Влада Ольховская
10000 желаний
– Я знаю, что наше общение началось не лучшим образом, но давайте попробуем все исправить! Меня Карина зовут…
– Вас он прислал, не так ли? – угрюмо поинтересовалась Волкова.
– Мы пришли сами, потому что верим вам.
– Верите?
– Мы верим, что кто-то убил вашего мужа, что вы там были не одни, – уточнила Карина. – И я считаю, что он же недавно убил моего брата. Но я не знаю, кто это, и я надеялась, что мы сможем помочь друг другу.
Доверять им Волкова не спешила:
– Вы лжете!
– А смысл? Мы пришли открыто.
– Вы напали на меня!
– Это очень вольная трактовка событий, – хмыкнул из своего угла Иван.
– Мы хотим поговорить и можем сделать это прямо сейчас, – предложила Карина, бросив на своего спутника недовольный взгляд. – Я верю, что вы не убивали своего мужа, что это сделал кто-то другой. Но кто?
– Вы точно не от него пришли? – подозрительно прищурилась Алина.
– А много у вас за эти годы было гостей, которые пришли от него? Или тех, кто готов вам поверить? Может, мы ваш последний шанс что-то сделать ради памяти о муже. Вы ведь любили его, не так ли?
Алина вздрогнула, отвернулась к окну, и все же ответила:
– Любила. Я это уже потом поняла, когда его не стало… Никто не ценит то, что есть, пока не потеряет.
Оставаться в этом доме и выслушивать философствования Карине не хотелось, она осторожно направила Волкову к нужной теме:
– Так что случилось в тот день?
– Ничего! Ничего, кроме того, что он умер… Но это был обычный день. Скучный. Предсказуемый. Ничего не происходило, все шло по графику… У Жени ведь был график для всего!
– А поподробнее об этом можно?
– Можно… Да, можно… – рассеянно отозвалась Алина. Судя по взгляду, она даже не видела, кто сейчас перед ней, она была погружена в собственные воспоминания. – У Жени был ритуал для всего… Когда вставать, какую музыку слушать, на какой машине ездить летом, на какой – зимой. У него все должно быть так, как положено… То есть, как он думает, что положено. Вообще все! Цвет мебели даже… или его обеды по вторникам… Это было сложно сначала, потом я привыкла и не раздражалась на него… А когда его не стало, я так скучала по всему этому!
Слушая ее, Карина думала о том, что Евгений Волков был идеальным кандидатом для анализа компьютерной программой. Люди по природе своей спонтанны, но если он и правда был таким, как говорила его жена, то он стал бы для «Сириуса» выгодным исключением.
А еще ее угнетало то, что она уже и сама приучалась мыслить категориями виртуального мира.
– Расскажите о том, какой график у него был в тот день, – попросила она. – Он умер утром, а что произошло до этого?
– Почти ничего! Обычный день… Я проснулась, когда меня разбудил его будильник. Женя приучил меня ненавидеть классическую музыку!
– Он что, ненавидел ее? – удивилась Карина.
– Нет, наоборот, любил. Она у нас в доме почти всегда звучала! С самого утра… То, что утром музыка еще тихая и медленная, не помогало. Он говорил, что ему так лучше думается, что ему проще настраиваться на нужный ритм или как-то так… Одна из его странных, непонятных мне привычек…
– Вы проснулись, что было дальше?
– Я стала искать свой телефон. Я боялась, что потеряла его, потом оказалось, что в машине забыла… Вроде бы, Женя предположил это… или я сама додумалась… Не помню точно, целая жизнь прошла!
– Но вы помните, что пошли к машине? – поинтересовался Иван.
– Да, это было… Я пошла. По дому, из дома… Я не закрыла за собой дверь! Кто угодно мог войти… Поэтому неправильно говорить, что я не виновата в смерти Жени. Я тоже виновата! Может, если бы я заперла за собой дверь, он остался бы жив?
В суде она рассказывала про открытую дверь. Но, по заключению экспертов, посторонних следов там не было. А ведь сложно незаметно зайти с заснеженного двора в светлую прихожую!
Однако напоминать об этом Карина не стала, позволив Волковой продолжить.
– Я пошла за телефоном… Сколько меня не было? Четыре минуты? Пять минут? А все изменилось навсегда… Пока я была в машине, кто-то пробрался в наш дом и напал на Женю! Когда я вернулась, все было кончено… Он был еще как живой – но уже не живой…
– Как вы поняли, что в вашем доме кто-то был? – спросил Иван.
