Владимир Николаевич Стрельников
Огонь и железо
– Ты чего? Чего не спишь?
Владимир вздохнул, накрыл ладонями охватившие его руки:
– Да так…
Не рассказывать же! Леди, конечно, женщина неординарная. Многое знает. Ещё о большем догадывается. Но вряд ли она способна понять трепет воина при виде сияющих прозрачных валькирий, что явились во время лесной тризны. Как оказалось, даже викинги впервые воочию увидели своих Серых ангелов. Что уж говорить про остальных. Всех ещё поразило, что крылатые девы забирали из погребального костра души не только северян и галлов, но даже павших в бою гладиаторов.
Или как сам потом ушел в ночь, по следам Вольфа. Новым, волчьим чутьём нашёл его логово и понял, что там кто-то есть. Подходить не стал. Положил на снег мёртвое тело друга и зарезал специально приведённую с собой раненую кобылу. Потом ещё пару раз приезжал зимой. Привозил волчатам то овцу, то кабана. А по весеннему насту смог даже увидеть осиротевшее семейство: крупную нежно-серую волчицу и большеголовых, широколапых щенков. Как он тогда надеялся, что им не передалось проклятое умение отца оборачиваться человеком! К апрелю логово опустело…
– Да так, милая. Вспомнилось, как первый раз в Кангард десятину везли.
– Это когда ты сочинил ту Песню?! – голос жены непроизвольно дрогнул.
Действительно, смешно! Сусанна помнит только про легендарную Песню Любви. А он-то всё о другом. В декабре 6700-го тот клятый Кангард вообще им каким-то змеиным клубком казался. Ведь, как выяснилось, хазарин Давид, которому Володька отдал остатки золота за доставку Миранды Конвей «в безопасное место», дважды нажился. Узнав, что бароны Шансона сражались с «Гневом Господним», он просто выгодно продал горожанку викингам, в качестве красивой секс-рабыни. Взбесился Феоктистов тогда от этого известия просто не по-детски! Правда, успокаивало, что Миранду сразу Бьорн купил. А он, со своей медвежьей ухваткой и чистой душой, даже по нраву ей пришёлся. Но входил «золотой караван» тогда в вероломную столицу как в логово врага.
Сначала отправили разведку, в виде «обоза мельника Макэра». Сами же съехали с тракта, встали в лесу лагерем и замаскировали следы съезда. На этот раз соглядатаи проникли в Кангард успешно. Уже через день посланец ложного мельника доставил корявые схемы расположения особняка главного врага – начальника тайной стражи принца, домовладения вероломного Давида, а также жилища главы хазарской диаспоры, Авраама Постера. Не зря, выходит, сэр Волк учил оруженосца рисовать серебром по ткани! Глядя на его по-детски неровные «донесения», вместе с быстро поправляющимся Бьорном придумали план дерзкого «варяжского» набега. Причём, Владимир опять опирался на своё новое родство как на самую надёжную гарантию. Ведь, как показала жизнь, здесь «троюродному» брату и его сыну можно было доверять безоговорочно.
Золотую «десятину» с кораблей вновь вернули в повозки. Затем всех викингов, разведчиков и часть сорвиголов из отряда Уильяма посадили на три наиболее быстроходные посудины. Этих «варягов» сэр Волк возглавил сам, взяв в помощь нового десятника, Бьорна Виваранда. Остальные корабли, во главе с трофейным карви под командой «Айвенго» отправили вперёд. Они должны были выйти в море и дождаться подхода отряда речников на траверзе Уистера. Старшим в лагере и на охране общего золота оставили благородного Торина. Остальные рыцари согласились с этим.
Затем был набег на столицу. Вооружённые и экипированные как викинги, сорвиголовы «Стаи» обошли Кангард ночью и скрытно высадились ниже по течению Орна. Замаскировали корабли и подобрались к самим стенам. Целый день наблюдали. Смогли рассчитать порядок смены часовых, и выяснили, что возводили крепость далеко не лопухи. Каждый её участок просматривался не менее чем с двух точек. Но Бьорн уверенно выбрал место у юго-восточной башни. Пояснил, что здесь, если удастся нейтрализовать часового, в сумерках можно скрытно перемахнуть стену.
