Владимир Алексеевич Колганов
Призрак Мастера
Глава 11. Обольстить короля!
В качестве объекта обольщения выбрали короля российского кинопроката – главу фирмы-дистрибьютера «Семирамида». Гагик Амбарцумов был известен в кругах столичного бомонда как неисправимый донжуан, любитель красивых женщин. Однако произвести на него необходимое для задуманной операции впечатление было довольно трудно. На светских раутах он всегда появлялся либо с прима-балериной из Большого театра, либо с популярной киноактрисой, либо с топ-моделью, но это в самом крайнем случае, поскольку Гагик прежде всего заботился о своём имидже, а он по вполне понятной причине прирастает благодаря присутствию рядом с ним личности, которая входит в десятку светских львиц. Наиболее подходящий вариант – это киноактриса, рекламирующая в свободное от основной работы время какой-то бренд мирового уровня – от нарядов Dior до ювелирных украшений Cartier.
Алина вполне соответствовала этому требованию, поскольку после успеха спектакля по пьесе «После оттепели» стала сотрудничать со знаменитыми фирмами из Европы. Конечно, в офис Гагика в таком наряде не придёшь, однако Алине это ни к чему – достаточно привлечь его внимание на презентации какого-то нового фильма или на торжествах по случаю юбилея известного актёра.
С самого начала эта затея Глебу очень не понравилась, но все попытки найти альтернативу ни к чему не привели. Глеб смирился с неизбежным, но, пока разрабатывали тактику обольщения, неустанно предупреждал Алину о том, чтобы не выходила за пределы допустимого – даже попытался запугать, угрожая непоправимыми последствиями:
– Чтобы никакого интима, иначе уничтожу весь отснятый материал.
Но Алина не воспринимала его предостережения всерьёз, только улыбалась:
– Хотя бы в щёчку можно его поцеловать?
– Это если всё получится, то есть после того, как заключит с нами договор.
– Слушаюсь и повинуюсь, мой принц!
– Почему же не король?
– На Его Величество ты пока не тянешь. С принцем я справляюсь, а теперь придётся обольщать короля кинопроката. Эта задачка потруднее.
Наконец, долгожданная встреча состоялась, причём так, что Гагику и в голову не пришло, что ему расставили ловушку. Впрочем, как таковой ловушки не было, хотя с тех пор их видели вместе каждый день – мест для того, чтобы потусоваться, в столице предостаточно. Не удивительно, что вскоре по Москве поползли слухи, будто Алина изменяет Глебу с Гагиком – тут уж ничего не поделаешь, ради благородной цели приходится терпеть. Однако финал такого спектакля неизбежен вне зависимости от того, что это – комедия, мелодрама или, не дай бог, трагедия.
Только на пятый день знакомства Алина завела разговор о фильме, причём упомянула его как бы между прочим:
– Ты понимаешь, снялась в кинокартине. Роль потрясающая, мечтала о такой всю жизнь, потому и актрисой стала, но увы… – тут для достоверности Алина сделала вид, что вот-вот заплачет.
Гагик не переносил вида женских слёз, поэтому поспешил выяснить, в чём дело:
– Кто тебя обидел, дорогая? Только скажи, он пожалеет, что на свет родился.
Алина успокоила:
– Да нет, никто меня не обижал. Просто позвонил сегодня режиссёр и сказал, что у киностудии возникли затруднения с прокатом…
Гагик не дал договорить:
– Господи, какие пустяки! Ты разве не знаешь, что меня в этом деле считают королём?
– Разве? Почему же ты раньше не сказал? Я и подумать не могла…
Тут Гагик сам чуть не заплакал, слёзы умиления подступили к его глазам. Ну а как иначе, если очаровательная актриса увлеклась им, даже не представляя, какими возможностями он обладает в сфере кинобизнеса. Ладно, эмоции можно оставить на потом, а теперь только о делах, надо же помочь Алине:
– Так что за фильм?
Когда Алина рассказала, Гагик от расстройства чувств готов был зарыдать?
– Ай-ай-ай! Несчастье-то какое!
