Владимир Николаевич Стрельников
Игра не по правилам
– Слушаюсь, ваше Высокопреосвященство!!
* * *
«Тишина – это музыка Бога. Всё остальное – лишь неудачное переложение Его мелодии». Кто так сказал? Да, собственно, не важно. Но не исключено, что физики, создававшие теорию струн, были знакомы с этим высказыванием. Звуки тончайших чутких нитей вселенной, переплетённые в одиннадцатимерии самым прихотливым образом, порождают музыку сфер, которая не слышна в пространствах усечённых и сокращённых. Мельчайшие элементарные частицы и супермассивные чёрные дыры вокруг – всё поёт одновременно в попытке создать симфонию для струнного оркестра. На выходе получается либо гармония, либо какофония. Впрочем, гораздо чаще второе.
В каждой вселенной – а их без числа в многомерии, – на планете или даже в одной стране очень трудно достичь согласия всех составных частей. Да что там! Отдельно взятый разумный, будь то ядовитая сколопендра суперземли Глизе в созвездии Скорпиона или представитель Homo Sapiens с Земли, часто неустанно борется сам с собой. Не в силах победить, но и не желая сдаваться.
Что касается странного места, куда катапультировался Евгений, здесь всё звучало в унисон. Он пробирался среди камней и экзотических кустов, которыми Учитель в изобилии окружил свой дом на планете Поющего Мха, обретающейся вокруг невзрачного оранжевого карлика в Рукаве Лебедя. От Метрополии его отделяли два аналогичных отростка Млечного Пути, что давало убежищу известную гарантию безопасности – редкий звездолёт долетит до середины Рукава Центавра, не то что до Лебедя, самого внутреннего в галактике.
Все камни и кусты выводили свою, свойственную только им мелодию. В саду барона музыка валунов и растений звучала особенно пленительно и затейливо, нежно лаская слух невольного свидетеля рождающейся на его глазах – нет, не на глазах, а в ушах! – чудесной гармонии. «Как он умудряется сочетать эти создания? Нужно уметь выделить их среди всеобщей какофонии и расположить так, чтобы не противоречили, а дополняли друг друга! Но где же дом? В прошлый раз он был вон за тем кустом багрового можжевельника…»
– Куст пришлось перенести, мой молодой друг! Он звучал в диссонансе во-о-он с тем камешком, у вас под ногами. Да не топчитесь как слон! Вы мне всю примулу перемнёте, – из-за дерева с кокетливой раскидистой кроной появился сам барон Форзициус в своей любимой домашней куртке, расшитой павлинами и фазанами.
Подкрученные усы, как всегда, вразлёт, а длинные волосы собраны в пучок. Вот только при прошлой встрече в них проблескивала седина. А сейчас моложавый Учитель выглядел лишь чуть старше Евгения.
– Я что, разговаривал вслух?
– Конечно, нет. Но ваши поверхностные мысли прочесть не сложно, мой юный друг. Даже без мыслеуловителя. С более глубокими посложнее. Вижу, что-то вас не на шутку встревожило. Как дела в Метрополии? Вы прекрасно внедрились в ЦИМИС3, находитесь на переднем крае последних разработок! Так что же заставило явиться сюда, не дожидаясь вызова?
– Если бы я дожидался вызова, барон, то уже отдыхал бы в подвале Его Высокопреосвященства Микрона. Лежал бы себе спокойненько в одном из накопителей, по соседству с бутылками в его знаменитом винном погребе.
– В таком случае, рад, что вы здесь! Но, похоже, они напали-таки на мой след! – слегка озадачился Форзициус. Подошёл к мшистому холму за пышным кустом жёлтой акации и открыл дверцу, имитирующую гигантский муравейник:
– Входите, мой дорогой Механаузен! Вам нужно подкрепить силы.
– Может, и не на ваш след, Учитель! – поспешил высказаться Евгений. – Церковники могли перехватить сигнал с планеты Росс в созвездии Девы. ЦИМИС только что получил послание ксеносов. А охота идёт именно за ним. К счастью, оно теперь лишь в единственном экземпляре, у меня с собой. Бедная девушка, которая приняла сигнал, думает, что исказила его смысл. На самом же деле я успел перехватить послание чуть раньше и зашифровал на входе.
