Владимир Чакин
99 книжных вивисекций. Рецензии с перцем и кровью
53. Любовь дьявола
Повесть-притча
Бельские просторы, № 11, 2021
Ринат Камал, перевод с башкирского Г. Гаскаровой
Дьявол (Иблис) заменил человеческого младенца на своего самого злого и непослушного сыночка, появился засланный дьявольский "казачок" в человеческом обществе. Все время – и малышом, и когда подрос, нераскрытый дьяволенок вредил людям в меру своих врожденных дьявольских сил, чем очень расстраивал мать, которая не понимала, в кого он такой уродился. Потом маленький злыдень совершил самый жестокий поступок: поджег дом, в пожаре погибли сестренка и братишка. Ушел и сгинул где-то отец, мать со зверенышем перешла жить в старенькую баню. Дьяволенок продолжал творить зло, в деревне его прозвали Зверем за безбашенное, поистине зверское по отношению к окружающим поведение. Его готовы были убить, но он как-то умудрялся ускользать от заслуженной расправы людей.
Вырос, начал работать, но ничего по сути не изменилось. Бил людей, постоянно творил зло над ними. Но однажды встретил девушку, соблазнил ее, она стала его женой. Но что такое быть женой дьявола во плоти? Долго терпела, а потом ушла с его глаз долой.
Дьяволенок вырос в бандита, несколько раз побывал в тюрьме, но в его сердце сохранилась любовь к жене. И эта любовь лишила его покоя навсегда. Не стало покоя ни на земле, ни в небесах, куда его иногда затаскивал Иблис. Ведь у Хуснуллы-дьяволенка в земном обличьи и на небесах были дьявольские отец и мать, родители настоящей его природы. Он превратился в Меджнуна. Завис между мирами благодаря огромной любви, откуда-то возникшей в его сердце.
Наконец любимая Наза вернулась, стала жить со своей матерью, но не простила Хуснуллу. Он шатался вокруг ее жилья, не смея переступить порог. Но она была непреклонна.
Тогда дьявол спутился с небес в облике старца и наказал сына за непослушание, за его любовь к земной женщине, за отказ от дьявольской природы. Дьявол лишил зрения своего сына. И тогда Наза простила его и впустила в дом. И хотя по-прежнему его кровь и слезы коричневого цвета, мы верим, что он выздоровеет окончательно, станет полноценным человеком, обретет счастье.
С глубоким смыслом притча. Конечно, дьявол это иносказание. Во всех нас есть злое, дьявольское. В ком-то больше, в ком-то меньше. Человек слаб, сегодня он зол, завтра сожалеет о совершённом и становится добрее. И в этой постоянной борьбе с самим собой, со своей пусть частичной злой сущностью одно спасение, любовь другого человека. Пусть человек физически искалечен, дьявол не может отпустить его просто так, без наказания за бунт, но его душа освободилась от зла и обрела душевное спокойствие в земной жизни.
Писатель Юрий Горюхин
54. Встречное движение
Повесть, 2002
Юрий Горюхин
Финалист Национальной литературной премии Ивана Петровича Белкина – лучшая повесть 2002 года.
Калейдоскоп, срез человеческих жизней, судеб, характеров. Сложно писать бытовуху, разглядеть в приевшемся, до печенок надоевшем живое движение, брожение, шевеление. Автору это вполне удается. Персонажей довольно много для достаточно короткой повести, их всех поначалу даже непросто запомнить. Тем более, их количество увеличивается чуть не с каждой новой страницей. Однако быстро привыкаешь, ведь именно такова жизнь. Калейдоскоп лиц мелькает перед тобой, кто они, что у них за душой, куда торопятся, к чему стремятся. Автор постепенно приоткрывает нам завесу тайны, и мы все более знакомимся с забавными героями повести.