Теперь уже Алина приготовилась прийти на помощь:
– Да что случилось-то?
– Ай-ай, Алина дорогая! – Гагик покачивался в кресле, изображая невыносимые страдания, и только немного успокоившись объяснил, в чём дело: – Алиночка, поверь, ради тебя я готов на всё, даже договориться о премьерном показе фильма в Тибете и на Коморских островах. В мире полным-полно поклонников Булгакова, так что успех картине обеспечен, – тут он вздохнул и с сожалением развёл руками. – Всё это было бы вполне возможно, но вот беда, мне уже предложили фильм по этому роману. И вот ведём переговоры с фирмой некоего Макеева, надо сказать, что аппетиты у клиента запредельные, во всех отношениях крайне неприятный тип, словно бы пришёл из девяностых. Но бизнес есть бизнес…
– А ты не мог бы ему отказать?
Гагик замялся – судя по его виду, не хотел отвечать, а потом всё-таки решился:
– У Макеева крупный холдинг и, соответственно, есть средства на раскрутку фильма. А у вас маленькая фирма, и деньги на рекламу мне придётся доставать из своего кармана. В общем, партнёры меня не поймут, если отдам предпочтение вам.
Дальше можно было не пояснять, но Гагик, видя, что слёзы опять навернулись на глаза Алины, продолжил монолог:
– Поверь, если бы не Макеев, мамой клянусь, я взялся бы за организацию проката вашего фильма, даже несмотря на убытки и недополученную прибыль, – а затем подвёл неутешительный итог: – Вы, конечно, можете обратиться в другую фирму, но боюсь, что будет то же самое. Наверняка ваш конкурент и там подсуетился, если не дурак. Таковы уж нравы киноиндустрии.
Когда Алина, возвратившись домой, пересказала содержание разговора Глебу, тот сразу же ухватил самую суть:
– Пока Митяй в игре, нам ничего хорошего не светит. А это значит, что конкурента надо устранить.
Алина в ужасе:
– Ты что такое задумал, Глеб? Мы же не убийцы!
– Да нет, успокойся, я не то имел в виду. Нужно уничтожить фильм, тот, который мы Митяю передали.
– И как ты это сделаешь? Проникнешь в его дом, будешь пытать, чтобы он отдал тебе флешку с фильмом и все копии? Нет, я не желаю иметь дело с уголовщиной!
Глеб и сам не хотел опускаться до подобных методов, но что делать, если других вариантов нет?
– Ладно, иди спать, а я ещё посижу, подумаю.
Так бы он и сидел до самого утра, всё более убеждаясь в том, что дело совершенно безнадёжное, если бы не одолела жажда. Вышел на кухню, налил из чайника воды и когда уже подносил стакан ко рту, вспомнил про кувшин с нектаром. Впрочем, нектара уже не было, но зато остались в памяти слова Булгакова, мол, постучи серебряной ложкой по кувшину, и я тут же появлюсь. Но где же эту ложку взять?
Вся надежда на Алину – могла прихватить с собой столовое серебро, когда переезжала в его квартиру. Будить её не стал, поэтому перерыл все шкафы, надеясь, что повезёт, но всё впустую. Хотел было высунуть голову из окна и закричать: «Михаил, появись! Пропадаю без тебя», но тут Глеб вспомнил про коллекцию монет, которую получил по наследству от отца. В общем, ничего особенного, но среди прочего там были и полтинники из серебра, даже проба обозначена. В конце концов, серебро есть серебро, а форма роли не играет. Наконец, полтинники нашёл, выбрал тот, где изображён рабочий с молотом и наковальня, а затем осторожно стукнул монетой по стеклянному кувшину…
Как принято говорить в подобных случаях, результат превзошёл все ожидания. Вдруг задрожали стёкла в окне, да так, словно бы мимо проезжала танковая рота, а затем через распахнувшуюся дверь в комнату вбежал Булгаков:
– Ну разве можно так? Хоть кол ему на голове теши, ничего не понимает! Я же ясно тебе сказал – ложечкой надо постучать по кувшину, а ты молотом по наковальне.
