Владимир Иванович Чуприна
Пояс Богородицы
Первое чудо Всемилостивая совершила еще на пути Андрея Боголюбского из Киевской Руси в Залесье, на реке Вазузе, где князь собирался основать свой стольный град. Проводник, искавший брод, начал тонуть. Князь кинулся к иконе, неистово моля Богородицу. Вдруг тонувший нащупал под ногами твердь и благополучно выбрался на берег.
Другое чудо – спасение беременной жены попа Микулы от взбесившегося коня, произошедшее на Рогожских полях. Конь крушил все вокруг, но стоявшую рядом, замеревшую от испуга, женщину даже не задел, потому, что роженица звала на помощь Матерь Божию непрестанно.
Геронтий видел происходившее чудо воочию, и переживал так, будто сам стоял подле беззащитной женщины.
А видения продолжались. Вот архипастырь узрел себя в Успенском соборе Владимира, где сухорукий больной человек слезно молится Владимирской иконе об избавлении от недуга. И вдруг Богородица подошла к недужному, взяла его больную руку в свою и продержала до окончания всенощной. После молебна мирянин выздоровел. Свидетелями чуда стали находившиеся рядом князь Андрей и поп Нестор.
Не успев пережить это чудесное видение, Геронтий оказался в другом. Он стоял у постели больной княгини владимирской в день Успения Пресвятой Богородицы. Княгиня не могла разродиться. Она приносила мертвых младенцев. И вот опять лежала в страхе и при смерти на окровавленном ложе. И тогда икону Спасительницы омыли святой водой и дали выпить роженице, усердно молящейся к Богоматери. Вдруг княгиня успокоилась, начала приходить в себя и благополучно родила сына Игоря.
Картина снова меняется. Геронтий присутствует при омовении водой от иконы младенца и спасении его от «чародейства в яйцех».
А вот спасение водой некой жены из Мурома.
И повсюду слышится как «людие вопиют моляще» к Матери Иисуса Христа: – Богородице, спаси нас!
Неведомая сила, как на крыльях, переносит Геронтия в Славятин монастырь в Переславле Русском, где ослепшая игуменья Мария не отходит от иконы
-9-
Пречистой Девы. « Всеблагая Царица Небесная…» – просит монахиня и падает ниц. Ее брат воевода Борис Жидиславич тоже молится за сестру.
Он уговаривает попа Лазаря дать святой воды от иконы. Спешит за драгоценной святыней и привозит ее в Переславль. Мария выпила воды, помазала ею очи и в тот же день прозрела.
Услышав от священника Лазаря о чудодейственной силе воды от Владимирской иконы, некая женщина по имени Евфимия посылает с ним в Успенский собор все свои драгоценности и украшения – рясы и серьги златые – и просит принести целебной воды. Евфимия выпила ее и победила неизлечимый недуг.
С каждым новым чудом, явленным ему, Геронтий приходил во все больший душевный трепет.
Он снова во Владимире, над Золотыми воротами проездной башни, которые обрушились и погребли двенадцать человек. Архипастырь видит, как князь бежит к иконе Богоматери и умоляет ее спасти людей. Тяжелые ворота сдвинули не сразу, но челядь осталась жива.
Геронтий робко поднял очи, чтобы воззреть на Спасительницу, идущую к нему. Но Богородица прошла мимо, словно не замечая священника. Страх сжал сердце предстоятеля. Митрополит опустился еще ниже, стал целовать следы Пречистой, плакать от чувства греховной вины и каяться.
А Богородица уходила. Не оглядываясь. Только архистратиг Михаил воззрел на Геронтия и еще больше сдвинул брови.
Мелькающие картины чудес остановились. Последнее, что узрел священник – это толпы вооруженных кочевников Темир-Аксака, приходившие на Русь сто лет назад. Всадники в испуге смотрели на Деву Пречистую, окутанную небесным золотым сиянием и движущуюся прямо на них. Дева сняла свой пояс и держала его в руке, чуть отстраненной назад. Пояс развевался, оставляя за собой легкий золотистый шлейф. Эта полоса небесного света ширилась и расползалась, как туман в ранний утренний час, окутывая русское Залесье, куда кровожадные всадники уже не смели ступить. Они разворачивали коней и в ужасе бежали.
Вдруг Богородица обернулась и глянула на Геронтия с укором. Сердце пастыря остановилось. Он хотел что-то молвить, протянул дрожащую руку и…проснулся весь в слезах и страхе.
Архипастырь долго сидел, не в силах подняться. Его знобило, как от холода. Он дрожал всем телом, заново переживая виденное во сне, и не мог придти в себя. Наконец встал, облачился и поспешил к великому князю. Митрополит поведал государю о необычном сновидении. Оба восприняли
-10-
сон, как вещий и поняли, что беда идет на отчую землю за « многия прегрешения». И только покаяние поможет спасти православный мир,
великого князя и церкви христианские.
