Владимир Александрович Андриенко
Посланец короля
– Тогда я сам отправился бы в Чигирин! Но ты здесь, и потому сделать это надлежит тебе.
– Я готов послужить царю, но сомневаюсь. Смогу ли? Дорошенко не сильно любит великого государя. После Андрусовского перемирия он назвал царя Алексея предателем Украины. Ведь Богдан Хмельницкий и царь Алексей уговаривались до конца бороться с Речью Посполитой.
– Так великий государь Алексей, да упокоится его душа, и собирался делать. Но обстоятельства! Сам понимаешь, война затянулась и обескровила наше государство. Да и османы с татарами рядом! Мы более не могли воевать с поляками и литовцами. Ведь война эта между государствами христианскими на руку неверным.
– Это правда. И я так считаю. Но гетман Дорошенко думает иначе.
– Думал. Говорят и он недоволен своими нынешними союзниками татарами и турками. Они начисто разорили Правобережье. Тысячи людей погибли и угнаны в рабство.
– А что сказал царь Федор Алексеевич? Простит ли он Дорошенко за плохие слова, сказанные про его отца?
– Царь Алексей не простил бы, – ответил Василий Ржев. – Но молодой наш государь, Федор Алексеевич, милостив и прощает гетману его вины, ежели он принесет покорную голову на суд царя!
– А как я попаду в Чигирин?
– А твой знакомый пан Мортыньш тебе в том поможет.
– Мортыньш?
– Он сейчас во Львове. И он знает, как провести тебя через татарские и турецкие заслоны…
****
В 1668 году, когда обескровленные долгой войной Московия и Речь Посполита пошли на заключение Андрусовского перемирия, по которому Украину разделили на две части окончательно, Дорошенко порвал с Москвой. Он заявил, что царь предал их союз с Богданом и сказал, что станет бороться и не признает этого мира. Многие полковники и старшина тогда поддержали его.
Гетман Петр Дорошенко был хорошим полководцем и политиком. Он достойный продолжатель дела Богдана Хмельницкого, за что его и уважали как лидера и многие готовы были связать с ним свою судьбу.
Дорошенко заключил союз с Османской империей, признав себя вассалом султана. А планы на подобный союз вынашивал еще сам Богдан Хмельницкий.
На Украину хлынули его новые союзники турки и татары. И, несмотря на запреты, татарские мурзы и салтаны безжалостно грабили народ и уводили пленников. Дорошенко протестовал, слал жалобы султану Мухаммеду Охотнику и великому визирю Ибрагиму-паше. Но те реагировали на эти протесты вяло. Это сыграло на руку мало популярному Левобережному гетману Самойловичу.
И вот сейчас в 1676 году все висело на волоске. И потому пан Анжей Комарницкий, шляхтич и подданный короля Речи Посполитой, отправился во Львов, где застал сенатора пана Владислава Мортыньша…
***
Львов. Весна, 1676 год.
Сенатор пан Владислав Мортыньш был меж двух огней. Он уже много раз проклинал себя за то, что тогда взял золото у турок. Но выбора у него не было. Не было тогда, как не было и сейчас.
Он сидел в старом замке в отведенных ему покоях и просил туда привести гостя. В громадном камине весело трещало в огне целое полено. Пан сенатор протянул ноги к огню. Весна этого года была холодной.
Комарницкий также сидел у огня и смотрел на сенатора. Тот решил начать разговор:
–Вы, пан, уже много раз подвергали мою жизнь опасности! Так продолжаться не может. Я сообщил царскому человеку сведения большой важности. Этого мало?
–Но я привез пану Мортыньшу золото! Десять тысяч злотых пан! – ответил Анжей Комарницкий. – То немалая плата за риск!
–Плата! – гневно ответил сенатор. – Но дело какое затеяли! Дело! Шутка ли выкрасть самого Дорошенко!
–Но тем делом стану заниматься я, а не пан сенатор!
–Да? А если пана поймают и предадут пытке? – спросил Мортыньш. – У гетмана сейчас турецкие союзники, а они могут развязывать языки. И если пан назовёт мое имя?
