Владимир Поселягин
Спасти красноармейца Райнова. Книга седьмая. Пацифист.
В город вернулся с группой бедуинов на верблюдах, меня и одели под них. Там расстались. На базаре тратя деньги, те что у ювелира получил, заполнил оставшиеся полторы тонны фруктами тропическими. Ну и к ювелиру. Пришлось подождать около часа, он не закончил, но получил второй накопитель. Расплатился, и в отель, снова сняв тот же дорогой номер, благо он был свободен. А вечером, за час до наступления темноты, как подняли, душ принял, позавтракал в едальном зале, покинул город незаметно, там до пустынного побережья на «Додже», сменил его на катер, и отойдя километров на пять, достал «Каталину». Вот так взлетев, добрался до Одессы. Ну почти, берег между Одессой и Херсоном. Так что обслужил, заправил и убрал «Каталину», и вплавь до берега. А светало, пограничники катер увидят. Ничего, вода заметно прохладная, но доплыл нормально, и без свидетелей выбравшись на берег, сканер это подтвердил, оделся, и ушёл в глубь побережья. А вскоре мой «К-5», набирая высоту, направился к Тернополю. Вполне успел. Добрался вскоре, но заходить на посадку на аэродром не стал, сделал круг над лесом, где бочки пустые получил, и сел на опушке. Сканер показал, что чисто, рядом никого. Ушёл чуть в лес, и стал доставать бочки. Даже ставил друг на друга, в два ряда, но все пять сотен выложил. После этого взлетел, опознавшись на подходе по рации, и совершил посадку. Да меньше пяти минут летел, только взлетел, и сразу вот он аэродром и город рядом. Так что загнал самолёт на место его стоянки. Уже пилот прибежал, начал принимать, внимательно изучая, но машина в порядке. Дальше механик стал обслуживать, как раз моя машина подъехала, и из здания штаба связался с управлением дивизии в городе, велел поднимать всех снабженцев, все свободные грузовые машины, и ждать на перекрёстке дорог. Место известное. Ну и сам туда.
Пришлось подождать запаздывающих, потом привёл колонну к лесу, дальше снабженцы принимали бензин, я выдал также два десятка бочек с моторным маслом. А бочки может с виду и чуть другие, но особо это не видно. Глянем что механики по качеству скажут, пойдёт в дело или нет? Так что взяли склад под охрану, и по доскам, бойцы начали закатывать бочки в кузова, ставя на попа. Вскоре первые грузовики покатили по полкам. Всё же те разбросаны по разным местам. Так что уже сегодня в график включили первые тренировочные полёты, и когда я вернулся в штаб дивизии, вскоре над городом зазвенели моторы. Пошла учёба. Кстати, тех запасов что я передал, хватит до начала войны, при активной эксплуатации техники. Да, будут, аварии, будут погибать лётчики и разбивать машины, как тот случай перед моим вылетом, два «Су-2» столкнулись в воздухе, экипажи погибли, ошибка пилотирования, было и есть, но без тренировок хороших лётчиков не получить, а мне нужно чтобы противника встретили не зелёные юнцы, а у меня почти половина пилотов именно салаги, а крепко сбитые на совместные действия подразделения, и всё к этому шло. Где я был эти четверо суток, особо не интересовались, а вот неучтённым бензином вполне. Тут распределение шло чуть ли не по весу, и такой объём вызвал заинтересованность. Особист сообщил по своей линии и вот разошлось. Просто не нам одним недостаток топлива перекрывал кислород. Даже Птухин прилетел на следующий день. Я поделился, сливал в бочки, понятно без свидетелей, почти сто тонн ушло, за это моей дивизии передали десять «Ил-2», и восемь «Миг-3». Довели всё же эскадрилью до штата. Одна машина лишняя, но не страшно, будет запасной на выбытие. Зато все лётчики стремились попасть к асам, добровольцев хватало.
