Владислав Бахревский
Выживший. Первый секретарь Грибоедова
Служба
Мы немного забежали вперед. А третьего мая 1827 года бывший управляющий Грузией генерал Ермолов простился с Тифлисом.
Уже 15 мая новый хозяин Кавказа генерал Паскевич, вместе с надворным советником Грибоедовым, по дороге к армии стали лагерем на Бабьем мосту. Дорога размыта дождями, у Паскевича тяжелый приступ желчной болезни. Ночь для генерала выдалась мучительная, для Грибоедова – отчаянная: врач опасался за худший исход. Утром рискнули, Волчьи ворота, поднявшись на перевал, миновали, а в Самийской долине погода смилостивилась. В Акзибиюке Грибоедов снова проводит ночь в палатке генерала.
19 мая отряд командующего с Божьей помощью достиг крепости Джелал-Оглу. Здесь, на берегу реки Тебеде, главный лагерь русского войска. В трех верстах развалины древнего города Лори. Известен с VIII века.
21 мая в лагерь пришествовал посол Турции. О нем в записках Грибоедова 3 слова: «Толст, глуп, важен».
24 мая из Петербурга прибыл Александр Михайлович Обрезков, второй уполномоченный МИДа по ведению переговоров с Персией. Первым был Паскевич. Обрезков прислан возглавить дипломатическую канцелярию при командующем Кавказским корпусом. Вместо Грибоедова. Утратив должность, Александр Сергеевич остался, однако, при делах. В тот же день, 24 мая, он проводил посла Турции, составил черновики донесений Паскевича министру Нессельроде. Одно из донесений было о получении распоряжения повысить зарплату надворному советнику.
Сразу выяснилось: новый уполномоченный не владеет персидским языком, не знает Ирана. Однако уже вечером Грибоедов, сопровождая Паскевича, отправился в поход.
8 июня Паскевича и его свиту встречал колокольным звоном монастырь Эчмиадзин. На другой день Грибоедов сопровождает Паскевича при осмотре осажденной крепости Эривань. 10-го ведет переговоры с посланцем Аббаса-мирзы. Задача посланца Грибоедову ясна. Старается выяснить, возможно ли завязать переговоры о перемирии. Однако русские уже втягиваются в боевые действия. Отряд генерала Красовского готовится к штурму Эриванской крепости, Паскевич с генералом Константином Христофоровичем Бенкендорфом, братом шефа жандармов, выступил к Нахичевани.
21 июня в лагере на реке Ведичай надворный советник ведет переговоры с Аслан-султаном, с вождями карапапахцев. Все перешли на сторону русских. Грибоедов тотчас составляет призывы к садакцам и миллинцам о дружественном отношении к ним русского войска.
24 июня вожди местных племен явились в Арпачае к Грибоедову засвидетельствовать свою покорность императору России.
26 июня вступили в оставленную персами Нахичевань. Грибоедов получил жилье с окнами на ханский терем.
27–28 июня он работает над донесением Паскевича графу Нессельроде: «О мирных сделках с разными племенами Эриванской области на походе из Эчмиадзина в Нахичевань». Голова занята одним, а глаза тянутся к подзорной трубе. Из окна квартиры Грибоедов может наблюдать за опасной работой Николая Муравьева, его солдат, его офицеров – штаб ведет рекогносцировку под стенами крепости Аббас-Абад. Несколько часов тревоги, но обошлось без потерь.
29 июня, в пятом часу утра, Грибоедов отправил почту и поехал осмотреть стены осажденной крепости. Присоединился к казакам. Отряд небольшой и дерзкий. Казаки выманивали за стены Аббас-Абада персов. И тут пошла операция нешуточная: конные полки, батареи тяжелых пушек обступали крепость со всех сторон. Видимо, для штурма с другого берега Аракса Бенкендорф переправил еще 2000 солдат. Пошло сражение. Вернее, жесточайший обстрел крепостных башен из орудий. Персы, спасая город, выслали парламентеров. Тотчас и Грибоедова отправили под стены Аббас-Абада. Вел переговоры с юными сыновьями принца Али-Наги. Али-Наги-мирза – брат Аббаса-мирзы, восьмой сын Фетх-Али-шаха, повелителя Персии. Всего у шаха семьдесят сыновей. Сражение прекратилось. На другой день в Главную квартиру командующего прибыл иавер – майор в персидской армии. С ним говорил Грибоедов. Иавер-майор предлагал начать переговоры о перемирии.
