Владимир Александрович Андриенко
Протокол допроса. Смерть командарма
Глава 5
Тревожные вести.
Луцк.
Контрразведка.
«Дело Лаврова».
Февраль, 1944 год.
Старший майор государственной безопасности Нольман прибыл в Луцк. Появление там «списанного» агента лейтенанта Лаврова его беспокоило. И разобраться во всем он хотел лично на месте…
***
В первый раз Нольман столкнулся с Лавровым в Харькове осенью 1941 года. Тогда его задачей было прикрытие группы полковника Старинова, которая занималась минированием стратегических объектов Харькова на случай оставления их врагу. Так же Нольман вел охоту за немецким агентом под псевдонимом «Вдова». И в помощники прибывшему из Москвы Нольману дали молодого лейтенанта НКГБ харьковского управления Лаврова. И поначалу их сотрудничество складывалось удачно. Нольман смог выделить 14 женщин, что подходили под параметры «Вдовы». Лавров работал по Елене Костиной.
Нольман не сказал Лаврову, что Костина агент НКГБ. Больше того его личный агент, и служила она в Харькове только приманкой для «Вдовы». И Вдова почти клюнула на «наживку» Нольмана, но случилось то, чего московский следователь не предполагал. Лавров проявил самостоятельность и решил сыграть в свою игру. Лейтенант задумал обставить матерого сыщика и показать свои таланты.
В итоге он провалил операцию Нольману и Вдова «сорвалась с крючка». Лаврова отстранили от работы и «оформили его переход» на сторону врага. Немцы как раз заняли Харьков.
Майор Абвера Альфред Лайдеюсер понял, что служба Лаврова в НКГБ может пригодиться при подготовке курсантов немецких разведшкол. Так Роман Лавров и стал инструктором в немецкой школе Брайтенфурт.
С марта 1942 года разведшколу в Брайтенфурт реорганизовали и подчинили штабу «Валли»30. Начальником школы стал полковник Абвера Аренберг, а его заместителем майор Лайдеюсер. В Брайтенфурт обучалось четыре группы курсантов: «Технише-люфт» – техническая авиационная, «Люфт» – авиационная, Geheimdienst – разведки и Funkaufklärung – женская радиоразведки. Людей вербовали в Хаммельбургском и Лозинком лагерях военнопленных из прогермански настроенных бывших военнослужащих Красной Армии. В прошлом это были офицеры-летчики и штурманы, зенитчики и техники аэродромной службы. Под руководством Лаврова курсанты изучали топографию и методы составления разведывательных донесений.
Осенью 1942 года Лаврову удалось сообщить Нольману важные сведения о численном составе и направлениях подготовки курсантов в Брайтенфурт.
В 1943 году Лавров был переброшен в город Ровно с заданием Абвера внедриться в одно из подразделений УПА-Север. Он сделал это и стал рядовым сотни «Перша варта». Через партизанской отряд «Молот», действовавший в сарненских лесах, Лавров снова связался с Москвой.
Но Нольман на этот раз использовал его не как агента по поставке информации. Он решил сделать Лаврова разменной монетой в операции «Крыса в норе».
Лавров должен был умереть. Нольман сделал все, чтобы это произошло, и ликвидировать его должны были люди из УПА. Но Лаврову удалось выжить благодаря нелепой случайности…
***
Хлопцы из леса.
«Холодный яр».
Февраль, 1944 год.
Агент НКГБ Микола Басюк с позывным «Черноморец» состоял в сотне УПА «Холодный яр». Он поступил туда рядовым солдатом, но в конце 1943 года в бою с АКовцами погибли все офицеры сотни. Куренной сразу назначил Басюка поручиком, а после гибели еще одного сотника в январе 1944-го, командиром «Холодного яра».
Басюк иногда отлучался из расположения сотни в соседнее село, где имел коханку. В конце февраля, когда все пути замело, сотник оставил за себя поручика и сказал, что отправляется за продовольствием. Поручик усмехнулся, ибо хорошо знал о слабости сотника к вдовой молодке.
Женщина встретила Басюка как всегда: натопила баню и собрала на стол. Приход незнакомого человека был полной неожиданностью для парочки. Басюк потянулся к автомату, но мужчина в кожухе и шапке ушанке сказал:
– Привет пану сотнику от Старого Друга. Тот пан и мне друг, а стало быть, наш Общий Друг.
