Владимир Москалев
Мудрый король
Глава 4. Пленница из Компьеньского леса
Вскоре Гарт выехал на поляну и здесь носом к носу встретился с… нет, ну кто бы мог подумать! Рядом, в каких-нибудь двадцати шагах, стояла перепуганная насмерть оленуха и во все глаза таращилась на него. Гарт удивился: чего же это она не удирает, и как вообще могло произойти такое «свидание»? Олени чутки и не менее пугливы. Потом догадался: он появился с подветренной стороны, а самка, видимо, обрывала листья с кустов, вот и дала промашку. Однако почему же она не уходит? Вернее, не убегает? Ноги от испуга стали ватными? Разгадка не замедлила себя ждать. Из кустов вышел маленький, на нетвердых еще ногах ее малыш и, подойдя к матери, припал губами к ее животу. И оба – ни с места. Только мать с тревогой косила черным глазом на человека. Что, если бросит копье? Ведь ничего не стоит!.. Но Гарт только улыбался. Зачем ему эта смерть? К чему ненужная кровь? К тому же мать перед ним. Он сам много уж лет тому назад был малышом и так же, неуклюже перебирая ножками, шел к своей матери. И очень любил ее. Болезнь тогда навсегда разлучила их, и он остался совсем беспомощным, на руках у отца. А этот малыш? Что почувствует он? Что подумает о человеке, вонзившем копье в теплый бок его матери?… И Гарт даже прикусил до боли губу, стараясь не думать об этом. Сидел в седле и, не шевелясь, с любопытством наблюдал за олененком. Напившись молока, тот встал рядом с матерью и только теперь, кажется, заметив человека, с удивлением уставился на него, не зная, как реагировать на это. Покосился на мать. Что, дескать, она предпримет? Конечно, то, что и следовало: повернулась и поскакала, беспрестанно оглядываясь на своего малыша: поспевает ли за нею, а нет – грудью встать на его защиту.
Вскоре оба они скрылись в чаще.
Гарт вспомнил о королевской охоте. На кого пойдет облава: на кабана, оленя, а может, на эту самку с детенышем? Только он так подумал, как на другом конце поляны показался всадник в полном вооружении. Увидев Гарта, остановился, надел шлем, выставил копье для боя и громко крикнул:
– Эй, рыцарь! Кто бы ты ни был, я обращаюсь к тебе и требую, чтобы ты выслушал меня. В Блуа живет прекрасная графиня, ее зовут Алоиза, она жена графа Блуаского и дама моего сердца. Свет ее очей подобен лучу солнца во тьме, губы – вишни из садов персидского шаха, а голос подобен журчанью лесного ручья. Согласен ли ты с этим? Если да, то признай, что нет женщины на свете прекрасней моей дамы, и мы с тобой мирно разойдемся. Если же ты откажешься признать правоту моих слов, тогда…
«Вот еще один ненормальный, свихнувшийся на кодексе рыцарской чести, – подумал Гарт. – Сколько их, тупоумков, бродит по дорогам Франции?»
– Что же тогда? – ухмыльнулся он в ответ.
– Мы скрестим наши копья не на жизнь, а на смерть и будем биться до тех пор, пока один из нас не упадет мертвым, – донеслось до него.
– Хм, любопытно. Что, если упаду я? – спросил Гарт.
– Тогда я возвращусь к даме моего сердца и расскажу ей о победе, одержанной мною в ее честь.
– Ну а если свалишься с коня ты?
– Значит, твоя дама окажется прекраснее моей и мне останется признать свое поражение. Кто твоя дама, скажи мне, я хочу знать!
У Гарта не было дамы сердца. Но он тотчас вспомнил Эрвину.
– Ей идет восьмой десяток, ее лицо в морщинах, руки и ноги трясутся. Она еле стоит на ногах и просит милостыню у харчевен и церквей.
– И эту оглоблю ты избрал дамой своего сердца? – захохотал рыцарь.
– Представь. А твою, говоришь, зовут Алоизой? Жаль, что я ее никогда не видел.
– Это не имеет значения.
– Значит, ты сказал, она живет в Блуа? Постой, я, кажется, припоминаю одну Алоизу. Она замужем и тоже из этих мест. Мне как-то рассказывали о ней на веселой пирушке. Это та, у которой столь длинный нос, что на него могут усесться пять ворон разом? У нее к тому же поросячьи глазки и так оттопырены уши, будто их с самого рождения прижимали к щекам. Ко всему прочему, сдается мне, она крива на один глаз, да еще и хромает. Поздравляю, хорошую дочь Евы ты себе выбрал, приятель! Клянусь непорочным зачатием Девы Марии, моя дама даст сто очков вперед твоей.