Да-да, именно забавными, ведь именно таков художественный метод автора. Ироничный, временами даже саркастичный, но всегда доброжелательный, понимающий, всепрощающий взгляд на своих героев. Многие из них хорошо знакомы между собой – родственники, мужья-жены-любовницы, коллеги по работе, начальники-подчиненные, друзья-приятели-подруги, а иные лишь случайно пересеклись на страницах повести, повинуясь воле автора. Что-то есть от Гоголя в этой суматохе людского броунского движения, искрометной тональности текста. Но поменьше конечно гоголевской жесткости в выпячивании явных негативных черт характера героев. Автор никогда прямо не критикует, он лишь описывает, часто откровенно любуясь пусть порой нелепыми, смешными, неуклюжимыми их поступками. Здесь и генералы милиции, и так называемые «новые русские», и работяги, и журналисты, и инженеры – кого только не встретишь на страницах повести. Они едят бутерброды, пьют водку-шампанское-пиво-коньяки, спят друг с другом, дерутся, выручают из житейских переделок. Описана обыденная уфимская жизнь начала нулевых, самое окончание эпохи лихих девяностых, эпохи дикого капитализма с постепенным переходом к более-менее ощутимой стабилизации российской жизни.
В общем и целом конечно житейское болото, в котором нет возвышенных героев, нет горящих неземным светом идеалов, нет ничего, за что бы хотелось ухватиться, на что опереться, чтобы не погрязнуть окончательно в вонючей болотной жиже проклятой окружающей бытовухи. Но это лишь первый слой восприятия текста, самый примитивный и поверхностный. Автор предлагает свое решение способа жизни в подобных условиях. Это некоторая отстраненность и постоянная ирония в восприятии жизненных событий, людских поступков и собственно людей, встречающихся нам на жизненном пути. Как говорится, такова жизнь, с этим ничего нельзя поделать, нужно продолжать жить, существовать в том мире, который нам дан, другого ничего не остается.
Мне очень нравится этот жизненный подход автора, который выражен в стиле его письма, да собственно в самом методе его художественного творчества. В отличие от многих произведений других современных российских авторов, это вовсе не чернуха, как кто-то возможно пытается представить себе или литературной общественности. Любовь к простым людям (люди все просты по сути своей), умение разглядеть человеческое счастье в ежедневной рутине – это очень и очень непросто. Для этого для начала необходимо самому обладать соответствующими человеческими качествами, а уж потом еще и тонким литературным инструментом, неким специальным скальпелем, чтобы суметь разглядеть и вскрыть нашему читательскому взгляду поразительные извивы человеческих душ.
55. Блок № 667
Повесть
ЛитРес: Самиздат, 2011
Юрий Горюхин
Заглянув в повесть и прочитав страничку, не смог оторваться, пока не прочел до конца. Сразу мелькнули ассоциации с романами Набокова "Приглашение на казнь" и Мариам Петросян "Дом, в котором…", неподалеку посматривает в ту же сторону сам Кафка. Вспомнился и "Повелитель мух" Голдинга. Но это формальные ассоциации, ведь описывается необычный замкнутый социум, в котором идет борьба за существование. Но аллегории повести иные, а идея – без преувеличения попросту сногсшибательная. Помните, по Шекспиру: "Вся наша жизнь – игра, а люди в ней – актеры"? Так здесь немного по-другому получается: Вся наша жизнь – тюрьма, а люди в ней – зэки, да и те исключительно мужеского полу. Женским духом и не пахнет, нет таких существ в жизни и никогда не было. Какое раздолье для однополой любви, прямо-таки описывай самые что ни на есть интимные подробности во славу искушенного голубого читателя. Ан нет, автор всех перехитрил: несмотря на нашлепку +18, ни одной пошлой сцены, ни самой малости намека на примитивную сцену однополого соития. Хотя этот дух постоянно витает в сумрачной тюремной атмосфере, где протекает убогая, примитивная жизнь сокамерников, где всегда всего лишь один небольшой шажок до смерти. И ведь главный герой обзывается именем Мальчик, как говорится, сам бог велел. Нет, совсем не в этом смысл книги. Но в чем же?
Жизнь – тюрьма, это понятно. Внутри тюремного социума свои законы, правила, свой распорядок жизни, своя иерархия обитателей, своя возможность сделать карьеру – получить лучшее место в камере, сменить род деятельности, переместившись со временем в более привилегированные слои тюремного общества, ведь там обитают не только зэки, но и охранники, повара и прочий обслуживающий персонал. Ну и конечно надзиратель среди них – высшее звено, царь и бог тюрьмы, которому все подчиняются и стараются угодить. К слову, надзиратель импотент, но все делают вид, что не знают об этом и поддакивают в общественном мнении о его мужской силе.