С последним лучами солнца Феоктистов лично вышел на опушку и метким выстрелом снял охранника. Вот где пригодились тренировки Робин Гуда! И ветер тогда учёл, и «просадку» стрелы при пролёте над холодной водой крепостного рва, и спуск произвёл ровно… До сих пор приятно тот выстрел вспомнить. Дистанция-то была футов двести. В Кангарде, поди, думали, что оттуда даже добить до башни нельзя. Но их экспериментальный сборный лук, из железа и рогов, не подвёл.
Затем с помощью верёвок с железными «кошками» викинги, действительно, ловко перемахнули через стену. А вот большей части остальных «варягов» им пришлось помогать. Ближе всего к месту проникновения оказался дом преподобного Авраама Постера. С него и начали. Штурм не занял много времени. Охрану частью посекли, частью оглушили. Затем обездвижили оставшихся в живых домочадцев и торопливо разграбили домовладение.
Добыча оказалось богатой. Жил хазарин роскошно, на широкую ногу. Ценности свалили в центре двора. Туда же согнали связанных пленников и оставили под присмотром двух галлов. А сами, не мешкая, на реквизированных лошадях поскакали к особняку де Крюсьена. По пути ещё и группу ночной стражи срубили. Затем штурм повторился. Правда, викинги сгоряча чуть не убили «мельника Макэра». Он дисциплинированно дожидался их в ближайшем укрытии, а затем подошёл. Хорошо, что зрелая личина не отменила юношеской ловкости и навыков сквайра.
Вот только внутри Джонни совершенно не узнал захваченный особняк. За стенами располагался лишь мощёный камнем двор, загромождённый торговыми обозами. Не было ни прежних дворовых построек, ни личной темницы маркиза, где томились незадачливые разведчики! Кое-как справившись с паникой, «мельник» начал что-то деловито вымерять шагами. Ему не препятствовали. Благо добыча превосходила все мыслимые пределы. А взятые в особняке пленные больше походили на купцов, чем на сотрудников тайной стражи.
Наконец, Джонни подозвал Феоктистова и указал на огромный валун:
– Вот здесь раньше был вход в темницу!
Грабёж моментально прекратили и все скопом навалились на каменюку. Увы, безрезультатно. Догадались впрячь лошадей. Только с их помощью смогли свалить валун набок. Под ним открылся бывший вход в темницу, замурованный каменной кладкой.
– Твою ж дивизию! Это что же тут случилось?
Джонни продолжил свои подсчеты шагами. Наконец, уверенно показал:
– Здесь! Здесь должен быть коридор.
Небо на востоке уже начинало сереть. Времени оставалось совсем мало. Но всё же решили рискнуть. Согнали пленных, вручили новенькие заступы, ломы и лопаты, найденные в повозке с кузнечным товаром. Заставили копать. И вновь чутьё молодого разведчика не подвело. Через полчаса проломили свод коридора темницы. А ещё через четверть часа достали на поверхность то, что когда-то было Мидлтоном из Гретевила.
Ко всеобщему удивлению обтянутый кожей, ослепший скелет был жив! Иначе как чудом это не воспринималось. Джонни тут же погрузил побратима в мельничную повозку и уехал. Пожалуй, только он и мог без особых помех скрытно доставить собрата по оружию к изнывающей в неизвестности супруге.
«Варяги» тем временем споро навалили наиболее ценную добычу в повозки и выдвинулись к дому Давида. Его штурмовали уже на рассвете. Здесь брали только золото да наиболее красивых женщин. Самому вероломному хазарину Феоктистов отрубил ноги. А чтобы не помер раньше времени, тут же наложил кровоостанавливающие жгуты. Затем на его глазах связал дочь, Юдифь. И лишь после этого допросил. Правда оказалась печальной – всех женщин, переданных Кальвадосскими рыцарями ему на попечение, Давид продал в рабство. Да не кому-нибудь, а самим тамплиерам Гринеберга! Так что и зубровская симпатия Эммилия не избегла общей участи.