– Что-о?! – вскипел рыцарь, принимая положение для боя. – Ты посмел сказать такие слова о даме моего сердца?
– Почему бы и нет, если она уродина? Должно быть, ты и сам уродлив, друг мой, коли тебе нравятся создания, больше похожие на мышей, нежели на женщин.
Рыцарь зарычал, вонзил шпоры в бока лошади и помчался вперед.
Гарт спокойно смотрел на него, не двигаясь с места. Лишь положил копье на холку коня. Потом усмехнулся:
– Глупец! Если ему удастся вышибить меня из седла, я всего лишь свалюсь с коня. А если вылетит из седла он, то загремит всей своей грудой железа; оно долго еще будет догонять его, пока не переломает ему все кости.
И, когда рыцарь уже готов был ударить, Гарт резко выбросил вперед руку с копьем. Всадник взмахнул руками и упал, будто сноп. Земля задрожала в этом месте, и посыпались с рыцаря шлем, подлокотники и наколенники. Долго еще, чертыхаясь и отплевываясь, не мог подняться с земли воздыхатель прекрасной Алоизы из Блуа. Когда стал на ноги, оказалось, что он охромел и оглох на одно ухо.
Вид его был жалок: половина доспехов на земле, шлем в грязи, кольчуга разорвана, щит продырявлен, а копье разлетелось в щепы. Тем не менее он с достоинством сохранял стойкость духа. Смело взглянув в глаза противнику, даже не потрудившемуся слезть с коня, он сказал, но уже не таким голосом и вызывающим тоном, как прежде:
– Ты победил и имеешь право взять меня в плен, чтобы получить выкуп. Я говорю это, зная, что не сумею поднять меча: мое правое предплечье сильно болит и, кажется, кровоточит. Называй свою цену, рыцарь, и клянусь, ты получишь выкуп сполна. Впрочем, я могу предложить тебе другой вариант: ты возьмешь моего коня и оружие, а меня как побежденного отпустишь восвояси. Видит Бог, мне все равно. Конечно, мне жаль коня. Ведь ты заберешь его у меня, верно?
– Таковы правила рыцарских поединков.
– Я уплачу за него, не сходя с этого места. Цена за хорошего коня – пятьдесят тулузских су. Устраивает тебя такая сумма или она кажется тебе недостаточной? Если так, я ее удвою.
– Устраивает, – согласился Гарт, спешиваясь, – но прежде чем вести торг, давай-ка займемся твоей раной. Кровь льет у тебя из рукава. Не останови ее – можно отдать богу душу. А ну, снимай кольчугу и куртку, да поживее.
И Гарт, разорвав тунику у пояса рыцаря, принялся накладывать жгут ему на руку. Когда кровь таким образом удалось остановить, Гарт помог раненому забраться в седло.
– Далеко ли твой замок? Сможешь ли доехать один? Хочешь, я поеду с тобой, поклонник дамской красоты?
Рыцарь некоторое время глядел на него, решая, видимо, какую-то сложную задачу. Потом проговорил:
– Ты Гарт де Марейль, теперь я понял. Мне говорили. Но я бы не догадался, если бы не твой благородный поступок. Черт возьми, нашему рыцарству не мешало бы поучиться у тебя хорошим манерам. Клянусь, оно стало бы только чище. Что касается моего замка, то он не так уж далеко: между Шато-Тьерри и Руси. Я доберусь сам, не беспокойся за меня. А это, – он вытащил из кармана и вложил в руку Гарту тяжелый кошелек, – за мою лошадь, которую ты мне любезно согласился вернуть. Здесь ровно пятьдесят су. Это даст тебе возможность долгое время прожить безбедно[5]. А теперь прощай. Может быть, мы еще встретимся. Во всяком случае, я не забуду, что вызвал на бой самого Гарта де Марейля.
– А как твое имя?
– Гуго де Каламер.
И рыцарь неторопливо направился в ту сторону, откуда приехал.
А Гарт повернул к Нуайону.
