Владимир Колычев
Хозяин города

Часть первая

Глава 1

Зима – белая сказка, красивая, но холодная и неуютная. Весна – это тепло с крыльев перелетных птиц, запах подснежников, журчанье талой воды, сок жизни в набухающих почках. Голый асфальт под колесами машины, голые женские ноги перед глазами. Казалось бы, надо смотреть на дорогу, но весной бурлят не только древесные соки – горячие излишки жизненной энергии не дают покоя и людям. Женщины раздеваются, а мужчины этим вдохновляются. Только вот чтобы получить эстетическое удовольствие от красоты, нужно как минимум ее узреть. Потому и зыркают глаза по сторонам. Потому и увидел Богдан блондинку, что выскочила на обочину дороги. Она торопилась, но знак рукой подала после того, как его машина прошла мимо нее. Но ничего, он плавно сбавил ход, остановился, сдал назад. Правда, прошло секунд пять, прежде чем девушка открыла дверцу.

– Мне на Советскую, – небрежно глянув на Богдана, сказала она.

Дорогой кожаный костюм на ней – жакет модного покроя и короткая юбка. Колготки с лайкрой, блестящие, но на таких прелестных ножках хорошо смотрелись бы и дореволюционные чулки из бабушкиного сундука. Лицо у нее не самое красивое, еле заметная асимметрия в нем, черты не совсем правильные, глаза по величине чуть больше среднего, радужная оболочка черная, но при этом идеально прозрачная и как будто без дна. Беспокойный взгляд выдавал в ней натуру неуживчивую, с неустойчивым характером. Богдан мог бы разочароваться в своих ожиданиях, если бы не чертовски чувственные губы – пухлые, длинные, четко очерченные. Они-то и придавали ее внешности сексуальность.

– Как скажете, – улыбнулся он.

Девушка села в машину, закрыла за собой дверцу, поставила на колени сумочку, достала оттуда пятьсот рублей и протянула Богдану.

– Не надо, – попытался отказаться он.

Но не тут-то было.

– Надо!

Она всунула купюру в нишу под рычагом ручного тормоза. Богдан промолчал. Девушка дала понять, что не из тех, кто может расплатиться натурой. И еще этим жестом она лишала Богдана иллюзий на романтическое знакомство с ней.

Вот если бы у него была дорогая иномарка, тогда бы она, возможно, не была с ним столь категорична. Или хотя бы новенькая «Лада»… А у него всего лишь «четыреста двенадцатый» «Москвич», далеко не новый, хотя и неплохо сохранившийся.

Детали в машине закреплены хорошо, ничего не тарахтит, ход легкий, не самый шумный, двигатель работает как часики. Но все-таки это «Москвич». По уровню престижа ниже только «Запорожец». Потому и пропустила блондинка его машину, и не торопилась садиться в нее. Ждала лучшего коня, но тот не успел подскочить…

– А можно побыстрей? – спросила она не то чтобы раздраженно, но точно без симпатии к собеседнику.

Богдан мог бы сказать, что в городе больше шестидесяти в час ездить нельзя, но это может вызвать пренебрежительную улыбку на губах пассажирки. Дескать, и машина позорная, и водитель лох. К тому же он не входил в число поклонников правил дорожного движения, в экстренных ситуациях он запросто мог превысить скорость.

Стрелка спидометра поднялась до отметки «восемьдесят».

– Не развалится? – не без ехидства спросила блондинка.

– Да, сиденье может отвалиться, поэтому советую пристегнуться, – безмятежно отозвался он.

– Как отвалиться? – насторожилась она.

– Пол гнилой, кресло на дорогу может выпасть…

Какое-то время девушка взглядом пыталась воспламенить его волосы, после чего, поджав губы, пристегнулась.

И в это время впереди зажегся желтый знак светофора. Богдан стал притормаживать. Белая «шестерка» перед машиной ушла в левый ряд. Все бы ничего, но именно в этот момент педаль тормоза вдруг провалилась. Богдан попытался уйти в сторону, чтобы избежать столкновения с черным «Мерседесом», но все-таки зацепил его передним крылом.