Дом оборотистого хазарина запалили и вернулись в особняк Авраама Постера. В городе уже началась суматоха, но это было на руку «варягам». Они быстро изобразили торговый караван с небольшим отрядом охраны, и спокойно двинулись к северным воротам. Благо, повозками в усадьбе де Крюсьена разжились. В них укрыли трофеи, пленников и большую часть воинов, не похожих на купеческих охранников. Несколько встречных групп стражи Арч Вислоносый перенаправил на совершенно посторонние, но удалённые объекты. Чем усилил начавшуюся в столице неразбериху.
Благополучно достигли выезда из города. Правда, ворота оказались заперты, а встревоженные стражники стояли на боевых постах. Вот только опасность они ждали снаружи. Поэтому, когда сорвиголовы объявились у самых ворот, даже небольшое замешательство стоило им жизни. Выход перешёл под контроль налётчиков. Трофеи благополучно вывезли из столицы. После чего четверо викингов, во главе с Бьорном, сломали запорную решётку ворот и заклинили снаружи подъемный мост. Теперь погоня должна была сильно потрудиться, либо вообще выехать из Кангарда через восточные ворота. Что опять-таки давало «варягам» большой выигрыш по времени.
В итоге награбленное и рабов успешно погрузили на корабли. После некоторого раздумья Феоктистов передал командование Арчу, приказав как можно быстрее выйти в море и соединиться с флотилией «Айвенго». А затем прислать трофейный карви к правому берегу устья Орна. Туда должна была выйти остающаяся группа отвлечения погони. В неё он назначил всех викингов и себя. Северяне сначала возмутились, но сэр Волк их быстро успокоил:
– Как выйдем к морю, считайте, что ваша служба в Стае закончена. Сейчас каждый возьмёт себе из добычи по одному кубку и солиду золотом. Доберёмся до кораблей – получите оставшуюся часть своей доли. В том числе и рабов. Тогда сможете выкупить у сэра Уильяма карви и вернуться домой с победой!
Так, собственно, и получилось. Сначала они существенно измотали погоню, шарахаясь по узким тропам зимнего леса и тонкому льду подмёрзших болот. В итоге одну за другой, побросали ломавшиеся и застревавшие повозки, а затем устроили настырным стражам классическую стрелковую засаду. В рубку не полезли, а просто перестреляли из луков сначала всех коней, а затем и часть спешенных солдат принца. Насколько стрел хватило.
Погоню после этого саму можно было преследовать. Но время поджимало. Спокойно, верхами, выехали к устью. Где, в нарушение всех инструкций, их ждал уже весь импровизированный флот Шансона. Впрочем, под командой «Айвенго» даже такие моряки представляли грозную силу. Тем более, сэр Уильям неплохо умел вести боевые действия в условиях побережья.
С викингами рассчитались по правилам разбойничьего дележа. Тем более, что своим сорвиголовам Феоктистов приказал брать только не опознаваемые вещи: деньги и не самые приметные ценности. Так что доля северян оказалась больше. Все рабы тоже отошли им. А разницу морские налётчики отдали качественным оружием. За него же и корабль выкупили в складчину. Так что все остались довольны. Не зря, выходит, Феоктистов и Арч столько лет сами разбоем занимались!
Он тогда ещё дополнительно обменял свою рабыню Юдифь на Миранду. Бывшей горожанке тут же вернул свободу и выплатил два фунта серебром, за потерянный дом. Самое смешное произошло потом. Загрустивший было Бьорн потоптался-потоптался, да и попросил Миранду остаться. Очень уж, говорит, мила ты мне! И та согласилась. Пришлось потребовать, чтобы викинг законным образом взял её в жёны. Сын ярла пообещал, да ещё и Юдифь вернул. В качестве подарка и в знак признательности.
Сэр Волк, правда, и после этого не польстился на хазарские прелести. Был большой соблазн привезти красотку Николаю. Чтоб утолил, наконец, своё так и нереализованное желание. Но рисковать не стоило – дочь Давида наверняка слишком хорошо знали в Кангарде. И вычислить, что за «варяги» порезвились в столице, было бы просто. Пришлось продать. Благо весёлый «ножеметатель» Хурд с радостью раскошелился за экзотическую секс-рабыню аж на сорок цехинов.