Тогда и было решено перевезти чудотворную икону Божьей Матери для всенародного моления к Заступнице о прощении, для святого омовения ее образа и благословения воинства, которому предстояло жестокое сражение.
Митрополит вернулся в храм. Обступившие его клир и причастники – служители церкви, под молебное пение внесли украшенные покровцами посеребренные носилки. Икону Богородицы сняли с киота и установили на ложе носилок. Несколько молодых иереев разом подняли носилки на плечи, и процессия тронулась наружу.
Толпа народа, сгрудившаяся около дверей собора, толкаясь, расступалась и падала на колени. Люди клали земные поклоны, слышались плач и стенания:
– Избави нас от бед, Богородице Чистая!
– Не презри грешных молений!
– Владычице, помози!
Словно шелест ветра, звучали тихие молитвенные прошения. Христиане протягивали руки к чудотворному образу и крестились.
Икону несли на руках до самой Москвы. Шествие длилось десять дней. И на всем пути образ Спасительницы встречали взволнованные толпы народа. Каждое городище высыпало на дорогу всем миром, от мала до велика, чтобы поклониться Заступнице. Люди стояли живым коридором, склонив спины до земли. Они молились, следовали за крестным ходом и отчаянно просили:
– Пресвятая Богородице, спаси нас!
Сквозь слезы глядели христиане на удаляющуюся икону, которая плыла над землей русской тихо, словно прислушиваясь к тому, что происходит за спиной. Ее провожали вздохи надежды.
* * *
Полчища Ахмата двигались вдоль Оки, высматривая место для переправы, которая откроет им путь в Московию. Земли левобережья принадлежали князю литовскому Казимиру, союзнику ордынцев. Поэтому кочевники шли не спеша, сытно подкармливая лошадей, и не скрывались от врага. Наоборот, они часто выезжали на береговой откос и смело разглядывали русских, притаившихся в зарослях напротив. Ордынцы что-то орали «урусам», насмехаясь над ними, грозили, размахивая в воздухе обнаженными мечами. А нередко пускали в их сторону стрелы, чтобы внушить противнику страх. Но стрелы не достигали противоположного берега, водная гладь была широкой. И тогда монголы, веселясь, начинали соревноваться между собой
-11-
в дальности стрельбы, пытаясь достать москвитян, демонстрируя друг-другу силу и ловкость.
Батачулун со своим отрядом был в этих вылазках впереди всех. Сердце молодого аравта ликовало. На берегу ему выпадал шанс отличиться, показать мастерство стрельбы и занять достойное место в глазах других нукеров. Хорчину хотелось, чтобы о нем заговорили.
И его заметили. Темник Наранбатыр приказал смелому воину отыскать брод. Несколько дней отряд Батачулуна рыскал в речных зарослях, ища пологое место, где бы лошади могли спуститься к воде. Но берега Оки повсюду зияли отвесными обрывами, надежно прикрывая русское порубежье.
Батачулун злился. Он гнал воинов вперед, почти не давая им отдыха. Аравт жаждал быстрее отыскать место для переправы и получить благосклонность темника. А еще он мечтал первым подняться на русский берег, чтобы темник приблизил его к себе, и рассказал о смелости лучника великому хану.
Кому, как ни ему – Батачулуну – совершать воинские подвиги. Он лучший среди племени тангутов. Его стрелы летят дальше и чаще попадают в цель. Он большой и сильный. Не зря его назвали Батачулун – богатырский камень. Камни крошат стены крепостей, увлекая мощью своего удара тысячи тангутов, ойратов, ханхасы – всю легкую кавалерию на штурм. Он, – лучший аравт, увлечет хорчинов на вражеский берег, круша своей тяжелой рукой головы неприятеля. И тогда хан обязательно сделает его кешиктеном. Батачулун-кешик – воин гордился новым именем.
Наконец вечером четвертого дня поисков к аравту прискакал один из его нукеров, плутавших вдоль окского притока.
– Агай! – склонился лучник, приложив правую руку к груди, – там, – он ткнул камчой в сторону реки, – есть большой пологий берег! – воин выпрямился и радостно заулыбнулся.
Батачулун вскочил в седло и затрубил в рог, созывая нукеров, рассеявшихся в пожелтевших зарослях стариц и затонов.
Отмель была широкой и почти безлесой. Ее образовывал приток Оки. Огибая сопку, словно обвивая ее гигантским поясом, река стремилась в пойму, слизывая и ровняя подножие холма. За поворотом приток ширился и стихал. В его неглубокую воду можно было войти сразу сотням всадников.
Батачулун развернул коня на месте. Он резво поскакал к темнику, крикнув воинам наблюдать за вражеским берегом.