Новую эскадрилью штурмовиков сформировали. Снова лётчиков пришлось тасовать. Мы посчитали по всем полкам, у нас двадцать восемь машин не имеют пилотов, эти машины стоят в капонирах. Почти полк, машина есть, а за штурвал некого сажать. Есть штурманы, есть стрелки-радисты, но не лётчики. Даже двух девушек взяли, одна в связной эскадрилье теперь летает, на «У-2», и вторая, опытнее, «Су-2» осваивала. Из добровольцев обе. Я запросы слал, даже бензином подкупал, прислали двенадцать лётчиков и всё. Не у меня одного кадровый голод. Итак ворчали что нахапал себе самолётов, теперь ещё лётчиков требует. Ну до начала войны хватит, а там за счёт освобождённых пленных пополню дивизию. Кстати, «илы» были одноместные, там не было места для стрелка-радиста. Смертники. Те, кто выпускал эти машины, считали, что их будут сопровождать истребители и никто на хвост не выйдет. Ну-ну. Впрочем, я включил в эскадрилью «илов», три пары «ишачков», именно для их охраны и сопровождения. Что могу. Так время и летело. Я даже сам за штурвалом «мига» посидел, пусть Шевченко чисто лётчик бомбардировочной авиации, неплохо провёл бой. Выиграл, один против звена. Троим из четырёх в хвост вышел. Штаб ВВС всё же перебрался в Тернополь, разворачивались, переезжали. Причём, успели к двадцатому июня, знали, что в воскресенье будет. Двадцать первого я все полки рассредоточил не на стационарных аэродромах, а по полевым площадкам, всё имущество туда уже было вывезено, зенитные части, хотя бы по паре стволов на аэродром, были выделены. Мы были готовы, и я это видел. Знаете, даже какая-то гордость была. Справился, смог. А вечером я на шашлыки командиров своего штаба пригласил, почти пять десятков было, хорошо отдохнули, последний день без войны, водка и коньяк лились рекой, а там все отправились отдыхать. Ждём. Одно удивило, утром двадцать первого сняли с должности Птухина, и тот вылетел в Москву. Без командира остались, замены нет, не хорошо.
Когда пришло сообщение на узел связи дивизии, от постов наблюдения, что границу массово пересекли немецкие самолёты, я даже выдохнул с облегчением. Уже час тут, жду. Все подняты были, ждали. Я ведь всё поставил на кон, карьеру, авторитет. У Шевченко он был серьёзный, а я поднял ещё больше. Особенно среди истребителей. Я кстати собираюсь личный счёт открыть, тот одиночный «миг» себе забрал. Управление дивизией переехало на аэродром в Тернополе, освободив здание, так что под рукой. Я же посмотрел на вопросительные взгляды командиров вокруг, и кивнул, говоря:
– Начинаем. Мы атеисты, но скажу так, с богом, мужики. Ермак, командуй, тебе открывать бал.
Подполковник кивнул, и на общем столе начали отмечать маршруты движения вражеских самолётов, по докладам постов, их скорость и направление. Сейчас на связи наши истребительные полки, их поднимали в воздух. Да что это, даже «илы» поднимут. Это в первый день войны такое, пока от нас такой наглости не ждут, пустые, только боезапас к пушкам и пулемётам. Задача перехватывать вражеские бомбардировщики, что зачастую шли без истребительного сопровождения, и сшибать, а я на бегу надевая шлемофон, побежал к капониру со своим «мигом», сейчас я особо и не нужен, всё налажено. Уже взлетели три тройки «мигов», пока остальные разгонялись и взлетали, и направлялись по своим задачам, там у каждого звена своя цели, у аэродрома разделились. Ну и я поднялся в воздух, и нагнал одно из звеньев, но подниматься стал выше, надев маску, и начал подавать воздух из баллона. Тут уже без него никак. Восемь тысяч метров. Кстати, у меня машина с тремя крупнокалиберными пулемётам и двумя пулемётами винтовочного калибра. Так себе вооружение, слабовато, но будем воевать с тем что есть. К слову, мы немало радиолюбителей призвали, также добровольно или по комсомольскому набору, все штатные места заняли, сформировали ремонтную бригаду, и те смогли добиться отличной связи, без тех помех, что были раньше, когда так шумит в наушниках, что даже своих мыслей не слышишь. Так что управление сразу поднялось на ступень выше, это отмечали все лётчики и командиры. Всем радистам были вынесены благодарности, некоторые повышены в звании. Были бы у меня награды, медали бы точно выдал.
