороны. Челкастый худой парнишка, коим я был примерно три года назад. Это был словно фильм. Экранизация ранее не написанных мною мемуаров обо мне самом. Там было всё. Развратные гулянки, потасовки в клубах, семейные развлечения. Этот Я целовал очередную девушку на променаде, через несколько дней другую. Вот он снова пополняет свой организм лёгкими наркотиками, пьёт весьма дорогой алкоголь. Этот парень радовался своему бытию. А я же просто летал над этим всем, словно облачко, безучастно. Я и сейчас такой, но только отчасти. Привычки прибегли к неслабой метаморфозе. И все эти привычки можно было назвать одним словом: Алеся. Для тогдашнего меня было сущим пустяком все эти высокие душевные страдания. Он мог спокойно повесить собственную или чью-то мечту на петлю времени. Он видел, как навсегда уходят люди, и даже помогал им уходить. А сейчас…размяк. Расклеился, ослабел. На смену челкастому парню пришёл избитый угрюмый бомж, с патлами ниже ушей, разбитым телом, и огромным ожогом от кончиков пальцев до локтя на одной из рук. И нет больше того запада, и страсти к саморазрушению. Был остаточный образ всего этого. Это был даже не сон. Так, грёзы, просто с закрытыми глазами. И как я не старался бежать от этого себя, у меня не вышло. Словно что-то держит. Поначалу грешил на татуировку, которая теперь была мне не по статусу, но потом всё стало проясняться. Я просто не создан для чего-то другого. Я не способен остепениться, осесть, взяться за голову. Вещи, что могут меня спасти, я не воспринимаю буквально на генетическом уровне. И только после сражения с трафаретным заклятым врагом в ринге, я всё понял.
Я изначально был обречён на смерть. С самого своего рождения. Это было похоже на то, как в ряд выстраивались планеты. Сплошная цепочка, словно предварительно расползшаяся по сторонам, вернулась в своё исходное состояние. Всю жизнь меня сопровождало это. Оно караулило меня, дышало в загривок, словно хотело вот-вот схватить и утащить. Но смерть штука коварная, и обладает разумом. Но с недавних пор она решила плотнее взяться за меня. И ей пришлось перепробовать многое: пищевые отравления, разномастные хвори, смертельно опасные стычки с ненормальными людьми, чаще всего вооружёнными до зубов. И моё настоящее – это затишье перед бурей.
Да и чёрт с ним, в самом-то деле. У меня было спасение. То, что могло дать мне сил бороться за свою жизнь и не только. Но миру довелось отвадить то, что мешало его планам. Я пытался наладить контакт с Алесей. За те две недели, что я оправлялся после боя, было очень много попыток восстановить всё то наше прекрасное, что разрушил… я сам. И все они не принесли даже обыкновенного диалога между нами.
Казалось, что тень от моего отчаянья была способна гасить звёзды в небе. Пройдено было порядка больше сотни метаморфоз моего «Я», но от прежней моей жизни не осталось и куска. И всё вокруг мне об этом напоминало. Выступление уличных, и до жути грустных своим макияжем мимов на одном из самых больших проспектов Ленинграда, синица, поющая, сидя на кустах красивых роз. Пела о том, что больше не осталось сил, а душа пуста, и вместо того, что заполняло пустоту, теперь чёрная дыра, которая затягивала остатки тебя внутрь, пытаясь испарить.
