Владимир Рыскулов
Итоги
Где, как паук, плетет он сеть,
Своим врагам готовя смерть.
Шлифует память, интеллект,
Упорно ищет он объект
Для подражанья и любви.
Ранимость у него в крови,
Во всем он ищет новизну
И чувств слепую кривизну.
Он внешне ласков, скромен, тих
И обожает всех родных.
Великодушны и сердечны Львы,
Упрямы, даже если не правы.
Влекут их почитание и власть,
Питают к творчеству большую страсть,
Активны и душою молоды.
Порой они тщеславны и горды,
Их может соблазнить чужая лесть,
А непризнание толкнуть на месть.
Но если нет на их пути помех,
Их ждет ошеломляющий успех.
Внимательны, усердны Девы,
Напрасно треплют себе нервы.
Бывают холодны, корыстны,
И грязь чистюлям ненавистна.
Для них любовь и секс – наука,
Как математика – вот скука!
Нежные Весы – красивый знак.
Ценят постоянство, крепкий брак.
Ладят с множеством они людей,
Любят дом уютный и детей.
Лучшие помощницы супруга
В качестве любовницы и друга.
Очень скрытен, сексуален Скорпион:
Тайно правит им крылатый Купидон.
Агрессивен и всегда готов к борьбе,
Смело мчится он наперекор судьбе.
Домовит, непревзойденный кулинар,
К воспитанию детей имеет дар.
Полон скрытых и неведомых страстей,
Ясновидец и искусный чародей.
Стрелец – веселый балагур,
Прям, откровенен чересчур.
Миссионер, авантюрист,
Игрок азартный, оптимист.
Он ищет славы и наград,
То реформист, то ретроград.
Способен всех очаровать,
Звезду любимой обещать.
Весьма хороший педагог,
Духовный гуру и пророк.
Сдержан и корректен Козерог,
К детям, подчиненным очень строг.
Скромен, терпелив, умерен он,
Справедлив и свято чтит закон.
Он не любит резких перемен -
Умный, хладнокровный бизнесмен.
Очень необычен Водолей:
Нет его вольнее и смелей.
Анархист, большой оригинал,
Часто хвалит то, что раньше клял.
Полон новых мыслей и идей,
Любит своих близких и друзей,
Верит в мистику и власть небес
И в закономерность всех чудес.
Бывают Рыбы непрактичны,
Пассивны и косноязычны,
Мечтательны, легко ранимы,
Зависимы, руководимы,
Щедры, хорошие друзья.
В потемках ищут свое "я",
Но понимают всех вокруг.
Во власти нереальных мук
Живут в мистическом бреду
То ли в раю, то ли в аду.
О смерти шутя
Преподаватели наук
Толкуют о законах вслух,
Но о случайностях молчат.
Иное факты говорят:
Попал отец мой под трамвай,
Соседа придавил сарай;
Разбился шурин в «Жигулях»,
А друг погиб в чужих краях;
Племянник утонул в реке,
Свояк скончался в кабаке;
Хватил вдруг деда паралич,
Свалился роковой кирпич
На ногу маме, и со сна
Мой дядя выпал из окна.
И ряд других знакомых лиц
Заполнил список Радуниц.
Организатор похорон –
Несчастный случай иль закон?
Диалектическую связь
Их установим, не боясь
Быть обвиненными во лжи,
Чтобы еще раз обнажить
Закономерность бытия,
Случайность нашего житья.
Примечания.
Восемь из девяти перечисленных несчастных случаев (кроме соседа, которого придавил сарай) носят автобиографический характер.
'Радо'ница, Радуница – у восточных славян поминальный день, приходящийся на вторник Фоминой недели (Википедия).
Семь цветов недели
Я думаю, каждый день недели
Имеет свой собственный цвет.
И словно в наборе акварели,
Особых оттенков в нем нет.
Уныло тянется понедельник,
Господствует черный в нем тон.
И честный труженик, и бездельник
Работой большой удручен.
Невзрачен и скучен желтый вторник,
Струится свет сквозь шторы ткань,
Стучит у подъезда сонный дворник,
Гудит мотор в такую рань.
Встречаем вдвоем синюю среду,
Висит над землей ее тень.
Ведем не о чем нашу беседу
И ждем, когда кончится день.
Четверг приходит, под звуки песен,
Оранжевой вязью лесной.
И старый дуб, свои ветви свесив,
Шуршит золотою листвой.
У пятницы цвет особый – белый.
Прекрасен коней лихой бег,
Возница у нас такой умелый,
Не страшен глубокий нам снег.
Волнует красная всех суббота,
Везде оживленье и шум,
Остались радостные нам заботы,
И нет больше тягостных дум.