От сильного удара «Москвич» остановился. Богдан встревоженно посмотрел на блондинку. Ее хорошо тряхнуло, но ремень безопасности удержал ее от столкновения с лобовым стеклом.

– Кажется, ты приехал, парниша! – с явными признаками злорадства усмехнулась она, глядя, как из «Мерседеса» выходят крепкие бритоголовые ребята в длиннополых кожаных куртках.

– Деньги можешь забрать, – вздохнул Богдан, открывая дверцу «Москвича».

Он тоже выглядел неплохо. Рослый, атлетического телосложения, и куртка у него тоже кожаная – правда, короткая, порядком потертая. Только это не произвело на братков особого впечатления.

– Ну ты попал, урод! – злобно скривился громила с длинными, опущенными книзу бровями.

Внешние уголки его широкого рта выгнуты были кверху и вместе с бровями образовывали, казалось, круг на лице. Нос у него боксерский, приплющенный, с искривленной спинкой.

– Спокойно, парень, спокойно! Я виноват, я оплачу.

Ремонт «Мерседеса» – дорогое удовольствие, но у него есть свои люди в автосервисе, они помогут. Просить их об услуге не очень удобно, потому и неохота. Но, как ни крути, а виноват он, поэтому придется подсуетиться…

– Чё ты оплатишь, придурок? – зверем зарычал на него амбал с крупным грушевидным лицом.

Узкий низкий лоб, широченная нижняя челюсть. И подбородок такой, что не промажешь – только пробить его не каждому дано, тут нужна мощь опущенной с размаху кувалды.

«Москвич» Богдану предложил один хороший знакомый, а по совместительству ценный информатор. Это случилось не так давно. Бельмес хотел показать товар лицом, выехал с Богданом на дорогу, тут и отказали тормоза. Смешно это или нет, но врезались они в «Мерседес». И сейчас примерно та же история. Как у кобеля срывает клапан на красивую сучку, так и у этой машины отказывают тормоза на «Мерседес». Второй случай за один год. Чертовщина какая-то…

Но в первом случае «Мерседес» оказался угнанным. Более того, в багажнике находился его владелец. Бандиты даже пытались отстреливаться, Богдан тогда мог нарваться на пулю; хорошо, собственный пистолет не подвел и рука не дрогнула.

– Оплачу. Только сначала документы на машину предъявите.

– Чего?! – взвыл от возмущения длиннобровый.

– Я из милиции. Старший лейтенант Городовой.

Удостоверение Богдан пока не доставал: надо было держать правую руку наготове, чтобы достать пистолет. Куртка у него, как обычно, расстегнута, «ПМ» в кобуре, патрон в стволе, снять оружие с предохранителя несложно…

– Да хоть генерал! Я тебе сейчас башку откручу, баран!

С точки зрения тактики узколобый поступил правильно. Он попытался схватить Городового за грудки двумя руками. В таком положении выхватить пистолет из кобуры невозможно. Но браток проиграл в стратегии. Закон прост – нельзя связываться с ментами, а он попер буром. За то и поплатился.

Богдан заломил руку так, что тело противника выгнулось дугой. Его можно было поставить «мостиком», но вместо этого Городовой ударил парня по ногам сзади. И тут же последовал добивающий удар в голову – раскрытой ладонью, точно под нос. Боевое самбо – наука сложная, тяжелая в учении, вовсе не легкая в бою, но достаточно эффективная.

Браток еще не упал, а его дружок уже в движении. Он попытался атаковать Богдана ударом в голову. Но кулак поймал пустоту, а рука вдруг оказалась в жестком захвате. Мощный он парень, сила удара неимоверная, но Городовой использовал ее против него самого. Взял руку на прием, вывел противника из состояния устойчивого равновесия, после чего из удобного положения ударил его раскрытой ладонью в челюсть. А когда парень упал с разворотом на живот, основанием ладони промассировал шейные позвонки.