– Потому что моего мужа убили!
– Суд постановил, что это самоубийство.
– И вы туда же! – взвилась на ноги Волкова. – Женя не убивал себя, он даже не собирался! Порядок у него был не только в жизни, в голове тоже! Он бы никогда… Слышите? Никогда!
– Мы верим вам, – поспешила заверить ее Карина. – Иван просто неудачно пошутил. Мы верим, что это было не самоубийство. Но хоть что-то вы увидели в доме тем утром? Что-то кроме смерти Жени, что указывало бы на постороннее присутствие?
– Не знаю… я просто… Там было тихо! – встрепенулась Волкова. – Очень тихо, такая мертвая, звенящая тишина… А ведь должна была звучать музыка, она целый день звучала!
– А Евгений не мог ее выключить? – спросила Карина, хотя и сама понимала, насколько глуп ее вопрос. Последнее, о чем будет думать умирающий человек, это отключение музыки. – Вы на суде об этом говорили?
– Он ничего не выключал! На суде сказала, да… но это не помогло, как и все остальное! Они сказали, что это или я выключила, но от стресса не запомнила, или сама система отключилась… А сама система не могла, понимаете? Женя внимательно относился к таким вещам, он покупал только лучшее… Это была сложная система, она давала великолепный звук…
– А у этой великолепной системы был выход в интернет? – осведомился Иван.
– Да, конечно, – кивнула вдова. – Чтобы песни скачивать и плейлисты…
– Доступ к интернету был постоянным?
– Я не знаю, с этим всем Женя разбирался…
Карина уже видела, на что он пытается намекнуть – но отказывалась рассматривать такую версию всерьез! Даже если какая-нибудь программа «Сириуса» залезла в музыкальный центр, что вряд ли, как она могла перерезать горло Евгению Волкову? Это уже из области научной фантастики.
От размышлений об этом ее отвлекла хозяйка дома:
– А может, это проклятье было? Мне иногда кажется, что проклятье…
– Какое еще проклятье? – изумилась Карина.
– Семейное… Жениного папу ведь тоже убили, вы знаете?
– Знаем, – подтвердил Иван. – Но это не мог сделать один и тот же человек. Тот, кто убил Виталия Волкова, до сих пор содержится в психиатрической лечебнице.
– Это не так уж важно, – покачала головой вдова. – Дело ведь не в нем, а в силе, которая за ним стоит… Он тогда кричал, что мы все прокляты, что все должны быть уничтожены… А что в итоге? Виталий Семенович мертв. Женя мертв. Я… думаю, и меня скоро не станет.
* * *
Теперь сомнений не осталось, и пути назад уже не было. Вера надеялась, что у нее хватит сил и выдержки играть свою роль до конца, а не выдать себя раньше срока. Ведь тогда все будет кончено! Слишком многое зависело только от нее – слишком много жизней могло оборваться из-за ее ошибки.
Подозревать неладное она начала уже давно, но первое время Артуру удавалось успокоить ее, убедить, что она придумывает лишнего. Наивный! Он всегда верил руководству «Сириуса» больше, чем они того заслуживали. А они просто использовали и его, и Веру, и многих других для самых настоящих преступлений. Но ничего, теперь у нее есть неопровержимые доказательства, Артур должен поверить.
Она получила эти доказательства благодаря их последнему проекту. Вера заметила, что программа вызывает больший ажиотаж, чем следовало бы. Миронов каждый день заходил, Сомов каждый месяц проверки устраивал – в жизни такого не было! Тогда она стала разбираться внимательней, проверять, кто и как работает над кодом, нет ли скрытых файлов.
Когда она впервые заметила подвох, она не поверила себе. Она-то подозревала «Сириус» в мошенничестве и превышении полномочий, если можно так назвать дополнительные функции, встроенные в безобидные приложения. Но то, что она нашла, было за гранью обычной жизни. Теперь Вере казалось, что это не знакомая ей компания иногда выполняет не совсем легальные заказы, а весь «Сириус» является лишь прикрытием для чего-то бесконечно опасного.
Она должна была рассказать правду. Сначала Артуру, потом полиции и, конечно же, журналистам. А для этого ей нужно было немедленно покинуть здание.
