Владимир Колычев
Нет жалости во мне
– Что делать будем? – спросил Алик.
– Огнестрел – это серьезно, за это в тюрьму сажают. Игорек уже не отвертится… Ты вот не захотел в милицию обращаться, а Валька спрашивать не будут, хочет он, чтобы преступника нашли, или нет. Его по факту искать будут…
– А Валек знает, кто в него стрелял?
– Ясное дело, Игорек.
– А если нет?
– Ну, не знаю…
– А надо узнать. У Валька спросим…
Но проведать друга их с Эриком не пустили. Они только и смогли узнать, что стреляли ему в спину и пуля прошла под самым сердцем, едва его не задев. Валек находился в реанимации, без сознания и в тяжелом состоянии. Но врач пообещал, что жить он будет, и посоветовал друзьям отправляться домой.
– Я никуда не пойду, – сказал Алик.
– Я тоже, – поддержал его Эрик.
– Не знаю, чем вы ему поможете, – пожал плечами седовласый мужчина. – Но как хотите. Только из отделения попрошу…
Они устроились на скамейке в гулком холле между реанимационным и хирургическим отделениями.
– Действительно, чем мы можем ему помочь? – спросил Эрик.
– Не знаю, но я буду ночевать здесь, – упрямо качнул головой Алик.
За окнами уже стемнело, когда к ним присоединилась Катька. Как всегда, коэффициент ее полезного действия был на высоте: она принесла бутерброды и чай в термосе.
– Эх, Катька, выходи за меня замуж, – в шутку предложил Эрик. – Я с такой женой не пропаду.
– Нет, я с ним буду, – сказала она, грудью прижавшись к руке Алика.
– Что, всю ночь?
– Да хоть всю жизнь. Если позовет…
– Может, и позову, – сам от себя такого не ожидая, сказал Алик. И чуть подумав, поставил условие: – Если ствол принесешь.
– Не могу, – стушевалась она.
– Почему?
– Нет его… И не было… Показалось вам… А зачем вам ствол? Валька охранять?
– Как ты догадалась? – саркастически усмехнулся Алик.
– А я вообще-то девочка догадливая. Потому и в больницу тебя не потащила. А Валек ваш здесь, и его отсюда не заберешь… Из милиции уже приходили? – с серьезным видом спросила она.
– Если бы приходили, мы бы знали.
– А ведь не приходил никто, – в мрачном раздумье изрек Эрик. – А должны прийти, чтобы уголовное дело завести…
– Вот и я так думаю, – кивнула Катька. – Только как бы от Игорька за ним не пришли. Чтобы показания против него не дал…
– Вот я тебя и прошу, принеси ствол, – сказал Алик.
– Нет, я лучше дядьке позвоню. Он у меня большой человек и лучше нас знает, что нужно делать…
Катя прошла в отделение, договорилась с дежурной сестрой, с ее телефона связалась со своим влиятельным родственником. И снова она смогла сотворить маленькое чудо. Часа через три в отделении появились два сержанта патрульно-постовой службы, один с пистолетом, другой с автоматом. Правда, они тут же потребовали, чтобы Алик, Эрик и Катька покинули, как было сказано, расположение больницы. Может быть, это было их маленькой местью за то, что им из-за их самодеятельности придется здесь ночевать. Так или иначе, друзья проводили девушку домой и отправились к себе.
На темном, шитом звездным бисером небе висела полная луна. Ночь светлая, теплая, но, как ни странно, во дворе дома никого не было. Даже ровесницы революции куда-то подевались.
– Что-то не нравится мне все это, – встревоженно сказал Эрик.
– Тишина, и киллеры с косами по подъездам прячутся, – совсем невесело улыбнулся Алик.
– Ну, не с косами… Да, влипли мы. Хорошо, что в армию скоро, – поежился Эрик.
Если честно, Алик и сам подумывал о том, что в армии будет спокойней, чем здесь. Но даже себе не хотел в том признаваться.
– Мы в армию, а как же Валек?
– Ну, пока он в больнице, его охранять будут. А потом… потом уедет куда-нибудь, – неуверенно сказал Эрик.
И нервно полез за сигаретой.
– Давай сначала в твоем подъезде посмотрим, потом по моему прошвырнемся, – предложил Алик.