Возможно, в машине находился третий. Но нет, никто из нее не выходит. Богдан заглянул в «Мерседес» – пусто. Что ж, тем лучше. Он взял в наручники одного качка, другого. Обыскал их. Трофеи впечатляли – два пистолета «ТТ», две запасные обоймы, кнопочный нож, кастет, заряженная анашой папироса. Паспорта на имя Берулова Игоря Матвеевича и Горшкова Павла Васильевича – оба семидесятого года рождения, город прописки – Народовольск. У Берулова были еще и водительские права, но документы на машину отсутствовали.

– Где документы на «Мерседес»? – спросил Богдан.

– Хана тебе, мусор! – злобно прорычал Берулов. – Мы тебя, падлу, на куски!..

Богдан вздохнул, как это делает человек перед тем, как взяться за постылую работу. И ударил братка кулаком по почке. Несильно ударил, так, чтобы не разорвать ее, но по болевой точке. Браток взвыл, со скрежетом сжимая зубы.

– Техпаспорт где, спрашиваю?

– Да был где-то, – буркнул узколобый Горшков.

Он также лежал на асфальте лицом вниз, его также коробило от бессильной злобы, но оскорблять Городового он не рискнул. Видно, что парень ведет здоровый образ жизни, больничные не жалует.

Оружие Богдан не изымал. В наручниках ствол из-за пояса вынуть можно, но выстрелить – никак. Сейчас он возьмет двух понятых, оформит протокол изъятия. Но только Городовой подошел к машине, как рядом остановилась гаишная «семерка». Пришлось показать удостоверение, объяснить ситуацию.

– Понятно, будем оформлять происшествие, – с опаской глянув на братков, сказал крупного сложения, но мягкотелый лейтенант.

– Какое происшествие? Машина – в угоне, у водителя – незаконный ствол… Будем оформлять аварию, но сначала оформим задержание.

Лейтенант хотел что-то сказать, но Городовой сурово глянул на него, и тот сник. И как миленький отправился за понятыми.

А Богдан полез в машину за папкой, где у него находились бланки протоколов. В основном ему самому приходилось выезжать на происшествия, но иногда такие вот события сами слетались к нему. Поэтому и порох приходилось держать сухим, и бумаги.

Папка лежала на заднем сиденье. Все правильно, так и должно быть. А на переднем сиденье он увидел свою пассажирку. Вот это его и удивило. Стекла у него тонированные, поэтому с улицы ее не было видно. А он-то думал, что блондинка давно уже испарилась.

– А ты что здесь делаешь?

– Мне до Советской, – не поворачивая головы, сказала она.

– Я не скоро.

– Я не спешу…

– А мне казалось, что спешишь.

– Да нет, просто проблема была…

– И куда она делась, эта проблема?

– Никуда. Просто я подумала, что ты можешь мне помочь…

– Тогда, может, ты мне поможешь?

– Чем?

Богдан увидел, как гаишный лейтенант подводит к бандитам двух парней. Молодец, быстро понятых нашел.

– Пока не надо…

Он взял папку, закрыл дверцу. Если кто-то из парней откажется быть понятым, он позовет свою пассажирку. Но нет, ее помощь не понадобилась.

Городовой в присутствии понятых изъял оружие, наркотики, оформил все под протокол. К этому времени гаишники составили свои протоколы – Богдан поставил роспись, а Берулов и Горшков отказались от этого, послав всех к черту.

Погорячились бандиты и с экипажем патрульно-постовой службы, что прибыл по их душу, но ребята быстро научили их вежливости. Дубинки-демократизаторы бьют больно.

Задержанных увезли, «Мерседес» отправили на штрафную стоянку. Стемнело уже, когда Городовой освободился. А девушка все продолжала ждать его.

– Богдан, – назвался он, закрывая за собой дверцу.

– Лада.