Было такое ощущение, будто она идет по раскаленным углям. Ей было жарко, душно, Вера чувствовала, что ее лицо пылает. Те коллеги, что знали ее лучше, останавливались и спрашивали, все ли у нее в порядке. Она нервно улыбалась и ссылалась на грипп. Они, кажется, верили ей, они просто не видели причин сомневаться. Это же она – добрая, мягкая, безобидная Вера. Ну кто сочтет ее опасной для компании?
И все равно ей было тяжело, перед глазами все плыло, ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Слишком уж чуждым самой ее природе было то, что она делала сейчас. Вера не знала, каким чудом ей удалось пересечь весь бесконечный этаж с мастерскими и добраться до лифта.
Там она почувствовала себя спокойнее, одиночество всегда шло ей на пользу. Самое сложное позади, теперь нужно добраться до машины и поскорее ехать к Артуру. Она наблюдала, как по одной загораются кнопки лифта, указывавшие, на каком этаже она находится. Третий, второй… ну же, скорее…
Когда лифт наконец спустился в подвал, она вылетела из кабины до того, как двери полностью открылись, и по бетонному полу зацокали ее каблучки. В разгар рабочего дня здесь было пусто, да и ей не следовало бы уезжать, если бы она хотела сохранить работу. Но она не хотела.
Она рвалась к своей машине, как к заветной финишной черте, побежала бы, если бы могла – но не позволяли каблуки. Чем ближе становился автомобиль, тем спокойней ей было. Добравшись до машины, она даже позволила себе улыбнуться.
– Вера, можно с тобой поговорить?
От неожиданности она глухо вскрикнула и выронила сумочку. Она-то была уверена, что она здесь одна! Однако Максим появился из-за припаркованного фургона быстро и уверенно, словно специально дожидался Веру. Теперь он стоял между ней и ее машиной.
Максим… не так давно Вера могла назвать его другом, но с тех пор она слишком много узнала. Она понятия не имела, какую роль он играет в этой афере, однако выяснила, что он точно замешан. Но он-то о ее осведомленности не знает! Ей нужно притвориться всего раз, последний.
– Что-то случилось? – поинтересовалась она. Ее голос едва заметно дрогнул, и она лишь надеялась, что Максим не обратит на это внимания.
Он не собирался нападать на нее, да и агрессивным не казался. Он просто стоял перед ней, скрестив руки на груди, и с сожалением смотрел на Веру.
– Не следовало тебе во все это лезть. Это не твоя лига, Вер, совсем другая весовая категория.
– Ч-что?.. О чем ты?.. Я не понимаю…
– Перестань, – прервал ее он. – Все ты прекрасно понимаешь. Если ты чем и удивлена, так это моим появлением. Ты умна, Вера, но и мы не дураки. Неужели ты думала, что эту твою партизанскую вылазку в кабинет Миронова никто не заметит?
Первым импульсом снова стало отрицание. Нет-нет, ты не так понял, я не хотела! Я зашла случайно, нет тайного смысла! И сейчас я убегаю по личным причинам, я ничего не знаю!
Однако Вера не сказала ни слова. Она понимала, что ее голос будет не просто дрожать, любая фраза станет похожа на детский лепет. Максим уже знает правду, и пытаться обмануть его сейчас просто унизительно, пожалуй.
Сердце бешено колотилось в груди, она не знала, что теперь будет. Увольнение? О, это был бы еще очень хороший исход! Но вряд ли он возможен. Вера прекрасно понимала, что раскрытие таких тайн не прощают никому.
– Что будет дальше? – спросила она, чудом совладав с собой.
Максим кивнул в сторону. Там, неподалеку от них, у светлой стены паркинга, стояла группа молодых людей. Все они выглядели откровенно лишними на территории центрального офиса «Сириуса»: неопрятные, вызывающе одетые, с настороженными хищными глазами. Они были из той породы людей, от которых Вера всю жизнь пыталась держаться подальше.
– Видишь их? – спросил Максим.
– Да… Кто это?
– Твои убийцы.
Он сказал это так просто, что Вера сначала решила, будто ей послышалось. Нельзя настолько равнодушно о смерти говорить! Однако в глазах Максима не было ни тени насмешки, только жалость и сожаление, недостаточные, впрочем, для того, чтобы помочь ей.