Басюк понял, что это связник.
– Ганя! – сказал он молодке. – Сходи скотину посмотри.
– Дак я уже…
– Ганя! Я сказал тебе, сходи и посмотри скотину.
Молодка недовольная ушла из хаты.
– Как пан нашёл меня?
– Язык до Киева доведет, пан сотник. Но речь не в том, как я вас нашел. Речь о том, что я принес.
– И чего пан мне принес?
– Новости от Общего Друга. Пана сотника ждут через два дня в Луцке вот по этому адресу.
Посланец показал бумагу и Басюк прочитал адрес.
– Запомнил?
– Да.
– Ну и слава Богу! – посланец кинул листок в печку. – Через два дня пана будут ждать там. Это приказ.
– Приказ Общего Друга? – спросил Басюк.
– Да. И потому вам нужно прибыть в Луцк к назначенному часу.
– Будто это так просто сделать. Я здесь на военном положении. И отлучки запрещены. А я еще нужен в «Холодном яру».
– А здесь что пан делает, ежели отлучки запрещены? – усмехнулся посланец и скинул полушубок. Затем он сам себя пригласил к столу и налил себе стакан самогона.
– Продрог на морозе-то! Ну будь здоров, пан сотник!
Он выпил и взял со стола кусок хлеба. Понюхал и снова положил на тарелку.
– Ты, пан посланец, не шути. Одно дело соседняя деревня, а иное дело Луцк. Отсюда мне до сотни рукой подать. А до Луцка? Сам подумай!
– Тогда вам, пан сотник, нужно что-то придумать. Дело отлагательств не терпит. Вас в Луцке будет ждать важный человек.
– Кто?
– Это вы узнаете на месте. А ныне придумайте, что сказать вашей коханке, насчет того, кто я такой…
***
Черноморцу пришлось выдумать повод для отлучки. Он сказал своему референту пропаганды:
– У нас мало людей, – сказал Басюк.
– Вербовка вояк ведется, друже сотенный.
– Вяло она у тебя ведется. Сколько человек ты обещал в прошлом месяце? Не меньше двадцати. А где они?
– Работа ведется.
– Я сам должен заняться вербовкой.
– Вы, друже сотенный?
– А что мне остается? Надобно мне попасть в Луцк для вербовки новых вояк в состав «Холодного яра».
– В Луцк? – удивился референт.
– А чего тебе так удивительно? Именно в Луцк. Там у меня и дружки есть. Помогут в случае чего. Сотню оставлю на поручика. Он вояка бравый – справится…
***
Луцк.
Конспиративная квартира.
Контрразведка.
Февраль, 1944 год.
В картотеке Нольмана «Черноморец» значился как Микола Гнатович Басюк.
Встретились они на новой конспиративной квартире, адрес которой не был известен даже местным сотрудникам СМЕРШа. Впрочем, так думал только сам Нольман, и так должно было быть, но начальник СМЕРШ майор Кравцов знал про эту квартиру.
Басюк ждал встречи с кем угодно, но только не с Нольманом.
– Я удивлен, товарищ Нольман. Вы здесь? Я не могу поверить.
– Обстоятельства, товарищ Басюк. Нами руководят именно они.
– И что заставило вас прибыть сюда? Вы знаете, что скрыть этот факт вам вряд ли удастся.
– Сейчас меня волнует иной факт, товарищ Басюк. Отчего числящийся в покойниках Ларов все еще на этом свете?
– Лавров?
– Вы знаете его как Коваля из сотни «Перша варта».
– Коваленко-Коваль?
– Именно. И мне приходит сообщение, что бывший лейтенант НКГБ Лавров, он же Коваль, вдруг объявился в Луцке. А вы лично гарантировали, что вопрос с ним решен в декабре 1943 года.
– Так и было, товарищ Нольман. Я лично был уверен, что шеренгового Коваля больше нет в этом мире.
– И это вы передали в центр такое сообщение.
Черноморец ответил:
– Он пропал в декабре 1943 года в лесу вместе с хлопцами из краевой СБ. Его и Музыку больше никто не видел. И любой сделал бы вывод, что они мертвы.
– Лавров перебил ваших парней из СБ, и вместе с Еленой Музыкой сбежал. По новым документам добрался до Луцка и отсиделся там. И если бы не майор Кравцов, который знал Лаврова лично, мы и сейчас не знали бы, что он жив.