– Для чего надобно генералу Паскевичу перемирие? – сурово отвечал надворный советник персу. – Генерал взорвет стены, и ваша армия сложит оружие.
Но персы жили умом английских генералов. На Паскевича двинулась конница Хусан-хана. Отступая, хан должен был привести кавалерию русских под укрепления Чорса, где для победного внезапного удара изготовилась двадцатитысячная армия Аббаса-мирзы.
Хитроумные англичане просчитались. Паскевич со своим отрядом оставался под стенами Аббас-Абада. А вот при Джаван-Булахе драгуны Нижегородского полка Раевского разгромили армию принца Аббаса-мирзы.
В это же время Грибоедов ведет тайные переговоры с командиром сарбазов Эксан-ханом. Эксан-хан был согласен перейти под власть русского императора. Шах ослепил его отца Келб-Али-хана Нахичеванского.
О сдаче Аббас-Абада мстящий за отца командир сарбазов говорит с Мохаммед Эмин-ханом, комендантом крепости. Тот просил три дня на раздумье. Возможно, собирался доложить об измене сарбазов шаху. Но уже 7 июля, во время приступа, батальон Эксан-хана открыл ворота перед русскими войсками.
Сдачу крепости Аббас-Абад, Паскевича и деяния императора Николая I увековечила картина художника Владимира Ивановича Машкова. Грибоедов изображен верхом на коне.
Переговоры о переговорах
Взятие крепости Аббас-Абад, где воеводой был зять шаха, – успех дипломата Грибоедова.
Победившее войско мудрого полководца поутру начинает приготовлять себя к грядущим сражениям. У дипломатов иное. Впрягаются в постромки переговоров и тянут свой воз туда, где вечный мир. У Грибоедова дело пошло по заведенному правилу.
13 июля в Главную квартиру командующего Паскевича прибыл статс-секретарь наследного принца Аббас-мирзы. Принц и английский посланник Джон Макдональд предлагали начать переговоры о перемирии.
Ответ сочинял Грибоедов. Переговоры состоятся, ежели Персия будет согласна с предварительными условиями: граница между Персией и Россией отныне идет по реке Аракс. Это первое. И второе: Персия выплачивает России контрибуцию.
Аббас-мирза прислал согласие, и 17 июля Паскевич отправил надворного советника Грибоедова в Каразиадин – выработать условия переговоров о мире. В условиях значилось: размер контрибуции определен в 10 миллионов рублей серебром. Подтверждение исключительного права России иметь военный флот на Каспии. Обязательство Ирана оказывать покровительство русской торговле. Установить русскую консульскую службу.
За 6 часов первой встречи и беседы с принцем было достигнуто решение всего одного пункта переговоров: Грибоедов должен написать проект перемирия.
Над проектом пришлось работать ночью. Утром, сверив перевод с оригиналом, Александр Сергеевич отправил документ Аббас-мирзе.
Тот прислал к русскому дипломату своего секретаря Али Мустафу. А у Грибоедова жар, пришлось отменить визит к принцу.
На следующий день больной в постели, а у него переговоры с мирзой Измаилом. В своем варианте проекта переговоров персы потребовали вывести войска из Эчмиадзина и Нахичевани. Переговоры затянулись до глубокой ночи, и Грибоедов попросил персов отпустить его к своим. Увы! У переговорщиков еще одно требование: согласиться с десятимесячным перемирием.
Аббас-мирза, встретившись с русским дипломатом, главным условием переговоров о мире выставил именно десятимесячное перемирие. С тем и отпустил Грибоедова к Паскевичу. В условии принца таилось лукавство. Персам необходимо было приготовить армию к войне. Перевооружить с помощью Англии, обзавестись современной артиллерией, обучить солдат противостоять русским штыковым атакам, командиров – умению окружать противника.
Изнемогшего от болезни Грибоедова Паскевич отправил подлечиться на железные воды.
Пять дней отдыха, и снова на войне.
Александр Сергеевич был в лагере во время осады Сердобада, участвовал во взятии Эривани. Получил боевую медаль.
13 октября столица Азербайджана Тебриз, дождавшись отряда генерала Эрастова, радостно распахнула ворота. Встречали завоевателей духовенство, старшины, народ. В Тебризе располагались богатейшие склады, арсенал, и единственный в Персии литейный завод. Все это передали русским.