–И что с того? Что ваше имя значит для турок? Про ваше предательство знал ныне покойный великий визирь Мехмед Кепрюлю. Но он унес эту тайну в могилу.
– Не стоит вам напоминать мне про это, пан Анжей. Я брал золото у турок, и я брал золото у московитов. И я помогал как туркам, так и московитам.
– Про меня можете не беспокоиться, пан Мортыньш. Я не предам вас. Мне в том нет никакой выгоды.
– Но, если турки вас поймают и под пыткой про все дознаются? А Дорошенко передаст эти сведения полякам?
– Пусть пан заранее меня не хоронит. Я и не в таких переделках бывал. И тем, кто меня отправляет на рисковое дело, не выгодно терять пана сенатора! Наши люди спасут вас и ваше честное имя, пан Мортыньш! Так прейдем же к делу!
– Хорошо! – зло ответил пан Владислав. – Я могу переправить вас, пан Анжей, в Чигирин. Но ехать вам лучше под видом турка.
– Турка? – удивился Комарницкий.
– Да. В мои руки попала грамота каменецкого паши Галиля к гетману. Наши гусары перехватили турецкого чауша9. Вы и займете его место. А иначе вас могут перехватить в дороге татарские людоловы. Их сейчас тьма тьмущая. А сопровождение пану я дать не могу. Никого нельзя посвящать в наши дела. Пан сам понимает.
– Пусть будет чауш.
– Пан ведь хорошо знает турецкий язык?
– Не позабыл еще. Смогу сойти за истинного османа…
Глава 2
Именем падишаха!
И через три дня всадник в турецкой одежде помчался в сторону Чигирина. В грамоте на имя чауша Омара-оглу, значилось, что всем подданным Высокой Порты надлежит оказывать ему содействие.
Пан Анжей рисковал. От татарских и ногайских всадников грамота его защитит. А если он попадется в руки казакам? Тогда добра не жди. Поди докажи, что ты свой. Ведь они могут сначала его пришибить, а уж потом спросить кто он такой. И станут ли спрашивать, коли по шкуре видно, что турок?
Да и поляки могут его запросто порешить, если он встретит драгун или гусар Собеского. Но эти хоть на кол сразу не посадят, а отправят во Львов, где Мортыньш его вызволит.
В степи покрытой молодой травой он был как на ладони. Если бы он был настоящим посланцем, то его наверняка сопровождал бы отряд спахиев. Так ведь и было с Омаром-оглу. Но польские гусары перебили их, а самого чауша притащили на аркане, как пленника. Теперь Анжей, если доберется до Чигирина, скажет, что на них напали, и только он сумел уйти.
Вдали показался столб дыма. Комарницкий понял, что там горят дома. Значит неподалеку татары.
«В первый раз в жизни радуюсь, что впереди татарские волки. Сейчас их отряд проводит меня в ставку гетмана».
Впереди показались всадники. Чауш сразу определил по повадке, что это были буджакские татары. Они пользовались возможностью и грабили население.
Воины в лисьих малахаях в меховых кожухах, одетых поверх доспехов, с саблями и луками взяли его в кольцо. Старый татарин с изъеденным оспой лицом приготовил аркан.
Чауш вытащил грамоту и показал печать каменецкого пашы Галиля.
– Именем падишаха! – закричал он по-турецки.
Начальник отряда приказал своим людям убрать оружие и поклонился чаушу.
– Отчего эфенди путешествует один? Это опасно.
– На нас напали, и мой отряд полег под саблями гяуров. Я должен доставить письмо паши в Чигирин к гетману! Ты мурза должен проводить меня!
– Но, эфенди, у меня нет желания мчаться к Чигирину! Я возвращаюсь в Буджак!
– Мурза не подчинится печати падишаха? Всем подданным Порты нужно оказывать мне содействие под страхом смерти!
Мурза усмехнулся. Этот чауш ведет себя в степи так, словно он находится в крепости Камениче10 у своего паши.
– Эфенди забыл, что здесь степь.
– Мурза мне угрожает? – возмутился Комарницкий, войдя в роль чауша.