Я довольно мурлыкал себе под нос, сканер работает, в хвост внезапно не выйдут, поэтому особо не крутил головой. Это звено, к которому я присоединился, направили на перехват девятки «Дорнье», что летели как раз на Тернополь, да без прикрытия. Вполне нам по силам. Вообще немцев хватало, почти все воздушные силы задействовали. А ведь встречаем не только нашей дивизией, были полки и других частей нашего округа. Так что я тут и там замечал поднимающиеся истребители, даже видел шестёрку «СБ», куда-то направились. Обрушились мы на немцев с высоты, те на трёх тысячах метрах шли. Я в стороне крутился, наблюдал и оценивал, как мои лучшие лётчики работали. Отлично сработали, ведущие пар сразу сбили по бомбардировщику, разбив строй, отметив, что один откололся, уходил, сбрасывая груз в поле, я кинул машину вниз, и короткой очередью поразил кабину. Есть, неупрямый бомбардировщик устремился к земле. Я же снова стал набирать высоту.
– База Четыре, – стал вызывать я штаб дивизии. – Как слышите? Приём?
– Слышим хорошо, товарищ Андрей, – сразу отозвался радист, озвучив мой позывной.
– Противника встретили. Звеном Кукушки сбито уже пять бомбардировщиков, гоняют остальных. Два с дымами уходят. Ну и я открыл счёт, свалил одного. Примите подтверждение сбитых. Мой упал на окраине деревни Птаха. Рядом со Львовом.
– Принято, товарищ Андрей.
Вот так выдав информацию, я направился дальше. Оставив «миги» добивать бомбардировщики, полетел к Львову. А тут на встречу шесть «мессеров». Похоже пилоты «Дорнье» так орали в эфире, что им на помощь послали вот эту группу, видимо, что ближе было. Причём, мы вышли лоб в лоб, благодаря сканеру что предупредил, и я успел подготовиться. Высота четыре тысячи метров, принял в лоб первого немца, успев прострочить ему крыло, когда тот отвернул почти вплотную, тут же речитативом забормотал по рации:
– База Четыре, я товарищ Андрей. Нарвался на шесть «мессеров». Веду бой, повторяю, веду бой на южной окраине Львова… Есть, один горит, сбил, продолжаю бой.
– Я база Четыре, – заволновался радист, видимо передавая слова Ермака. – Товарищ Андрей, уходите.
– Поздно, меня зажали, принял бой. Похоже это эксперты, очень опытные… Есть, срезал второго… Третий уходит с дымом к своим.
Радист передавал другим «мигарям» мои координаты, направляя ближайших. Я слышал это. Да, не совсем удобная схема. В штабе управления, восемь радистов, у каждого своя волна. Один на волне штурмовиков. Двое на волнах истребителей, в основном «ишачки», у «мигарей» свой радист. Неудобство заключаться в том, что если группа бомбардировщиков попадёт под удар истребителей противника, то наши не смогу дозваться до своих истребителей. Даже если те будут пролетать в пределах видимости. Время теряется, пока передаёшь своему радисту, а тот радисту истребителей. Правда, радисты соседи, сначала старшему командиру передаст, а тот решает кого послать, у кого есть топливо и боезапас. Также стоят громкоговорители на всех рабочих волнах, чтобы присутствующие могли слышать переговоры. Так что я с трудом сдерживал мат, хотя он заметно облегчает ситуацию, только шипел, да бормотал, помогая себе заходить в хвост очередному «мессеру». Или сбросить с хвоста атакующего. Я опытный пилот, но космических истребителей, однако опыт мой и тут сказывался. Не скажу, что я выше немцев на голову, но дрался на равных, и сканер здорово помогал, я видел куда и когда нужно уходить, именно это и не давало немцам паритет, я выигрывал.
– Есть, сбил четвёртого… Чёрт! Горю, машина повреждена, прыгаю.