Барон с лёгкой полуулыбкой поднял одну бровь, что означало крайнюю степень заинтересованности. С тех пор как он поселился на планете Поющего Мха, вдали от интриг и недоброжелателей всех мастей, Форзициус старался не принимать участия в делах Метрополии. Единственный, кто знал про это убежище, был Евгений. Но у него имелось указание тревожить Учителя только в случае острой необходимости. Два года назад, объявив, что вышел на пенсию и собирается писать мемуары, Форзициус принялся первым делом обустраивать новое место своего проживания.
Планета, где он поселился, отличалась повышенной радиоактивностью. Из-за чего, собственно, не интересовала разведчиков Метрополии и неизменные флотилии космопереселенцев. Но, к счастью, на поверхности это неприятное свойство компенсировалось обилием местного мха – известно, что эти высшие растения способны впитывать и накапливать ионизирующее излучение. У барона споровые были повсюду. На деревьях, кустах, земле сада, а также на полу, стенах и потолке дома. Вот и теперь Форзициус отодвинул в сторону длинный мохнатый отросток приятного окраса, что удобно расположился в кресле у камина, и указал на освободившееся сиденье:
– Садитесь, рассказывайте!
Одновременно, следуя своему неизменному правилу «соловья баснями не кормят», начал ловко сервировать стол готовыми блюдами диковинного вида.
* * *
Три дня спустя, Земля
Монтескью, непроизвольно оглядываясь, осторожно пробирался по подземным переходам Хранилища знаний. Главное, не пропустить нужный поворот! Здесь настоящий лабиринт, легко заблудиться. Сколько таинственных манускриптов, которых не должна коснуться рука непосвящённого. Потому-то они никогда не будут оцифрованы, чтобы не стать достоянием широкой публики. Но среди всех сокровищ ему нужна одна-единственная рукопись – та, о которой проговорился наставник, великий маг Герметикус, на смертном одре.
Он был мастером иллюзий и трансформаций. Мог превратить лёд в пламя, дерево в металл, соль в сахар, вино в воду. По его желанию перед вами представала дева ангельской красоты, которая в мгновение ока превращалась в исчадие ада, с рогами и хвостом. Всю свою жизнь Герметикус умножал знания, а под конец признался, что устал.
– Монтескью! – поведал он тогда преданному ученику. – Я больше ничего не хочу от жизни. Как и её самой. Что толку от всевластия, если я никого не люблю и меня никто не любит? Ты не в счёт, ты-то со мной из-за корысти. Я давно вижу тебя насквозь. Но поверь, только это пламенное чувство – любовь! – оправдывает все наши потуги и прыжки, в космосе и на земле… Да, теперь я могу многое. Почти всё! Переместиться, перевоплотиться, заставить служить и поклоняться себе. Потому что открыл секрет вечного двигателя и неиссякаемый источник энергии. Я стал практически бессмертным, но у меня теперь совсем нет радости в жизни… Моё открытие хранится за семью замками в Хранилище знаний. Тебе, пожалуй, скажу, где. Но открыть двери Хранилища не так-то легко! Если сумеешь, формула твоя. Вижу, вижу, как загорелись глаза! Наклонись поближе, а то силы уже уходят…
И вот теперь, десятки лет потратив на служение этому властолюбцу и негодяю Микрону де Рогелиусу, став его правой рукой и самым доверенным лицом, Монтескью добился-таки своего! Наконец подобрался к цели – тайне жизни и смерти. Уж он-то знает, как распорядиться даром Герметикуса!
Вот и нужный поворот. Маг свернул и, пройдя два пролёта книжных полок, заставленных древними фолиантами, остановился у неприметного шкафа с потускневшими от времени коричневыми дверцами. Судя по слою пыли на выступающих деталях, его не открывали целые десятилетия. Внешне спокойно, но с дрожью в душе, Монтескью вставил ключ в замочную скважину. Боже, какая глубокая древность, как поржавел замок! Откроется или нет? Ключ, кряхтя, провернулся, и маг потянул на себя скрипнувшую дверцу…
* * *
На планете Поющего Мха
– Скажите, Учитель, зачем вы дали мне такое странное имя – «Евгений»? На Марсе все перешёптывались за спиной, а некоторые прямо спрашивали, почему так необычно зовут. Не лучше ли было не выделяться среди прочих обитателей Метрополии и, конкретно, Марсополиса?