Ему и самому было не по себе. Вдруг в кустах возле дома или в подъезде в самом деле прячутся черняховские головорезы. Но все опасения оказались напрасными – путь домой был свободен. И все же, закрывая за собой дверь в квартиру, Алик чувствовал, как бешено колотится сердце. Слишком круто заваривалась каша, чтобы надеяться на благополучный исход.
Глава 4
Что такое небо с овчинку, Игорь узнал, когда Дымыч изо всех сил врезал ему в живот. Тяжесть у него в кулаке свинцовая, а крепость – железобетонная. А когда бригадир добавил еще и ногой, «овчинка» в глазах Игоря свернулась в пергаментную трубочку.
– Ну, ты урод, а? Для чего я тебе железо дал?
Игорь лежал на полу, и Дымычу пришлось присесть на колено, чтобы добить его. Один его свирепый оскал нагонял смертный страх, а занесенный кулак и вовсе убивал – пока только морально. Но если кулак опустится на нос, тогда все…
– Для чего, спрашиваю? – прохрипел бригадир.
– От касатоновских отбиваться, – в ужасе зажмурился Игорь.
– А ты что сделал, морда? – разжав кулак, спросил Дымыч.
– Бес попутал!
– В штанах у тебя бес… А вы чо лыбитесь, бакланы?
Бригадир наехал и на Костяку, и на Серого, но бить их не стал. Вогнал их в ступор грозным видом и спросил:
– Где вы были, когда этому барану башню снесло?
– Да мы чо, мы по делам, – жалко пожал плечами Серый. – А он к девке своей поехал. Нам что, свечку держать?
– Будет вам свечка. За упокой ваших гребаных душ. Вы что, не въезжаете, как меня подставили? Что мне теперь Вячику говорить. И Мироныч спросит, что за хрень вы тут развели. Что мне им говорить?
– Да ладно, может, обойдется? – буркнул Серый.
– Куда обойдется? Чувак выжил и сейчас показания ментам дает. А на кого дает? На этого урода!
Дымыч оттянул назад ногу, чтобы ударить лежащего Игоря, но передумал и отступил на шаг.
– А что теперь делать? – озадаченно спросил Костяка.
– Что делать, что делать… Сухари сушить! Вот что делать!
– Вячик сказал, что любого от кичи отмажет, – напомнил Серый.
– Любого, кто за общее дело влетит. А этот из-за бабы косяк упорол…
Игорь и сам понимал, что сотворил огромную глупость. В бригаде проблемы с воровской братвой, все на ушах, а ему личные тараканы в голове покоя не дают. И все из-за Сашки, будь она неладна. Заморочил девчонке голову, даже на палку чая напроситься смог. Только вот чайку испить не удалось. Раскручивал ее, раскручивал, а когда она все-таки сдалась, уронил вдруг свое достоинство. Пытался поднять, но… Сашка на смех его не подняла, но и всерьез к нему относиться вдруг перестала. Чтобы хоть как-то сгладить перед ней свою вину, он повел ее в ресторан, но беда, как известно, ходит парой. Вышли с ней во двор, а там шпана подзаборная. Смех сквозь слезы – какой-то жирняк отбивную из него сделал. А другой, чернявый и тощий, так по круглякам съездил, что неделю ни о каких бабах и думать не хотелось.
Надо было стерпеть и просто-напросто вычеркнуть этот позорный эпизод из своей жизни, но как будто сам нечистый дернул Игоря за язык. Костяка и Серый сначала его на смех подняли, а потом сами же посоветовали ему поквитаться с жиртрестом. Да он и сам спал и видел, чтобы отомстить. Пацаны вызвались проехать с ним к Сашке, чтобы там, в ее дворе, найти его обидчиков, по пути наехали на чернявого, оторвались. А до жирного очередь в тот день так и не дошла. Законный вор Касатон объявил Вячика и Мироныча гадами, что по блатным понятиям фактически означало начало войны. В тот же день одного пацана из бригады Куцего зарезали, на следующий день Дымыч недосчитался бойца, которого пристрелили прямо в центре города, средь бела дня… В общем, веселая жизнь началась, что ни день, то два-три трупа – то с одной стороны, то с другой.
Игорь и Серый под началом Костяки смотрели за барахолкой и ларечным рядом в Западном районе, работа, в общем-то, не напряжная – стволы им не полагались. Но война с блатными внесла свои коррективы, и Дымыч раздал им железо, по китайскому «ТТ» на брата. Пистолеты, правда, были немного бракованными: после каждого выстрела требовалось рукой передернуть затворную раму, но лучше что-то, чем совсем ничего.