Что там бормотал радист, уже не слышал, отстегнул ремни, и перевернул машину, успел открыть ранее фонарь, благо повезло, открылся без проблем, и под силой тяжести, я выпал. Затяжным прыжком начал падение к земле, пытаясь сбить пламя с ног. Ещё и лицо опалило, похоже ожоги будут. Шестой «мессер», что и поджёг меня, не ушёл, Кукушка появился, и в две пары загоняли его, вогнав в землю, так что я открыл парашют, мощный рывок и вот повис на стропах, опускаясь на засеянное пшеницей поле. На котором в двух разных местах дымили сбитые «мессеры. Хм, ну и мой аппарат к ним присоединился. В километре от места скорого приземления грохнул. Вот так принял на ноги землю, перекат, встал, отстёгивая ремни, помахал рукой Кукушке, что крутился прямо над головой, остальные его прикрывали, тот сейчас передавал мои координаты и сюда вышлют самолёт АСС, забрать меня. Такую практику внедрил, не знал, что на мне первом её и испытают. Результат боя, пять «мессеров» сбито, один ушёл с дымом. Размен один на пять, вполне приемлем. От дороги, где стояли грузовики, бежали бойцы, видимо помощь оказать, так что свернув парашют, запихал в сумку, потом укладчицы сделают как надо, и направился навстречу, бойцам. А я в лётном комбинезоне был, не в форме, под комбезом нательное бельё, не узнали меня сразу, стали обнимать, хлопать по плечам, когда подошли несколько командиров, один из них, майор-стрелок, представился, козырнув:
– Майор Шерстнёв, командир стрелкового полка.
– Генерал-майор Шевченко. Комдив.
Бойцы сразу подтянулись, командиры тоже, вот майор и спросил:
– Выделить вам машину, товарищ генерал? Отправить на аэродром?
– Не нужно. Пусть лучше медик осмотрит, опалило огнём. А за мной должны прилететь.
– Ясно, товарищ генерал.
Так совместно группой бойцов и дошли до дороги, Шерстнёв расспрашивал подробности боя. То, что я сбил четверых, тот видел своими глазами. Кстати, попросил оформить справку, с подписями командиров полка, раз штаб тут рядом. Оформили быстро. Ну и медик, старший военфельдшер, осмотрел меня, смазал чем-то шею, сказал есть покраснения, похоже могут быть волдыри на шее. Лицо опалило, тоже возможно будут следы ожогов. Блин, полетал. Первый бой. Полк дальше двинул, он пеший, это штаб на машинах был, со мной пару бойцов осталось для охраны. Отдыхал в тени деревьев посадки, пока наконец тарахтение движка «У-2» не услышал. Достав из кармана ракетницу, такие теперь у всех лётчиков имеются, пустил сигнальную, и самолёт сделав вираж, полетел ко мне, сев вскоре на дорогу, свернув на обочину, чтобы не мешать движению. Машина Звягинцевой оказалась, девушки-пилота, её за мной направили. Так что парашют в грузовой отсек за местом пассажира, сам устроился, и вот так взлетев, направился обратно. Встретили как героя. Надо сказать, парашют сдал, справку я передал, в мою лётную учётную книжицу все пять самолётов официально внесли, первый подтвердили, Кукушка в рапорте указал, видел, как я его сбил и тот врезался в землю. Кстати, Кукушка сегодня тоже четверых сбил, приказал к наградам всё его звено представить. Меня же повторно обработали врачи, пока я устно описывал оба боя, рапорты с моих слов писали, наложили на шею бинты, покрытые мазью, на ноги, тут тоже есть, а лицо я почистил пока летел, лекарским амулетом. Сказал, что закрыл рукой лицо от огня, что врывался в кабину.
Пока же всё идёт неплохо, это всё отработано, командиры действуют уверенно, зная свой манёвр, всё это в теории отрабатывалось не раз, теперь на практике немцы принимали экзамен. Ну а я поехал в штаб ВВС округа, потому как там конь не валялся, сонное царство. А время уже одиннадцать дня было. Пройдя в штаб, там совещание шло, и сказал, заходя в зал, хмуро изучая присутствующих:
– До назначения нового командующего, временно принимаю на себя командование. Итак, что по сводкам? Докладывайте.