Эта иерархия понятна, но как же женщины? Главная загадка повести. Деторождение каким-то образом все же в тюрьме происходит с использованием исключительно мужского пола, об этом смутно, но упоминается в тексте. Но дело не в прояснении техники деторождения у мужчин, а совсем в другом. Дело в том, что в отсутствии женщин мир становится совсем жестким и жестоким, неподатливым, примитивным и до последней степени выхолощенным. Все окружающее настолько однозначно, сухо и неинтересно, что жизнь в такой убогой, уродливой, однобокой атмосфере лишается последнего смысла. Без полового дуализма нет эмоциональной жизни, отсутствуют краски, все серо и бездушно. Автор как бы довел до абсурда ситуацию однополой любви. И это не примитивная гомофобия, а всего лишь фантастическая экстраполяция на будущее человеческой цивилизации, в которой вдруг исчезнет по какой-то причине женский. пол. Проблему деторождения генная инженерия и биологическая наука как-то решат, а вот что делать с повсеместной, как будто чрезвычайно логичной, целеустремленной атмосферой победившего наконец мужского общества? В этом обществе кроме дела ничего нет. И жизнь заглохнет сама в отсутствии стимулов добиваться второй половины человечества. Одного дела для жизни явно мало.
Интересен финал повести, и он, как говорится, от умудренного жизненным опытом человека. Мальчик, явный бунтарь по натуре, не обделенный и умом, и целеустремленностью, находит выход из тюрьмы, выбирается на природу. Впервые в своей жизни видит землю, небо, солнце. И пасует. Его оглушает яркий, шумный, безбрежный внешний мир, который совсем не похож на замкнутый мир четырех тюремных стен. И Мальчик, испугавшись, возвращается в тюрьму доживать свой несчастный век. Как говорится, порывы молодости прекрасны, но лучше – гарантированный кусок хлеба и теплая койка, а если еще и еженедельная баня – чего больше желать нормальному человеку? И в тюрьме можно жить, если приспособиться. Но что это за жизнь?
56. Истории Горюхина
Повесть
ЛитРес: Самиздат, 2013
Юрий Горюхин
Спорят, нужен ли Самиздат в сегодняшнем виде. Нужен, поскольку Самиздат самиздату рознь. Большинство самиздатовских творений, к сожалению, не заслуживают отдельного рассмотрения (хотя пока не пробовал читать там все подряд, а вдруг?). В отличие от "Историй Горюхина", обозначенных мной как повесть. Однако это не совсем повесть. С другой стороны, это и совсем не просто сборник новелл, рассказов или коротких историй (как вынесено в названии), хотя формально можно и так сказать. Я бы обозначил книгу как хронику рода Горюхиных с древнейших до сегодняшних времен. Истории взаимосвязаны преемственностью героев, которые все Горюхины, предки или потомки, и общим местом действия (город Уфа). Преемственность и в собственно действующих лицах: есть реальные, это прадед и правнук, есть и мнимые, в лице правнучки, которой нет в природе. Она не сподвиглась родиться, поскольку у выросшего и состарившегося правнука, так уж сложилась жизнь, что отсутствуют дети и, соответственно, внуки с правнуками. Здесь звучат нотки трагизма и упадка, что напоминает тональность "Будденброков". Чуть ли не окончание истории рода Горюхиных.
Читаю, анализирую, сравниваю и постепенно соглашаюсь с кем-то из классиков, сказавших, что автор это его стиль. В "Историях" это положение выражено необыкновенно отчетливо: слог легкий, изящный, ясный, простой и в то же время плотный, насыщенный, ни слова лишнего. Но это полбеды, как говорится. Для меня же главное, что текст буквально насыщен, пропитан иронией, юмором, подначиванием героев друг над другом. Как это редко встречается в современной российской литературе, а если встречается, то потуги такого автора пошутить выглядят настолько тяжеловесно и неуклюже, что хочется в припадке буйного пароксизма заорать благим матом – дорогой ты наш многоуважаемый целитель человеческих душ, заканчивай скорей петросянничать, не мучай себя и нас своим псевдоюморным словоблудием! У автора "Историй" на каждой странице, в каждом абзаце, практически в каждой строчке перлы (обойдусь без примеров, лучше читать оригинальный текст, благо, он не столь велик по размерам). Уверен, подобное чувство языка врожденное, его невозможно воспитать даже углубленным самообразованием, не говоря уж о профильных институтах. Все дело в том, что такой человек именно подобным образом воспринимает окружающий мир, и это мысленное восприятие только таким вот ироничным и самоироничным образом адекватно выражается этим человеком в формулировках написанного им художественного текста. Если он будет писать по-другому, по-другому будет выражать свои мысли в виде последовательности слов на бумаге, для него это будет уже неадекватно и, соответственно, неестественно. И кому нужна неестественность, если ты художник по своей природе?