– Нет. Я дам тебе, эфенди, троих воинов. Но сам тебя сопровождать не стану. Я захватил пленников и мне нужно доставить их в Буджак.
Мурза указал на вереницу невольников, которых гнали вперед его воины.
– Сейчас по степи кто только не гуляет. И казаки-запорожцы, и польские драгуны и московиты. Потому я ухожу тайными тропами. А они не приведут тебя к Чигирину.
– Здесь есть отряды казаков? – спросил чауш.
– И много. И не все они подчиняются гетману Дорошенко. Да и те, кто подчиняется, не всегда смотрят на наш промысел с одобрением.
Мурза усмехнулся. Ему часто пришлось скрещивать сабли с казаками самого Правобережного гетмана, хотя они были союзниками. И в веренице его невольников был десяток дорошенковских казаков, гетманской гвардии. Они осмелились напасть на его людей, и пытались отбить пленников.
– Мурза воюет с союзниками? – спросил чауш. – Это может не понравится паше Галилю и великому визирю.
– Эфенди знает, – спокойно ответил татарин, – что падишах, да хранит его Аллах, платит своим янычарам и спахиям. Но мы буджакцы воюем за собственный кошт, и падишах ничего нам не дает за ратные услуги.
– Мурза недоволен повелителем полумира?
– Нет, я верный слуга падишаха. Но я сам вознаграждаю себя за свои услуги падишаху…
***
Далее чауш последовал в сопровождении трех татарских всадников. Их мурза послал проводить чауша в Чигирин, а затем они должны были повернуть к лагерю ялы-агасы. Им было приказано сообщить о том, что их господин отбыл домой. За такое в военное время могли наказать, но мурза сообщал, что пять красивых полонянок и двадцать крепких рабов он доставит в имение самого ялы-агасы. И высокий чиновник султана закроет глаза на самоуправство мурзы. В конце концов, не буджакские татары решают исход кампании.
– Как твое имя? – спросил чауш у старого татарина, что скакал я ним рядом.
– Мушар, мой господин. Я верный слуга моего мурзы. Я ходил в походы еще с его отцом. Он хороший воин и он удачливый воин. Он всегда приводит рабов. И много хороших девок. А здешние девки красавицы!
– Ты много воевал, Мушар?
– Татарин всегда воин. Я с детства на спине коня и саблей в руке. В пятнадцать лет я пошел с отцом в свой первый поход сюда на Украину. Тогда мой отец погиб от казацкой сабли, заслонив мурзу. Еще старого мурзу, отца нынешнего.
– И с тех пор ваше семейство у него в почете? – догадался чауш.
– Ты прав, эфенди. С тех пор мы стали богаты. У меня в гареме четыре жены, эфенди. И все гяурки. Пусть простит меня Аллах, но я люблю гяурок.
– А этот поход был удачен?
– Да, эфенди. Очень удачен! Мой мурза захватил много хороших девок и две достанутся при дележе на мою долю. Хотя они не для меня. Хочу женить моего старшего сына.
– Ты знаешь здесь безопасный путь до Чигирина? Ты опытный воин, как я вижу.
– Если проскочим к завтрашнему вечеру эту часть черной степи, то благополучно доберемся до Чигирина. Хотя я в саму крепость не поеду. Ялы- агасы стоит лагерем вместе с янычарами Закир-паши не так недалеко от города.
– Значит все руках Аллаха!
– Да славиться имя его!
– Я и сам желаю вырваться отсюда без боя. Скрещивать сабли с казаками никто из моих воинов не хочет. Хотя если придется, мы умрем как воины. Гяуры не увидят нашего страха…
***
В окрестностях Чигирина. Весна, 1676 год.
Отряд всадников неожиданно перерезал дорогу чаушу и татарам. Это были казаки запорожского куреного атамана Ивана Сирко, прятавшиеся в небольшой роще. Они умело отлавливали небольшие отряды людоловов и гонцов спешивших с донесениями к паше или к ялы-агасы.
Сирко постоянно рассылал своих людей на такой промысел. В это время, когда татары слишком вольготно чувствовали себя в украинских землях, он почитал главнейшей задачей запорожцев отбивать ясырь, который враг уводил с Украины.