– Прекрасно звучит: «Евгений Механаузен!» Чем вам не нравится? Зато никто не заподозрит, что вы шпион. Ну-ну, разведчик, я оговорился! Какому шпиону или разведчику придёт в голову избирать себе такое редкое имя? И потом, была ещё одна причина. Но о ней чуть позже. А пока вернёмся к нашему барану, вернее, незадачливому магу Монтескью. Вот уж от кого не ожидал, право. Он всегда был такой старательный… Хотя себялюбивые гордецы частенько оказываются глупцами!
Форзициус щелчком отбросил в сторону всё более синеющий клочок мха, что нахально присосался к его соломинке, из которой барон время от времени потягивал коктейль, пригубил оттуда сам и продолжил:
– Герметикус и я, мы вместе трудились над одной задачей. Это было… Пожалуй, уже и не важно, когда. Очень давно. Мы тогда были молоды и горячи. Эликсир бессмертия – вот что нас интересовало! Ни много ни мало. К счастью, я вовремя отказался от этой бредовой затеи, но Герметикус пошёл до конца.
– Почему бредовой?
– Ну как вам не ясно, дружок? Никогда не задумывались, почему всегда ищут эликсир «бессмертия», но никогда – «радости»? Либо бессмертие, либо радость. Одно из двадцати пяти. Как представишь, что придётся триллионы лет взирать на рождение и гибель солнц, цивилизаций и целых галактик… Скучно, девочки! Нет уж, лучше я буду сражаться с этими мохнатыми созданиями! – Барон легонько щёлкнул пальцем по комочку мха, забиравшемуся вверх по ножке стола.
Тот с жалобным писком сорвался и закатился в щель.
– Они вам спать не мешают?
– Нет. У нас договорённость, чтобы в спальню не лезли. Там живут эпифиты. Очаровательные меланхолики! Так вот, что касается Герметикуса. Он изобрёл-таки снадобье. Сам жаловался. Кой шрот, говорит, дёрнул меня создать этот дурацкий эликсир! Всё, говорит, теперь надоело; пытаюсь нейтрализовать эффект. Я его уговаривал уничтожить формулу, но он заявил, что сохранит. На всякий случай. «Какой такой случай?» – спрашиваю. «А вдруг захочу кому-то отомстить? Изощрённо». Похоже, так и сделал. Теперь, когда мы расшифровали послание ксенороссов, в этом нет сомнений. В нужное время и в нужном месте вы оказались, Механаузен! В нём содержится та самая формула Герметикуса. Он говорил мне, что спрятал её в Хранилище знаний. Оказывается, не только. Что за дьявольский ум! Отправить соперникам нашего вида, жителям планеты Росс! Но те тоже оказались не дураки, снимаю шляпу!
Барон Форзициус насмешливо помахал в воздухе домашним колпаком:
– Россияне поняли, в чём дело. И прислали её же в ответ. Если бы не вы, мой мальчик, вся так называемая западно-латинская цивилизации Homo Sapiens уже вырождалась бы к шротовой фене. Куда ей, собственно, и дорога.
Таким Евгений Учителя ещё не видел. Разгневанный, с развевающимися прядями, он резко взмахнул рукой, и с потолка упали мелкие мохнатые шарики. Прямо ему в стакан. Он опешил и вдруг… рассмеялся.
– Но у меня, мой мальчик, иные виды на нашу грешную цивилизацию. Есть одна тихая планетка неподалёку, в паре тысяч световых лет. Хочу создать там экспериментальную лабораторию по улучшению вида Homo Sapiens. Присоединитесь? Вы же увлекались биоинформатикой. Позывной «Евгений» я ведь дал не просто так! – барон лукаво посмотрел на Механаузена. – Есть такая наука, евгеника. Слышали?