***
Мощный рывок вернул меня в сознание. Стараясь не трясти головой, именно ей досталось больше всего, я осмотрелся, наблюдая как опускаюсь на парашюте на тёмный лес. М-да, всё же подловили. Месяц мои бомбардировщики бесчинствуют ночами на Юго-Западном фронте, уже две недели как немцы сюда перегнали всех возможных истребителей-ночников, уходили и отбивались уверенно, а сбила нас зенитка. Детонация бомб в бомбовом отсеке моей «пешки», как я понял, защита помогла, меня просто вышвырнуло из самолёта, из того что от него осталось, но всё же не до конца прикрыла, повреждения имею. Кажется, нога правая и голова. Дальше вижу отсвет пожара. Догорают обломки «пешки», пилот и стрелок-радист явно погибли, ну а у меня шанс есть. Остальные бомбардировщики, оставшиеся без ведущего, летели дальше на цель, это несколько крупных складов за Бугом. Вчера лично выявил в дальнем ночном разведывательном вылете. Сейчас командование принял следующий по старшинству командир, мы это обговаривали, зенитки ещё хлопали им вслед, но звук моторов удалялся.
Время есть, я достал запасной накопитель, и сменил в амулете личной защиты. Уф, снова под защитой, мало ли что? Дальше лекарский достал, и проведя диагностику, стал восстанавливать голову первым делом. Перелом ноги тут не так важен. Чёрт, у меня обломок куска обшивки «пешки» в черепе торчал. Как я жив ещё? Вот так, когда комбинезон зашуршал о листву, и мне повезло не напороться ни на что, а повиснуть на стропах, купол за верхушку высокого дерева зацепился, я уже обезболил места травмы, и аккуратно выдернул железку. Ну не так и глубоко та была. Хотя кость пробита. Впрочем, это всё что успел. От рывка я потерял сознание, один вернул в него, другой снова выбил. Так что повис на стропах. Очнулся видимо не сразу, уже рассвело. Ну похоже утро, часов пять прошло. Обшарил себя, я не нашёл амулета, хотя значок на сетчатке левого глаза показал, что тот активен. Глянул на листву внизу, похоже там лежит, в двух метрах под ногами. Выронил, когда вырубило. Осмотревшись, сканнер при мне, как и защита с ночным и дальним виденьем, в двух километрах прочёсывание идёт в эту сторону, тут немцы, а сбили меня, помниться, в районе границы Львова. Между ним и Бугом нахожусь, где уже неделю как немцы хозяйничают. Они кстати и Львов тут взяли, четырнадцатого июля. Сейчас двадцать второе наступило. Не знаю, тут быстрее или нет с настоящей историей и сильно ли изменилось она из-за моих вмешательства? Главное надо валить, и поскорее.
Достав их аурного хранилища нож, начал резать стропы, особенно те, что сильно натянуты, отчего провисал на остальных ниже, зависнув в метре над землёй. Тут уже перерезал остальные, приняв землю на не травмированную ногу, заваливаясь на бок. Чуть сознание не потерял, но к счастью обошлось. Пошарив в листве, не сразу, но нашёл амулет, и оставшиеся шестьдесят процентов маны, потратил на удаление травмы, зарастил полностью кость и убрал внечерепные повреждения. Маны на лечение повреждение кожи уже не хватило. Там ещё текла сукровица. Сменив накопитель, рядом уже работал амулет зарядки, тот камень что с личной защиты, заряжал, я начал сращивать кость на ноге, мне подвижность нужна, и срочно. От немцев побегать придётся. Похоже плотно ищут. А это значит одно, купол парашюта в темноте, кто-то рассмотрел и знали, что есть спасшийся с уничтоженного самолёта. Это не очень хорошо. Это ещё не знают кого те сбили. Накопитель улетал влёт, но кость срастил на девяносто процентов. Вставил следующий накопитель, и продолжил. Закончил полностью с ногой. А я ещё активно жевал, пополняя материалом желудок, для лечения. Ну и с головой закончил. Нет, у меня хватало синяков и травм, чёрт, да моё тело сплошной синяк, но самое сложное и важное убрал, так что встал на ноги, прихватив амулет зарядки, и быстрым шагом направился прочь. В той стороне чисто, сканер показал, что солдат нет. Ну и вот пока иду, опишу что было за этот месяц. А рассказывать есть что.