Правое крыло смято, фара вдребезги, бампер надорван. Но ничего, двигатель завелся. Тарахтит в нем что-то, но ехать можно. Утечки из радиатора не было, а если вдруг мотор закипит, термодатчик покажет…

– Теперь я понимаю, почему тебе не нравятся «Москвичи», – усмехнулся он.

– Кто тебе сказал, что не нравятся? – непонимающе глянула на него девушка.

– Никто не говорил. Просто ты ко мне садиться не хотела. Наверное, «Ладу» хотела поймать?

– Да, но поймала «Мерседес». Вместе с тобой, – усмехнулась она. – Ты извини, если вдруг обидела. Думала, ты бомбишь, а ты из милиции…

– Бомбилы – тоже люди.

– Да, только думают, что если у тебя машины нет, то ты не человек… А ты правда из милиции?

– Есть такое… А у тебя, я так понял, проблемы?

– Ну да, что-то вроде того… Он меня в прошлый раз сильно ударил. Думала, челюсть сломал… – Лада огладила себя пальцами по щеке.

Красивые у нее руки, перстни на них золотые с камушками, но на правом безымянном пальце пусто. Не замужем. И на левой руке нет обручального кольца. И не разводилась… Это если судить по каноническим символам.

– Кто?

– Да живу с одним…

Она явно хотела добавить соленое словечко вроде «кретина» или «барана», но сдержалась.

– Гражданский муж?

– Что-то в этом роде… Не знаю, как от него отделаться. Хоть к бандитам обращайся.

– Вот это зря. С ними свяжешься, потом не отвяжешься. На копейку сделают, а на сто рублей заберут. Могут деньгами взять, а могут натурой. Это я тебе как специалист говорю… Не веришь?

– Верю.

– А к кому конкретно ты можешь обратиться?

– Не знаю… Но бизнесмены же к ним обращаются, они помогают. И у Вадика «крыша» была…

– Вадик – это твой гражданский муж?

– Ну да… Я от него сбежала.

– Куда?

– Подруга у меня на Советской живет. Дом тридцать восемь.

– А родители?

– Мои?.. Они далеко, в Оханске. Да и не хочу я туда…

– Понятно.

– Что тебе понятно? – нервно спросила Лада.

– Незавидная ситуация. Куда пойти, куда податься…

– Ага, кого найти, кому отдаться, – саркастически усмехнулась она.

– Отдаваться не надо. А Вадика сдать надо. Если он руки распускает.

– И что ты с ним сделаешь? Посадишь?

– А нужно?

– У тебя закурить есть?

Богдан кивнул и показал на бардачок. Курил он мало – в уважаемой компании, чтобы не казаться белой вороной, ну и когда выпьет. Но пачка сигарет при нем всегда. Раньше «Родопи» держал, сейчас – «Мальборо». Это раньше американских сигарет днем с огнем не сыщешь, а сейчас на каждом углу, да и цены не кусаются.

Лада достала сигарету, а он поднес зажигалку. Она затянулась, закашлялась. На глаза навернулись слезы, но она снова сделала затяжку – на этот раз пошло лучше.

– Давно уже не курила… Сначала Вадик за это дело гонял, потом сама не хотела.

– А сегодня случилось что-то из ряда вон, да?

– Не сегодня… А куда мы едем?

– На Советскую. Или уже передумала?

– Не знаю… Ты же из милиции.

– Ну и?..

– Я видела, как ты с бандитами разобрался.

Лада повела головой в сторону окна.

– И что?

– Ты бы мог так и с Вадиком разобраться.

– Как так?

– Ну морду ему набить.

– Даже так? – недоуменно повел бровью Богдан.

Однажды он шел по улице и увидел, как пьяный парень влепил пощечину своей подруге. Раз ударил, другой. Разумеется, он скрутил грубияна. При этом подставил спину девушке, о чем тут же пожалел. Она ударила его пилочкой для ногтей. Хорошо, куртка у него из толстой кожи – хрупкая пилочка даже пробить ее не смогла. А если бы нож у нее в сумочке был?.. Такое вот неблагодарное это дело, заступаться за женщин.