– И он снова сбежал?
– Нет. Он сидит во временной тюрьме СМЕРШа.
– Но если он у вас, то в чем проблема, товарищ Нольман?
– Именно в том, что он у СМЕРШа, а не у нас. И операция прикрытия, которую доверили вам, ничего не стоит.
– Но здесь нет моей вины. Я выполнил приказ в точности. Коваля сдали немцам, а те передали его службе безопасности ОУН. А они не церемонятся с явными врагами.
– Товарищ Басюк. Мне нужен результат! Мы разработали операцию «Красная вдова» и от этой операции ждут результата. Но Ларов знает вдову в лицо. А если он переметнулся на другую сторону?
– Но вы можете с ним поговорить и все узнать. Ведь его взяли люди из СМЕРШ. У вас есть возможность навестить его там.
Нольман ответил:
– Не думаю, что это хороший ход, товарищ Басюк. Операция пошла по другому пути, и рисковать я не стану. Хотя у меня была мысль отдать приказ о ликвидации Лаврова. Но сейчас я думаю не так.
– И вы хотите, чтобы я, помог вам?
– Именно, товарищ Басюк. Мы снова используем Лаврова и только после этого ликвидируем его. Но сей час вам нужно вытащить его из тюрьмы.
– Мне? Вытащить Лаврова из тюрьмы СМЕРШа? Это невозможно.
– Вы правы, но вам ведь окажут содействие, и это будет лишь имитация побега. Хотя сделать все стоит натурально.
– А что Елена Музыка? Она также присоединится к Лаврову?
– Да. Побег будет организован и для неё. Если сбежит только Лавров, это будет подозрительно.
Басюк был недоволен заданием. Ему нужно держаться подальше от СМЕРШ, ибо если его разоблачат люди из службы безпеки УПА, то устранят не только его самого, но всех членов его семьи. А семья Басюка жила в Луцке и в Ровно.
И вот Нольман дает ему такое задание – организовать побег Лаврова. Для этого нужно войти в контакт с людьми из СМЕРШа и демаскировать себя…
***
Но делать этого Басюку, к его радости, не пришлось. Побег Лаврова и Музыки организовали другие люди. Причем сам Нольман не давал им такого задания…
***
Луцк.
Люди из Варты.
Март, 1944 год.
Поручик Грицай заместитель командира сотни УПА «Перша варта» приехал в Луцк как переселенец. Документы у него были надежные. У начальника штаба УПА-Север полковника Драгульца были возможности изготовить такую подделку, что она ничем от настоящих бумаг советской администрации не отличалась.
В Луцке у Грицая были свои глаза и уши. Родная его старшая сестра Марина жила в городе уже больше десяти лет. Про Марину никто не знал, даже сотник Ястреб был в неведении.
Грицай приходил редко и соблюдал все меры предосторожности. Вот и сейчас он явился вечером, когда видеть его не могли.
– Василь?
– Тише, – сказал Грицай. – Не стоит называть меня по имени.
– Проходи в дом.
Грицай вошел.
– Ты одна?
– Да. Муж вчера уехал. А дочери у бабки в селе. Тут ныне голодно. Сам знаешь.
– Это хорошо, что ты одна, Марина. К тебе никто не ходит?
– А кому ходить-то, брат? Садись за стол. Я вечерять соберу.
– Я тебе тут принес немного еды разной, Марина.
Грицай подал сестре свой вещмешок.
Она стала его разбирать и удивилась такому богатству.
– Откуда это? И сало! И сахар!
– Бери! Это все тебе. Это еще из германского пайка, который мы добыли в бою три месяца назад. Там и галеты есть. Но я прибыл ведь не просто так, сестра. Я оставил свой пост. А я человек военный.
– Понимаю.
– Что в городе?
– Я приглядываюсь, как и учил. Но тут особого ума не нужно. Солдат в городе много. Вчера только специальная команда прибыла.
– Что за команда?
– В синих фуражках такие. Вооружены хорошо. Вчера соседа моего забрали.
– Кого?
– Гнатышина.
– Куда забрали знаешь?
– Дак не запомнила я как это называется, брат. Чудное название-то.
– СМЕРШ?
– Вот именно в него. А сам знаешь, кто Гнатышин был. Он в городской управе при немцах служил. Жена его ходила к ихнему начальству, но добиться не смогла ничего. Сказали только, что арестован как враг советской власти.