В каждом оружейном стволе сидит сатана – Игорь убедился в этом после того, как пистолет утяжелил его руку. Он вспомнил, как хвастался перед Сашкой своей принадлежностью к черняховской братве, но так и не смог тогда в полной мере доказать свою крутость, потому что не было у него черного пистолета. Она поверила ему на слово, но тем не менее, когда у него появился ствол, ему захотелось порисоваться перед Сашкой, а заодно пугнуть ненавистного толстяка, предупредить его, чтобы готовился к смерти.
Но толстяка он увидел еще на подходе к Сашкиному дому. Парень шел как в воду опущенный. Сам бес дернул Игоря последовать за ним, а когда представился удобный момент, вложил в руку пистолет… Увы, но это выходило ему сейчас боком, и каким! Бригадир Дымыч устроил над ним форменную расправу. Затащил на задний двор подконтрольного ему ресторана и пустил в замес.
– Виноват, больше не буду, – поднимаясь с асфальта, угрюмо проговорил Игорь.
– Рыдать команды не было! – злобно зыркнул на него бригадир.
И ногой, с оттяжкой ударил его в грудь. Игорь упал на спину, больно стукнувшись затылком о бордюр. На какое-то время он потерял сознание, а когда очнулся, увидел перед собой самых крутых черняховских авторитетов – Вячика и Мироныча. Один борец – деформированные уши, покатые плечи, косолапая походка. Другой боксер – надбровья в шрамах, глубоко утопающие глазки, приплюснутый нос, резкие, порывистые движения.
– Этот, что ли, накосячил? – спросил Вячик, пренебрежительным кивком показав на Игоря.
– Да вообще идиот, – кивнул Дымыч. – Называется, дали бабе хрен резиновый, от мух, ля, отмахиваться…
– Лучше бы он этот хрен в себя вмахнул, – скривился Мироныч. – Менты его уже ищут, а нам и без него проблем хватает…
– Так сдадим его ментам, пусть подавятся.
– Ага, сначала его закроют, потом тебя, – ух-мыльнулся Мироныч.
– Э-э, меня-то за что? – вытянулся в лице недалекий Дымыч.
– А откуда у него, спросят, ствол? Кто тебе, пацан, «тэтэху» дал, а? Дымыч, скажет, подогнал… На тебя он покажет, понял. А ты говорил, ментам его сдать…
– Я покажу?! Да ни в жизнь! – запаниковал Игорь.
Он понимал, что выбор у старших небольшой. Или ментам его на расправу отдать, или все концы в воду, или, вернее, труп в землю… А убить его могли прямо сейчас. За спинами авторитетов мрачным своим видом нагнетали тоску физиономии головорезов. Одно только слово, и они без лишних слов накрутят на ствол глушитель, приведут приговор в исполнение.
– Я никому ни гугу!
Уж лучше в тюрьму, думал он, чем в землю.
– Ты в этом уверен? – Мироныч пристально посмотрел на Игоря.
– Да я же на крови клялся, что лучше сдохну, чем кого-то сдам!
– Ну, сдохнуть-то ты всегда успеешь, – скривился Вячик. – Мы даже можем помочь…
– Н-не надо!
– Что, жить охота? А зачем же ты тогда накосячил?
– Я… Я больше не буду.
– Не будет он… Мы что, ля, в детском саду?.. Вот возьмем и сдадим тебя ментам. А они тебя на крытку! Там тебя в момент на горшок насадят. А знаешь, почему? Потому что там блатные, там все по их понятиям. Касатон отмашку на тебя даст, и все. Сначала шиш под кожу, а потом удавку на шею. Может, мы лучше тебя сразу кончим, а? А то намучаешься там перед смертью…
– Н-не надо… – в отчаянии мотнул головой Игорь. – Я… Я искуплю…
– Вот это дело, – кивнул авторитет.
– Что скажете, сделаю!
– А ты и так сделаешь, если я скажу… Ты зачем, Игорек, в пацана стрелял? Бабу с ним не поделил?
Авторитет впервые за все время обратился к нему по имени, и это вселило в Игоря надежду.
– Ну, не только…
– А что еще?