В конечном итоге я стал коротать вечера за бутылкой жидкости со злаками, в стеклянной таре, и сидел я при этом на лавочке в парке. Уже лето, а оно несёт вместе с собой тепло, перемены, и красоту. Сегодня мой день рождения. Мне наконец-то 18. И я совершенно один. Напротив меня сидела пара влюблённых друг в друга людей. Это были мальчик и девочка, на вид каждому по 15. Он не отрывает от неё взгляд, и не прекращает рисоваться перед дамой, а она едва успевает обрабатывать всю получаемую информацию, не говоря уже про какие-то ответные реплики. И я им завидовал. Меня уже давно никто с таким незаурядным интересом не слушал. Ну как давно… месяц, что-ли. Видимо, настолько привык, что теперь кажется, будто полгода минуло. Он – ростом слегка ниже меня, длинные чёрные волосы, острые черты лица и может даже характера. Наверняка его главным достоянием были малахитовые глаза. Оно и понятно, ведь она в них с такой заботой смотрит… Девушка же носила каре светлого, немного солнечного цвета. Не огненно-яркий, скорее всего результат многократной перекраски волос. Она явно ниже него, но любит так же сильно, я уверен. Орехово-молочный цвет глаз… а у меня прекрасное зрение, оказывается. Хотя, скорее всего, что-то из этого я выдумал, ведь достиг пика своей тягостной меланхолии. Я оторвал от них изучающий взгляд, и направил его к горизонту. Кто-то перерезал небу горло. Иначе как объяснить этот чудесный закат. Жидкие, растянутые ветром облака были похожи на края раны, а разливавшийся меж них кровавым миражом летний закат был тем самым кровотечением. Лезвия найти не удалось, возможно его владелец уже далеко отсюда. Но ему однозначно не удалось убить красоту, хоть он и пытался. Почему-то я поставил себя не на место негодяя, как это обычно и происходит, а на место жертвы. Мы были очень похожи с этим небом. Оно такое же бескрайне грязное, и загрязнили его другие люди. Очень похоже на оправдание собственной никчёмности, движимое лишь жалостью к себе. Но одна общая черта всё же есть. И мне, и ему уже нечего здесь делать. Нас обоих много кто видел, кто-то даже знал лично. Но по итогу мы всё равно возвращались к одному и тому же. Я – к рассвету, оно – к закату. И сегодня его закат выглядит вот так. Точно так же, как и мой. Только у него рана на шее, а у меня – на душе. Но в тоже время мы коварно разные. Оно не такое жестокое. И сколько бы его не отравляли, оно не станет опускаться на нас, угрожая расплющить. Я же готов ответить на такие действия более радикальными действиями в ответ. И те, кто отравлял меня… они, почти все, об этом пожалели. Таким образом выходит, что придуманное мной аморфное понятие намного лучше меня самого. Я пялился на то, как оно умирает, и даже не собирался этого предотвращать. Но небо умирает каждый день, возрождаясь спустя ровно одну ночь. А ночное небо это уже совсем другое. Оно безразлично и замкнуто, несмотря на то, что намного прекраснее, чем его предшественник. И таким оно стало не по чьей-то воле, а просто потому, что так лучше. Для всех, и для него в том числе. У него даже образ не такой яркий, как у неба под опекой солнцешара.
И вот, рана под названием «закат» полностью истекла кровью. Небеса стали походить на синий труп, что уже который день лежит в холодильнике морга. За ночь разложиться не успеет, так что волноваться не о чем. Парочка покинула скамейку. Похоже, и мне уже пора возвращаться в свой гроб, с ироничным названием «жизнь». Я могу продолжать, но долго это всё не продлится. Уверен, что нет. Уже нет сил. Последние два года заколотили последние гвозди в крышку. Но похоронить себя могу только я сам…
Дальше всё шло стремительно. Про день рождения никто и не думал вспоминать, но это мирское, да и забывается быстро. Я переехал в новую квартиру, ближе к центру. Теперь я ночевал в многоэтажном доме, на шпиле конструкции. Шестнадцатый этаж был привлекателен своей высотой и величием. Глядя в окно, я видел крошечный мир. Горизонт словно не ограничивался парой километров, и был гораздо дальше.
Я возобновил тренировки, и продолжил выступать на вечере кулачных боёв. Рамзан Абдулманапович как всегда удивил. Моим соперником в один июньский вечер стал какой-то американец. И приехал он сюда специально, чтобы посоревноваться со мной. Хоть он и был в разы мощнее меня физически, стойкий характер, взрывной нрав и бетонная челюсть дали мне возможность победить. Но стоит признать, этот дядька не упал в нокаут. За бой ему вели отсчёт трижды, но каждый раз мой визави поднимался на ноги, и продолжал бой. Гонорар был неподъёмно большим. Пять тысяч долларов хрустящих американских президентов утяжеляли мой карман тем вечером. Эта организация разрослась, и начала набирать более крупные обороты, да и двигалась в сторону профессиональной деятельности. Набрали бойцов, укоренили регламент и систему, стали проводить различные турниры-однодневки и гранд-при. Проведя ещё два боя, и закончив их нокаутом, я повесил бинты на гвоздь. Если можно так выразиться. Моя привередливая и высокомерная, распаляемая деньгами душа захотела дебюта в профессиональном боксе. С помощью связей я добыл карту профессионального бойца, но сперва решил повысить квалификацию. Как оказалось, бокс это совершенно другое, нежели кулачные бои. И максимум чего я добился, так это КМС в этом спорте. Повышению препятствовали юные, и более талантливые умельцы. В нокаут я так ни разу и не упал, но моя непробиваемость дала сбой. Развились болезни нервной системы, начались провалы в памяти, агрессия, истерические припадки. К этому добавьте уйму накопленных денег и постоянное саморазрушение. И вот, после очередной гулянки, с которой меня забрала скорая, по причине непонятно приступа, я понял, что деньги закончились. Как и здоровье.