– Меня сильно Гнатышин не интересует, сестра. Бог с ним. Что часовщик?
– Нестеренко Михайло? Дак давно со своего дома съехал. И не видала его больше месяца. А может и дольше. Но в доме его парочка поселилась. Месяца два как жили.
Грицай знал, что это за парочка. Сотенный Ястреб поделился с ним информацией перед тем, как Грицай отправился в город….
***
Ястреб сказала Грицаю:
– Еще в декабре это было. В прошлом году.
– Это когда наш Коваль пропал?
– Не пропал, друже Грицай. Это я тогда упредил его о том, что ему грозит расстрел.
– Расстрел? Ковалю? Но за что?
– Дело тайное, поручик. СБ его к себе забрали.
– Про это я знаю, но впервые слышу, что Коваля хотели расстрелять, друже сотенный.
– Был приказ держать информацию в секрете, – ответил Ястреб. – Мол нечего расшатывать боевой дух в лучшей сотне. Потому было приказано людям из СБ тайно сопроводить Коваля и Елену Музыку к ним в штаб. А там поставить к стенке по-тихому.
– Но за что?
– Их обвинили в предательстве и работе на красных.
– А доказательства?
– Какие доказательства, поручик? Нам проверять работу СБ не положено.
– А если завтра они и меня к стенке поставят?
– Ты человек верный. Тебя в обиду не дам. Ты же знаешь, что я несколько раз спасал тебя от дознаний в СБ. Да и Коваля я им не отдал. Рассказал, как ему нужно действовать. И он справился. Вот он и не доехал до краевого отделения СБ.
– Но жив ли?
– Жив, поручик.
– И ты знаешь, где он, друже Ястреб?
– Знаю. В Луцке.
– Но где именно?
– Я дал ему контакты одного человека. Его зовут Михайло Нестеренко.
– Часовщик?
– Он самый. И мне этот Михайло кое-чем обязан. Потому в его доме Коваль и Музыка должны быть в полной безопасности. Но ты это проверишь сам.
– Проверю, друже сотенный…
***
И вот сестра говорит ему о постояльцах в доме Михайла Нестеренко. Но она сказала не «живут», а «жили». Это насторожило Грицая.
– Жили? – поинтересовался Грицай. – Ты сказала «жили», сестра?
– Дак арестовали их.
– Немцы?
– Какие немцы. Советы. Те самые из СМЕРШа. Неделю назад. Но сдались они мирно. Никакого сопротивления не оказали. Стрельбы не было.
– А часовщик Нестеренко?
– Он в своем доме не появлялся.
– Я прикажу разобраться. Что по нашим людям, которые работают на советы?
– У нас нет таких людей, Василь.
– А те, которые жили здесь до войны? Мне нужно знать.
– Ярослава Бовкун, – вспомнила Марина. – Точно.
– Бовкун? И где она работает?
– Убирается в здании ихнего главного совета.
– Это какого?
– Как они называют это – временной гражданской администрацией. У Ярославы муж в Красной Армии. Потому её на работу и взяли. Паек получает. И деньгами тоже обещали. Она сама хваталась.
– Бовкун Ярослава. Это хорошо.
– Но чего ты хочешь от неё?
– У меня важное дело, сестра. Но тебе про то знать не нужно.
– Не веришь мне?
– Дело не в том, сестра. Твоя жизнь будет в опасности. А я этого не хочу.
– Но что тогда?
– Я сам с ней свяжусь через надежного человека.
– Останешься ночевать?
– Нет.
– В городе комендантский час. Ходить в такое время опасно, брат.
– Ничего. Я знаю, как пройти незаметно, сестра…
***
Луцк.
Конспиративная квартира ОУН.
Февраль, 1944 год.
Иван Артурович Нольман в поношенном пальто и шляпе выглядел вполне гражданским человеком. Он спокойно шел по улице, словно местный житель, дорогу он знал хорошо. И никто, даже из людей хорошо знавших Нольмана, никогда не подумал бы что это и есть тот самый старший майор НКГБ. Идет себе мужчина за пятьдесят интеллигентного вида, по всей видимости врач, или бухгалтер.
Нольман нашел адрес и подошел к двери с медной табличкой. Он нажал на кнопку звонка. Это была конспиративная квартира центрального провода ОУН. Старший майор знал это, ибо шифровку от Анны Гончаренко прочитал лично. Он еще по работе со Шпигельглассом знал, что лучше всего делать все самому, если имеется такая возможность.