– Ну, я же должен был ответ дать…
– Это, конечно, правильно, не вопрос. Но этот вопрос ты сначала должен был с батькой порешать, а потом уже в пекло лезть.
– Я знаю.… Но так вышло, – жалко хлюпнул носом Игорь.
– Вошло, но еще не вышло. Сам на ментовской кукан сел, парень, как слезать с него будешь, даже не знаю…
– Ну, может, подскажете!
– Ты когда в чувака стрелял, о чем думал?
– Да затмение какое-то нашло!
– Что, и как на спуск жал, не помнишь?
– Ну, помню…
– Страшно было жать?
– Да нет. Как-то само все вышло…
– И повторить сможешь?
– В смысле?
– Ты или в натуре дятел, или прикидываешься… Терпила тебя видел, поэтому он не только терпила, но еще и свидетель. Не будет его, ментам нечем будет крыть. А как сделать, чтобы его не было?
– Добить, – догадался Игорь.
– У тебя есть всего два дня, парень, – кивнул авторитет. – Решишь проблему, будешь с нами. Нет – извини…
– А как я ее решу?
– Каком решать не надо. Мозгами пораскинь, глядишь, додумаешься…
– Мозгами терпила пораскинет, по подушке… – криво усмехнулся Игорь. – Я ему это устрою… Только железо нужно. А то мой ствол паленый…
– Смотри, соображаешь, – поощрительно подмигнул ему Мироныч. – Будет тебе железо, и пацанов дадим в помощь. Ты, главное, дело сделай.
– А мы посмотрим, на что ты способен, – переглянулся с Миронычем Вячик. – Если все будет тип-топ, перспективу тебе откроем…
– Какую перспективу? – не удержался от любопытства Игорь.
– Ты в армии служил?
– Да, в погранцах…
– Ну и как там в армии говорят? Кто вопросы задает, тот по службе не растет. А у нас чуток по-другому. Кто вопросы задает, тот недолго проживет.
– Я все понял.
– Это хорошо, что ты такой понятливый. Плохо, если снова косяк упорешь… Если менты вдруг повяжут, ты нас не знаешь.
– Само собой.
– Если вдруг что, мы тебя и за решеткой достанем… Дымыч, пошли, перетереть надо.
О чем авторитеты говорили с одним из своих бригадиров, Игорь мог только догадываться. На следующий день Дымыч вручил ему новенький «ТТ» без всяких дефектов с самодельной резьбой на стволе и накрученным на нее глушителем.
Глава 5
Валек сдал телом – за последние три дня похудел килограммов на десять-пятнадцать, движения вялые, болезненные. Но духом он не пал.
– Ничего, оклемаюсь, удушу этого козла, – с уверенностью в своих силах неожиданно бодрым голосом заявил он.
– А ты видел, что Игорек в тебя стрелял? – спросил Эрик.
– Ну да, видел… А если бы не видел, разве не ясно, кто это мог быть?
– Следователю про него сказал?
– Ну да, сказал, что эта гнида в меня стреляла… И что Алика со своими уродами помял…
– А следователь что?
– Сказал, что искать его будут…
– Ну все, кранты Игорьку, – сказал Эрик с видом человека, выдающего желаемое за действительное.
– Хотелось бы верить, – скептически усмехнулся Алик.
Он и сам вчера общался со следователем. Рассказал, как и почему пострадал от Игорька. Судя по всему, прокуратура взялась за это всерьез, но часто ведь бывает – размах на рубль, а удар на копейку. Он сам был свидетелем, как беспомощно выглядел перед черняховской братвой милицейский сержант. А почему тот не мог приструнить бандитов? Потому что боялся их. Все их боятся, поэтому и стреляют они в людей средь бела дня.
– Как тебя на речку занесло? – спросил он у Валька.
– Да как… – загрустил тот. – У Саши был, в любви ей признался. А она сказала, что парень я хороший, но шансов у меня ноль. Не любит она ме-ня. И никогда не полюбит… Ну, я пошел на речку. Сижу, смотрю на воду, слышу, крадется кто-то. Хотел повернуться, да поздно. Прямо над ухом барабахнуло. И под сердцем горячо так и тупо… Но я все равно обернулся. Смотрю, Игорь от меня отворачивается. Пистолет в руке… Он думал, что прикончил меня. А я еще за ним шел… Потом домой, пока не упал… Дальше ничего не помню… Как там Саша? – жалобно спросил Валек. – Она знает, где я?