Доехав до тропы, что вела краем Суассонского леса, он остановился. Куда же теперь? Влево – Нуайон, вправо – Крепи, за спиной – Компьеньские болота и лес, о котором говорила Эрвина. Гарт стал вспоминать ее последние слова: звери, рыцарь, змеи и река. Звери… Не встреча ли это с отрядом наемников, которых люди называют «зверями» за их грубость и жестокость? Дальше – рыцарь. Сбылось, как и предсказывала. Потом змеи. Но здесь их нет, они там, за спиной, в болотах. Какого черта лезть туда на свою погибель? А может, эта женщина имела в виду других змей, например, сборщиков налогов или людей епископа, тоже занимающихся грабежом крестьян? Но вода?… Откуда она здесь? Впрочем, если подумать о болотах… может, и вправду близ них протекает ручей. И, наконец, дева верхом на муле без узды. Тут уж явно старуха была не в своем уме. Какая дева? Откуда? Ни живой души вокруг.
И вдруг ему послышалось, будто едет кто-то по тропе, что огибает лес. Причем не один, несколько всадников угадывалось за купой деревьев близ поворота тропы. Ехали неторопливо, изредка переговариваясь. Судя по стуку подков по утоптанной земле, – не меньше десяти конных двигались по направлению к нему.
Гарт остался на месте, чуть подав в сторону, дабы не мешать. Подумал, уж не Бильжо ли со своими рутьерами? Но нет, тот ушел в глубь лесов. Королевский двор направляется в Реймс? Быть не может: число подков мало. Кто же это тогда? Ни к чему гадать, посмотрим. И Гарт повернулся на цокот копыт.
Показались всадники: один, два, три… десяток. Четыре монаха среди них, остальные – что-то вроде рыцарей. Но все десятеро с мечами и луками за спиной, даже монахи, хотя им запрещалось носить оружие. И Гарт догадался: люди епископа Нуайонского. Только этот сброд мог позволить себе надеть под сутану кольчугу, а сбоку прицепить меч.
Но не это удивило Гарта. И даже не то, что, хмуро оглядев одинокого всадника, отряд как ни в чем не бывало продолжал движение. Женщина сидела верхом на муле в центре кавалькады – вот что поразило Гарта! С чего бы это вдруг? Что она забыла среди этого сборища негодяев, как всегда называли их крестьяне, горожане и содержатели харчевен? И куда, хотелось бы знать, она с ними едет?…
Гарт пригляделся и от неожиданности даже привстал в седле: руки у женщины были связаны за спиной, а ее мул был без узды! Гарт присвистнул – вот оно что: выходит, женщина эта – пленница? Да и не женщина, собственно, уж больно юна с виду, никак не дашь больше двадцати. Ее длинные волосы падали на плечи, она изредка встряхивала головой, убирая их со лба, и тогда можно было увидеть ее лицо: бледное, с гордым взглядом ясных глаз и плотно сжатыми губами. Один только раз взглянула она на Гарта, но так, словно выпустила стрелу и та стукнула его в самое сердце. Потом отвернулась и, все так же гордо держа голову, стала смотреть вперед. Гарт заметил у нее большое родимое пятно под самым подбородком, чуть ли не на шее.
Они поравнялись. Одинокий всадник спросил, ни к кому в частности не обращаясь:
– Эй! Не много ли вас на одну беззащитную жертву? Куда вы ее везете и почему у нее связаны руки? Боитесь ее пощечин, храбрые воины?
– А ты кто такой, чтобы устраивать допрос? – весьма недружелюбно отозвался один из конвойных. – Может, желаешь составить ей компанию? Так милости просим, за двоих нам больше заплатят.
– Не слишком-то ты любезен, милейший, – суженными глазами поглядел на него Гарт.
– А ты не в меру любопытен, – был грубый ответ. – Стой себе, как стоишь, не то окажешься соседом этой еретички.
– Так она еретичка? – Гарт медленно поехал рядом с кавалькадой. – В чем же ее грех? Не верит в Бога?
– Верит, да не в того, – послышался другой голос.
– А разве есть какой-то другой бог? – удивился Гарт.
– Для нее – да.
– Кто же это?
– Дьявол.
– Ого, это уже серьезно. Выходит, она верит в нечистую силу?
– Все верят, но знают, что это – зло. Для нее – добро.
– А как же Христос? Что она говорит по этому поводу?
– Верит, конечно, в Бога, только…
– Только что?
– Ничего! Проваливай отсюда, незнакомец! Больно мне твоя рожа не нравится. Много вопросов задаешь. Смотри, как бы рядом с этой ведьмой не развели второй костер, для тебя.