Он снова позвонил и постучал три раза.
Двери окрылись. На пороге была Анна. Увидев Нольмана, она сильно удивилась. Поначалу даже не поверила, что это он.
– Можно мне войти, панночка. Или мне лучше называть вас «гражданка», как при новой власти положено? Панами мы при поляках, да при немцах были, а ныне граждане.
– Входите!
Нольман вошел, и она заперла двери.
– Как вы здесь?
– Прибыл в Луцк.
– Но зачем вы пришли сюда, Иван Артурович?
– Без имен! Хоть, как я понял, дома ты одна.
– Одна. Но это секретная конспиративная квартира и вам не стоит её посещать.
– Меня никто не видел, Анна. Не беспокойся. Я работал в разведке, когда ты еще лежала в пеленках.
– Но зачем вы в Луцке?
– По необходимости.
– Какая необходимость могла заставить старшего майора госбезопасности лично отправиться в Луцк из Москвы?
Нольман ответил:
– Лавров жив.
– Что?
– Лейтенант Лавров жив. Ему удалось избежать смерти. И сейчас он в тюрьме СМЕРШа вместе с Еленой Музыкой.
– В Луцке?
– Именно. Потому я лично прилетел сюда. Но местное управление СМЕРШа не знает, что я здесь. Вернее, знать не должно. А там все может быть.
– А зачем такая таинственность, Иван Артурович?
– Без имен, – снова повторил Нольман.
– Простите. Но вы не ответили на мой вопрос.
– Твое внедрение могло пройти не столь чисто, Анна. Ты «отдала» им Лаврова и тебе поверили.
– Я пользуюсь абсолютным доверием.
– Так ли это на деле? Лаврова отдали в обмен на твое внедрение. И я считал, что он умер. Но он жив. А значит, и внедрение могло пройти не так «чисто», как нам казалось.
– Но я работаю уже два месяца. И мне доверяют.
Нольман спросил:
– С тобой уже связывались люди из СД?
– Нет. «Завербовавший» меня штурмбаннфюрер Вильке после эвакуации немцев из Ровно никого не присылал. Я ничего про него не знаю.
– Это плохо. Я был уверен, что он кого-то пришлет!
– Но я даже не знаю, где он.
– Вильке вызвали в Берлин. Там он, как я думаю, получил повышение. Но он должен вернуться к «Красной вдове». Он завербовал тебя и не бросит это дело.
– Но, если он передаст меня другому офицеру? Зачем ему возвращаться лично, если он в Берлине?
– Нет. Вильке чем-то похож на меня. Он сам будет вести это дело.
– У меня сведения по подполью ОУН. Я уже приготовила шифровку, но раз вы здесь, могу передать вам лично.
– Кто возглавляет местное подполье?
– Микола Осадчий теперь Проводник и возглавляет всю сеть в Луцке.
– Осадчий, – проворил Нольман. – Если Проводник Осадчий, то Вильке скоро пришлет сюда своего человека.
– Могу я задать вам вопрос?
– Задавай.
– Вы используете меня как живца?
– С чего ты взяла?
– Но я так мало знаю, хотя здесь в Луцке из меня делают «большую фигуру». А я ведь простая «пешка» в вашей игре?
– С чего ты взяла что ты «пешка»? Ты хорошо законспирированный агент. И ты в скором времени можешь стать нашим главным козырем в большой игре. И пешка может стать ферзем в хорошей партии…
***
Луцк.
Управление СМЕРШ.
1944 год.
Майор Кравцов сразу узнал о прибытии в Луцк Нольмана. Ему сказали, что прибыл старший майор тайно, и никто не должен знать про это, но управление СМЕРШ было информировано о выезде человека из управления НКГБ СССР в зону ответственности Кравцова.
Майор посетил арестованного Романа Лаврова в его камере.
– За тобой явился из Москвы сам Нольман, – с порога сообщил он новость.
– Нольман здесь? – удивился Лавров.
– А ты не знал?
– Откуда? Я же сижу в камере, и информацией меня не снабжают.
– Я вынужден был доложить своему начальству о тебе и твоей подруге, лейтенант. Но я не ждал самого Нольман в Луцк. Что ему нужно?
– Ты меня спрашиваешь, майор?