Одним из таких охотников был атаман Иван Шершень, который за свой недолгий век освободил не одну тысячу невольников и уничтожил много татарских батыров, чем заслужил ненависть мурз многих татарских улусов…
***
Татары заметили засаду.
– Мушар! – молодой татарин указал рукой на конный отряд.
Тот оглянулся и вскричал:
– Казаки!
– Казаки? – чауш всмотрелся вдаль.
– Мы попали в засаду, эфенди!
– Нужно уходить! – чауш султана явно не собирался драться.
Но старый татарин понял, что им не уйти. Он хорошо знал степи, ибо полжизни провел в походах. Их кони хоть и были выносливыми, но устали от долгого пути. Кони же казаков свежие. Это видно.
– Уйти мы не сумеем, эфенди!
– Значит, драться?!
Мушар выдернул саблю из ножен и ответил:
– Пусть будет то, чего захочет бог!
– Все в руках Аллаха!
Схватка была короткой. Казаки посекли татар, а турок сам бросил саблю и закричал по-украински:
– Я свій! Я не турок! (Я свой! Я не турок!)
Молодой атаман в синем жупане осмотрел чауша и сказал:
– По нашому говорить. Чуєш, Петре? (По-нашему говорит. Слышь, Петро?)
– Так кінчай його, отаман! (Да кончай его, атаман!)
– Так почекай, Петро! Нехай поговорить наостанок! (Да погодь, Петро! Пусть побалакает напослед!)
Чауш снова заговорил:
– Я не турок. На мені просто одяг такий. По іншому я не міг проїхати по зайнятій ними території. Мені потрібно в Чигирин! (Я не турок. На мне просто одежда такая. По иному я не мог проехать по занятой ими территории. Мне нужно в Чигирин!)
– Ось як! (Иш ты!) – вскричал атаман. – А ми тут сидимо, щоб не пропускати в Чигирин до Дорошенку нікого. І не одну таку птаху ми вже зловили і посадили на палю. (А мы здесь сидим, чтобы не пропускать в Чигирин к Дорошенку никого. И не одну такую птаху мы уже поймали и посадили на кол).
–Я бачу запорожця. А отже, ти чув про отамана Рога? (По твоему виду, я узнал в тебе запорожца. А стало быть, ты слышал про атамана Рога?)
– Хто не чув про такого славного лицаря (Кто не слышал про такого славного рыцаря), – ответил Шершень. – Багато він вашої крові басурманской пролив. Але лихий отаман згинув в неволі. (Немало он вашей крови басурманской пролил. Но лихой атаман сгинул в неволе).
–Он сгинул, но не там, где ты думаешь, атаман!
– Ти знав Івана Рога, турок? (Ты знал Ивана Рога, турок?)
– Я не турок! Иван Рог был моим другом! И я дрался с ним рядом, когда он пал в битве в чужом краю.
– Брешешь! (Врешь!)
Чауш достал старый нательный крест, который некогда вручил ему Иван Рог.…
***
Тогда, в городе великого сипы, Рог спас ему жизнь. Когда могучий казак упал, Федор склонился над умирающим товарищем.
– Помираю, брат, – прошептал Рог. – Вот где довелось голову сложить. Сказать братчикам на Запорожье… не поверят.
– Иван…
– Не стоит, брат… Я прожил жизнь и умираю, как и подобает казаку в бою. Так что я не в обиде на господа бога. Возьми мой крест нательный. Такого на всем Запорожье нет ни у кого. Он большой…
Федор взял серебряный крест.
– Он еще спасет твою жизнь. И ежели тебе суждено вернуться, то отнеси его на Сечь. Пусть там похоронят его вместо меня… В родной земле…
***
Шершень признал крест славного запорожского рыцаря.
– Откуда? – спросил он.
– Сам Иван Рог дал мне его в час своей гибели. Он сражался до конца и погиб славной смертью, спасая товарища.
– Тебя?
– Меня.
– И где это было? В каких местах сложил голову Рог?
– Это слишком далеко отсюда, там за большим морем.
– И каким ветром занесло туда братчика?
– Случайным. Тем же что и меня.