– Костер? – нахмурился Гарт. – Значит, эту девицу хотят сжечь живьем?
– Для того ее и везем.
– Спаси меня, рыцарь, молю тебя! – вскричала вдруг пленница, поворачиваясь к Гарту, и он почувствовал, как вслед за первой стрелой из ее глаз устремилась другая. – Спаси, и тебе зачтется этот подвиг! Богом зачтется!
– Смотри-ка, про Бога вспомнила, – пробасил один из конвоиров и стукнул ее в спину древком копья. – Замолчи лучше, пока мы не стали нарезывать с твоей шкуры ремни для наших штанов.
Одинокий всадник неожиданно выехал вперед. Конвой остановился.
– Что, если я куплю ее у вас? – спросил Гарт у того, что ехал впереди, вылитого титана.
– Купишь? Ха-ха! – рассмеялся тот. – А знаешь ли ты, сколько стоит эта штучка? Хватит ли у тебя денег? Если да – так и быть, покупай ее, а если нет, то проваливай подобру-поздорову, пока мы не изрубили тебя на куски и не бросили на пищу воронам.
Гарт сжал зубы. Потянулся было к рукояти меча, но сдержался: игра складывалась не в его пользу.
– Сколько же ты хочешь? – спросил он.
– Вдвое больше того, что даст нам за нее епископ.
– И много он вам даст?
– По два фунта на брата.
Гарт подсчитал: 20 фунтов, или 400 су. У него было в восемь раз меньше. И все же он решил рискнуть:
– Я дам вам пятьдесят су.
Предводитель снова засмеялся. Монахи молчали, хмуро глядя на незнакомца.
– А почему бы не пятьсот или, скажем, тысячу? – вопросил верзила.
– И все же это лучше, чем ничего, – ответил Гарт, – ведь епископ может обмануть. Тебе не приходило это в голову?
Главарь задумался. Переглянулся с остальными. Те по-прежнему молчали, с сомнением поглядывая на всадника.
– Он никогда нас не обманывает, – попробовал возразить предводитель, – а ведь мы выловили уже немало еретиков.
– На этот раз он может изменить своим правилам. Скажет, например, что такой товар не стоит и десяти медных су. Что станешь делать тогда? Кусать себе локти? С епископом не поспоришь, а пятьдесят все же больше, чем десять.
Детина тупо уставился на всадника, двигая челюстями, словно что-то жевал. Какая-то мысль, видимо, крутилась у него в голове, не давая покоя и заставляя глаза суживаться до щелей.
Тут высказался другой конвоир:
– Не валяй дурака, Дуболом! Парень прав. Не раз уже обманывал нас святой отец. Или ты забыл, как за простолюдина мы получили всего несколько турских оболов, а за ремесленника из Сен-Дени пятнадцать денье вместо сорока? Нынче не жирную ли плату хочешь за лису? Только и епископ не дурак: как же, станет он швырять фунты за девчонку! А не кинет тебе, как собаке, денье вместо су?
Тот, кого он назвал Дуболомом, все еще размышлял, покряхтывая. Глядя на него, Гарт подумал, что сейчас этот кабан полезет напролом. В самом деле, чего им терять: их десять, а этот всадник один. Так и вышло. «Кабан» гаркнул, одарив собеседника недобрым взглядом:
– Ты сначала покажи, есть ли у тебя деньги. В таком деле кто верит на слово?
Гарт, усмехнувшись, потряс перед глазами у всего отряда увесистым мешочком с серебром рыцаря Гуго де Каламера.
Глаза у предводителя вспыхнули алчным огоньком. Тронув коня, он протянул руку:
– Давай сюда, и можешь забирать эту потаскуху.
– Э, нет, сначала освободи девчонку, – сказал ему Гарт, – ведь мы ведем честную игру.
– Что? Ты не веришь мне? – выпучил глаза Дуболом. – Вздумал со мной торговаться? Коли так, тем хуже для тебя. Эй, вы там. – Он обернулся. – А ну-ка, поучите этого молодца уму-разуму да заберите у него мешок. Больно уж нахально он себя с нами ведет. Но, клянусь своим сапогом, это была его последняя выходка.