– Но ведь прибыл он по твою душу. А значит за этим стоит нечто важное. И очень важное. Ведь Нольман не стал бы лететь сюда лично, если бы не крайняя нужда.
– В 41-ом он лично прилетел в Харьков, если ты не забыл.
– Такое забудешь. Мы с тобой тогда почти сорвали ему операцию. И считай, что легко отделались31.
– Легко? Я был арестован и при перевозке в конвойной машине меня захватили немцы. Не так это и легко. С тех пор вся жизнь под откос.
– Идет война, лейтенант. Но тебе нужно мне все рассказать, Лавров.
– Зачем Нольман здесь? Я этого не знаю.
– Но ты с ним работал.
– Нет. Я прибыл в Ровно из разведшколы в Брайтенфурт. И весь 1943 год связи у меня с центром не было. В Ровно я был под началом майора Абвера Лайдеюсера. Того самого, что работал против нас в 41-ом.
– И твое задание было внедрение в ОУН?
– Через ОУН в ряды УПА. Так я оказался в сотне Варта в составе УПА-Север у сотника Ястреба. А оттуда мне удалось бежать, когда меня сдали. Вместе с Еленой Музыкой.
– Но с Нольманом ты связь ведь наладил в Ровно?
– После того как попал к партизанам Молота32. Молот работал под командой Нольмана. Но никаких сведений о цели подпольной группы в Ровно у меня не было. Меня ни во что не посвящали.
– Музыка из группы Нольмана?
– Нет. Она местная и завербована Молотом. И работала под его началом. Про Нольмана она не знала.
– Ты можешь назвать её имя? Настоящее имя Елены Музыки.
– Анастасия Берзенко. Завербована в 1942 году в группу Молота из-за своего сходства с журналисткой газеты «Волынь» Еленой Музыкой.
– Кто вербовал её?
– Сам Молот.
– Значит полковник НКВД Стерненко. Они внедрили Анастасию вместо Елены Музыки, ибо она как раз вошла в состав Центрального провода ОУН в Луцке и Ровно.
– Я не знаю этих подробностей, майор. Но она Анастасия Берзенко. Хотя даже при личных контактах я всегда называл её Еленой.
– Хорошо. Я помогу тебе, Лавров.
– Поможешь?
– Не сообщить о тебе в Москву я не мог, но я помогу тебе сбежать из временной тюрьмы СМЕРШ. Тебе и Елене Музыке. А потом выворачивайся, как знаешь. Больше я ничего для тебя сделать не могу, лейтенант.
– И не нужно. Когда?
– Сегодня ночью. Завтра может быть поздно. А сегодня Нольман за тобой не придет.
– И как мне уйти? Ты просто откроешь мне двери?
– Нет. Я покажу тебе план здешних помещений и расположение постов охраны. Тюрьма наша скороспелая и не оборудована как нужно. Это тебе не тюрьма Лубянки.
– И как мне уйти?
– Ты закончил специальную школу НКГБ, и был сотрудником в Абвершколе. Зачем задавать такие вопросы, Лавров?
***
Луцк.
Люди из Варты.
1944 год.
Поручик Грицай встретил своего связника.
– Есть новости?
– Еще какие! Ночью из тюрьмы СМЕРШ был побег. Сбежали двое. У красных переполох. Трясут охрану. Как могли допустить? Но дело не в этом. Говорят, сбежали наши.
– Наши?
– Про журналистку Музыку слыхал?
– Да, – ответил Грицай. – Я читал её статьи.
– А с ней был наш человек из Варты. Тот самый шеренговый Коваль, которого у нас давно похоронили.
– Где они сейчас?
– Их ищут по всему городу. Смершевцы такой шум устроили, что только держись.
– Я спросил, где они?
– Я не знаю. Пытался выяснить, но пока не удалось.
– Мне нужно знать, где Коваль.
– Я постараюсь узнать. Дам задание своим людям в городе. Но Коваль и Музыка скрываться умеют. Они доказали это. При немцах они прожили в Луцке около двух месяцев.
– Но советам попались сразу.
– Их сдали. И сделал это часовщик Нестеренко.
– Это точно? Часовщик друг Ястреба.
– Точно. Я все выяснил. Именно он подал донос в СМЕРШ после которого, и Коваль и Музыка были арестованы. Как они смогли сбежать выяснить не удалось. У нас нет никого в тюрьме СМЕРШа. Что прикажешь, друже Грицай?