– Они преступники, Вера, и многие из них убивали раньше, – продолжил он. – Свою работу они выполнят. Мне жаль, что все так закончилось, но ты сама виновата. Не нужно было лезть в это. Заподозрила неладное? Должна была развернуться и бежать.
– Я хотела помочь людям, – еле слышно прошептала Вера. Казалось, что все это не по-настоящему. – То, что творится в «Сириусе», неправильно…
– Ты бы ничего не остановила, даже если бы тебя не убили сегодня.
– Мы с Артуром бы справились…
– С Артуром? – невесело рассмеялся Максим. – Правду говорят, что любовь слепа, значит! Ты достаточно умна, думаю, если бы он не поселился в твоей постели, ты бы догадалась.
– Нет! – Вера отшатнулась от него, закрывая лицо рукой. – Он не может!..
– Он давно и добровольно с нами. Но если тебе это хоть как-то поможет, он был против твоего убийства. Когда впервые стал вопрос о твоем устранении, он просил дать тебе время, обещал, что все уладит.
Вот, значит, почему Артур так легкомысленно относился к ее предупреждениям. Он все знал с самого начала, и то, что он был против ее казни, не спасало: он не предупредил ее об угрозе! А теперь уже слишком поздно. Она умрет здесь, а он, возможно, пожалеет, но потом забудет о ней, как о неудавшемся проекте. Он ведь не любил – и не обещал любить.
От страха хотелось плакать, дрожали губы, и все равно Вера сумела спросить:
– Как… как это будет?
– Нам не нужно, чтобы твою смерть связали с «Сириусом», – пояснил Максим, ровно и деловито, словно обговаривал условия контракта. – Поэтому, прости, придется потерпеть. Мир узнает, что на тебя напали, когда ты возвращалась домой с работы. Обманом заставили остановиться у дороги, вытащили из машины, избили и изнасиловали. Ты была еще жива и пыталась убежать, но тебя поймали, прижали к земле и несколько раз ударили ножом в живот. От полученных ран ты скончалась на месте.
Вера болезненно охнула, инстинктивно прижимая руку к животу, словно уже почувствовала удар. Максим заметил ее реакцию и все равно не замолчал:
– Полиция придет к выводу, что это сделали местные наркоманы, которых так и не удалось поймать. «Сириус» публично осудит это чудовищное преступление и выразит соболезнования твоей семье, выплатит компенсацию, но твое убийство так и останется нераскрытым. Вот, теперь ты знаешь правду, и я не буду осуждать тебя, если ты сейчас попытаешься сбежать, хотя мы оба знаем, что это бесполезно. Пора приступать, Вера.
Глава 7. Голоса и огонь
Многие уверены, что, если они живут самой обычной жизнью в многоквартирном доме, с ними ничего не случится. Куда забираются грабители? В элитные особняки. Где прячутся беглые преступники? В отдаленных коттеджах. По крайней мере, так раз за разом рассказывает кинематограф.
Другое дело – обычная обшарпанная «панелька» и ее жители. В каких разборках они могут быть замешаны? Кому понадобится приходить за ними?
Максим и сам так думал – когда-то, очень давно… Так давно, что уже и неправдой кажется. Потом он начал работать в «Сириусе» и понял, как мир устроен на самом деле.
На захват девятиэтажного панельного дома в одном из спальных районов Москвы ушло полчаса. Отряд, прибывший на место, точно знал, что делать, но иначе и быть не могло. Теперь те жители, кому не повезло оказаться в своих квартирах, были надежно заперты. Они реагировали на это по-разному: кто-то в ужасе забился в дальний угол и старался не напоминать о себе. Кто-то ломился в дверь и угрожал всеми инстанциями, какие только приходили на ум. Но понять, что происходит снаружи, они не могли: замки были заблокированы специальными отмычками, дверные «глазки» заклеены, а камер тут отродясь никто не устанавливал.
С приходом отряда в доме отключилось электричество, городские телефоны, мобильные и интернет тоже были недоступны. Цивилизация, к которой эти люди привыкли с рождения, внезапно покинула их.
Жители верхних этажей могли сколько угодно вопить из окон, городской шум заглушал их. У жителей нижних этажей шансов на успех было побольше, но самые буйные, те, что рисковали открыть окно и звать на помощь, тут же получали в это открытое окно газовую гранату. Минута – и все, кто находился в квартире, теряли сознание. Таких было немного.