– Да ты с ним одной левой…

– Я ударю левой рукой, а ты правой – напишешь на меня заявление в прокуратуру. И твой Вадик тоже напишет…

– Нет, я не напишу. И он тоже не напишет. Он поймет…

– Давай так: ты сейчас берешь такси и едешь домой. А мне в отдел надо, с задержанными разобраться. Как закончу, так приеду к вам.

– Нет, сейчас я не могу к нему. Пьяный он, буйный… Он меня убьет!..

– Скажи ему, что в милиции была, что заявление написала. Это его успокоит.

– А если нет? Если он еще больше взбесится?..

– Тогда пусть проспится. А завтра я к нему подъеду… Ну так что, везу тебя к подруге?

– А точно завтра подъедешь?

– Если не передумаешь. Запиши мой рабочий телефон, завтра позвонишь, скажешь, как нам быть…

Богдан вздохнул. Воскресенье сегодня, выходной день. Всего две рабочие проблемы было у него на сегодня, он их уже решил, возвращался домой, а тут Лада. Думал, приключение намечается. Но не сложилось. Сначала она от него нос воротить стала, потом бандиты на «Мерседесе» появились. Сейчас она, похоже, не прочь продолжить знакомство с ним, есть у нее в глазах кокетливый призыв к подвигу, но у него снова дела. Надо разбираться с Беруловым и Горшковым. Да и с Ладой не стоит завязывать романтические отношения, пока не решен вопрос с ее гражданским мужем.

Он отвез девушку к названному дому, а сам отправился к ближайшей телефонной будке. Надо было позвонить одному человеку, по возможности встретиться с ним, выжать из него информацию по Берулову и Горшкову. Только тогда он отправится в РОВД.

Глава 2

Если существуют мерки, по которым определяются брутальные красавчики, то Эдик Пляцков точно подходил под них. Рост выше среднего, спортивное телосложение, черные как смоль волосы, синие глаза, правильные черты лица, волевой нос, широкий подбородок. И голос густой, басовитый, с интригующей хрипотцой – как раз то, что заводит женщин. Глядя на него, трудно было усомниться в том, что Эдик имел большой успех у прекрасного пола. Сам он не хвастался, даже не намекал на победы, но Богдан видел, какими глазами смотрит на него старший лейтенант Перова из инспекции по делам несовершеннолетних, кстати сказать, первая красавица отдела. Эдик залихватски подмигивал ей, улыбался, но пока дальше этого дело не шло. Что, впрочем, неудивительно. Еще месяца не прошло, как он поступил на службу в отдел, не совсем еще освоился.

– Богдан, ну ты молоток!

Он крепко пожал Городовому руку. В глазах легкий восторг, не выходящий за рамки мужских приличий. Отличился старлей, двух бандитов задержал в одиночку, и Эдик всего лишь выражал свое уважение, не более того.

– Может, лучше кувалдой назовешь? – благодушно усмехнулся Богдан. – Так лучше. И бьет тяжелей…

– Да куда уж тяжелей… Видел я этих гераклов. Быка легче завалить.

– Это и есть быки, Эдик. Только двуногие. Как они там?

– Да уже оформили… Один брыкаться стал, так его демократизаторами успокоили…

– Я думал, этого быка еще на улице объездили… Кстати, как насчет корриды? Ты с одним отработаешь, я – с другим.

– Ну-у…

– Это не предложение, Эдик. Это работа у тебя такая.

– Да я с удовольствием! – в преддверии грядущего триумфа расплылся в улыбке Эдик.