Надо сказать, передали мне командование с заметным облегчением, не знали, что делать и ждали приказов сверху, хотя несколько генералов были выше по должности, но так рисковать карьерой те не хотели. Около часа я входил в курс дела, распространяя вонь горелой плоти, от меня несло. Я хоть и переоделся в форму генерала, но не мылся, врачи запретили, бинты на шее, так что попахивало от меня заметно. И кстати, на это не обращали внимания, и вообще поглядывали с заметным уважением. То, что я утром сбил пять самолётов противника, и сам горел в кабине своей машины, уже было хорошо известно. К тому же Политуправление штаба округа, в газете об этом дало статью. Так что разобравшись что происходит, от меня посыпались приказы и неповоротливая махина управления ВВС округа, начала работать. Убедившись, что всё заработало, связь с частями есть, посыпались доклады, передавались приказы, я проверил что у меня там в дивизии происходит, вот там порядок, ну и по ВЧ-связи, вышел на Москву. На Шапошникова, соединили быстро:
– Добрый день, Борис Михайлович. Генерал Шевченко беспокоит. Птухина с командования сняли, управление парализовано, я принял командование ВВС Киевского округа, пока замены нет. И верните Птухина, нормальный же командир. А то что аварийность высокая, значит, учил лётчиков. Без учёбы такого бы не было. Вон, время два часа дня, а по последним данным, авиация округа уже сбила сто тридцать шесть самолётов противника. Из них сорок восемь моя дивизия. Нанесли два удара по вражеским аэродромам. Это что-то да значит.
– Понял вас, Владимир Илларионович. Что смогу, постараюсь сделать. Пока же добро, согласен на временную замену. Командуйте. Есть какие свежие новости?
– Нет, всё штатно, истребительные части осуществляют прикрытие передовых подразделений, там похоже каша, хотя кое-где отбивают атаки противника. Я выслал три высотных разведчика, опытные лётчики на «мигах». Надеюсь скоро будут свежие данные. Да, есть личная просьба, думаю вы сможете её решить.
– Говорите, слушаю.
– У меня знакомец, в наркомате иностранных дел, и я через него сделал заказ, купить внедорожные легковые машины, раз наша промышленность никак не разродиться. Для дивизии нужны. Тот потратил деньги, деньги народные, я ничего не говорю, и приобрёл двадцать два «Доджа», новые, причём в патрульных версиях, с радиостанциями и крупнокалиберными зенитными пулемётами. Технику я уже получил, она тут в лесу укрыта, под охраной. Проблема в том, что сделка насквозь незаконная, подкупили майора британской армии и тот списал их как уничтоженные, и продал нам. Техника до сих пор носит тактические знаки британской армии, я не перекрашивал. Личный гешефт майора, это понятно, но мне как их в свою дивизию вводить? Как трофеи с немцев? А тут стал временным исполняющим обязанности командующего, и понял. Эти машины отличное средство для наших постов наблюдения на передовой. И рации, и мобильность, и пулемёты, отбиться от противника. Я желаю пяток передать своей дивизии. Остальные именно постам наблюдения. Вот и хочу попросить вашего разрешения этого сделать. Чтобы мне потом по шее не надавали за такую аферу. А это афера, глупо отрицать очевидное. Деньги народные, так и машины в армию идут. Мы же тоже народ.
– Да, я вас понял, Владимир Илларионович. По «Доджам» пока ничего не скажу. Нужно поинтересоваться у профильных специалистов, вечером с вами свяжусь, там всё и решим. Пока же командуйте дальше. Любая важная информация, немедленно доклад к нам.
– Полные сводки вечерами так и так будем отправлять. Однако если что важное, сразу сообщим.
– Отлично. Кстати, поздравляю с пятью сбитыми за один вылет.
– И вы уже знаете? – вздохнул я. – Спасибо.
– Знаем. Отбой.