Естественно, снаружи можно было увидеть, что что-то не так. Время было не позднее, несмотря на темноту, соседи без труда заметили девятиэтажку, полностью лишенную света. К тому же, к вечеру вернулись другие жители этого дома, желавшие попасть внутрь или хотя бы убедиться, что у их близких все в порядке.
Во дворе их встречали люди в полицейской форме, показывавшие вполне убедительные удостоверения. Фальшивки были сделаны настолько мастерски, что даже настоящий патрульный не понял бы, что перед ним далеко не коллеги.
Эти люди отгоняли посторонних от блокированной девятиэтажки. Объяснение было пугающим и нехитрым: бактериологическая угроза. Возможно, дом придется взять на карантин. Можно ли вам поговорить с мужем и детьми? Нет, подождите, пока закончат работать эксперты. А телефоны не работают, чтобы избежать ненужной паники.
Кто-то все-таки умудрился вызвать журналистов. Но небольшая команда исчезла так быстро и незаметно, что никто не мог наверняка сказать, были ли они вообще.
Благодаря этому Максим и остальные могли спокойно работать в нужной квартире, не опасаясь, что их отвлекут. Хотя какая тут спокойная работа? Перед ними в разгромленной кухне стояли на коленях два запуганных человека. Женщина рыдала, ее трясло от ужаса, и чувствовалось, что она вот-вот поддастся истерике. Мужчина с разбитым лицом мрачно косился на них исподлобья, однако в драку он больше не лез.
Они действительно были похожи на Карину Мардис и Ивана Дымова – настолько, что, войдя в квартиру, Максим даже обрадовался. Получилось, проблема устранена! Но, присмотревшись повнимательней, он понял, что они напали на посторонних людей, которые не имели к «Сириусу» никакого отношения.
– Вот и вся ваша пафосная программа, – заявил Федор, сплевывая на пол. – Говорил я тебе, что ты напрасно ее перехваливаешь.
– «Профайлер» тут ни при чем, он предупреждал нас, что вероятность совпадения – шестьдесят процентов.
– Шестьдесят процентов – это много.
– И все они – налицо. Посмотри на них! – Максим указал на пленников. – Они действительно похожи внешне. Не в программе дело! «Профайлер» как раз понимал, что такого сходства недостаточно для выводов, это мы поспешили.
Уйти от этого было нельзя, приходилось признать правду. Когда «Профайлер» предложил им первые результаты поиска, нужно было все тщательно проверить. Документы, соответствие, да хотя бы понаблюдать за этими людьми денек! Но ведь они торопились, им нужно было как можно скорее получить наследие Артура.
Да и ситуация казалась очевидной, при всей погрешности, на которую указал «Профайлер»! Дело было не только во внешнем сходстве. Два человека, похожие на их беглецов, снимают квартиру на следующий день после того, как пропала Карина Мардис. Под другими именами, но этот как раз логично! Иван Дымов, может, и не такой гений, как его наставник, однако его способностей вполне хватит на подготовку фальшивых документов.
Размытые записи с ближайших камер наблюдения, которые они просмотрели перед налетом, тоже показались всем вполне убедительными. Но вот они стоят в чужой квартире – а перед ними посторонние, да еще целый дом возмущенных жителей, которые такое вряд ли забудут. Серьезных проблем у «Сириуса» не будет, никто не сумеет связать этот захват с безобидной компьютерной компанией. Однако денег придется потратить немало – в дополнение к тому, что уже потрачено.
Это было бы оправданно, только если бы они добились цели, но – нет.
– Надо уходить, – вздохнул Максим.
– Что, вот так уходить? – удивился Федор. – А этих двоих ты просто оставишь здесь? Тебя ничего не смущает?
– Пожалуйста, просто уйдите! – сквозь рыдания произнесла молодая женщина. Мужчина по-прежнему сверлил их ненавидящим взглядом, но не произносил ни слова. – Мы никому ничего не скажем…
– Это ты сейчас такая покладистая, а утром проспишься и начнешь думать, какому каналу эту историю подороже продать, – рассудил Федор.
Максиму не нравился явный намек в его словах.
– Перестань, а? – нахмурился он. – Это ж обыватели, от них угрозы никакой!
– Серьезно? Даже при том, что они видели наши лица? Слышали разговоры про «Профайлер»?