Я ошибся. Меня хватило не на несколько месяцев, как я ожидал, а на год. И свой день рождения я уже встречал на улице. На этот раз летом. Лечение у нас дорогое… слишком дорогое. За это время Асмодей ни разу ко мне не пришёл. Может я ему наскучил? Во всяком случае, теперь точно наскучу.
Забавно вспоминать об этом, сидя на лавке, только не с пивом в руке, а с рюкзаком на плечах. А вспоминать было о чём. Больше всего веселила моя карьера в боях на голых кулаках. Меня всегда объявляли: «Валерий Романов по прозвищу «Одесская мощь». Я всегда улыбался, когда слышал это. Моё прозвище несло в себе много смысла. Это и дань уважения родине, и показатель того, что я опасный соперник, и просто что-то слегка комичное. От той мощи ведь остались только бинты на руках. Да, я всё ещё не изменяю традициям. Ожог и порезы ведь никуда не делись. Я прожил две жизни. Буржуазного богача, нищего облезлого бродяги… а этот год не тянет на третью. Да и не хочу я третью. Хочу умереть. Но, видать, кто-то приглядывает за мной там, на небе. В таком случае остаётся волочить за собой своё существование. И продолжать жизнь того самого нищего, облезлого бродяги.
Глава 12. Неожиданная встреча.
1992 год. Март месяц, Ленинград. По широкому бульвару гордо идут люди. Среди них выделяется, пожалуй, только одна девушка. Высокая, строго одетая, и куда-то спешащая. Выделялась она непосредственно причёской, и в целом образом бизнес-леди, даже несмотря на то, что она всё ещё студентка. Такую даму только поискать. Ровно отрезанные чёрные волосы, с угольным отливом, пиджак, брюки, элегантные каблуки. Наманикюренные ручки держат недешёвую сумочку. Правая рука могла похвастаться дорогим обручальным кольцом. Безусловно, эта девушка выделялась из общей массы.
По дороге из юридического университета домой она решила заскочить в кофейню, дабы отведать очень популярный напиток, удовлетворяющий как гастрономические, так и эстетические вкусы. Идти было недолго, что является большим плюсом. Для неё сейчас время – самый ценный ресурс. Заказав большой латте и вишнёвый круассан, она села рядом с окном.
От мирного распития кофе её отвлекло движение на улице. У красивого метрового заборчика, ограждающего какое-то изваяние, сидел бомж. Худой и согнутый. Руки казались толще обычных, видимо в зиму отморозил. Из-за натянутого на глаза капюшона плаща не удавалось разглядеть его лицо. Видны были только торчащие сосульками тёмные волосы, явно не мывшиеся месяцами. Перед ним стоял стаканчик из-под кофе. А рядом с ним стояли трое подростков, некоторые с пивом в руках. Они что-то ему говорили, пытались заглянуть за тень накидки. Всё без толку. Он продолжал сидеть на брусчатке, и смотреть себе на ноги, которые он вытянул вперёд.
«Никакой морали у этих малолеток не осталось. Уже к бомжам на бульваре пристают. Надеюсь, милиционеры где-то рядом есть»
Завершив трапезу, она покинула кафе, и обратила внимание на тех же подростков и бомжа. Последний уже стоял на ногах, а парни активно провоцировали его на конфликт. Алеся было уже хотела прогнать их, как вдруг бомж резко нанёс удар с головы тому, что стоял ближе. Парень выронил бутылку из рук, и она со звоном разлетелась в крошку. Второй получил удар правой. Хороший, точно в область скуловой дуги. Кепка с его головы оказалась там же, где и пиво товарища. Оставшийся подросток вылил остаток пива, и взял бутылку за горлышко.