* * *
6718 год от Сотворения Мира, 04 мая.
Жена пошевелилась, потёрлась о спину:
– Воло-о-одь! Спой мне её.
Не сразу сообразил, о чём она. Ах, да! Песня Любви. Почему бы и нет? Ромейский, возможно, не так выразителен, как родной русский. Но для хорошего перевода подошёл. Даже неполной ночи, помнится, хватило. Лорд обернулся, заключил Сусанну в объятья и почти шёпотом, чтобы не разбудить Сьюзи, запел ей на ушко:
– Луч солнца золотого
Тьмы скрыла пелена.
И между нами снова
Вновь выросла стена!1
Жена, как заворожённая слушала чарующие звуки. Голос у лорда Владимира, конечно, уступал Муслиму Магомаеву. Но здесь-то все считали, что это были его слова и исполнение! Ну, с учётом, ромейского перевода, фактически так и получалось:
– Ночь пройдёт, наступит утро ясное.
Знаю, счастье нас с тобой ждёт!
Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная.
Солнце взойдёт!
Он пел, а какая-то часть сознания всё ещё пребывала во власти воспоминаний. Тогда, в начале января 6701-го, вернуться по реке мимо Кангарда они не рискнули. Оставили теперь уже скмь корабликов под охраной в прежней «нычке» (чуть поднявшись от Орна вверх по широкому ручью). Вместе с конями навьючились награбленным и пешком, в обход столицы, вернулись в лагерь. У Торина всё было в порядке. Он даже организовал питание свежими продуктами, которые закупал для лесных сидельцев «мельник Макэр».
Трофеи разделили на четыре равные части, из которых три раздали благородным Торину Аржантанскому, Волкулу Канантонскому и сэру Жану Дыб-Кальвадосскому. Те не возражали. Из этих долей они уже сами наградили своих отличившихся. Воины, вернувшиеся из набега, сильно изменились. Теперь все действительно ощущали себя непобедимой Стаей. Ощутимо чувствовалось, что боевая сила объединённого каравана возросла. Теперь, уже не скрываясь, кавалькада гордо въехала в столицу.
* * *
Он так и не понял почему, но его перевод песни трубадура действовал на местных красавиц как мощнейшее приворотное. Его даже окрестили «Песней Любви». Ни больше, ни меньше. Сусанна не являлась исключением. Феоктистов ещё не закончил, а сильные руки уже неумолимо тащили его на супружеское ложе. Собственно, он и не сопротивлялся. Именно так, в пылу жаркой безудержной страсти у них когда-то получился старшенький.
Наконец, утомившаяся жена уснула, тесно прильнув к его разгорячённой груди. Владимир лёгкими касаниями поглаживал её волосы, а воспоминания уже вновь вернули в Кангард… Приём у «Чина Ангельского», состоявшийся 7 января 6701 года, действительно, стал испытанием. Князь Ратмир был молод, высок и жилист. Ярко-голубые глаза смотрели настолько жёстко и пронзительно, что оба барона вновь вспомнили лазерный луч. Князь выслушал историю их прибытия из Ванланда и захвата баронского феода. Затем, по одному, опросил рыцарей – свидетелей потустороннего визита прародителя Яфета. А после этого приказал показать возможности ванландцев в схватках с его храбрами. Так здесь называли богатырей.
Тартарийцы из свиты князя вполне соответствовали. Все были как на подбор крупные, плечистые, с резкими и точными движениями. Чувствовалось, что драться они любили и умели. На ристалище выявилась первая интересная закономерность: в учебных схватках пришельцы, в конце концов, проигрывали любому храбру готов. Но после шести, кажется, одиночных боёв, Николаю пришла в голову спасительная мысль:
– Молодцы, тартарийцы! А двое на двое попробуем?
Оказалось, что так бароны Шансона уверенно побеждали аж шестерых. Когда они были вместе, силы и удачливость пары многократно возрастали. Князь заинтересовался, но скрестить меч с ним самим Феоктистов наотрез отказался:
– Для меня это высшая честь! Но у князя для таких дел воины есть.