– Ага, давай, акцентируй на этом внимание!
– Мне и не нужно, и так все понятно, – отмахнулся Федор. – Какими бы тупорылыми баранами они ни были, даже они смогут сложить два и два. Да и потом, твоя рожа, красавчик, частенько мелькает на ТВ. Тебя опознать – раз плюнуть.
– Просто замечательно, – закатил глаза Максим. – Ты как будто новых проблем хочешь!
– Не будет никаких проблем. Все решится сейчас.
– Что решится? Мы не можем тащить их с собой, такое никто не санкционировал!
Федор окинул его долгим, задумчивым взглядом, укоризненно покачал головой.
– Ты действительно ничего не понимаешь. А должен бы, после того, что случилось с Верой!
Они пришли без оружия, захват проводили мужчины в масках, окружавшие их теперь. Не тратя времени на лишние разговоры, Федор взял у одного из них пистолет с глушителем и уверенно сделал два выстрела.
Хозяева квартиры вряд ли успели понять, что их ждет. В одну секунду они еще надеялись спастись, слушая Максима, а в следующую уже повалились на пол двумя безжизненными телами. С такого расстояния Федор не мог промазать.
Максим почувствовал холод внутри. Страх и гнев налетели одновременно, сливаясь в его душе, они сейчас были одинаково сильны. Хотелось упрекать и обвинять. Хотелось промолчать, чтобы не нарваться на пулю. Да, Максим уже оглашал смертные приговоры в прошлом, но никогда еще ему не доводилось видеть такого расчетливого, лишенного любых эмоций убийства.
Делать выбор ему не пришлось: тошнота, подступавшая к горлу, мешала говорить.
– Бледный ты, того и гляди в обморок завалишься! – хохотнул Федор. – Тебя нельзя посылать на такие задания. Ну, что сделано, то сделано, пора валить.
Он бросил пистолет владельцу и направился прочь из квартиры. Судьба тел его не интересовала – он, как и Максим, знал, что с ними будет.
Они просто исчезнут без следа, вместе с документами и всеми личными вещами. Возможно, их будут искать – не может же быть, чтобы ни у одного из них не было друзей и родственников! Вот только поиски ни к чему не приведут. Вскоре полиция объявит скорбящей семье, что эти двое сами собрались, купили билет на самолет и улетели в Азию. Избалованные москвичи, что с них взять!
И это еще в лучшем случае. В худшем их объявят преступниками, террористами, и тогда уже их семье станет выгодно помалкивать о связи с ними.
Максим понимал, что не должен думать о таких вещах, это уже не его проблема. Но отстраняться от жестокости, как раньше, у него не получалось. Чувство вины накапливалось в душе не первый год.
Он догнал Федора на лестнице и сказал:
– В следующий раз будем действовать осторожней. Если «Профайлер» даст вероятность ниже девяноста пяти процентов, сначала разведка, потом – захват!
– Не будет никакого второго раза, – покачал головой Федор.
– То есть?
– Дымов, может, и второсортный программист, а та баба вообще ни черта не может, но Артур Мардис причастен к этому. Они бы не исчезли так легко без его помощи.
– Допускаю. И что?
– А то, что он наверняка сумел обойти любые наши системы безопасности. Он ведь их делал! Нет, компьютеры нам эту парочку не найдут.
– Но что тогда делать? – смутился Максим. – Ждать у моря погоды?
– Ты, если хочешь, жди, а у меня есть план, – заявил Федор, раздраженно стирая каплю крови с рукава рубашки. – Мне еще нужно получить одобрение Миронова, но он, скорее всего, возражать не станет. Будем действовать по старинке! Я знаю человека, к которому мы можем обратиться.
* * *
Убийца Виталия Волкова все еще был жив. Сын погибшего, Евгений, мог бы устроить все иначе, о таком обычно не говорят вслух, но всем все известно. У Волкова-младшего было достаточно и денег, и жестокости, чтобы устроить свихнувшемуся бродяге «случайную» смерть еще в изоляторе. А он поступил по-другому – оставил убийцу официальной системе правосудия, зная, что никто не будет бороться за его освобождение и он получит максимальный срок.
Так и вышло. Теперь, глядя на то, в каких условиях он жил последние годы, Карина понимала, что Евгений Волков его не пожалел. Напротив, быстрая смерть была бы не худшей участью для него, но вместо нее последовало заточение здесь.