– Само собой. Переживает очень, – на ходу сочинил Алик. – Сказала, что сегодня обязательно к тебе придет…
– Правда? – просиял больной.
– Зуб даю! – не подумав, заявил Алик.
– Ты уже давал зуб, – кисло посмотрел на него Валек. – Сказал, что Саша моя… Без зубов остался… Потому что она не моя…
– Но к тебе в больницу точно придет.
А не захочет – заставим, мысленно добавил Алик.
Даже если бы он не выставил на кон свой зуб, он все равно бы пошел к Сашке – пристыдить ее, отправить в больницу проведать пострадавшего из-за нее парня.
– Ты только не расстраивайся, брат, все будет в порядке. Выздоравливай, – поднимаясь со стула, сказал Эрик. – И завтра нас жди.
Алик также попрощался с раненым другом до завтра и вышел за дверь. В коридоре на кушетке у входа в палату сидел милицейский сержант. Вид у него как у работяги, только что узнавшего, что его на целый год лишили премии. Скучно ему в больнице, тоскливо, запах лекарств и карболки действует на нервы, но делать нечего – есть приказ охранять больного, будь добр, сиди здесь и не рыпайся.
– Хорошо, что Катька твоя подсуетилась, – уже на улице сказал Эрик. – Если он Игорька видел, ему без охраны нельзя…
– И без Сашки тоже, – отозвался Алик.
– Надо решить вопрос. Сам пойдешь к ней или вместе?
– Сам. Мои зубы, мне и отвечать…
– Ну, как знаешь.
Эрик совсем не расстроился, что к Сашке Алик отправился без него. Похоже, его угнетала ситуация, сложившаяся вокруг Валька, хотя он и делал вид, что в кровь готов разбиться ради друга.
Сашка жила на первом этаже, в квартире за дверью с изрезанной ножом дерматиновой обивкой. Заляпанная краской кнопка намертво утонула в нише звонка, и жать на нее было бесполезным занятием. Поэтому Алик просто постучал в дверь. Его не волновало, дома Сашкина мать или нет: не на свидание же он пришел к ее дочери.
Но дома не было и самой Сашки. Сколько Алик ни стучался к ней, а дверь все не открывалась. В конце концов ему надоело это бесполезное занятие, и он вышел из темноты подъезда на улицу.
Яркий свет стоящего в зените солнца больно резанул по глазам, привыкшим к темноте подъезда, и Алик сослепу едва не врезался в идущую навстречу девушку.
– Ты чего на людей кидаешься? – насмешливо спросила Сашка, с интересом глядя на него.
– Считай, наехал, – улыбнулся он.
Глаза быстро перестроились на свет, и он мог любоваться ею. Прическа, макияж, под белой блузкой из искусственного шелка угадываются темные пятнышки неприкрытых лифчиком сосков, короткая джинсовая юбка, открытые, без колготок ноги.
– Это еще за что? – ничуть не расстроилась она.
– А за то, что к Вальку не ходишь!
– А-а… – сникла Сашка.
Ее черные, удлиненные тушью ресницы опустились как траурные флаги, но скорбь не омрачила ее взгляд.
– Он в больнице, еле живой.
– Да я знаю…
– Ты бы сходила к нему.
– Зачем?
Пожав плечами, она медленно и плавно обогнула Алика, вошла в подъезд.
– Ну, как зачем? – удивленно протянул он. – Он любит тебя, страдает…
– Мы с ним уже все обсудили, – на ходу сказала она. – Он все понял…
– Что он понял? Что ты не любишь его? – не отступался он.
– Да.
Она ключом отомкнула замок, широко распахнула дверь – жестом руки показала, что Алик может пройти в квартиру. Отказываться он не стал, поскольку нужно было довести дело до логического, а если точней, победного конца. Сашка сегодня же должна была навестить Валька, или он перестанет уважать себя. А это куда страшней, чем остаться без зубов.
В квартире пахло сыростью и старой трухлявой мебелью. Вроде бы и чистенько внутри, но убого даже по сравнению с тем, к чему привык Алик у себя дома. Раньше здесь жила Сашкина бабушка, и после ее смерти ничего нового здесь, видимо, не появилось. За исключением разве что жильцов. Одна только Сашка своим девичьим обаянием наполняла этот дом светом и благодатью. И глядя на нее, Алик чувствовал, что здесь ему нравится больше, чем в богатом доме у опостылевшей Катьки.
