Владимир Михайлович Шулятиков
На рубеже двух культур
Выдвигая в качестве своего «положительного» идеала тот тип, которым впоследствии так увлекались «разночинцы» сороковых годов, создавши фигуру практического дельца Костанжогло[15], он в то же время приписал своему практическому дельцу качества, присущее людям патриархальных времен. Его Костанжогло во многом приближается к типу патриархального землевладельца-хозяина.
Другую разновидность типа практического дельца он представил в лице откупщика Муразова[16]. Фигура этого откупщика, по удачному выражению одного критика, является попыткой примирения капитализма с аскетизмом… Затем, обрисовывая идеал образцового бюрократа, в дружининском стиле, он в то же время облекает созданный им тип в одежду патриархальной простоты и патриархальных добродетелей. Он обращается к своему бюрократу со словами: «Будь патриархом!» – и так далее… Но, повторяем, если личность Гоголя исполнена непримиримых противоречий, если он представляется во многих отношениях «двуликим Янусом», за все это ответственность падает на эпоху, и обвинять его за эти противоречия, видеть в нем носителя «средневекового» мировоззрения – значит не иметь настоящего представления о задачах критического анализа.
Об этом мы хотели нашей статьей напомнить сегодня, когда вся интеллигентная Россия празднует великую годовщину[17]; воздать должное памяти гениального художника, того художника, имя которого говорит о поворотном моменте в истории нашего общественного самосознания, о ранней, но яркой заре нового миропонимания. Гоголевский элемент, то есть здоровая сторона гоголевского реализма, его «смех сквозь слезы», это вечная гордость русской интеллигенции, святыня, которой русская интеллигенция поклонялась в течение всего минувшего века, теперь поклоняется и будет всегда поклоняться.