– Ну, давай, бомжара! Подходи!
Он и пошёл. Отскочил от первого взмаха бутылки, и ударил парня в ответ. У того подкосились ноги, и он упал на задницу. А затем дал дёру, поливая обидчика отборным матом и угрозами. Бездомный же встряхнул правую руку, и посмотрел в спину убегающему.
– Есть ещё порох…– пробубнил он не очень низким голосом. А затем сильно закашлял, да так, что сел на заборчик. Девушка ойкнула, и подбежала к нему.
– Мужчина, вы как? Вас ударили?
– Ага, хрен бы эти молокососы меня ударили! Я им ещё покажу свою турбо старость!
– Как же вас так угораздило-то?
– Да вполне обычно. Сначала кинули мне крышку от пива в стакан, потом попросили денег занять. Вот к чему это всё привело.
– С вами точно всё в порядке? Вы как-то нездорово кашляете…
– Всё со мной хорошо. Курение, знаете ли.
– А рука как? Сильно болит?
В ответ он просто показал её. От того, что она увидела, сжались внутренности, а дыхание сбилось. Наглухо перемотанная тонким бинтом рука со следами крови на нём. Даже пальцы были окутаны белой тканью.
Она отстранилась, и быстро зашагала дальше по бульвару, цокая каблуками по брусчатке. Бомж погрустнел, и снова сел наземь.
– Как думаешь, она меня узнала?
– Ещё как узнала, Валер. Удивлён, что за два года не забыла,– хрипя, проговорила центральная голова демона, что сидел на голове памятника словно горгулья. По грязному лицу скатилась слеза.
– Пойдём к тому недострою, где вчера ночевали? Очень хочу посмотреть на этот мир сверху вниз.
Валера встал на ноги, и медленно зашагал по дороге. А трёхголовый взмахнув крыльями, улетел вслед за ним.
Несколько дней спустя
В замочной скважине входной двери кто-то начал ковыряться ключом, а спустя секунду благополучно открыл вход в квартиру. Высокая блондинка сняла обувь, и бросила на пол сумку.
– Леська! Я дома!
В Ленинград переехала сводная сестра Алеси, Марина. Она работала врачом, и не простым, а травматологом. И её перевели в этот город по работе из Мончегорска. Далековато, но не для командировки на полгода. Женщиной она была одинокой, и взрослой. Уже третий десяток пошёл в прошлом году.
Леся радушно встретила вернувшуюся с работы сестру, и сделала себе и ей успокаивающий зелёный чай.
– Ну, рассказывай, как там работа?
– Да какой-то сплошной фарс. Одни ушибы и синяки, а люди ноют так, будто им конечность оторвало. Никаких нервов не напасёшься. Так ещё и сварливые некоторые, до боли в почках.
– А, всё как обычно значит.
– Не совсем. Поступил тут к нам недавно один пациент. Какой-то алкаш скорую вызвал. Говорит мол, человек с недостроя сбросился. С седьмого этажа. Ну, приехали значит, паковать уже хотели. А он живой. Дышит, даже сознание не потерял. Все три медбрата на месте попадали. Ну, взяли, отвезли в больницу. А пока везли, он брыкался, и вопил, чтобы его бросили там, где подобрали. Одного даже умолял вколоть ему какой-то антибиотик. Мол, у меня на него аллергия, будет анафилактический шок, и помрёт быстрее. В больнице тоже не унимался. Он лежал немножко в другом отделении, но я даже туда слышала, как он выл. Не реагировал на двукратную дозу морфина. Всё время просил, чтобы его добили. Хотя он всего лишь сломал позвоночник и обе ноги. Ну и левый локоть вывихнул. Странный он, к нему скоро психотерапевт придёт, диагноз ставить будет.
«Я могу даже с шестого этажа спрыгнуть, и выживу» – словно молния в громоотвод, ударили воспоминания в голову Лесе. Стало трудно дышать, глаза забегали по кухне.
– Марин, а как пациента звали?
– Документов мы его не нашли, но представился как Валерий Романов. Волосы у него ещё такие тёмные, длинные и грязные. А что?