После этого «Чин Ангельский» уже благосклонно осмотрел и великаний котёл из сплава серебра и золота, и секиру драугара. Выслушал просьбу о крещении и о чём-то надолго задумался. Молча опробовал «Ягерен», довольно ловко крутнув несколько раз. Затем вернул Феоктистову:
– Такое нельзя дарить. Эти вещи намного сильнее обычного оружия. Но ты пока используешь его правильно. Так и поступай впредь! Обряд крещения мы, конечно, проведём. Но на обоих наложу три рыцарски обета. Как исполните первый, ваш статус баронов Шансона будет утверждён короной Империи!
Кальвадосские рыцари лишь согласно кивнули. Князь распорядился:
– До завтрашнего утра вам надлежит сложить песню в честь Прекрасной Дамы. Исполните её перед двором нашего гостеприимного хозяина, принца Жана.
Повернулся к временному правителю Нормана:
– Насколько я помню, у тебя там постоянно пять или шесть гистрионов гостят?
Принц подтвердил, и Ратмир продолжил:
– Если ваша песня окажется кому-то из них известной, он должен начать подпевать. В этом случае угадавший гистрион получит княжескую награду, а вот владетели Шансона не подтвердят титул баронов. И второе условие. Эта ваша песня должна понравиться большинству присутствующих при дворе дам. Всё понятно?
Так и родилась знаменитая «Песня Любви». Феоктистов практически сразу вспомнил «Бременских музыкантов» с его великолепной озвучкой. Решил, что здесь это не будет творческим воровством, и всю ночь бился над складным переводом. Зубров же с дружинниками охранял шатёр от любопытных глаз и ушей королевских гистрионов. Уж больно тем княжеской награды хотелось.
Когда перевод сложился, Володька переписал его по-русски на чистую тряпицу, а черновик сжёг. Утром они, без репетиций, сразу спели дуэтом по-ромейски, читая «с листа». Причём, лирический голосяра у Николая оказался будь здоров. От его мелодично-раскатистого: «А, а, а-а-а, а!» в зале аж женский стон пошёл. Больше всего Володьку тогда поразило, что в завершение возбудившиеся дамы начали швырять в них монетами. Да не какими-то, а полновесными экю, цехинами и даже солидами.
Князь потёр лицо, скрывая набежавшие слёзы, и обнял исполнителей:
– Спасибо, милые! Уж угодили, так угодили!
А затем нарезал новоиспечённым имперским баронам ещё два задания. За год, наличными средствами феода, возвести сторожевой замок в гористом Лангедоке. Что бы обезопасить ущелье, по которому шёл из Фракии подвоз снабжения крестоносцев. А после «ввода объекта в эксплуатацию», самим принять участие в Троянской войне. Причем, третий обет баронов мог быть уточнён. В ставке великого князя Святослава.
* * *
Утром леди Сусанна проснулась раньше мужа. Услышала, как завозилась Сьюзи. Привычно взяла на руки, развернула ещё сухую пелёнку и подержала малышку над тазом. Успела! Всё чаще ей удавалось своевременно понять извечное намерение дочки. А та, в свою очередь, старалась. Сначала ворочалась, кряхтела, слегка похныкивала. И только лишь, если её вовремя не понимали, справляла нужду под себя. Вот тогда уже орала громко и обиженно.
Но сейчас все остались довольны. Сьюзи вновь оказалась в тёплой пелёнке и облегчённо заснула. Муж тоже задышал ровнее. Владимир всегда спал чутко. Она аккуратно легла рядом, слегка прижалась грудью. Муж знакомо сгробастал, притиснул плотнее и вновь расслабил тёплые руки. Уснул. В темноте балдахина был виден лишь силуэт его плеча. Но даже от этого Сусанну вновь заполнила нежность. Она возблагодарила Бога за ещё один день с ним.