Кипит зеленое воскресенье,
Шевелит почек дружный рой,
У всех весеннее настроенье -
Теперь отдохнем мы с тобой.
Я думаю, каждый день недели
Имеет свой собственный цвет.
И словно в наборе акварели,
Особых оттенков в нем нет.
Непослушные рифмы
Да здравствует рифма глагольная!
Ей славится Русь хлебосольная,
Где каждый, кто может глаголы спрягать,
Способен поэму в сто вёрст написать.
Люблю, как жену, рифмы слабые,
Стихи получаются славные,
Но строчки их как-то угрюмо глядят
И за руки взяться никак не хотят.
Толпятся вокруг строки разные,
Выходят стихи безобразные.
Зачем эти слоги все время считать?
Мешают они нам стихи сочинять.
Вам ухо свербит ритм нарушенный.
Зачем напрягаться, ведь лучший я?
Не стану я вам ударенья менять:
Читатель поэта обязан понять.
Мужскими я рифмами, женскими
Пресыщен, как играми детскими;
На ямбы с хореями мне наплевать:
Верлибром теперь буду вирши слагать!
«Летучий голландец»
Мы живём неизвестно зачем
Под влияньем иллюзий прекрасных,
Изнывая от сложных проблем,
Изнуряя себя понапрасну.
Мы томимся под гнетом страстей,
Повторяя пустые попытки
Отказаться от глупых идей,
Совершая всё те же ошибки.
И несётся по бурным волнам
Наш фрегат, как «Летучий голландец»,
Угрожая другим кораблям,
Продолжая неистовый танец.
Не научит нас жизнь ничему
И не выручит мудрость старенья:
Подчиняемся мы не уму,
А стихийным души проявленьям.
Зима-весна
Рвётся в окно весна,
В небе голубизна.
Солнце румянит снег,
Лижет свежий побег,
Нежно ласкает птиц.
Дней моих верениц
Быстро промчится вихрь
Так, что не вспомню их.
Буду гулять в лесу,
С листьев сбивать росу
И смотреть на закат,
Виденный мной стократ;
Звёзды ловить рукой,
Радугу над рекой,
Тихо мечтать в раю
И читать «Монтайю́».
Примечание. «Монтайю́., окситанская деревня (1294-1324)» Эммануэля Ле Руа Ладюри (р. 1929) – блестящий пример микроистории, постмодернистского направления в исторической науке.
Там
Я готовлюсь с тобой
Проститься,
Чтоб лететь над землёй,
Как птица.
Не держи ты меня
За крылья:
Путь назад для себя
Закрыл я.
Обвевает грудь бриз
Весенний,
Я бросаю взгляд вниз
Последний.
Ухожу в мир иной,
Туманный,
Где найду я покой
Желанный.
Там нет горя и слёз
Жестоких,
Лишь сияние звезд
Далёких.
Прости
Прости, что тебя я не понял:
Под властью ничтожных обид
Я чувствам недобрым дал волю,
О чём моё сердце болит.
Конечна, была ты сурова,
Порою чрезмерно строга,
Скупа на душевное слово,
Приятное для старика.
Но сдержанность эта понятна
И в общем неважна сейчас,
Когда ты ушла безвозвратно,
Оставив сиротами нас.
И если есть жизнь после смерти,
Хотелось бы чувствовать нам:
Тебе хорошо на том свете,
И скоро мы встретимся там.
Брошенные
Хранимый Богом, чёртом, силою иной,
Всю жизнь я был свидетелем чужих несчастий,
Которые нас обходили стороной,
Как будто они были в нашей полной власти.
Но грянул гром, и что-то вдруг пошло не так:
Я быстро стал участником событий страшных,
И чей-то грозный и безжалостный кулак
Разрушил без усилий крепость наших башен.
Так я почувствовал, что очень уязвим
И некого просить теперь мне о защите,
Что нам вдвоём придётся выживать одним,
И о небесной помощи должны забыть мы.
Да, мы страдаем за какие-то грехи,
С которыми не в состояньи разобраться,
И от ударов необузданных стихий
Нам даже было бесполезно уклоняться.
Как я сочиняю стихи
Вдруг возникает первая строка,
За нею появляется другая,
Затем приходит мысль издалека,
Между собою их соединяя.
Как ручейки сливаются в поток,
Сплетаются разрозненные строчки.
И наполняют смыслами листок
Нестройные словесные цепочки.
По ним проходит жёсткий гребешок,
Вычёсывая лишнее из текста,
Чтобы нашёл в нём каждый волосок
Ему предуготовленное место.
И вот наносится последний штрих
На этот плод труда и вдохновенья,
И предстает пред взором новый стих
В ряду других моих стихотворений.
Относительность времени
Проходит день за днём, за годом год,