– Убрать Нестеренко. Предательство мы наказываем. И это должны знать все. Все, кто предает Украину – наши враги. Люди или с нами, или с большевиками, которые поработили нашу страну.
– Все будет исполнено в ближайшую неделю, друже Грицай.
– Но главного не забывай. Мне нужен Коваль…
***
Луцк.
Конспиративная квартира ОУН.
Февраль, 1944 год.
Представитель центрального провода ОУН «Лесник» – Микола Осадчий привел на конспиративную квартиру Андрея Чепу, личного представителя Бандеры в Луцке.
***
Личное дело.
Чепа Николай Николаевич.
Прозвище «Андрий».
Соратник Степана Бандеры из молодого крыла ОУН.
С 1928 года участник Украинской войсковой организации. С 1929 года – Организации украинских националистов (ОУН). Краевой проводник ОУН в землях Западной Украины с 1932 года
В 1934 году вместе со Степаном Бандерой арестован польскими властями и приговорен к смертной казни. Казнь заменена на пожизненное заключение.
В 1934-1939 году отбывал наказание в лагере Берёза Картузская. В 1939 году после нападения Германии на Польшу освобожден. После освобождения вместе с Бандерой формировал Революционный провод (ОУН-Б).
В апреле 1941 года в Кракове был участником 2-го Большого Сбора ОУН. После принимал участие в террористических актах против представителей партийной советской администрации на территориях, занятых Красной Армией.
После нападения Германии на СССР и взятия немцами Львова принимал участие в возрождении Украинского государства. Был одним из членов Украинского Законодательного Собрания. После разгрома государства немцами, ареста избежал. Скрывался от гестапо.
***
Лесник сказал Чепе:
– Квартиру держит наш верный человек, друже Чепа.
– Кто такой?
– Такая. Гончаренко Анна. Ранее работала на большевиков.
– Что? – Чепа остановился. – Ты шутишь, друже Лесник?
– Нет. Эта женщина работала в Ровно на большевиков. Теперь работает на нас.
– И вы ей верите?
– А почему нет? Она была арестована гестапо и сдала подполье. Затем её завербовал штурмбаннфюрер Фридрих Вильке. Обратной дороги у Гончаренко нет. Красные даже подумать не могут, что Гончаренко из Ровно, и наша Анна в Луцке – одно лицо.
– Но при личной встрече её могут опознать.
– Нет тех людей, что знали Анну в Луцке. Группа, с которой она работала, или арестована и ликвидирована гестапо, или переместилась во Львов. Не работать же красным диверсантам в своем тылу. Квартира безопасна, друже Чепа.
– Мне нужно собрать наших людей как можно скорее. Этого требует наш вождь. С тем я и прибыл в Луцк.
– Особое задание для меня?
– Ты представитель центрального провода здесь, друже Лесник. И на тебя ложится вся ответственность.
– Я не бегал от трудных заданий, друже Чепа. Ты меня знаешь еще по 40-му году.
Они подошли к дому. Лесник постучал.
Двери сразу отворились.
– Здравствуй Анна.
– Здравствуйте, друже проводник. Проходите.
Они вошли, и Анна заперла двери.
– Это наша Анна, друже Чепа.
– Андрей, – представился Чепа.
– Анна. Проходите в комнаты. Располагайтесь. Скоро будут еще два наших товарища. Это те, про кого я вам говорила, друже проводник.
– Люди из Варты?
– Поручик Грицай, заместитель сотника Ястреба.
Чепа и Лесник расположились в большой гостиной в креслах.
– А квартира неплохая, друже проводник, – похвалил Чепа.
– Мы собираемся здесь довольно часто. Место удобное. Сегодня я пригласил людей из УПА-Север33.
Чепа поморщился:
– Это люди Боровца34. А Степан Андреевич не всегда находит с ними общий язык, друже Лесник.
– Так было, друже Чепа. Но сейчас время иное и все мы верные сыны Украины делаем одно дело. Мы сражаемся за свободу Украины. И генерал Боровец в первых рядах бойцов.
– Да разе я это отрицаю, друже Лесник? Но иногда найти с людьми Боровца общий язык трудно. Он сам видит себя лидером в нашей борьбе и других не признает. Хотя я не отрицаю его опыт в командовании армией в нынешних условиях.
– И люди Ястреба будут говорить не от имени Боровца. А от имени сознательных украинцев, которые теперь служат своей стране с оружием в руках.