– Когда ты сказала, что не любишь его? – спросил он.
– Ну, сказала, – пожала плечами Сашка.
– Это еще было до того, как твой Игорек в него выстрелил?
– Во-первых, он не мой. А во-вторых, кто тебе сказал, что в него Игорь стрелял?
Сашка подошла к плите, сняла с нее пустую турку, набрала в нее воды. Даже не спрашивает, будет он пить кофе или нет. Настоящая хозяйка. Грамотная, заботливая… А какая сексуальная!
Она стояла боком к Алику, и ее грудь просвечивала на солнце сквозь шелк. Кухонька маленькая, и ему стоило только протянуть руку, чтобы прикоснуться к этим упруго-высоким и таким манящим выпуклостям.
– Валек сказал, – сглотнув слюну, кивнул Алик. – Он своими глазами видел этого урода.
– Значит, он не обманул. Значит, он действительно бандит, – непонятно, то ли с восторгом, то ли, напротив, с осуждением сказала Сашка. И немного подумав, более эмоциональным голосом добавила: – И урод, это верно!
– Игорек еще свое получит, – сказал он. – Но дело не в том. Валек из-за тебя пострадал…
– Из-за меня? – удивленно глянула на него Сашка. – Разве я просила его спасать меня от Игоря? Я его ни о чем не просила, он сам в это дело влез…
– И что, тебе его нисколько не жалко?
– Жалко у пчелки… Но если серьезно, конечно, жаль. Он забавный малый, с ним интересно, но я его не люблю. И не хочу его обнадеживать… Я бы даже сказала, это преступно с моей стороны – давать ему надежду. Мы никогда не будем с ним вместе…
– Но ты могла бы просто подыграть ему…
Алик должен был думать о раненом друге, о том, как облегчить ему страдания, но мысли назойливыми бабочками порхали вокруг Сашки, пальчиками расстегивали пуговицы на ее блузке, змейками лезли к ней под юбку…
– Как подыграть? – насмешливо и с кокетливой улыбкой на губах сказала она.
– Ну, хотя бы просто прийти к нему в больницу, сказать… Ну, скажи, что ценишь дружбу с ним…
– Дружбу?!. Ты предлагаешь мне дружбу с ним?
– Я предлагаю?! – оторопело посмотрел на нее Алик.
– Ты что, не хочешь, чтобы я его любила?
– Я не хочу?! Кто тебе такое сказал?
– А что, хочешь? – пристально и с обескураживающей улыбкой смотрела на него девушка. – Хочешь, чтобы я вышла за него замуж, спала с ним?
– Э-э… Ну, это ваше дело, спать вместе или нет, – еще больше смутился он.
– Да?
Она потушила огонь под туркой, вышла из кухни, как будто случайно коснувшись грудью его плеча. Неуверенным движением руки поманила его за собой.
Сашка сквозняком прошла через маленькую гостиную, главную ценность которой представлял древний, пахнущий старым лаком буфет. Алик последовал за ней в спаленку, где обнаружил вполне современную двуспальную кровать – обычных размеров, но тем не менее занимающую чуть ли не две трети площади. Сашка с ходу легла на нее поверх покрывала, повернулась на бок, подставив под голову левую руку, правой же охлопала свободное место рядом с собой. Дескать, присаживайся, а если хватит смелости, то можешь и прилечь.
От волнения у Алика пересохло во рту, а в ушах зашумела кровь. Ему пришлось сделать физическое усилие, чтобы согнуть онемевшие вдруг колени и просто сесть рядом с девушкой, которая при всей своей фривольности не выглядела легкой добычей.
– Вот каждый вечер я буду расстилать кровать, раздеваться догола, ложиться на спину, а твой Валек будет ласкать меня, целовать… Ты этого хочешь? – с провокационным ехидством спросила она.
– Э-э, не знаю, – теленком промычал он.
Ласковое журчание девичьего голоса заворожило его, интимная обстановка взбудоражила разум, запах ее тела возбудил плоть.
– Не знаешь, – сквозь чувственный туман в глазах улыбнулась Сашка. – А я знаю… Не хочешь ты этого. Ты сам хочешь лежать рядом со мной… Или нет?
– Э-э… Хочу!
– Тогда почему ты сидишь?