Сразу несколько всадников, блеснув лезвиями мечей, бросились на Гарта. Но он давно уже понял, что именно этим все и закончится, поэтому, круто развернувшись, дал шпоры коню, притворившись, что удирает. За ним устремилась погоня. Теперь ему ни за что нельзя было давать врагу приблизиться, иначе его могли достать стрелой. Стрелы пели у него за спиной, он слышал их, но знал: любая, попади она в него, будет уже на излете и не причинит ему вреда. Кольчуга сейчас спасала его и верный конь. Два союзника вырывали его из лап смерти.
Он обернулся на ходу. Четверо. Не отстают. Продолжают пускать стрелы. Хорошо, что он догадался в свое время защитить круп коня – резвого андалузского жеребца. Теперь этот конь мчал туда, куда направлял его всадник.
Вот и поляна, где на него налетел рыцарь де Каламер. Гарт подумал на мгновение, что лучшего места для боя не найти, но тут же отбросил эту мысль. Против четверых ему не устоять. Да он и не успеет даже взмахнуть мечом: стрелы мигом вопьются в него. Не выдержит ни одна кольчуга. Острие стрелы – что жало змеи, всегда найдет место для укуса, с близкого расстояния порвет любое кольцо. Даже меч слаб перед стрелой. Тот рубит, эта – жалит.
Зная об этом, Гарт продолжал гнать коня. Вот и то место, где он повстречался с наемниками. Но их здесь не оказалось, только черные головешки указывали на то, что совсем недавно здесь пылал костер. Тогда Гарт вытащил рог и протрубил в него несколько раз. Потом еще. И услышал ответ совсем неподалеку. Теперь туда что есть мочи! Там спасение. И Гарт крикнул во всю силу легких, когда увидел лагерь наемников и своего приятеля, прогуливающегося у шатра:
– Бильжо! Ты слышишь меня?
– Гарт? – повернулся атаман разбойников на голос. – Какого черта! Откуда?… Эй, куда ты так летишь?
– За мной погоня, – кивнул Гарт назад. – Или ты не видишь?
Бильжо пригляделся и мгновенно оценил ситуацию. Взмах рукой – и пятеро лучников, стоя близ деревьев, выпустили одну за другой десяток стрел. Трое, что летели за Гартом, не понимая, что мчатся к собственной гибели, мешками свалились на землю. Последний, четвертый, вздыбил коня, развернулся и помчался прочь, но Гарт догнал его и зарубил на ходу. Всадник упал. Схватив за повод его лошадь, Гарт поспешил к лагерю рутьеров.
– Черт побери, неплохо, старина, – похлопал его по ноге Бильжо, подходя. – Четыре коня! У нас, сам знаешь, с этим туговато.
– Хочешь еще шесть?
– Шесть коней! – вскричал атаман. – Дьявол! Будь я проклят, если мне не нужны еще шесть коней! Но что произошло, Гарт? И где эти лошади? Ага, догадываюсь, будет потасовка. Но где кони, там люди, а где люди, там и оружие! А ну, приятель, рассказывай скорее, в чем дело. Клянусь своей бородой, за оружием я помчусь к самому черту в пекло, если, конечно, дело не касается слуг короля.
– Это люди епископа, Бильжо. Бандиты! Настоящие головорезы.
– Люди епископа? – Бильжо усмехнулся. – Господь простит нам этот грех.
– Они поймали еретичку и хотят сжечь ее живьем на костре.
– Э, мне нет дела до еретиков, плевать я хотел на них и их учение, которое почему-то не нравится нашим святошам. Но ты говоришь, это женщина? И они хотят ее сжечь? Шайка негодяев! Будто нечем больше заняться на этой грешной земле.
– Помоги мне, Бильжо. Я хочу ее освободить. Она совсем юная.
– Так вот оно что! Весь сыр-бор из-за девчонки? Гарт, ты снова становишься женолюбцем, а ведь, помнится, клялся больше не глядеть на женщин. Кажется, ты уверял, что все зло в мире от них: от их глупости, жадности, длинного языка… Но эту красотку, говоришь, собираются спалить? Не позволю! Если это в силах Бильжо де Мерсье по прозвищу Красная Голова, значит, он освободит малютку для своего друга. На коней, друзья! – крикнул атаман своим молодцам. – Полтора десятка – за мной! Стало быть, Гарт, их осталось всего шестеро? И у них есть оружие? Надо думать, кошельки этих палачей тоже не пусты?
– Особенно у одного, того, кто возглавляет эту шайку. Так мне думается.
– Отлично! Я сам займусь этим головорезом.
– Будь добр, оставь его мне.