Все годы, что они жили вместе, воспринимались чем-то вроде яркого сна. Наполненного всепоглощающей любовью, всплесками других сильных чувств и страхом. Постоянным страхом проснуться. Слишком уж он был не такой, её любимый рыцарь без страха и упрёка. Как однажды высказался в сердцах сэр Николай: «Его как ни положи – всегда положительный!» С ним она вознеслась из простой свободной девушки до уровня графини, почти полновластной владычицы двух городов и двух десятков сёл. Хозяйки тысяч рабов. Детей, правда, Господь дал пока всего троих. Зато – все живы-здоровы! Завидная судьба… В то же время её никогда не оставляло ощущение, что она проживает чужую жизнь. Не её должен был осчастливить сэр Владимир. Ради иной женщины он пришёл в Митгард из своего сказочного Ванланда.
Как могла Сусанна билась за своё счастье. Немало, конечно, в этом помогла благословенная бабушка Линде. Вот она-то как раз, была убеждена, что именно дочь кузнеца будет наилучшей супругой для её названного внука. Вскоре после имперского подтверждения баронских титулов, сошла с дистанции и наиболее вероятная соперница – леди Вероника де Канантон. Благополучно вышла замуж за троюродного племянника сэра Волка. А Сусанна так и жила постоянной любовницей сэра Владимира.
Времячко, конечно, было ещё то. Феод, разорённый перед самой зимой, с трудом восстанавливали стараниями свободных и нескольких сотен рабов. Еды не хватало, бараки и замок отапливали полусырыми кизяками и ворованным хворостом. Да ещё постоянно ждали нападения тамплиеров либо войска карателей наместника. Легче стало, когда бароны вернулись из Кангарда. Они привезли огромный обоз с продуктами, утварью, инструментами, металлом и строительной древесиной. К тому времени ребятишки Шансона от голода уже начали варить корни камыша и добывать лягушек, которых вытаскивали с заиленного дна Дива.
Сусанна непроизвольно улыбнулась, вспомнив, как на это отреагировал её Володя. Она тогда вместе с ним зашла в помещение, отведённое под «детский сад». А там, на самопальной «печке Зуброва» мальчишки постарше как раз варили недавний улов. Испугались, шарахнулись в стороны. Но малыши по-прежнему выглядывали из-за их спин голодными глазёнками.
– Что это тут у вас? – барон наклонился над кипящим котелком. Поддел варево ножом: – Лягушки, что ли?!
Получив утвердительный кивок, поинтересовался:
– Где вы их наловили-то? Зимой?
– Они в реке, на дне спят! – ответил чуть осмелевший Жирард из Гретевила. – А мы их короткими бредешками с лодок вычерпываем.
– Это, конечно, хорошо. Это вы молодцы… В принципе, мы во Франции. Так что, почему бы и нет? Вот только помыть их перед варкой не пробовали?!
– Зачем? И так вкусно!
– Может, и вкусно… Но так и с животом слечь не долго. А вы нам живые и здоровые нужны. Хм, да вы, похоже, ещё и не выпотрошили их?
Решительно снял котелок, аккуратно слил грязную воду:
– Жерард! Лягушек помыть, выпотрошить, залить чистой водой. Селеста, идешь со мной. Получишь брюкву и соль. Добавишь в варево. Как будет готово – позовёте!
Упрашивать не пришлось. А ещё через полчаса сэр Волк снимал пробу с импровизированной похлёбки:
– Ну, вроде, съедобно… Ладно, кормите малышей!
После этого, вместе с рыбаками, начали отряжать и мальчишек на лов лягушек и раков. А из привезённых припасов существенно увеличили рацион всех работников. Владимир тогда был сам не свой. Он словно горел каким-то внутренним невидимым огнём. Как-то само-собой сложилось, что сэр Николай начал активно руководить хозяйственно-восстановительными работами, а сэр Волк сосредоточился на обороне.
Сусанну же тогда больше всего взволновало появление новой соперницы. Так как из Кангарда сэр Волк прибыл в сопровождении здоровенного викинга и крайне симпатичной женщины-воина. Очень быстро Сусанна выяснила, что ещё летом с этой самой Мирандой он был о-очень близок. Вот тогда-то впервые ревность накрыла Сусанну. Правда, головы она не потеряла и мгновенно сблизилась с этой бывшей «столичной штучкой». В результате, буквально через два дня, в специально организованной баньке, за кувшинчиком разбавленного кальвадоса, Миранда выплакала ей своё горе. Оказалось – освобождённая рабыня, на которой бывший хозяин обещал жениться.
