Владимир Дуров
Мои звери
Вороны-артистки
В конце апреля я заметил в нашем саду на верхушках деревьев вороньи гнёзда. Вороны с громким карканьем носились по саду. Я целыми часами наблюдал за ними в бинокль. Мне удалось заметить, как ворона кормит своих птенцов. Мать ещё только подлетает к гнезду, а вороненок уже широко разевает клюв и кричит во все горло: «Ка!» Он получает пищу из клюва прямо в горло. Мать клювом пропихивает туда пищу.
Я выпустил в сад обезьянку Гашку. Гашка забралась на дерево, уселась на самой верхушке и стала лакомиться пауками. Она снимала их с листьев.
Тут её заметила ворона: она пролетала мимо Гашки. Через две-три минуты она вернулась с подругами. Вороны покружились вокруг обезьяны, разлетелись в стороны, но скоро вернулись в ещё большем количестве. Они расселись на соседних деревьях, пошумели, покричали, а потом стали подступать к Гашке.
Обезьянка не обращала внимания на наступающих врагов. Она беззаботно прыгала с ветки на ветку, продолжая лакомиться пауками.
Вороны, каркая, то отлетали, то вновь налетали на Гашку. Их стая всё увеличивалась, и чем больше слеталось ворон, тем они становились смелее. Мне кажется, Гашка просто притворялась, что не видит птиц. Вдруг одна из ворон подлетела к обезьянке – и как клюнет её в хвост! За ней – другая. Гашка сообразила, что её положение не из приятных. Я позвал Гашку, и она быстренько спустилась на землю.
На следующий день я вышел в сад с запасом хлеба и мяса. Я стал бросать хлеб и мясо воронам.
«Может быть, они привыкнут ко мне», – думал я.
Ничего не получилось! Стая воробьёв налетела на разбросанный корм и моментально все уничтожила. Как будто я для них накидал!
А через несколько дней я встретил на улице мальчика, который прятал в шапке какую-то птицу.
– Что это у тебя?
– Воронёнок.
– Где ты взял?
– Там, в саду!
– Слушай, – сказал я, – отдай мне птицу, ты ее только замучаешь. Ведь не сумеешь вырастить!
Мальчик крепко прижал к груди шапку:
– Не отдам!
– Послушай, – продолжал я, – ты не умеешь кормить птенца, и он у тебя умрёт. А я его выкормлю. Ты будешь ко мне ходить и сам научишься ухаживать за птицами.
Он молчал.
– У меня много птиц, – уговаривал я, – и животных. Есть и медведь. И лисы. И волки. Хочешь, я покажу тебе? Только отдай мне птицу. А я тебе за неё дам вот что. – И я показал ему деньги.
Мальчуган взял монету и отдал мне воронёнка. Я повёл мальчика в свой «уголок».
У мальчугана разгорелись глаза. Он долго смотрел на зверей.
Утром, едва только я проснулся, мне говорят:
– Там вас мальчишки дожидаются.
– Какие мальчишки?
– С птицами.
Я вышел в коридор. В прихожей стояли мальчики с воронятами в кулаках и шапках.
– Владимир Леонидович, вы воронят покупаете, вот мы вам принесли!
Я понял: это вчерашний мальчик разнес обо мне такой слух.
Пришлось купить бедных птенцов.
С тех пор ребята с воронятами стали ко мне ходить каждый день.
Я теперь покупал просто из жалости. Я знал: не купишь – мальчишки замучают птенцов. Покупая, я всегда говорил:
– Мне больше не надо, ребята! Не вздумайте разорять гнёзда. Ворона – птица полезная: она истребляет вредных насекомых.
Я старался заинтересовать ребят жизнью животных. Скоро я увидел, что беседы не пропадают даром.
Один раз гурьба мальчиков и девочек притащила ко мне подростка, который разорил гнездо.
– Накажите его, пожалуйста! – кричали ребята. – Скажите ему, чтобы он никогда больше не трогал гнёзда.
Но дома на меня сердились:
– Опять воронёнок! Что ты будешь делать с этими крикунами? Ещё один мучитель не будет давать спать по утрам!
Действительно, мои крикуны мало считались с покоем и сном людей.
Куда девать птенцов? Я устроил их на чердаке. Там я поставил восемнадцать гнёзд.
Рано утром я уже на ногах и лезу на чердак с корзиной корма. Тут у меня и муравьиные яйца, и белый хлеб в миске с водой, и мелко нарубленное сырое мясо.
Самым маленьким – муравьиные яйца и моченый хлеб; тем, что постарше, – мясо, пропущенное с хлебом через мясорубку.