Девушка подорвалась со стула, и побежала в коридор одеваться.
– Эй! Это чё, знакомый твой что-ли?
– Да! В какой он палате лежит?!
– Да, в сорок второй вроде. Ты не торопись так, он всё равно не уйдёт никуда. Ближайшие полгода так точно.
Под аккомпанемент чёрного юмора сестры, Алеся вылетела из квартиры, затем из подъезда, и побежала к месту, где обычно стояли таксисты. И ей повезло. Там, под фонарём, томился один узбек на своей вишнёвой ласточке. Указав место назначения, и сунув таксисту уйму денег, и в придачу приказав ехать быстрее, они тронулись с места, и погнали по ночным улицам с такой скоростью, что подвеска автомобиля переживала испытание всей своей жизни. ЗАЗ Таврия явно не была предназначена для гонок по ночной культурной столице. Но водитель установку выполнил, и свои рубли получил заслуженно. Не спросив разрешения посетить пациента на ресепшене, девушка побежала по лестнице вверх, проигнорировав наличие лифта в здании. Лишь бы быстрее успеть…
Она вбежала в пустую палату, где только первая койка была кем-то занята. Света не было, и первым делом она нашла выключатель. Щёлкнув его, она увидела лежащего на кровати Валеру. Левый локоть был вправлен и зафиксирован на суставе. А всё, что было ниже этого сустава, активно кровоточило от порезов. С другой стороны кровати на полу валялся толстый керамический осколок, покрытый венозной кровью. Парень всё ещё был в сознании, и дрожал от боли и страха.
– Я говорил с Богом, а пришла ты,– еле шевеля губами, тихо сказал Романов. Алеся стояла в ступоре, и могла только плакать.
– Зачем… ты это сделал?
– Услышала историю о парне, что не умер после того, как с седьмого этажа выпал? Так и знал, что нужно было брать сразу девятый… а не надеяться на то, что моя устойчивость не настолько крута. Но ей был не по зубам этот кусок кружки из-под чая. Хвала отечественному производству. Еле разбил её.
– Я… подожди, я сейчас позову доктора. Только не отключайся!
Она выбежала из палаты, и её шаги стали отдаляться.
– Ты же понимаешь, что тебя сейчас спасут?– задал вопрос Асмодей, забравшийся с ногами на соседнюю кровать, и жующий больничную вафлю.
– Знаю. Ты… можешь выполнить моё желание? Совсем одно.
– Я уважаю тебя, как человека. И последнее три года были очень интересными, только благодаря тебе я не умер со скуки. Проси чего хочешь, я всё сделаю.
– Убей… меня…
Одна из голов зажмурила глаза. Да и сам хозяин тела застыл с непрожёванной едой во рту.
– У… убить? – переспросил он.
– Да. Я знаю, что сейчас будет. Меня спасут, вызовут психиатра, потом я выздоровею, Леся станет мне всячески помогать… я устал, Асмодей. Я устал всё время куда-то идти, устал быть одиноким, как ворон после смерти колдуна. У меня никогда не было человека, с которым я мог обсудить, куда, откуда и зачем я иду… я хочу покончить со всем этим. Тебе не в тягость махнуть рукой, или просто отрубить мне голову – я всё стерплю. Только не оставляй меня в этом месте. Прошу тебя.
Он кивнул центральной головой, и, выбросив вафлю, начал своё действо. Он махал костлявыми руками, что-то бормотал на своём языке, странно вздымался над полом. Валера почувствовал, как из всех отверстий в голове вытекает его жизненная сила. То, что тащило его на свете эти пять лет, прямо сейчас уходило и рассеивалось по воздуху. Демон не забирал её себе, он просто высасывал и рассеивал её, как дым от сигареты.
Спустя ровно сорок пять секунд этого обряда тело Валеры обмякло. Он чувствовал, словно проваливается в сон после тяжёлого рабочего дня. Липкая от крови постель кажется очень даже неплохой, боль в спине, ногах и руке отступает, и он начинает видеть белый свет, что постепенно превращается в сон. Со стороны лестницы слышится множественный топот ног, а Асмодей, расправив крылья, улетает сквозь окно в ночное небо.
– Мы обязательно встретимся…сын Альберта…