Владимир Грузда
Мечты в огне
Иван был здесь два дня назад. Пол главного корпуса покрывал толстый слой пыли, на котором оставались лишь его собственные следы. Трава во дворе не была примята, и значит на территорию завода к тому моменту давно никто не забредал. Конечно, устроить пожар можно в одночасье, но завод благополучно простоял десять лет, мог стоять и дальше.
Пробил холодный озноб. Неужели он сам не загасил свечи? Но в отчёте о пожаре не фигурировала Электрощитовая, как очаг возгорания. Кроме того он сам входил туда во время пожара, и уходя, оставил дверь открытой. Огонь конечно же уничтожил все следы. Огонь не подведёт.
Иван, прикрыв рот и нос платком, обошёл выгоревший корпус. Заходить внутрь не имело смысла. Да и было всё ещё опасно.
– Чаво, служивый, ищешь?
Он оглянулся. Между двумя кучами почерневших кирпичей стоял пожилой мужчина, старше шестидесяти. Его лицо избороздили глубокие морщины, под глазами набрякли мешки. Неопределённого цвета глазки зыркали из-под седых густых бровей. Несмотря на июньское тепло, мужик напялил чёрную вязаную шапку, натянув её до самых бровей. Старенький, защитного цвета дождевик тоже не вязался с погодой.
Иван отнял от лица платок:
– А ты, дед, как здесь?
– Ахраняю.
– Чего же здесь охранять? Сгорело всё.
– Погорело, да. А службу ахранную нихто не отменял!
Иван огляделся. Заходя на территорию, не увидел ни забора, ни даже намёка на границы охраняемого периметра. Пожар и спецтехника превратили всё вокруг в сплошную свалку.
– И давно охраняешь?
– Дак скока себя помню. И тебя помню, не сумлевайся.
Иван сжал кулак. Шагнул к старику.
– Меня дед Матфеем кличут. – миролюбиво сказал сторож. – А твоё прозвище каково?
Иван остановился:
– Прозвище? У людей имена вообще-то.
– Так то у свободных, а на ком клеймо у того прозвище.
– Ты чего, дед, несёшь?!
– Дак ты и сам знаешь. Место тута особенное. Сила из земли исходит, оттого задумки да умыслы исполняются.
Иван прищурился. Дед ему не нравился. Не нравились его слова. Но важнее, что речи сторожа будут выглядеть неадекватными для Филипова. Теперь Иван в этом с удовлетворением убедился. Хотя запоздало понял, что если дед расскажет дознавателю об этом их разговоре, проблем станет ещё больше.
Пожарный изобразил на лице равнодушие, кивнул на обугленные развалины:
– Плохо охраняешь, дед Матфей. Раз посторонние шастают.
– Хто посторонний, а хто и свой.
Ответ озадачил, Иван не заметил, как в руке оказалась зажигалка и вспыхнул огонёк.
– Место Силы тута. – продолжил сторож. – Да токма огонь сюды нести не след. Закружит голову, запутает, не воротишься – погибнешь!
– Тебе, дед, лечиться пора. – Иван, спрятал в карман зажигалку, шагнул в сторону.
– Лечение – оно всякому на пользу. Задумаешь исцелиться, приходь сюды вновь.
Иван махнул рукой, и заспешил к оставленной на дороге машине. Дед негромко, но отчётливо сказал:
– Не каждый вошедший дверью отыщет дорогу назад. Не так важно, кто войдёт, важнее, кто выйдет.
Иван развернулся, но на пепелище никого не было. Лишь искорёженные балки, да груды битого кирпича.
«Какого чёрта я сюда припёрся, – ругал он себя, заводя двигатель, – светился здесь в форме. Прокоптился, как фазан на вертеле. Опять с Машкой ругаться придётся».
4
СМС с сообщением о смерти начальника прилетело, когда Иван чистил зубы, готовясь ко сну.
Отложив телефон, он подмигнул собственному отражению в зеркале:
– Не успел, товарищ полковник, наложить очередное взыскание. Глядишь, в этом году капитанская звезда упадёт на погон.
– Вызов? – Маша бесцеремонно заглянула в ванную.
– Какое твоё дело?
Маша прищурила голубые глаза, откинула со лба прядь русых волос:
– Всё хорошо? Что-то ты нервный последние дни. Любовнице свечи не понравились?
Иван прикусил зубную щётку, чтобы не разразиться руганью. Сам виноват, что жена узнала о приобретении свеч. Оплатил покупку картой и забыл, что доступ к выпискам имеют оба. Естественно, увидев ценник Маша закатила скандал и, не обнаружив три эксклюзивные свечи дома, сделала вывод, о покупке для романтики на стороне.
Но теперь об этом не стоило и переживать. Свечи сделали своё дело. СМС тому подтверждение, а значит вскоре исполнится и остальное.