На этом мы наше общение и прекратили. Ну а дальше я управлял войсками ВВС округа. Вечером маршал связался со мной лично. Велел передать две машины майор Круглову, завтра прибудет ко мне, насчёт остальных получил добро, можно перекашивать и использовать. Ввести в штат подразделений. Да, посоветовал ему, если будут англичане из посольства возбухать, скажите им что машины взяты у немцев в приграничных боях, а те трофеями в Африке. Так что я вызвал начальника штаба своей дивизии, приказ письменный уже есть, и шесть «Доджей» передал своей дивизии. Пять, это командирам полков, чтобы всегда на связи были, и шестая в штаб дивизии. Для меня, чтобы я на связи был, но ездить и дальше стану на своей «эмке», на «Додже» охрана и мой связист. Остальные четырнадцать оформили, их сразу начали перекрашивать и наносить тактические знаки ВВС РККА, а там набрав радистов, бойцов в охрану и командиров, передали постам ВНОС. И надо сказать, не пожалели, перехват вражеских самолётов стал осуществляться проще и легче, это заметили. Правда, за месяц боёв уже шесть машин потеряли, в основном от ударов авиации, тем более внедорожники примелькались в наших войсках у передовой, и командиры требовали себе такие же. Генералы особенно. Есть, раз лётчики пользуются. А командовал я до первого июля, без нареканий, даже благодарности шли от войск. Кстати, из штаба фронта, что переформировали из округа, приказали передать в войска авиадивизии. Моя теперь поддерживает напрямую, Пятнадцатый механизированный корпус генерала Карпезо. Представители штаба дивизии уже там, взаимодействие наладили. А передал я управление ВВС округа, генерал-лейтенанту Астахову, что за два часа принял всё, и отбыл в дивизию. О как я рад был.
А я неделю не спал, усталость снимал амулетом лекарским, потому как днём управляю авиацией и ночью провожу разведку, кстати, разведданные добытые мной, очень ценились, и навожу свои бомбардировочные части. Потери немцы несли тяжёлые. А тут Ермак дивизий днём управляет, я выспался наконец, а ночь веду разведку, и бомблю крупные скопления противника. Ковровые бомбардировки, иногда сразу три полка использовал. Обычно по два вылета за ночь. Немцы если не выли, то сильно злы на нас были. То-то ловили меня так с прочёсыванием, им нужен пленный из тех, что совершает такие налёты. О да, за месяц потерь мы не понесли. Кроме аварий при ночных посадках. Да и было это всего три раза. И так всё длилось до вот этой ночи, пока мой самолёт не уничтожили. Золотое попадание.
– Это ещё кто? – остановившись, я прислушался, но сканер уже показал точно, что над лесом летал немецкий самолёт-разведчик, да «Шторьх», и купол моего парашюта, бросил как есть, там уже заметили.
Сейчас воздушный наблюдатель стал наворачивать круги, так что выбежав на полянку, я достал последний «Додж», тот самый, что с патрульными взял, привёл пулемёт к готовности, и как самолёт показался, срезал его кроткой очередью, разбив кабину. Тот и рухнул в лес. Будет он тут ещё летать. Да, эту машину я нашим не передавал. Оставил себе в запас. Всё патроны к пулемётам передал, а его нет. Так что пополнив боезапас, тут под скамейками были ленты, я направился дальше. Понятно, что я не всё описал, поэтому пока иду к озеру, закончу начатое. Для начала за тот бой с пятью сбитыми, меня наградили орденом «Боевого Красного Знамени». Через неделю, как раз сдал командование, летал в Москву. В Кремле получил, Ирина присутствовала, жаль сразу обратно, задержаться не дали. Да и моих лётчиков тоже осыпали наградами. Чёрт, да двое моих лётчиков уже Героев по сбитым получили, у одного уже семнадцать, а у другого тринадцать. Ещё трое лётчиков посмертно, за проявленное геройство. Наградами осыпали и бомбардировочных полков лётчиков. И истребительных. Дело делаем. Я пока командующим был, начал формировать службу АСС и по другим частям, Астахов, не стал менять, тем более служба нужная, даже поддержал. И да, ко мне бравые парни из АСС не прилетят, наверняка списали как погибшего. Так вот, сам я воевал, и воевал хорошо, благодарности часто получал. В газетах про меня только и писали, про моих лётчиков. Ещё трижды по заявкам Генштаба на «СБ», у него дальность выше, облетал передовую от Чёрного моря, до Балтики. Дозаправку делал на наших фронтовых аэродромах. Это чтобы те владели свежей информацией, её сразу в Москву, и такая разведка ценилась. Ну и для штаба фронта каждый день свежая разведывательная информация. Я поэтому не всегда водил полки в бой, там командиры полков по разведанной мной информации сами водили, скидывали осветительную бомбу и дальше бомбили. Тоже в опыт. За месяц, все три полка получили изрядный боевой опыт ночных бомбардировок. Да всё, мы столько летаем, у меня запасы топлива к концу подошли, пятьдесят тонн НЗ, и всё.