И вот думаю, как же так получается. Многие мейнстримные произведения, получившие российские литературные премии, написаны кондовым, суконным, неярким, вялым языком. Есть исключения, но их, похоже, не так много. А действительно всесторонне интересные произведения (по форме и содержанию) приходится выискивать в немейнстримных литературных журналах и Самиздате. Одним из таких гармоничных произведений безусловно являются "Истории Горюхина" от автора с той же фамилией.
57. Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза
Роман
ЛитРес: Самиздат, 2020
Юрий Горюхин
Пережившим рубеж восьмидесятых и девяностых прошлого века в сознательном возрасте есть что вспомнить. И воспоминания эти, по большому счету, совсем не благостные, наоборот, чаще в трагической тональности. Во всяком случае у подавляющего большинства нашего населения. Сгоревшие в сберкассах накопления на старость, ушедшие в никуда проданные под вклад в МММ квартиры, очереди в пустых магазинах, когда колбаса за два десять по талонам за счастье. Но тут же свободная подписка на литературные журналы, в которых "Дети Арбата" и "Белые одежды", тут же открывшаяся возможность съездить в Москву, купить компьютер и продать его у себя в Урюпинске втридорога, капитализм ведь настал, уже не спекуляция, а коммерческая деятельность, тут же у некоторых появилось гордое погоняло "брокер", это уже чуть не высшая каста. Боксеры как защитники несчастных бабок на рынке от страшных и жестоких бандитов, типа пресловутой крыши от невзгод, на самом же деле сами те же самые крышевики, собиравшие мзду с несчастных челноков, возивших в тот же Урюпинск китайское барахло с московских рынков. Сжатое до десяти-пятнадцати лет лихолетье дикого капитализма, в странах Запада растянувшееся на несколько веков. Удивительно быстрое, практически мгновенное по историческим масштабам, фантастическое событие мирового масштаба – распад могущественнейшей Советской империи, произошедшее с относительно малой кровью, если смотреть с той же исторической точки зрения. Как говорится, вот она была и нету.
Если честно, абсурд произошедшего настолько режет глаз, что литература не могла не отразить те события в адекватной форме. Нужно было найти именно такую синтетическую форму, которая бы вобрала в себя все оттенки тех легендарных исторических событий, без крена в оголтелый трагизм, с одной стороны, и пренебрежительную насмешку, с другой. И автор романа о судьбе водителя троллейбуса/трамвая Антонине нашел безусловно правильную тональность изложения хроники ее жизни, как и у всех у нас, рядовых граждан, тесно переплетенных с судьбой родины. И, чтобы нагляднее показать это переплетение, автор делает фантастическое допущение, будто Тоня имеет возможность пусть ограниченного, но все же общения с самим могущественным генсеком и даже иногда с его лучшей половиной, действительно нашей землячкой, урожденной стерлитамакской. Как бы идут во времени две жизненные линии, императорская и народная, чаще параллельными курсами, сами по себе. Но иногда затрагивают друг друга, да так, что мало не покажется. Возмущенная Тоня тогда спрашивает, за что вы нас так, а он чаще всего – в кусты, хотя иногда и пытается объяснять, что натворил, пусть и задним числом. Все-таки глас народа, как ни крути, надо иногда и реагировать.