17 октября Грибоедов вел переговоры о начале переговоров с Фетх-Али-шахом. Тот привез письмо от Аббаса-мирзы, в котором ни слова не было о контрибуции. Паскевич, возмутившись, поднял ее размер с 10 куруров до 15.
19 октября главнокомандующий корпусом и его свита вступили в Тебриз. Грибоедову командование поручает составить «Положение об управлении Азербайджаном». Александр Сергеевич знал, кто возглавит правление. Он работает над регламентом, представляя себе исполнителя. Документ обозначен как «Общие правила для действия Азербайджанского правления». Генерал Остен-Сакен позже писал об этих правилах: «От них зависел весь будущий успех».
Грибоедова Паскевич желал иметь под рукой. Грибоедов вел переговоры с английским посланником Джоном Макдональдом в Тебризе. Именно об этих переговорах Паскевич писал в рапорте императору Николаю. От посредничества Англии Паскевич решительно отказался. Аббас-мирза стал сговорчивей: подействовала наполовину удвоенная русскими контрибуция, появилась боязнь утраты Южного Азербайджана. Принц поспешил начать переговоры.
3 ноября Паскевич со всей администрацией прибыл в Дейкарган. Паскевич – глава, второе лицо Обрезков – посланник МИДа, далее Грибоедов – редактор протоколов, и его помощники: Амбургер, Киселев, переводчики Влангали и Аббас Кули-хан (Бакиханов – азербайджанский поэт), а также генерал Раевский-младший – командир почетного конвоя.
Первая встреча Паскевича и Грибоедова состоялась с пленным первым министром Персии Аллаяр-ханом. Изощренный в дворцовых интригах, перс быстро сообразил, чьими словами с ним говорит Паскевич. Грибоедов чувствовал в глазах лишенного свободы врага – это Аллаяр-хан подбил шаха напасть на Россию – затаенную ненависть к себе. Однако Паскевича пленный упрашивал ласково убавить неподъемную для шаха и для всей Персии контрибуцию.
Всего раз Грибоедов и Аллаяр-хан скрестили взгляды. Первый министр, будь у него сабля, исполосовал бы ничтожного чиновника, а вот Грибоедов готов был посодействовать Аллаяр-хану. И тут нежданно пришла странная мысль: «Вот моя смерть».
Слава Богу, уже через час Грибоедов беседовал с сыном Аббаса-мирзы Хосров-мирзой. Отец послал юного принца сопровождать Паскевича и его свиту в Дейкарган.
Переговоры
7 ноября, на первом заседании конференции о мире, Паскевич поставил перед персами два вопроса. Первый. Эриванское и Нахичеванское ханства, Ордубенский округ – считать присоединенными к России. Второй. Выплата 15 куруров контрибуции. Неисполнение этих требований дает право императору России оставить русские войска в Азербайджане навсегда.
Через три дня Аббас-мирза согласился удовлетворить территориальные притязания России. Сверх названных Паскевичем земель, под руку императора Николая отходило так же Талышское ханство. Грибоедов через Паскевича настоял на выплате пяти куруров до подписания договора, но не позднее 22 ноября 1827 года.
Переговоры затягивались. Паскевич сократил первый взнос до трех куруров.
В куруре – 500 тысяч туманов, на русские деньги это два миллиона серебром. Один туман равнялся четырем рублям.
О сокращении взноса контрибуции персам сообщили 22 ноября. 25-го Аббас-мирза принял это предложение, а 27-го отказался подписывать договор. Курьер из Тегерана сообщил волю шаха: его величество согласен на выплату 10 куруров. Пять из них уже переведены английскому поверенному. А время текло. 6 декабря Сенат пожаловал Грибоедову чин коллежского секретаря. О своем возвышении в Табели о рангах Грибоедов узнает месяца через полтора. Нессельроде послал уведомление 20 декабря. Все это время «редактору протоколов» пришлось бороться с уполномоченным МИДа Обрезковым. Азиатский департамент Родофиникина подтверждал английскую версию мира: сначала вывод русских войск из Азербайджана – и уже потом выплата контрибуции.