– Как знаешь. Но почему они погнались за тобой, дружище?
– Я хотел купить у них девчонку.
– Хотел купить? И что же они?…
– Набросились на меня и едва не изрубили. Насилу удалось уйти. Хвала Господу, я вспомнил о тебе.
– И вовремя, мой мальчик, клянусь своим вторым подбородком! Вперед, друзья! – крикнул Бильжо, взмахнув мечом. – Накажем этих разжигателей костров за то, что они позволили себе издеваться над женщиной. Впрочем, что я – над девицей, прах меня забери!
И полтора десятка всадников помчались к тому месту, где отряд суассонского епископа поджидал тех, кто отправился преследовать Гарта.
Глава 5. Ночь наследника престола
Дуболом уже начал терять терпение.
– Черт побери, – ворчал он, глядя туда, куда умчалась погоня, – сколько можно ждать? Четверо остолопов не могут догнать одного! Они что, забыли про луки? Срезать его стрелой ничего не стоит. А-а, вот они, кажется, возвращаются, я слышу цокот копыт…
Вдруг он побледнел, глаза едва не полезли на лоб.
– Но что это?… Пресвятая Богородица! Да ведь это не они! Клянусь рясой монаха, здесь что-то не так.
– Скорее, Дуболом, – крикнул один из его людей, – это наемники, чтоб мне провалиться в преисподнюю! А впереди тот самый, за которым погнались наши. Живо улепетываем отсюда, иначе будет поздно!
Но было и в самом деле поздно. Как вихрь налетели рутьеры и вмиг уничтожили маленький отряд суассонского епископа. Последним пал Дуболом; Гарт, дравшийся с ним один на один, снес ему голову с плеч.
И тотчас наемники принялись обыскивать мертвые тела, забирая все, что имело хоть какую-то ценность: деньги, кольца, крестики. Не погнушались даже снять кольчуги с убитых, забрать их шлемы, одежду и обувь. Увы, рутьеры бедствовали. Последней битвы они уже не помнили, да и за ту было втрое меньше заплачено.
– Неплохо, будь я проклят! – вскричал Бильжо, глядя на шестерку коней и на добычу. – Какой-никакой, а все же улов, клянусь туникой Марии Магдалины! Да и ты, Гарт, не остался в проигрыше, а? Гляди-ка, голубка глаз с тебя не сводит, видно, понравился ты ей. Ха-ха-ха! Но смотри, ее мул почему-то без узды! Вот и не верь после этого в короля Артура и доброго волшебника Мерлина. Может, он уже выбрался из подземелья, куда упрятала его хитрая женушка, кость бы ей в глотку!.. Ну а ты что молчишь, красотка? – подъехал он ближе к пленнице. – Скажи хоть, как тебя зовут. Мы совсем одичали в здешних лесах, так что даже забыли, как звучит женский голос.
– Благодарю вас, храбрые рыцари, – проговорила девушка, потирая развязанные руки, – вы спасли мне жизнь. Господь не забудет вашего милосердия и уготовит вам всем путь в царствие небесное. А зовут меня Бьянка.
– Так вот, Бьянка, не нас благодари, а вот этого парня, своего спасителя. Без него гореть бы тебе в костре, это уж как бог свят. Святош хлебом не корми, дай только сжечь кого-нибудь во славу истинной веры.
– Правду вы сказали, – грустно молвила недавняя пленница, – сколько безвинных душ загублено ими почем зря. И за что они только нас?… Ведь мы так же верим в Бога, как и они.
– Ну, это нас не касается. Вопросы эти разберешь с сиром де Марейлем, который спас тебя. А нам пора. Нечего тут засиживаться. Не нагрянули бы сюда солдаты или люди короля. Неприятная выйдет беседа. Прощайте же оба. – И атаман повернул коня, давая знак своим воинам убираться отсюда. – И да сопутствует вам удача. Да, жаль, – прибавил он напоследок, кивая на труп главаря, – что у этого борова оказался тощий кошелек. Я-то рассчитывал, что он будет пожирнее.
– Возьми мой. – Гарт кинул ему мешочек с деньгами рыцаря. – Это несколько приободрит тебя.
– Ого! – воскликнул Бильжо, подбрасывая мешочек на руке. – Совсем неплохо, чтоб мне пусто было! Но ты, Гарт, похоже, остаешься совсем без денег? Что ты будешь делать без единого су, да еще с девчонкой в придачу? Нет, друг мой, возьми хотя бы половину.