– Извини, Миша, ложечки я не нашёл.
– Надо было заранее озаботиться! – негодовал Булгаков, а затем, немного успокоившись, спросил: – Так что там у тебя?
После того, как Глеб изложил суть возникшей проблемы, возникла пауза. Булгаков закурил – видимо, понял, что простого решения нет, поэтому стал рассуждать вслух:
– С одной стороны, тебе повезло. Рукописи, как известно, не горят, а вот с цифровыми носителями можно справиться. Вопрос только в том, какие средства обеспечат нужный результат. Послать Бегемота с канистрой керосина, чтобы сжёг дотла загородный дом Митяя – это ещё не гарантирует успеха. То же касается и Азазелло, поскольку ему нужно точно указать цель, а мы, к сожалению, не знаем, где спрятана флешка с фильмом.
– Тогда тупик?
– Нет, есть ещё Гелла и Коровьев…
Только к утру разработали план операции и на этом распрощались.
Глава 12. Вампирша
Та ночь надолго запомнилась Митяю. Проснулся он потому, что раздался громкий стук в окно. Решил глянуть прежде, чем поднимать тревогу – может, дерево упало или какая-то ночная птица врезалась сослепу в стекло. Подошёл, смотрит – ничего подобного, а уж проникнуть в его жилище таким образом никак нельзя, разве что выстрелить в окно из гранатомёта. Успокоившись, снова лёг и тут почувствовал, что он в постели не один – словно бы чья-то холодная нога прижалась к его ляжке. Таких сюрпризов Митяй не то, чтобы избегал, но предпочитал следовать неписаному правилу – если заказал девчонку, сначала должен рассмотреть со всех сторон, оценить её внешние достоинства, а уж потом…
Самое время достать пистолет, который перед сном всегда прятал под подушку, и после этого зажечь свет – тогда станет ясно, что к чему. Увы, любимого «глока» и в тумбочке не оказалось – неужели в другое место положил? Пришлось рискнуть, нажал на кнопку ночника, однако ничего не изменилось – холодное тело рядом и непроглядная тьма вокруг. Хотел позвать охрану, но изо рта не вырвалось ни звука. Только тут он не на шутку испугался, даже возникло подозрение, будто подкинули в его кровать чей-то труп, а потом поди докажи, что к убийству не имеешь никакого отношения.
Попробовал ощупать то, что лежало рядом с ним, и вдруг оно отозвалось писклявым голоском:
– Прекрати! Щекотно.
От сердца немного отлегло.
– Ты кто?
– Да какая тебе разница?
«Странный вопрос».
– Хоть имя назови, а то разговаривать как-то неудобно.
Ответа не пришлось долго ждать, но голос уже на полтона ниже:
– Можешь называть меня Геллой. Или Галей, если так удобнее.
«Ну и что ж, что Гелла? Это вовсе не значит, что придётся иметь дело с чертовщиной или с чем-то вроде этого. В конце концов, подражателей полно, каждый норовит погреться в лучах славы знаменитого писателя, вот и появлению Геллы не стоит удивляться». Так рассудил Митяй, поэтому спросил:
– И зачем ты здесь?
– У меня к тебе дело, скажем так, очень деликатное.
– Если деньги нужны, я сейчас достану, только свет включи.
И тот Митяй услышал слова, от которых душа словно бы ушла в пятки, причём сказано это было гнусавым голосом, почти что басом:
– А не боишься оказаться под одной простынёй с вампиршей?
«Что же такое получается? Неужели эта Гелла настоящая, та самая, с багровым шрамом от уха до подбородка?» Этих тварей Митяй боялся больше, чем братков из конкурирующей банды. Но то было в лихие девяностые, а сейчас вроде бы совсем другие времена. С трудом пришёл в себя:
– Что за шутки?! Я сейчас охрану позову…
– Вряд ли они очухаются до утра.
«Похоже, обложили основательно».
– Ладно, говори, что надо, и проваливай!