– Э-э…
Девушка хотела, чтобы он лег. Похоже, она вообще хотела… Осознав это, Алик разволновался так, что тело отказалось вдруг повиноваться ему. Он чувствовал себя сидящим истуканом, уложить которого могло только физическое вмешательство извне.
– А что за девушка была с тобой? – не без ревности спросила Сашка.
– Какая девушка? – не понял он.
– Ну, которая тебя к зубнику водила.
– Ну, Катька… У нее мамаша стоматолог…
– Значит, с мамой тебя знакомила… И как прошло знакомство?
Сашка так и лежала на боку, подперев голову ладошкой. Свободной рукой она поглаживала себя по голой коленке – то ли это было ей приятно, то ли она просто не знала, чем себя занять.
– Нормально! – Алик в улыбке показал ей свои зубы.
– Да уж, неплохо… Но если бы не я, тебе бы не пришлось ходить к стоматологу. Не было бы Игоря, не было бы этого ужаса…
– Это ты к чему?
– К тому, что я твой злой рок, а эта Катька – добрый. Или нет?
– Ну, она хорошая…
– А я плохая?
– Я этого не говорил… Просто хотел сказать, что Катька…
Он собирался объяснить Сашке, как опостылела ему Катька, но та ладошкой закрыла ему рот.
– А ты не говори про нее. И про меня молчи… С тобой мне хочется быть плохой девчонкой. Но мы об этом помолчим, ладно?
Сашка потянулась к нему, отняла ладошку от его рта и тут же накрыла его жаркими, но в то же время свежими, будто с прохлады, губами. Ощущение головокружительное – как будто малину горстями ешь, но при этом пьянеешь и сходишь с ума от прилива крови.
Это было то самое вмешательство извне, которое и уложило его на спину. Сашка прилипла к нему как пиявка. Целовалась она жадно, как будто в последний раз, тело извивалось и дрожало от возбуждения. Никак не думал Алик, что она на такое способна.
Она ошарашила его своей прытью, опрокинула в состояние полной растерянности. Первое время он плыл как безвольное бревно по ее течению, и лишь после того, как она сама сняла с него рубашку, до него дошло, что ему дозволено полакомиться сочными ягодками с ее груди. А пуговицы на ее блузке расстегивались легко и просто…
Сашка лишь тихонько постанывала, когда он теребил пальцами затвердевшие маковки на ее упругих куполах. Но стоило ему слегка ущипнуть ее губами за шею, она заревела в голос – настолько сильным оказалось ощущение… Он прочно завладел инициативой. Настолько прочно, что легко взял последнюю преграду на своем пути. Последнюю и пропитанную горячими соками женской радости… Сказать, что это было окрыляющее чувство, значило не сказать ничего. Алик ощущал себя реактивной ракетой, несущейся на сверхзвуковой скорости сквозь жаркие, скользкие и тугие облака к цели. Вот-вот он должен был взорваться, но это его не пугало. Он бы не смог и не захотел остановиться, даже если бы это стоило ему жизни.
А цель уже совсем близко. Еще чуть-чуть, и его ракета разлетится на мелкие куски. Но Сашка уже сама объята пламенем, ее тело трясется и вибрирует, как будто внутри его лопнул паровой котел… Они взорвались разом, а их обломки потом еще долго падали на бренную землю.
Первой собрала себя в целое Сашка.
– Ты, наверное, думаешь, что я блядь? – глядя в потолок, спросила она.
– Да нет, – вяло качнул головой Алик.
Мысль о ее моральном облике нисколько не волновала его. Шлюха она или нет – какая разница? Главное, что с ней чертовски здорово. Катьке до нее далеко, как домашней кошке до дикой львицы.
– Что нет, если да… А мне все равно, что ты обо мне думаешь. Все равно я скоро уеду…
– Куда?
– В Москву… У меня отец там живет. Школу закончу – и тю-тю. В театральное хочу поступить. И даже мать меня не остановит… Даже мать, слышишь? А ты говоришь, Валек… Он, конечно, славный парень, но ты должен понять, что мы не пара…
– А мы с тобой?
– А как ты сам думаешь? – закрыв глаза, спросила она.
– Ну, мне показалось, что тебе понравилось…
– Понравилось? – завороженно улыбнулась Сашка. – Не то слово… Я, конечно, догадывалась, что с тобой будет очень-очень, но не думала, что настолько…
– У тебя есть с кем сравнивать?