А сколько я отбивался от попыток забрать у меня полки и выдать другие, сильно потрёпанные? И горжусь тем, что смог это сделать. Все пять полков, с которыми начал войну, до сих пор в моей дивизии. Поэтому я и торопился к озеру, достану «Каталину» и свяжусь с нашими. Там рация мощнее, по сравнению с «Доджем». Могу не докричаться, дальность великовата. Нужно сообщить, что я жив, и вызвать бойцов АСС, для вывоза, иначе мою дивизию, в которую я столько сил вложил, раздёргают по частям. Это факт. Да, ещё скажу, что никуда я не летал, в Белоруссию тоже. Да мне охрану прислали из Москвы, и та постоянно при мне. Кроме вот таких вылетов. А была попытка нападения диверсантов на штаб ВВС, это было двадцать седьмого июня, я ещё командовал, вот и озаботились. Шапошников приказал. Да и не нужны нам самолёты пока, своими силами справлялись, хотя все запасы, в основном в истребительной технике, уже ввёл в дело. Сейчас бы рванул за добычей, но чую дивизии без меня хана. Итак ворчат, что три бомбардировочных полка только ночами летают, днём не задействуют, а надо. Ничего, от нас немцы несут огромные потери, это уже и наши признают. А там где мы наносим удары, скидывают одного-двух бойцов АСС, те или собирают информацию, или берут пленного. Особенно через два-три дня, когда немцы, а бывало и румыны, сами подсчитают потери. Вызывают самолёт, и доставляют пленного в штаб дивизии. А это уже источники информации. У меня два командира полка к Героям представлены. Как и ещё два десятка лётчиков. Там такие потери немцы несут, и есть подтверждение этому, живые источники информации. Правда, звание или наград, я больше не получал. Не знаю почему. Сейчас бы в Белоруссию рвануть, набрать там добра нужного, есть куда убирать, но из-за беспокойства о своих полках, и желаю вернуться побыстрее.
Вскоре вышел на берег лесного озера, и осмотревшись, разделся, скинул себя комбинезон, что превратился в тряпьё, да он на брюках по шву лопнул, со стонами блаженства войдя в воду. Тело оплывало, опухало, синяки раскрашивали его. Вот так отплыл, и достал в центре «Каталину», переждал мощную волну, и через боковой люк, он открыт, поднялся на борт. Дальше наушники на голову, голышом на сиденье сидел, и вспомнив свой позывной на сегодня, он новый, стал вызывать штаб своей дивизии:
– Гнездо Восемь, ответьте Чижу, приём. Повторяю, Гнездо Восемь, ответьте Чижу, приём… – покрутив штурвал настройки, вроде волна верная, слал я запрос, и почти сразу уловил ответ радиста.
– Неизвестный, покиньте эту волну.
– Степанов, ты охренел?! Два наряда вне очереди, и не на кухне, как ты любишь, а у Михайлова.
– Товарищ комдив. То есть, товарищ Чиж, вы живы?! – радостно затараторил радист, вот теперь узнал, паршивец.
– Жив. Весь в синяках. Два часа назад очнулся, на стропах висел в лесу. Ничего не помню, что произошло. Узнаю, как вернусь. Нашёл тут наш сбитый «СБ», смог рацию реанимировать и вот вышел на вас. Лови координаты… Как стемнеет, пусть бойцы меня подберут.