Воронята широко раскрывают клюв и машут полуголыми крылышками. Они кричат и тянутся ко мне. Я обхожу ряды крикунов и кидаю им в рот корм. У некоторых воронят пища выскакивает изо рта, и мне приходится пропихивать им мясо пальцем глубоко в горло.
Кормить воронят надо было каждый час. Я привык к ним и даже знал каждого в отдельности.
Много у меня было хлопот с этим кормлением. Мой служащий не мог заменить меня: у него были очень толстые пальцы, и воронятам было очень больно, когда он их кормил.
Недели через две моим воспитанникам уже не надо было пропихивать пищу в горло: они сами хватали мясо из рук и живо проглатывали.
Через несколько дней птенцы покрылись перьями в «колодочках» (перьями, свёрнутыми в трубочки) и стали ещё более жадными.
Потом мне пришлось на время уехать из Москвы. Перед отъездом я сказал своему помощнику:
– Не забывайте воронят на чердаке. Теперь они подросли и сами берут пищу.
Всё же, видно, служитель плохо заботился о птенцах.
Когда я вернулся в «уголок», я застал в живых только семь воронят. Зато это были самые сильные, самые весёлые воронята. Они перелетали с балки на балку, бегали, смешно переваливаясь то направо, то налево.
Воронята уже многое умели: разрывали землю, глотали мелкие камешки, чистили клювом пёрышки и даже сами ловили мух.
Меня они не боялись. Они смело подлетали ко мне, садились на плечи, на голову и вырывали пищу из моих рук.
– Ну, ребята-воронята, – сказал я, – пора приниматься за учёбу.
Я заказал плотнику широкую доску с воротцами. Когда доска была готова, я положил её на две тумбы, а на одной из тумб рассыпал корм. Сначала вороны издали недоверчиво посматривали на эту штуку с воротами. Они забавно наклоняли голову набок и смотрели то одним, то другим глазом. Но мало-помалу они становились смелее. Как бы хвастаясь своей смелостью друг перед дружкой, они подлетали к мясу, хватали его и отлетали.
В два дня мои ученики вполне освоились с новым аппаратом. Они уже бегали по доске – кто в ворота, кто мимо ворот – и быстро поедали разбросанный на доске корм.
Пришло время посадить ворон в «тюрьму». Я поставил для каждой вороны две клетки. Одну клетку (с вороной) я поместил на одну тумбу, а вторую клетку – на вторую. Между тумбами – доска с воротцами. На перекладину каждых ворот (их было на доске несколько) я клал по кусочку мяса.
Затем открывал дверцу клетки. Ворона выбегала из клетки, вскакивала на перекладину, жадно хватала мясо, проглатывала, прыгала на другие воротца, снова хватала мясо и так добиралась до другой клетки. Там её ждали вода, хлеб, мясо.
На следующий день я стал класть корм не на каждые ворота, а через одни или двое, но моя «артистка» всё равно прыгала, как вчера, и добиралась до конца.
Первый номер с вороной готов.
Вторую ворону я приучил идти не по перекладинам, а в самые ворота.
А третья ворона задавала концерты на колокольчиках.
К верхней перекладине каждых ворот я привесил по колокольчику, а в ушко колокольчика была продета верёвочка с узелком. Сначала ворона дёргала верёвочку за мясо, привязанное к узелку. Раздавался звон. Дёргая верёвочки, она звонила «во все колокола». А потом она уже и без мяса звонила. Колокольчики были подобраны так, что получалось: «Чижик-пыжик, где ты был?»
Остальные четыре вороны тоже не оставались без дела.
Я купил для них в игрушечном магазине маленькую соломенную колясочку. К оглоблям я пристроил мягкое резиновое кольцо и стал учить самую смелую ворону впрягаться в коляску. Это было нелегко. Я заставлял ее брать корм только через колечко. Она всё старалась схватить пищу не через кольцо, но я ей не давал. В конце концов я добился того, что, как только я показывал ей пищу, она вдевала голову в резиновый хомутик.
Через неделю упорного труда моя «вороная», вылезая из клетки, прыгала к коляске – на место между оглоблями – и вдевала голову в хомут. Тут она получала большую порцию вкусного корма.
Начинаем репетицию. Колясочка стоит на доске, клетка с вороной – на тумбе, а корм – у меня в кармане.
Тихий свист.
Открываю клетку. Ворона быстро бежит к коляске и впрягается. Я тотчас же подставляю ей блюдечко с едой и питьём. Ворона хватает кусок за куском, но я отодвигаю блюдечко на четверть метра. Ворона моментально вынимает голову из хомутика и спешит к блюдечку.