– Я же говорю, что ты держишь меня за шлюху, – невесело отозвалась она. – Мне, конечно, все равно. И все же… Был у меня один, еще в прошлом году, когда я в Москве жила. Прошлым летом… Отец и мать разводились, им не до меня было, а он меня в Крым увез, мы там целый месяц отдыхали… Думала, умру от любви. Ничего, выжила… И не нужен он мне… Козел!
Сашка так разволновалась, что, похоже, забыла, с кем лежит в постели. Порывисто повернулась к Алику спиной, как будто он был предметом ее прошлогоднего обожания… Похоже, она любила своего козла не меньше, чем ненавидела.
– Злая любовь? – немного выждав, спросил он.
Она резко повернулась к нему и уставилась на него с таким видом, будто не ожидала его здесь увидеть. И вопрос «Кто ты такой?» едва не соскочил с ее языка.
– Это ты о чем? – опомнившись, спросила она.
– Ну, помнишь, ты говорила, что не любишь Игорька. Потому что он козел…
– Игорек? – пренебрежительно хмыкнула она. – Игорек ни на что не способен… Ни с кем после Альберта я не была. И не хотела. А тут этот… Слабак он. Во всех отношениях слабак… Ты не такой. Ты настоящий. Хотя и молодой совсем.
– Уж постарше тебя.
– На сколько старше, на год? Альберту тридцать, а Игорю двадцать два…
– Ну, тогда я пойду, если я такой молодой! – обиженно заявил Алик.
– Иди, – равнодушно пожала плечами Сашка.
– Как это – иди? – еще больше завелся он. – Тебе что, все равно, уйду я или останусь?
– Ты мне нравишься, – приподнявшись на локте, ласково посмотрела на него девушка. – Но мне действительно все равно.
– Почему?
– Потому что я тебя не люблю… То есть не смогу полюбить. Даже если захочу, не смогу… Здесь, в Петрополе, только мое тело, а душа моя там, в Москве. Там мое прошлое, там мое будущее…
– И Альберт тоже там, – съязвил он.
– И Альберт тоже там, – эхом отозвалась она.
– К нему хочешь?
– Он женился, у него жена… Любил меня, а женился на этой… А еще подругой называлась, – ее взгляд подернулся горькой дымкой воспоминания. – Я потому и согласилась уехать сюда, чтобы забыть его… Хотела забыть, а не получается… С Игорем отомстить ему согласилась… С ним согласилась, а с тобой сама захотела… Ты очень классный. И красивый, и сильный… Представляю, как твоя Катька трясется за тобой…
– Плевать мне на Катьку. Мне с тобой в кайф.
– Ну, кайфуй, если хочешь! – поощрительно улыбнулась Сашка.
– Я-то хочу… А у тебя Альберт на уме.
– Поверь, к нам он в постель из моего ума не выпрыгнет.
– Не знаю, не знаю… У меня такое ощущение, будто ты меня использовала.
– Да?.. У меня, признаться, такая же к тебе претензия. Ты же меня не любишь. Значит, ты просто меня поимел… Давай не будем выяснять отношения! – умоляюще посмотрела на него Сашка. – Тебе со мной хорошо, мне – с тобой, зачем нам ссориться?
– Ну да, мне с тобой хорошо… – в горячечном раздумье кивнул он. – И ссориться с тобой я не хочу… Но как-то неправильно все. Если бы по любви, а так… Так нечестно выходит. И мерзко…
– Тебе со мной мерзко? – недоуменно уставилась на него Сашка.
Возмущение сожгло в ее крови весь кислород, и поэтому она жадно хватанула ртом воздух.
– Нет, меня тошнит от самого себя… Мы с тобой здесь, а Валек в больнице…
Только сейчас во всей своей полноте до него дошло, какую подлость по отношению к своему другу он совершил. Валек смертным боем дрался с Игорем за то, что он был с Сашкой. Он едва жизнью не поплатился за свою любовь, о чем, похоже, ничуть не жалеет. Сашка для него больше чем все. Знал бы он, с кем она и как сейчас проводит время. С кем она мстит какому-то там Альберту и вместе с тем получает удовольствие.
– Если хочешь, я завтра приду к нему, – без насилия над собой сказала она.
– И что ты ему скажешь? – напрягся он.
– Что спала с тобой, – с рассеянным ехидством усмехнулась она.