Англия, возлегшая на всех материках земного шара, по-акульи сна не ведала. Посланник Макдональд в декабрьские дни обосновался в Дейкаргане. Его принимает Аббас-мирза, он беседует с Сухтеленом, начальником Штаба Кавказского корпуса. Грибоедова тоже не обошел. Александр Сергеевич о советах англичанина скажет в своих записках: «Противные нашим выгодам». Атака на позиции русских переговорщиков набирала силу. Обрезков настаивает подписать мирный договор, не дожидаясь пяти куруров. Тогда Паскевич, по настоянию Грибоедова, потребовал от Аббас-мирзы подписать все статьи договора или разойтись и начать военные действия. Впрочем, вечером того же дня, 9 декабря, русская делегация внесла в соглашение статью о признании Аббас-мирзы наследником иранского престола. Аббас-мирза тотчас и подписал все статьи договора. Увы, еще один курьер из Тегерана привез очередное письмо. По воле Фетх-Али-шаха решено куруры до подписания мира не посылать. Грибоедов тотчас представил Паскевичу документ с предложением не возвращать персам Азербайджана. 21 декабря переговоры прервали. Шах назначил своим уполномоченным министра иностранных дел мирзу Абуль-Хасан-хана.
Обрезков подал Паскевичу записку «Рассуждения насчет заключения с персиянами мира». Грибоедов ответил «Замечаниями на “Рассуждения…” А.М. Обрезкова».
23 декабря Паскевич объявил персам о сокращении общей суммы контрибуции. На это Аббас-мирза нежданно выдвинул требование очистить Азербайджан от русских войск. И уже на вечернем заседании снова был согласен разрешить присутствие русских солдат в провинциях. Просил оставить ему город Ардебиль. Желание принца приняли, и, по предложению Грибоедова, Аббас-мирза поставил подпись под каждой статьей договора.
Война на испуг
Перед Александром Сергеевичем лежала бумага, каких он еще не удостаивался получать. Правда, бумага от главнокомандующего – «Отношение № 816». Но в бумаге этой – личное поручение императора коллежскому секретарю Грибоедову.
Востоковед Сеньковский предлагал государю приобрести или получить в счет контрибуции старинные персидские манускрипты. Император Николай Павлович пожелал поручить столь неординарное дело Грибоедову.
Личное желание императора, желанное для России, – не что иное, как воля Господа. Древние манускрипты великой Персии – владычицы мира во времена, запечатленные Библией, – заповедь всем будущим поколениям человечества.
Отношение за № 816 в руках, а чернила просыхают на черновике для главнокомандующего. Грибоедов сочиняет личное письмо Паскевича начальнику Главного штаба генерал-фельдмаршалу Дибичу. Возобновление войны с Ираном неизбежно. Шах всячески затягивает переговоры, его действия непредсказуемы. Но главное – положение самого шаха чрезвычайно зыбкое. У наследного принца Аббаса-мирзы надежда обрести престол зависит от русских. Шах вершит дела с оглядкой на евнухов, на Аллаяр-хана…
Сегодня 2 января Нового, 1828 года. 4 января рабу Божьему Александру исполняется 33 года. Достиг возраста Христа, когда человек Иисус Христос начал подвиг Своей жизни.
4-го января Собор Семидесяти апостолов. Первые среди семидесяти: евангелисты Марк и Лука, первомученик архидиакон Стефан… Грибоедов помнил апостолов со сложными именами: Крискент, Епенет, Апеллий, Асинкрит… В этот же день память Ахилы, диакона Печерского в Дальних пещерах, игумена Кукума Сикелийского.
День 33-летия для православного мужчины особый. Но было не до праздников: на переговоры прибыл новый уполномоченный шаха Абуль-Хасан-хан Ширази. Дипломат он и есть дипломат: прежде чем начать переговоры, встретился с Обрезковым и с Грибоедовым.
Праздник Александра Сергеевича состоялся поздно вечером: короткий ужин среди своих. Были Киселев, Амбургер, Раевский и, опередивший гостей, Иван Федорович, родственник и главнокомандующий. Пока никого не было, решали самые срочные вопросы.
– Обрезков мне сообщил: новый уполномоченный привез новые предварительные условия заключения мирного договора.
– Они для нас уже поднадоевшие, эти условия, – поморщился Грибоедов. – Выплата контрибуции возможна только после вывода войск из Азербайджана, после подписания статей о мире, после снижения суммы контрибуции.
– Что ты мне посоветуешь? – Лицо у Паскевича спокойное, но в глазах сталь.
– Вместо возобновления бесконечной говорильни уместно сказать три слова: «Деньги или война».
Паскевич весело улыбнулся. Он и сказал эти три слова министру иностранных дел утром в праздник Крещения.
