Владимир Михайлович Шулятиков
На рубеже двух культур
Тогда в первый раз в истории XIX века, долгое время затерянной в среде чисто дворянской интеллигенции, начал заявлять о своем существовании «разночинец». Правда, до эпохи выступления «разночинца» en masse[3], на историческую авансцену было еще далеко. Но «разночинец» «николаевской эпохи» уже заявлял о своем существовании громко и решительно. Он уже предлагал определенную культурную программу, определенный кодекс идей и моральных требований. Романтическому миропониманию, усвоенному интеллигентами «александровской эпохи», он противополагал трезво-реалистический взгляд на действительность; культу чувства – культ разума; апофеозу героев-титанов и презрению к «толпе» – апофеоз «обыкновенного человека», человека «толпы»; эпикурейско-эстетическому индивидуализму – теорию разумного эгоизма; жажде нечеловечески великих подвигов – служение практическим интересам; пессимистическому отрицанию прогресса – веру в естественное поступательное развитие человеческого общества; изображению мук и томления личности, угнетаемой «враждебной судьбой», – изображение «широко несущейся жизни».
К концу сороковых годов интеллигенту-»разночинцу» «николаевской эпохи» удалось достигнуть очень крупных успехов. Предложенная им программа была признана программой передовой интеллигенции. Интеллигенты-дворяне приняли profession de foi[4] «разночинца». Создан был ряд художественных образов, олицетворявших идеалы последнего. В ряде публицистических и философских трактатов было оформлено и обосновано его общественное и этическое миросозерцание. Тогда Белинский ярко освещал явления текущей жизни и литературы с точки зрения необыкновенно-последовательного и трезвого «реализма». Тогда на страницах «Современника» Искандер[5]развивал теорию разумного эгоизма. На страницах того же журнала Никитенко[6] горячо доказывал необходимость «практической работы» и «положительного», не метафизического понимания действительности. Идеал прямолинейного практического дельца изображал Гончаров в лице фабриканта Петра Адуева[7]. Дружинин[8] обрисовывал несколько другой тип человека трезвых взглядов на жизнь и активной энергии – бюрократа Сакса (в известной повести «Поленька Сакс»).