– Панин погиб. – сухо ответил Иван, продолжая чистить зубы. – Сгорел в бане.
– Вот ведь горе, – жена всплеснула руками. На её лице отразилась печаль, глаза наполнились слезами. – Я вдруг представила: ведь вы каждый день в огонь входите.
Иван перестал чистить зубы. Застыл с зубной щеткой во рту, удивлённо глядя на Машу. Такие откровения после пятнадцати лет в браке с пожарным.
Жена порывисто прижалась к нему. Её плечи мелко подрагивали. Он осторожно её обнял, вдыхая аромат фиалки. Погладил по спине. Ощутил тепло тела. Трепетного и родного.
– От тебя дымом пахнет, – Маша отстранилась, прищурилась.
– Я же пожарный, – решил перевести все в шутку Иван.
– Сутки как со смены, а все не отмылся! Не пущу в постель!
Жена выскочила из ванной. Иван проводил ее хмурым взглядом: «Стерва! Люда себе такого не позволяет: ей запах дыма нравится».
В зеркале почудился отблеск свечи. Иван улыбнулся. Скоро всё наладится.
Ужасно зачесалось плечо. Он приподнял рукав футболки. Поглядел на руку. На плече горела, словно выжженная калёным железом, пятисантиметровая поперечная линия. Кожа вокруг покраснела.
«На ком клеймо у того прозвище», – прозвучал голос деда Матфея.
Иван резко опустил рукав, злобно уставился на собственное отражение в зеркале. Процедил сквозь зубы:
– Это мы ещё посмотрим!
5
Он снова сидел в кабинете дознавателя.
Филипов глядел исподлобья:
– Не хочешь объяснить, что происходит?
– А что происходит?
На стол перед Иваном лёг портрет, составленный свидетелями пожара. С фоторобота на Ивана глядел он сам.
– Ты мне это уже показывал.
Филипов порылся в бумагах, молча положил второй фоторобот.
То же лицо, другая дата.
– Если твоё нахождение у Завода Полимеров под сомнением, – сказал после минутной паузы дознаватель, – ты был на смене, то что ты делал у бани Панина за полчаса до пожара?
Иван сжал кулаки, постучал себе по коленям:
– Мы живём в свободной стране! Почему я не могу быть там, где хочу?!
– Произошёл пожар с погибшим.
– И что? – Иван наклонился вперёд, буравя Филипова гневным взглядом. – Был поджог?
– Вань, не кипятись. Я выполняю свою работу.
– К чёрту работу! – Пожарный вскочил и заходил из угла в угол кабинета дознавателя. – Ты копаешь под меня! На каком основании?!
– Я тебе показал.
Иван остановился напротив стола, навис над дознавателем:
– Какое заключение по пожару?
– Предварительное заключение: самовозгорание.
– Вот!
Иван уселся на стул, закинул нога на ногу:
– К чему эти вопросы?
– Убери зажигалку.
Иван удивлённо посмотрел на оранжевый огонёк, рвущийся вверх из медной зажигалки, зажатой в своей руке.
– Идёт расследование, отрабатываются свидетельские показания, – Филипов демонстративно собрал со стола бумаги и закрыл их в сейфе.
– Ты мне не доверяешь? – Иван покосился на старый покрашенный казённой салатовый краской сейф. – Кирилл, почему?
В коридоре зазвучали приглушённые дверью голоса, звонкий смех Людочки. Её каблучки процокали по ламинату.
– Не хочешь говорить со мной – не надо, – хмуро сказал Филипов, когда звук шагов стих. – Следователь обязательно задаст этот вопрос. Лучше ответить честно.
Иван заскрежетал зубами, сжал и разжал кулаки.
– Что-то с тобой творится в последнее время, – продолжил Филипов. – Ты вообще в порядке?
– Лучше, чем когда бы то ни было, – Иван улыбнулся. – Я свободен?
Филипов устало вздохнул и кивнул:
– Сухих рукавов.
6
Люда жила в маленькой однокомнатной квартире в пятиэтажке. Конечно, её старая квартирка не шла ни в какое сравнение с его современной трёшкой, но зато здесь было спокойно. Никто не указывал на нехватку денег, не требовал решений бесконечных проблем, здесь всегда просто были ему рады.
Квартирка находилась в двух кварталах от пожарной части, а потому можно было легко заскочить после смены, объяснив опоздание домой сложной дорожной ситуацией. Благо, сам Иван жил на окраине, в новом микрорайоне, где поток машин всегда превышал пропускные способности проезжей части.
– Ты поранился? – Люда осторожно провела рукой по левому плечу Ивана. На воспалённой коже чёрными рубцами затянувшейся раны красовалась ровная стрелка вверх, образованная двумя прямыми линиями.