– Если Рог пал за тебя, и ты не брешешь, то ты должно быть мастак на саблях рубиться? Вот и проверим тебя!
Шершень соскочил с коня и бросил поводья казаку. Чауш также соскочил с седла. Они обнажили сабли.
Федор Мятелев знал, на что был способен в бою на саблях Иван Рог. Он сам отлично сражался, но до бывалого запорожского рубаки ему было далеко. Рог мог бы выстоять даже в поединке с такими лихим фехтовальщиком как пан Ян Поланецкий. Но поляк рубился «на крыж», а Рог наносил смертельный удар сверху вниз.
Федор начал поединок осторожно. Нужно было проверить кто твой противник. Шершень сразу атаковал, но два его выпада были отбиты сразу. Федор понял с кем имеет дело. Атаман был опытным бойцом, но до Рога ему было далеко. Понял кто перед ним и запорожский атаман.
– Узнаю руку братчика! – выкрикнул атаман и снова атаковал. – А вот такой удар отбей!
Сабля Шершня молнией метнулась сбоку на противника. Но Федор парировал и мощным ударом выбил клинок из руки противника. Сабля запорожца с лязгом упала на землю.
– Вот молодец! – вскричал кто-то из казаков.
– А он умеет держать в руках саблюку, атаман!
– То наш!
Шершень усмехнулся и подал руку Федору.
– Я атаман Шершень. А тебя как звать-величать?
– Анжей Комарницкий, шляхтич православный! – представился чауш. – И мне нужно попасть в Чигирин! То для нашего общего дела надобно.
– Это легко. Город в руках гетмана Дорошенка. Он нам не друг, но до ворот мы тебя доставим.
– А турки и татары вам не помеха?
– К Чигирину турки только стали стягивать свои войска. Их лагеря не слишком близко к городу. Основных сил там пока нет.
– А наши? – спросил чауш.
– К городу уже идут передовые отряды гетмана Самойловича. И армия русского воеводы Ромодановского также скоро выступит к городу. А чего тебе нужно в Чигирине?
– Про то сказать не могу, атаман! Но нужно это для нашего дела. И твой кошевой не осудит тебя за то. Ты мне поможешь?
– А отчего нет? Ты знал брата Рога, и ты передал мне его крест и он найдет успокоение в нашей земле! А тебе я подарю одну штукенцию. Это послание, которое не понравится твоему гетману.
– Дорошенку? – спросил Комарницкий.
– Но ты же к нему скачешь.
– Я еду к нему под видом турецкого гонца. А что это за послание ты мне передашь? Откуда оно?
– Взяли у одного турецкого чауша. Но ехал он из города Каменца в пределы империи Османов. Мы перехватили его и забрали у него футляр.
– И что в этом документе?
– Дак, бог его знает. Я и по-нашему то не читаю, а там закарлючки какие то.
– Так я могу сам посмотреть.
– А ты понимаешь по-турецки? – удивился Шершень.
– Понимаю.
Дорогой футляр попал в его руки. Он вскрыл его и вытащил оттуда пергамент. То, что он прочитал – было подарком судьбы.
– Да это то, что мне нужно! – вскричал он. – Сам бог послал мне тебя, атаман!
– Ты про что?
– Есть бог на свете, атаман!
– Кто с тем спорит. Да что здесь?
– Это послание совсем не для глаз Дорошенка! Но если он увидит его, то я выполню свою миссию! Я ведь не знал, как мне дело сладить! А вот судьба послала мне удачу. Слава господу богу!
– Знать хорошая та грамотка?
– Ей цены нет, атаман!
– Пусть поможет тебе бог!
Они снова пожали друг другу руки…
****
Мехико. Весна, 1676 год. Дворец вице-короля.
Дон Антонию Хосе Мария де Толедо, маркиз де Мансера, милостью короля Карла II Испанского, вице-король Новой Испании11, согласился принять у себя племянницу адмирала дель Кампо, де Эспиноса сеньориту Анну.
Она пришла во дворец в строгом платье синего бархата с кружевами, какие носили при испанском дворе.
– Дон Антонио! Я пришла к вам за новостями! Прибыл корабль из Испании.