В этот момент Митяй услышал скрежет зубов где-то возле уха и ощутил прикосновение к своей шее там, где проходит сонная артерия. А затем Гелла прошептала:
– Нужна мне сущая малость, твой фильм. Если отдашь, кусать тебя не буду. А если нет, тогда уж извини…
«Час от часу не легче! И всё же надо разобраться»:
– Зачем такие крайности? Если хотите долю от проката, можно эту тему обсудить.
– Нет, этот вариант нас не устроит. Видишь ли, в чём дело, – тут Гелла прильнула губами к его уху. – Там, ну ты понимаешь, о ком я говорю, постановили, что фильм нужно уничтожить.
Митяю не столько денег жаль, которые отдал Дорогомилову за уступку прав на фильм, сколько обидно – ведь так всё могут отобрать, приняв какое-то постановление. Поэтому решил бороться до конца:
– Но почему именно этот не понравился? У нас полным-полным фильмов, которым место на помойке.
Митяй изворотлив, но и Гелла не проста – щёлкнула зубами, словно бы изображая нетерпение, а затем объяснила, что к чему:
– Утилизацией халтуры пусть занимаются другие, а у нас конкретная задача. Изображения Воланда и Понтия Пилата не должны появиться на экранах.
– Но какой же фильм без них?
– Так ведь лицо Мастера догадались спрятать, вот и этих…
«Да уж, подвели меня киношники под монастырь! Кабы знал заранее, ни за что бы в эту тему не вписался. А всё Водопоев, убедил, что фильм наверняка получит "Оскара"».
– Но почему только на меня наехали. Копия фильма наверняка есть у режиссёра.
– До него тоже доберёмся. Каждого, кто попытается нарушить наш запрет, ожидает наказание, – и после паузы: – Сколько всего копий фильма у тебя?
– Только та, что на флешке. Она в сейфе.
– А если подумать… – намекнула Гелла, а затем чмокнула губами, от чего у Митяя мурашки побежали по спине.
– Ещё в ноутбуке.
– Что-то мне подсказывает, что здесь скоро случится нечто страшное…
– Только не это! – взмолился Митяй. – Чтоб мне воли не видать, больше копий нет.
В спальне наконец зажёгся свет и Митяй поспешил отдать и флешку, и компьютер, при этом старался не смотреть на Геллу, а то, если потом приснится, нервного расстройства уже не миновать.
– И что теперь?
– Так ведь всё, как и положено в приличном обществе, – успокоила Гелла, а затем снизошла до пояснений: – После деловой части будут развлечения, что-то вроде танцев. Бегемот, твой выход!
Тут в комнату вбежал коротышка в армейском камуфляже – в одной руке он держал митяевский «глок», а в другой пистолет ТТ. И началась пальба…
Всё закончилось через несколько минут, после того как Фагот, стоявший на стрёме, прокричал:
– Менты!
Прибывший наряд полиции обнаружил в углу комнаты дрожащего от страха хозяина особняка, а ещё с полсотни стреляных гильз, два пистолета с пустыми магазинами и труп неизвестного в огромной луже крови. При осмотре у него были обнаружены документы на имя некоего барона Майгеля.
Следователь, который вёл дело, всё никак не мог понять, как барон, убитый много лет назад, причём не наяву, а в романе, мог перевоплотиться в доказательство преступления Митяя. Несколько лет собирали на этого бандюгу материал, да всё без толку, и вдруг – налицо готовый труп и прочие улики, теперь уж не отвертится. В общем, что ни есть, всё к лучшему. Возникла лишь одна проблема – в паспорте барона Майгеля был указан адрес «улица Серафимовича, дом № 2, квартира № 221», однако в списке жителей «Дома на набережной» барона не было. Что делать? В итоге долгих размышлений следователь написал в деле так: «Труп не опознан. Судя по подложному паспорту на имя барона Майгеля, неизвестный был поклонником творчества Булгакова». Прокурор, который тоже принадлежал к числу почитателей писателя, не усомнился в этой версии и без долгих проволочек подписал постановление о передаче дела на Митяя в суд.