Звание у него капитанское, но с опытом оперативной работы – полный ноль. До этого он служил в армии, где-то в Белоруссии, с развалом СССР уволился, поскольку не захотел принимать присягу в иностранном государстве, вернулся в родной Народовольск. Пытался прижиться на гражданке – не вышло, поэтому подался в органы. Предложили должность оперуполномоченного уголовного розыска, он отказываться не стал. Хотя само по себе такое предложение могло показаться нонсенсом. Ни школы милиции за плечами, ни юридического образования. Во времена Союза его бы дальше патрульно-постовой службы не взяли. Но сейчас в милиции с кадрами туго, в уголовный розыск идти никто не хочет. Паспортный стол, МРЭО ГАИ, прочие теплые и непыльные места – это пожалуйста, а туда, где стреляют, – дураков нет. И вызывало уважение хотя бы то, что Пляцков не пошел работать в ГАИ, хотя мог.

Да и лишним человеком его никак не назовешь. Тот же Федорук перевелся служить в «ридну Украину», Юра Филиппов перешел служить в оперчасть СИЗО, потому что там год засчитывался за полтора. Неблагонадежный Рома Гущин возглавил паспортный стол Закамского района, теперь он как бы уважаемый человек. Туго с кадрами, и Пляцков оказался как нельзя кстати.

Шумов недолго вводил его в курс дела, почти сразу же засунул на суточное дежурство в оперативно-следственную группу – сначала под присмотр Богдана, затем – Варенцова. Неплохо он себя показал, потому сегодня дежурит сам, без наставника.

– Горшковым займешься. Узнай, из какой он банды и откуда взялся «Мерседес».

– Да, кстати, из ГАИ звонили: «Мерседес» принадлежит гражданину Юшкевичу Илье Георгиевичу.

– Замечательно. Только Горшкову этого не говори. Пусть сам признается. Если нет, тогда скажешь. И если своего бригадира не назовет, скажи ему, что знаешь это и без него. Из банды Кипятка он. Слышал о таком?

– Что-то краем уха…

– Эта банда южную часть нашего Советского района держит. Контролирует речной вокзал и наш РОВД, – усмехнулся Богдан.

– Не понял, – недоуменно повел бровью Эдик.

– Ну это если по территориальному принципу. Но возможно, кто-то из наших кормится из бандитских рук.

– Кто?

– Дед Пихто…

У каждого человека есть хобби – кто-то собирает марки, значки, кто-то коллекционирует картины и драгоценные камни, а Городовой увлекается вербовкой агентов. Жены у него нет, работать можно хоть до полуночи, так что время для этого дела есть. Вот и сегодня он обработал администратора из гостиницы «Кама». Жулик на допросе проболтался, сказал, что через этого типа получил наводку на богатого клиента. На этом Богдан и сыграл. Взял этого деятеля в оборот, пригрозил ему статьей из Уголовного кодекса и заставил стучать. А «Кама» – это не только самая лучшая в городе гостиница, но еще и ресторан, где любит собираться всякое жулье. Был у Городового там один «глазок», теперь вот второй появился… Такая у него работа, что без оперативной информации далеко не уедешь. Под лежачий камень вода не течет, потому и приходится ворочаться…

Принудительно-добровольные осведомители раскиданы у него по всему городу, потому и владеет он информацией о криминальной обстановке. Потому и есть у него сведения, что не все сотрудники органов чисты на руку. И в райотделе не все хорошо, и в прокуратуре свои оборотни; про кого-то Богдан знает точно, о ком-то догадывается. Но свою информацию он обнародовать не станет. Время нынче такое, жажда личной наживы для многих стала смыслом жизни. Убери одного хапугу – на его место тут же придет другой. К тому же не все взяточники – сволочи и предатели.

Знал он таких людей, которые за деньги отмазывали преступника от статьи, но в трудную минуту могли прийти на помощь своему товарищу. Даже под бандитскую пулю встать, если вдруг что… Конечно, не хотелось иметь дела с продажными, но что делать, если других нет? Уберешь одного такого, а на его место придет какая-нибудь темная лошадка с той же рваческой сущностью; пока изучишь ее, приноровишься… Нет, уж лучше оставить все, как есть. Проще работать, когда знаешь, что и от кого ожидать…

– Сам все узнаешь, Эдик. Осмотришься, приглядишься, если не дурак, своим умом дойдешь… Главное, сам на этот скользкий путь не становись. Самому же от себя противно будет…

– Да нет, бандитам я продаваться не стану, – мотнул головой Пляцков.