Посланец шаха тотчас попросил перерыва в переговорах.
Повторная встреча состоялась на другой день, седьмого, в субботу.
Паскевич зачитал министру шаха договор, согласованный и подписанный наследным принцем Аббасом-мирзой.
Прочитал. Сделал догую паузу. Сказал:
– В этом договоре я не изменю ни единого слова.
На вечернем заседании министр шаха начал речь, защищая предложенные Тегераном условия. Паскевич остановил красноречие. Вручил министру декларацию о причинах разрыва переговоров. Объявил:
– Я отдал приказ готовить войска для похода на Тегеран.
А у Грибоедова принцу Аббасу-мирзе было заготовлено письмо. Главнокомандующий Кавказским корпусом сообщал: «Начало наступления будет задержано до 11 января, с тем чтобы наследник поселился там, где он желает».
Война пошла быстро. 15 января отряд Лаптева занял город Урмию, отряд Панкратова – Марагу. 25-го Сухтелен вошел в Ардебиль, взял в плен двух сыновей Аббаса-мирзы: Мамеда и Джехангира. Сухтелен, исполняя просьбу Грибоедова, из мечети шейха Сефи вывез библиотеку манускриптов: 8 ящиков, в которых поместилось 166 древних книг и рукописей. Когда была взята Миандоба – город в Южном Азербайджане, – шах повелел Аббасу-мирзе заключить с русскими мир, подписанный наследным принцем в Дейкаргане.
Туркманчай
– Свершилось! – Грибоедов стоял перед Иваном Федоровичем и вздыхал, будто превозмогая одышку после восхождения на зело крутую гору. Да еще с пятипудовым мешком на плечах.
– Куруры? – спросил хозяин Кавказа.
– Три курура туманов. Донесение из Миане с аванпоста.
– Почему три?
– Остальные два будут завтра.
– Без особого торжества обойдемся? Или надо бы Англии нос утереть.
Грибоедов покачал головой:
– Возможно ли обойтись без Англии? Персы отправили обоз в Тебриз, в миссию сэра Макдональда.
– Однако серебо шаха в Азербайджане, не так ли?
– Точно так, Иван Федорович.
– Садись, сочини бумагу, столь жданную императором… Сегодня, 30 января 1828 года. Местом для переговоров и подписания вечного мира назначаю деревню Туркманчай. – Обнял Александра Сергеевича за плечи. – Грибоедов! Туркманчай – твое счастье. И мое. И моей супруги, Елизаветы Алексеевны, твоей кузины. Государя Николая Павловича! Грибоедов! – России! С твоею помощью я дожал Аллаяр-хана. Он-то все еще у нас в плену, а вот его пленник – Фетх-Али-шах свободы с малых лет не ведал.
– Ночь со мной. Утром распоряжение вашего высокопревосходительства о месте подписания мирного договора будет на вашем столе. Но вы, Иван Федорович, подумайте, как встретить гостя…
– Это кого же?
– Возможно, самого сэра Макдональда.
Грибоедов не ошибся: 5 февраля в ставку главнокомандующего приехал английский поверенный Джон Макниль – секретарь и врач английской миссии в Иране. Привез предложение найти для переговоров, вместо Туркманчая, другое место.
Паскевич ответил: Туркманчай делегации Ирана и России вполне устраивает.
Выбор главнокомандующего имел смысл: деревня Туркманчай на дороге к Тегерану.
Поверенный в делах предложил главнокомандующему русских войск пригласить на мирную конференцию посла сэра Джона Макдональда. Он положительно повлияет на трудные для Ирана пункты договора.
– Благодарю… как-нибудь сами. Пересмотра статей договора не предвидится.
– Таков был ответ властелинам материков и океанов, – сказал Грибоедов Киселеву.
На другой же день, 6 февраля, дипломатический корпус русских прибыл в Туркманчай.
7-го на переговоры пожаловали персы: наследный принц Аббас-мирза, министр иностранных дел Абуль-Хасан-хан, главный евнух, он же казначей шаха Маничер-хан. Для присмотра за принцем.
7-го же Грибоедов составил, а Паскевич подписал: «Наставления коллежскому секретарю Грибоедову, каким образом поступать в Туркманчае, при мирных переговорах, в особенности относительно Азербайджана».
Не будучи даже вторым упелномоченным на переговорах с Персией, коллежский секретарь получил особые полномочия. А этап дипломатического многотрудного деяния был заключительным.