Сначала, вроде, всё складывалось удачно. Миранда вновь шла с викингами на карви. Но теперь уже как свободная женщина. Солёный холодный ветер наполнял радужными надеждами. Где-то впереди был суровый дом Бьорна Виваранда. Там её ждала скорая свадьба и новая вольная жизнь… Однако всё изменилось в одночасье. В море им встретился драккар недружественного клана. О наличии золота у них те, конечно, не знали. Но вот многочисленных рабов разглядели. И потребовали отдать добычу. Хорошо сразу не напали.
Неприятельский корабль был больше и наверняка лучше приспособлен к абордажу. Однако откровенно нарваться на кровную месть ни бьорновским, ни вражеским хирдманам не хотелось. У викингов с этим строго. Договорились на бой вожаков. Кто выиграет – того и добыча! Корабли сцепили вёслами, и на эти ненадёжные опоры выпрыгнули вооружённые ярлы. Тут выяснилось, что Бьорн утратил способность подчиняться демону-берсерку. Пару раз он уже был близок к тому, чтобы упасть в студёные волны. Но положение спас весельчак Хурд, неожиданно начавший ритмично выкрикивать:
– Ульф-хед-нар! Ульф-хед-нар!! Ульф-хед-нар!!!
Его тут же подержал весь экипаж и сама Миранда. Скандирование задало ритм схватки. Ярла словно напитало энергией. Он закружил вокруг оппонента, как недавно его самого осаживал сэр Волк. Шутя отвесил два обидных пинка, а затем просто свалил в волну. Да не оружием, а мощным тычком собственной задницы! Одобрительных хохот и рёв с обоих кораблей был первой наградой. Бьорн забросил в карви уже ненужное оружие и уселся на весло верхом. Крепко обхватил ногами, свесился вниз и выловил за волосы барахтающегося в студёной волне оппонента.
К своему позору, тот успел утопить меч и щит. При всех хирдманах спасённый хёвдинг поблагодарил Бьорна и заверил в дружбе. За проигрыш отдал запасное оружие и доспехи, пообещав добыть новые в бою. А затем показать их старейшинам уважаемого клана Скарролигов. Инцидент, вроде, был исчерпан. Но уже вечером, посовещавшись со своими викингами, Бьорн принял решение вернуться к удачливому конунгу франков. Чтобы подольше послужить в его Стае и сильнее приобщиться к победоносной Хамингья Ульфхеднара.
Подвыпившая Миранда охотно пояснила, что так северяне обозначают личную удачу, везение и духа-охранителя военного вождя. Они представляют Hamingja чем-то вроде невидимой девы-ангела, которая покидает конунга в момент смерти и переходит к потомку или близкому сородичу. Причем, выявляется она только в поступках и решительных действиях. Соответственно, нерешительность и излишняя рефлексивность вождя приводят к отсутствию счастья. Благоприятный исход поступков правителя напрямую зависит от Hamingja. Но её обнаружения можно добиться лишь при постоянном напряжении всех моральных и физических сил. Конунгу требуется с наибольшей энергией и честью выполнять положенное. При этом не страшиться даже неблагоприятной участи, не пытаться от неё уклониться, но гордо и мужественно принять.
Сусанна молча согласилась, что всеми этими качествами её сэр Владимир обладал в полной мере. Не понятно было лишь как пришелец собирался приобщиться к его воинскому ангелу. Оказалось, что Миранда в свое время спросила у Бьорна то же самое. А он пояснил, что конунг, подобный сэру Волку, обладает не только своей личной Hamingja, но и наследует «удачу» всех славных и богатых ею предков. И к такому везению военного вождя можно приобщиться. Причём, аж тремя способами. Во-первых, если служить ему. Во-вторых – если получить от него подарок. Ибо и в вещах удачливого конунга воплощается его везение. И, в-третьих – заслужить благое пожелание правителя. Своего рода благословение. Поэтому вариант с возвращением на службу мог дать Бьорну возможность осуществления всех трёх вариантов.