– Бандиты сами продаются. Если цену знать… Постарайся выбить из Горшкова все, что он знает. Чем больше от него узнаем, тем лучше. Давай, дерзай.

В кабинет к себе братков тащить не хотелось. Там и без того мрачная аура, а еще от этих упырей бандитских нечистой силой фонить будет. В подвальном этаже перед изолятором временного содержания имелось только одно специальное помещение для допросов. Туда Богдан выдернул Горшкова, для Эдика. А сам отправился в камеру к Берулову.

Это было небольшое помещение с шершавыми стенами и бетонным полом. Тусклая зарешеченная лампочка под потолком, полуразрушенный постамент с чашей «Генуя», над ней водопроводная труба. Четыре спальных лежака, стол, вмурованный в пол. Камера не одиночная, но соседей у Берулова не было.

Городовой как будто не заметил, что дверь за ним закрылась. Его, казалось, совсем не пугало, что руки у бандита развязаны. А парень он мощный; если вдруг сможет ударить первым, то Богдан может остаться в проигрыше.

– Ну что, Берул, как настроение? – Он сел на свободный лежак так, чтобы от Берулова его отделял стол. – Закуришь?

Бросил на стол пачку сигарет, но браток на нее даже не глянул.

– Важную персону из себя изображаешь? – усмехнулся Богдан. – Ну-ну.

– Слышь, мусор, ты понты не кидай, не надо. И не таких видали, – скривился Берулов.

Городовой опечаленно вздохнул, достал из кармана карандаш, блокнот, сделал вид, будто поставил в нем крестик. Вернул все на место.

– Кого ты видел, Игорек? Ты «бык» непуганый, жизни еще не знаешь… Ты у нас по учетам не проходишь, я тебя не знаю, что это значит? А значит это, Игорек, что ты в банде Кипятка – человек новый…

– Какая банда?! – возмущенно всколыхнулся парень.

– А разве не банда?

– Нет!

– Но то, что ты под Кипятком ходишь, не отрицаешь?

– А кто такой Кипяток?

– Пахан твой.

– Не знаю такого.

– Я знаю… Знаю, что ты у него в банде числишься.

– Это все твои домыслы, мусор.

Богдан снова достал блокнот, поставил там еще одну невидимую отметку.

– Эй, ты чего там рисуешь, мусор?

И снова Богдан поставил крестик.

– Считаю, сколько раз ты меня мусором назвал. Я не обижаюсь. С такими, как ты, идиотами, работать – всего наслушаешься. Если на все реагировать, нервный срыв можно заработать. Поэтому я не реагирую. Но все запоминаю. Так, для будущего… А будущее у тебя сложное, Берулов. Ствол у тебя изъяли, папиросу с анашой нашли. Так что ждет тебя этап, Берулов.

– Облом у тебя выйдет, мусор! Братва меня вытащит.

Богдан снова сделал пометку и снисходительно усмехнулся, глянув на братка.

– Все от меня зависит, Игорек. Если я упрусь рогом, то никто тебе не поможет. Я знаю Кипятка. И он меня хорошо знает. Поверь, он со мной связываться не станет…

– Только давай без понтов, мусор! – презрительно скривился бандит.

– Пять раз ты меня мусором обозвал. Но я не в обиде. И тебе обижаться не советую. Обиженных в тюрьме опускают… Да ты и сам должен это знать. Кипяток живет по воровским понятиям и тебя учит, что в тюрьме есть жизнь. Тюрьма для тебя не наказание, а испытание. Такая у тебя религия или нет?

– Что-то ты не в тему несешь, мусор…

– Наверное, я что-то не так понял, – усмехнулся Городовой. – Мне сказали, что ты «бык» в банде Кипятка. А ты, оказывается, обычный баклан… Таких в тюрьме очень быстро опускают.