– У меня важное задание политического значения, друже Лесник.
– Меня в последнее время пугает слово «политическое», друже Чепа. Слишком часто политика идет в разрез с тактикой и даже со здравым смыслом.
– Не в этот раз, друже Лесник. Нам нужны масштабные акции по всей Украине. Этого требует Степан Бандера. Мы должны громко заявить о себе как о серьезной политической силе. Именно политической. Ибо красные уже распространяют слухи, что мы только банда разбойников без целей и планов по созданию независимого украинского государства.
– И что предлагает пан Бандера?
– Акцию о которой будут говорить, и которая заставит большевиков с нами считаться.
– И что это? Ликвидация?
– Видного политического или лучше военного деятеля большевиков.
– Военного?
– Лучше всего.
– Но если дело политическое, как вы сказали, друже Чепа, то лучше убрать политика.
– Разве в Луцке или Ровно есть достойная политическая фигура? А убрать местного секретаря их обкома – честь малая. Потому нужен военный.
– Вы думаете о начальнике местного СМЕРШа?
– Нет, – покачал головой Чепа. – Что такое начальник СМЕРШ в Луцке? Полковник?
– Майор.
– Тем более.
– Но фигура он большая и этого майора награждал сам Сталин.
– Все равно. Это не годится. Нужна значительная фигура. Из высшего руководства.
– Генерал?
– Не просто генерал. Нам не нужен командир дивизии. Нам нужен командарм. Офицеры такого ранга ныне частые гости в регионе Луцк-Ровно-Здолбунов-Острог.
– Это так. Красные сосредотачивают у нас крупные войсковые соединения. И офицеры высокого ранга у нас не такая редкость. Это и командарм 13-й армии, и командарм 60-й армии.
– Вот это именно то, что нужно.
– Но это стоит согласовать, друже Чепа.
– Есть решение центрального провода ОУН, друже Лесник. Слишком больших согласований уже не требуется. Все решено на самом верху.
– Но есть командование армии.
– Командование УПА-Север, не обязательно даже ставить в известность. Мы не станем проводить акцию крупными силами, друже Лесник. И потому я говорил о сотнике Ястребе. Этот сотник в свое время со своим небольшим отрядом «Перша варта» ликвидировал обергруппенфюрера СС Виктора Лютце35. Думаю, он сможет повторить этот подвиг, друже Лесник.
Лесник-Осадчий задумался…
***
Луцк.
Конспиративная квартира.
Контрразведка.
Февраль, 1944 год.
Анна Гончаренко слышала все, что говорил представитель Степана Бандеры Чепа. Важность данной информации переоценить было сложно, и она не могла доверить это никому. Потому сама через два дня после встречи Чепы и Лесника отправилась к Нольману. Условный знак она передала заблаговременно и знала, что старший майор придет.
Анна вышла из дома с корзинкой, так она делала всегда, когда выходила на рынок за продуктами. Не то чтобы она боялась, что за ней могут проследить, но сам Нольман приучил её к осторожности.
Она посетила рынок и после покупки продуктов направилась обходным путем к конспиративной квартире. Анна наблюдала и «хвоста» не обнаружила.
Нольман уже ждал её.
– Что-то случилось? – спросил он. – Вы сорвали меня с места, Анна.
– Такие новости я должна сообщать срочно.
– Что случилось?
– В Луцк прибыл представитель Степана Бандеры.
– Уже? Я ждал чего-то подобного, но не так скоро. Немцы ещё не отпустили Бандеру.
– Все идет к тому, что скоро отпустят. И вчера я видела Андрея Чепу. Это и есть личный представитель Бандеры. Его привел сам проводник. И я слышала их разговор.
– Что-то важное?
– Да. Чепа привез приказ Бандеры провести громкую акцию по устранению важного военного из состава высшего командования.
– Вот как?
– ОУН хотят громко заявить о себе.
– Они уже выбрали цель? – спросил Нольман.
– Пока нет. Чепа ищет значительное лицо ранга командарма.
– Какими силами?– спросил Нольман.
– Думаю, что они будут использовать Варту. Ведь именно люди Ястреба ликвидировали в мае 1943 года обергруппенфюрера Лютце. На немцев это впечатление произвело. Гиммлер тогда прислал сюда самого Бах-Залевски разбираться с УПА. Чепа уверен, что реакция Сталина будет подобной.