– Не думай об этом, Бильжо, – ответил, улыбнувшись, Гарт, – вы честно заработали эти монеты. Не будь вас – ни меня, ни этой девицы не было бы в живых.
– Что ж, – пожал плечами Бильжо, – дело твое. Поступай, как знаешь. А теперь прощай, дружище. И не задерживайся тут: в воздухе запахло мертвечиной.
– Прощай, старый друг.
– Найдешь меня, если захочешь. Я всегда к твоим услугам, Гарт. У нас с тобой верный духовный путь: забывать добро, сделанное тобой, и помнить добро, сделанное тебе другими.
И войско наемников стремительно умчалось прочь.
Гарт повернул коня, посмотрел на запад. Вечерело. Солнце торопливо скатывалось за верхушки деревьев, по земле поползли угрюмые тени. В воздухе ощущалась прохлада. Скоро ночь.
Он взглянул на недавнюю пленницу. Сидя на своем муле, она ежилась, временами вздрагивая. Глаза умоляюще вскинулись на своего спасителя и снова упали, точно она была обречена. Гарт поднял с земли кафтан, бросил ей. Она укуталась, улыбкой поблагодарила его.
– Уезжай отсюда, – промолвил Гарт. – Здесь небезопасно. Тебя снова схватят. На этот раз повесят, как убийцу.
– А ты? – спросила она.
– У меня своя дорога.
– Куда же я поеду? Лес кругом…
– Не знаю. К людям. Выходи замуж, рожай детей. И держи язык за зубами, если не хочешь снова попасть в лапы епископа.
– Хочешь, я пойду с тобой?
– Зачем?
– Потому что мне страшно.
– Объявлять себя во всеуслышание еретичкой – не страшнее?
– Так уж вышло. Они сами вынудили меня.
– Язык голову кормит, он же и до беды доводит.
– Я «совершенная», мне молчать нельзя.
– Глупая ты, вот и весь сказ. Против Церкви идти – что против течения грести.
– Наверно, ты прав. Прости. Так не возьмешь меня с собой?
– Нет. Ты ведь даже не знаешь, куда лежит мой путь.
– И куда же?
– Судьба укажет направление.
– Может, укажет и мне?
– Попробуй. Только не со мной.
– Но почему? Ведь ты спас меня.
– От костра. Но ты мне не нужна.
Она замолчала. Потом спросила; в голосе слышалась мольба:
– Значит, ты бросишь меня здесь одну?
– Да. Прости и прощай. Я все тебе сказал.
– Благодарю тебя, Роланд.
Гарт, отъехав, удивленно обернулся. Бьянка добавила, с сожалением глядя на него:
– Ты похож на рыцаря короля Карла. Он был сильным, храбрым, красивым… таким, как ты. И погиб… Сарацины убили его.
– Эту песню споешь своим детям, – холодно промолвил Гарт и тронул коня вперед по тропе.
Но вдруг он остановился. Что-то насторожило его. Он стал прислушиваться. Впереди, не очень далеко, ему послышался не то плач, не то стон. Потом, похоже, кто-то пробовал протрубить в рог. Но внезапно замолчал. И снова стон, за ним голос, зовущий на помощь. Там, впереди, тянулся глубокий овраг, ручей струился по самому его дну. Не раздумывая, Гарт бросился туда. И вдруг оттуда послышался крик – отчаянный, испуганный, не детский, но еще и не взрослый. А потом плач – настоящий мужской плач…
Гарт подъехал к краю обрыва, торопливо спешился и, продравшись сквозь чащу, устремился к самому дну оврага, где протекал довольно широкий ручей. На другом берегу этого ручья сидел на земле мальчик, вернее, юноша. Одну ногу он поднял и с удивлением смотрел на голень. Выражение лица его было страшным. Казалось, он смотрит на когти дьявола, собирающегося разорвать ему ногу именно в этом месте.
Увидев бегущего к нему человека, юноша закричал, махая ему руками:
– Скорее! Помогите! Меня укусила змея!
Гарт прыжком бросился в воду.
– Осторожнее! – снова вскрикнул незнакомец. – Она здесь не одна. Рубите их, рубите, или они и вас так же!..