У ближайшей рыбацкой деревушки карви пристал к берегу. Местные сильно обрадовались, что викинги не стали грабить, и очень дёшево отдали двух неплохих коней. Ярл с Мирандой вооружились, взяли серебра, съестных припасов и направились в сторону Кангарда. Неподалёку от него и дождались возвращения баронов с выплаты имперской десятины. Сэр Владимир очень обрадовался Бьорну и с радостью восстановил в чине десятника своей Стаи.
Сусанна уже тогда отметила одну удивительную особенность любимого. Он мог сплотить и успешно повести за собой практически любую вооружённую толпу. Даже бывших врагов. При этом авторитет и удача сэра Волка только возрастали. Да ещё и почти все примкнувшие к нему считали, что вытащили счастливый билет. Причём, как правило, именно так потом у большинства всё и складывалось.
После пьяной исповеди Сусанна быстро сообразила, как можно было решить проблему соперницы. Словно бы невзначай намекнула Володьке, что обещание ярла по поводу женитьбы можно легко выполнить и в баронстве. Тот поблагодарил за сообразительность, и уже через три дня отец Бум, в присутствии бабушки Линде (как служительницы Старых Богов, которым поклонялся викинг), соединил Бьорна и Миранду узами законного брака. А в качестве свадебного подарка Феоктистов подарил ярлу носитель своей Hamingja – пресловутый «Ягерен».
Бьорн, правда, тоже не растерялся и предложил сюзерену провести обряд кровного братания. А затем ответно одарил нового «брата» странным блестящим мечом. Пояснил, что это оружие фамильное и имеет нечеловеческое происхождение. Якобы молодой Олаф Скарролиг принёс его после боя с неким «силачом подземелья». Сэр Кальвадосский Гром тоже пожелал присоединиться к этому северному обряду. В итоге викинг приобрёл в Шансоне не только жену, но и двух «кровных» родственников.
Правда, даже официальная женитьба не остановила интимных загулов Бьорна и Николая. «Братья» быстро сдружились на почве «правильного воспитания рабынь». Впрочем, для холостого имперского барона такие развлечения были в порядке вещей. А Миранда не возражала против участия в них своего вольного ярла. Феоктистов же, к огромной радости Сусанны, никогда не занимался подобным. Из принципа. Да и занят был постоянно. Он, с её отцом и группой рабов-мастеровых, активно работал тогда над созданием своего первого адского оружия – управляемого многоразового огнемёта. Или, как его повсеместно называют теперь, «греческого огня».
Глава 5
6718 год от Сотворения Мира, 05 июля
Проснулся лорд Николай от щелчка мышеловки. Как громко! Под изголовьем, что ли? Точно! Ещё дёргающаяся полёвка обнаружилась прямо под кроватью. Зубров аккуратно взял устройство, приоткрыл дверь в коридор:
– Маркиз! Маркиз! Кис-кис-кис! Да, где ты, тварь жирная?!
– Теперь он точно не придёт! – раздался из-за спины заспанный голос жены.
– Скотина наглая! И что мне теперь с мышью делать?
– Просто брось в коридоре. Маркиз потом подберёт.
Лорд покачал головой. Иногда у него возникало ощущение, что это не он, а этот матёрый рыжий котище был настоящим хозяином Гринеберга. Жена и дочка его просто обожали. Челядь относилась соответственно. И лишь самому графу не нравился наглый независимый зверюга. Впрочем, чувство было взаимным. Хорошо хоть Маркиз не опускался до того, чтобы гадить в обувь.
Николай вытряхнул мышку, закрыл дверь и подошёл ближе к светильнику. Крестьяне давно подметили, что вездесущие грызуны ходят парами. Так что был смысл поставить мышеловку в то же место. Наживка от удара слетела, но лежала на полу. Это хорошо. Подсохший кусочек сыра занял своё место на кончике сторожка. Теперь взвести пластинчатую пружину, выставить на минимальное срабатывание. Готово! Зубров облегчённо забрался под тёплое одеяло. А руки ещё ощущали твердость деревянной плашки и холод железа.