– Не дождешься, мусор!

– Ставлю тебе седьмой крестик, Игорек… Плохо, очень плохо. Теперь у тебя никаких шансов отсюда выбраться. Даже если скажешь, откуда у тебя «Мерседес» гражданина Юшкевича.

– Не скажу!.. И Юшкевича не знаю!

– Ладно, сам все узнаю… Если просто угнал, плохо. Если за долги отобрал, еще хуже. Считай, что ты Кипятка подставил. У меня к нему особых претензий нет, но теперь будут. Так бы ты на себя все мог взять, но теперь я Кипятка прессовать начну…

– Кипятка он прессовать начнет! – презрительно хохотнул Берул. – Кто ты, а кто Кипяток…

– Значит, знаешь, кто такой Кипяток?

– Да пошел ты в жопу, мусор!

– Восьмой раз… Из маленьких крестиков складывается большой крест. Ты его сложил. И на себе поставил… Я не злопамятный, Игорек, но крест у тебя каменный.

– Мусор, ты меня достал!

Богдан больше не стал ничего говорить. Берула можно сломать, и он знает, как это сделать. И сделает. Потому что это дело принципа… Сломать его можно, но агент из него выйдет никудышный. Потому что тупой он. Даже если Берулов согласится вдруг работать на Богдана, то спалится на первой же встрече с ним. К тому же у него есть информатор в банде Кипятка.

Городовой поднялся и направился к двери. Он чувствовал на спине злобный взгляд, но в жар его от этого не бросило. Не та сила в Берулове, которой можно бояться.

Он зашел в помещение для допросов и увидел, с каким презрением сплевывает себе под ноги узколобый Горшков. Он сидел на вмурованной в пол табуретке в наручниках и корчил из себя великого криминального босса.

– Ну что? – глянув на Пляцкова, спросил Богдан.

Эдик в ответ выразительно развел руками. У него тоже ничего не вышло.

– Ничего, время лечит. Оно же и калечит…

– Тебя оно же и покалечит, мусор, – презрительно скривился Горшков.

– Мусор у тебя под ногами. Нахаркал, как свинья, – зло посмотрел на него Богдан.

– Ничего, уберешься.

– Это ты мне сказал? – с безмятежным удивлением спросил Городовой.

– Ну а кому еще? – с вызовом хмыкнул бандит.

Богдан ударил его в живот. Он знал, как и куда бить, поэтому боль не просто скрутила Горшкова, она сбросила его с табурета на пол. Мощный он парень, тяжелый, но Богдану силы не занимать. Одной рукой старлей схватил братка за ворот, другой за штанину и, как тряпкой, провел им по полу, стирая плевки.

– Ну вот, уборка закончилась.

– Ты еще кровью умоешься, мусор… – прохрипел Горшков.

Но Богдан отвечать на этот выпад не стал. С помощью Пляцкова он вытащил бандита из помещения, а там к ним подключился дежурный по изолятору. Задержанного затолкали в камеру, заперли за ним дверь.

– Упертый попался, – сказал Пляцков, отряхивая ладони хлопком одной о другую.

– Потому что дубовый.

– А твой как?

– Та же порода. Что ж, будем заниматься резьбой по дереву. И резать, пока горячо. Мне нужен адрес Юшкевича.

– Есть адрес. Это на Победы, дом восемнадцать, квартира… – скороговоркой выдал Эдик. Но вдруг запнулся. Памяти не хватило. Хотел блеснуть, но не вышло. Впрочем, это не повод для насмешки. – У меня записано, надо глянуть…

– Глянь… Надо будет по этому адресу проехаться.

– Я могу.

– Да нет, я сам.

– Поздно уже.

– Ночь – самое лучшее время для работы.

– Ну смотри, тебе видней.

Свой подбитый «Москвич» Богдан оставил на стоянке перед РОВД, а к Юшкевичу отправился на оперативной машине.