Гарт вытащил меч, поглядел по сторонам. И увидел одну серую змею, плывущую к нему с поднятой головой. Длиной она – около двух футов. Рядом торопилась на помощь другая, ничуть не меньше. Гарт не стал ждать, когда змеи сделают прыжок, быстро шагнул и отсек голову первой змее. Вторая приподняла было голову выше, но броска не получилось: меч мигом изрубил ее в куски. Но вот и еще одна, шагах в трех. Правда, увидев постигшую своих подруг участь, поспешила улизнуть; Гарт догнал ее и расправился с ней точно так же. Он знал: потревоженная змея обязательно сделает бросок, но на какое-то время может затаиться, выбирая момент для удара.
Он быстро огляделся. Других змей не было. Тогда он поспешил к юноше, который, по-видимому, оказался не столь проворным. Впрочем, Гарт был предупрежден, а этому юнцу откуда было знать, что здесь, близ Компьеньских болот, уйма ядовитых гадюк? Это его и подвело. Гарт посмотрел на его ногу. Так и есть: две небольшие темные точки – след от зубов.
– Давно? – только и спросил он, выдавливая руками яд из этих ранок.
– Нет, только что, – ответил парень, дрожа, как в лихорадке. – Моя лошадь оступилась, и я полетел в этот овраг. Только поднялся на ноги, как змея вдруг бросилась на меня. Потом поползли другие. Я стал их рубить, но их было много. Я устал… На счастье, они разбежались, исчезли в воде.
Гарт продолжал выдавливать яд, но это, похоже, не помогало. Ранки оставались сухими. Неужели поздно? Если так, то еще до утра этот юноша умрет.
– Жаль, что здесь нет знамени Моисея с медным змеем[6], – промолвил Гарт.
Вдруг кто-то взял его сзади за плечо, бесцеремонно отодвинул в сторону и припал губами к двум ранкам, высасывая из них кровь вместе с ядом. Гарт увидел длинные волосы и куртку, что недавно поднял с земли.
– Бьянка!
Она не отвечала. Ее рот, глаза, руки – все было сосредоточено на одном: на ноге юноши, которую он держал чуть приподнятой, на его ране. Вдруг девушка отстранилась. Какая-то мысль пришла ей в голову.
– Ты зарубил ту змею, что укусила тебя? – спросила она юношу.
– Вот она, смотри, лежит рядом с ногой. Я разрубил ее почти пополам.
Бьянка некоторое время глядела на то, что осталось от змеи, потом улыбнулась и уселась рядом с незнакомцем.
– Это полоз, – сказала она, указывая на мертвую голову, – он не опасен.
– Не опасен? – недоверчиво смотрел на нее юнец. – Как ты можешь знать, они все тут одинаковые! И он укусил меня за ногу. Я могу умереть!
– Тебе больно? – спросила Бьянка. – Там, где укус?
– Да, очень, очень больно.
– Потерпи. Боль пройдет. У полоза есть зубы, но у него нет яда. Твой страх от боли, только и всего.
– А эти?… – Молодой человек указал на других змей – искалеченных, еще шевелящихся.
– Тут и гадюки, и медянки, ты прав, но ни одна из них до тебя не добралась.
– Ты правду говоришь? – В глазах юноши засветилась надежда. – Скажи, что не врешь. Да и вообще – кто ты, откуда здесь взялась? А этот рыцарь? Он с тобой?
– Со мной.
Бьянка подняла одну мертвую змею и поднесла к его глазам.
– Посмотри на ее зрачок. Что скажешь? Он у нее узкий и вертикальный, верно? Голова треугольная и ярко выраженная шея. Это гадюка. У полоза совсем нет шеи, а зрачки круглые. Гадюка черная, без украшений; у полоза полоса меж глаз. К тому же цвет. Полоз желто-зеленый. Гадюк таких не бывает.
– Откуда ты знаешь?
– Мир вокруг нас – книга. Надо научиться читать.
– Выходит, парень, тебе повезло, – сказал Гарт, – упади ты на гадюку – и тебе крышка. Твое счастье, что это не она. Жаль, что ты зарубил змею, она спокойно уползла бы себе. Но что сделано, то сделано. Надо убираться отсюда. Вдруг гадюки попытаются напасть?
– Нет, – сказала Бьянка, – они не нападают первыми. Не надо только их тревожить. И все же ты прав, лучше уйти отсюда. Лодыжка, – констатировала она, снова поглядев на ногу. – Ахиллесово сухожилие. Будь это медянка, ты бы даже не почувствовал. Ее зубы попросту не достали бы до тебя. Они рассчитаны на ящериц и мышей.