– Да, Анна. У меня есть новости о Федерико де Монтехо.
– Он жив? – спросила она.
– Жив. Тогда он попал в плен к пиратам и его увезли на Ямайку.
– Это мне известно! Морган хотел его повесить. Но что было дальше? После того как его отправили в Англию?
– В Англии ему повезло. С него сняли все обвинения. Монтехо, оказывается, имеет влиятельных друзей при дворе короля. За него заступился сам герцог Йорк, брат короля Карла Английского.
– И что стало с Монтехо?
– Из Англии он отбыл во Францию. Там у него что-то не заладилось. Он подался в немецкие земли. Служил у курфюрста Бранденбургского. Отличился в сражении, был произведен в капитаны.
– И что?
– Затем покинул службу у курфюрста. Сейчас обретается в Польше.
– В Польше? – удивилась Анна. – Но как его могло занести в Польшу? Это где-то на краю земли!
– А сеньорита не знает, что Монтехо поляк? Во всяком случае, подданный польского короля?
– Но он кавалер ордена Алькантара! И у него испанское имя Федерико де Монтехо.
– Сеньорита, ваш дядя сразу определил, что Монтехо не природный испанец. А имен у этого человека больше, чем у вас платьев. И даже я не знаю его настоящего имени.
– Все равно! Я хочу с ним встретиться! Вы можете мне в этом помочь, дон Антонио?
– Как же я вам помогу, сеньорита? Я вице-король Новой Испании, а не наместник польского короля.
– Но вы иезуит, как и мой дядя! И Монтехо служит Ордену! Дайте мне нить к вашему человеку в Мадриде! Потом я сама найду его.
– Сеньорита желает отправиться в те дикие земли? Это юг Польши и там сейчас война с османами!
– Но я отправлюсь не одна, а возьму с собой наших слуг из дядиного имения в Испании.
Вице-король не одобрил этого решения Анны.
– А что на это скажет ваш дядя, граф де Эспиноса?
– Дядя давно хотел отправить меня в Испанию. Вот я и отправлюсь туда.
– Но вы собираетесь не в Мадрид, сеньорита.
– Почему же? Сначала я отправлюсь именно туда.
– Ну а потом?
– Куда я поеду из Мадрида? Мы дяде адмиралу говорить не станем.
– Анна! На что вы меня толкаете? А если с вами что-то случится? Дон Алонсо станет моим врагом.
– Но я должна ехать, маркиз! Уже почти два года я жду здесь новостей от Монтехо. И сколько еще ждать его возвращения? Сколько мне должно исполниться лет? Меня хотят выдать замуж, и я согласна выйти за дона Федерико де Монтехо! Но его здесь нет, и он не собирается возвращаться в Новый Свет! Значит, я поеду к нему…
***
Вечером вице-король встретился с адмиралом де Эспиноса. Он не собирался ничего скрывать от адмирала.
– Ваша племянница твердо решила ехать.
– Она весьма упряма, маркиз. Я знаю её, и она все равно поступит по-своему.
– Значит, вы согласны отпустить Анну в Европу?
– Да, – кивнул адмирал.
– Но это путешествие может быть опасным. Я сказал вам, куда она собралась!
– Что будет, то будет. Я стану молиться за неё, и бог сбережет Анну.
– Значит, вместе с флотом из пяти военных кораблей, она через месяц отбудет в Европу.
– Мы же с вами хотели использовать Анну как наживку для Монтехо, маркиз. Эта наживка сама рвется к нему. Пусть Анна идет тем путем, который ей предначертан. В конце концов, этот Монтехо пойдет далеко.
– Но он не сделал того, что был должен!
– Да, – согласился адмирал. – Мы не нанесли по пиратам большого удара с его помощью. Но его вины в том не было. Он не мог предусмотреть шторм. И он еще много чего сможет для нас сделать.
– Если пожелает вернуться сюда, граф. Можно предположить, что Анна найдет его. Но кто заставит его вернуться? Это рыба должна идти за наживкой, а не наживка за рыбой, адмирал.
– Если Анна его найдет, то он вернется, маркиз.
– Когда?
– В своё время…