Экзистенциальные мотивы в романе очевидны. Удивительное внутреннее состояние было тогда у всех нас. Искренне считали, что, оставшись одна, то есть выйдя из Союза, Россия станет свободной, и наша жизнь сама собой наладится. Рынок выправит все перекосы и извивы. Цены сами отрегулируются, и наступит изобилие всего и вся. И при этом все было благополучно пущено на самотек. В полную мощь заработало наше пресловутое авось. Ведь примерно так же, как в семнадцатом, только в обратную сторону. Тогда малочисленная банда ультралевых разогнало внушительное и авторитетное Учредительное собрание и попросту взяло как будто никому и не нужную власть в свои руки, объявив народу диктатуру пролетариата.
Формальная отстраненность и ирония автора в отношении описываемых событий полностью оправдана. Это роман с постмодернистским чертами, а не историческое исследование, призванное вскрыть корни и причины тех перетурбаций в истории нашей страны. Отстраненность необходима, чтобы не погрязнуть в том или ином конкретном случае из жизни Антонины или генсека, а создать по-возможности полное хронологическое полотно с 1986 по 1996 годы, на котором явственно проступали бы наиболее яркие, краеугольные события истории жизни молодой уфимской женщины Антонины в рамках общественной жизни сначала СССР, а потом после его распада и Российской Федерации.
От второго прочитанного произведения автора опять не менее яркое впечатление. Удивительное качество автора: о самых сложных, тонких, деликатных вещах он пишет по-доброму, не обидно, не похабно. Настолько отточенные формулировки в каждом абзаце и даже предложении. То есть абзац сам по себе становится отдельной яркой и смешной миниатюрой уровня не хуже Жванецкого. Энергетику и яркость стиля я бы сравнил с Ильфом и Петровым. Если бы автор вдруг написал плутовской роман… Хотя сценарий по мотивам "Шофёра Тони" и фильм в экранизации, например, того же Василия Сигарева был бы событием. И ведь имеется в Уфе студия "Муха", на счету которой, помнится, пара интересных комедийных полных метров, а также замечательное участие в съемках сериала "Мастер и Маргарита". Вдруг возьмутся.
58. Фильм
Повесть
Бельские просторы, № 4, 2021
Юрий Горюхин
Вот неожиданно добрались до абсурда, почти что любимого литературного жанра. Добрый сарказм, светлая пародия на советскую кинопродукцию сельхозтематики. Такие узнаваемые киногерои, только вот делают они не совсем то, что положено по апробированным много раз сценариям деревенских драм и лавстори. Правда, иногда и фантастика вдруг влезала с инопланетянами или изобретателем вечного двигателя в советские фильмы семидесятых. Как здесь, в повести.
Да, вспоминаются те незабвенные времена счастливого детства. От нечего делать, вечерком как-нибудь зарулишь в кинотеатр "Спутник" (одно и то же название храма кино было и в Ишимбае, и в Димитровграде), а там про нашу родную деревню очередная душещипательная история. Прямо русский народный сказ, как все хорошо, приятно и справедливо. И акценты к месту, и герои правильные, и какая-никакая психологическая кульминация слезу старается вышибить. И вышибала, чего уж тут скрывать. Но почему-то изо всего того киношного материала только и остались в памяти фильмы про деревенского детектива Анискина, да еще те, что с Гундаревой и Михайловым. И то потому, что актеры сильные работали, вытаскивали фильм на достойный уровень.
В повести же автор развернулся от души, в каждой строчке все идет туда и одновременно не туда. Как заколдовали. Есть исходная диспозиция, генератор коротнул. Ремонт требуется, для чего медный провод нужон. Где его взять, как не на мусорокомбинате, который собирает в округе цветмет. А тут еще загадочные Северная и Южная зоны после Тимашевского развилка, в которых живут косматые и еще кто-то типа гопоты. Деление на северных и южных, похоже, крутое, одни другим спуска не дают. А тут еще загадочный ящик, в котором инопланетянин обнаружился. Ящик бы ребятам за цветмет загнать, а тут он в скафандре, откудова не возьмись, всю обедню испортил. И пошло-поехало, прямо вооруженный конфликт цивилизаций, землян с инопланетною, то бишь драка оглоблей.
Но они прилетели издалека ведь не просто так, а с миссией. Попытались облагородить, перевоспитать население, но как-то все пошло наперекосяк. Зря Мария носки постирала, а потом сушить взялась. Торсионная защита и нарушилась… Сомовий омут стал фиолетовым. Кто ты будешь такой?