Бродяга оказался в самой глуши, в отдаленной клинике для умалишенных преступников. У здешних «постояльцев» было лишь два шанса покинуть это учреждение: ногами вперед или в состоянии овоща после сильных психотропов, если родственники все же добивались освобождения. Но даже так семья получала на руки едва живого человека, который обычно больше года не протягивал.
Умом Карина понимала, что ей следовало бы пожалеть их, что ни один человек не должен оказываться запертым в грязной клетушке, которую и палатой-то назвать нельзя. Однако жалости не было. Она сумела прочитать лишь несколько уголовных дел, за которые эти люди попали сюда, дальше не смогла. Но ей хватило. К нечеловеческим условиям привели нечеловеческие поступки.
Посторонних на территорию клиники не пускали, даже родственники могли беседовать только с врачами. Иногда, не официально, за определенную плату, им позволяли взглянуть на «своих» издалека. Как правило, этого было достаточно, чтобы отбить всякое желание общаться с ними и уж тем более забирать домой.
– Толик еще из тихих, – рассказывал врач, провожавший их по коридорам. – Ну, относительно, насколько тихими они здесь бывают.
– Есть шанс, что он будет говорить с нами? – поинтересовался Иван.
– Может говорить, может не говорить, как ему вздумается. Но даже если будет говорить, не факт, что вы его поймете. Вас сразу предупреждали, что так будет, но вы ж настояли!
Естественно, и их просто так не пустили бы сюда. Вход в больницу был закрыт для родственников, журналистов, волонтеров и представителей благотворительных организаций – но не для полицейских. Именно следователями они и представились. В больнице не только увидели их удостоверения, но и получили письмо, подтверждающее их полномочия, из Москвы.
Письмо по электронной почте. Врачам это не показалось подозрительным, на их месте Карина тоже бы поверила.
Поэтому теперь ей нужно было придерживаться образа серьезной, собранной полицейской. Это оказалось сложнее, чем она думала. Нет, поначалу все шло неплохо – двор больницы и холл смотрелись чистыми и ухоженными. Колючая проволока и решетки на окнах не давали забыть, где находишься, но все это казалось объяснимым и нормальным.
Сложно стало, когда их провели в зону для пациентов. В любой психиатрической лечебнице атмосфера совсем не радужная. Это место, где находятся другие люди – во всем другие, и одно это пугает. А здесь… иногда Карине казалось, что и в зверинце условия лучше.
Пациенты жили в тесных камерах, чаще всего по одному. Мебели тут был мизер, кому-то и вовсе доставался единственный матрас. В воздухе повис тяжелый смрад – запахи пота, пищевых и человеческих отходов перемешались, вызывая тошноту и головокружение. Карине казалось, что эта вонь налетает на нее, пропитывает каждую клеточку, въедается в глаза. Она не знала, сколько часов ей придется простоять под душем, чтобы смыть с себя это. Можно ли такое смыть?
Некоторые пациенты на них не реагировали, другие бросались на двери, третьи шарахались от врача. Карина ни о чем не спрашивала. Вся ее сила воли уходила на то, чтобы казаться невозмутимым профессионалом, хотя она подозревала, что нездоровая бледность все равно выдает ее истинное состояние. Оставалось лишь надеяться, что врач спишет это на типичную женскую эмоциональность.
Иван владел собой куда лучше. На него это место, казалось, вообще не влияло, он беседовал с их провожатым, не обращая внимания ни на что вокруг.
– Странно, что это дело вообще вспомнили, – заметил врач. – Там же все очевидно было, да и столько лет прошло!
– Повторное расследование по требованию близких родственников, – пояснил Иван.
– Поздновато они спохватились! Да и зачем?
– Считают, что не Шляжко на самом деле виноват в смерти Волкова, что бомжа этого подставили.
– Тоже мне, убийство Кеннеди – все заговоры ищут! – хмыкнул врач. – Он это, он, этот упырь окончательно потерял связь с реальностью.
Карина и без него сомневалась, нужно ли им сюда ехать. Но других вариантов все равно не было: разговор с Алиной Волковой дал им меньше, чем она надеялась. И все же она не могла избавиться от чувства, что убийства Евгения Волкова и его отца могут быть связаны, и «Армерли» намекала на это.
Так что они направились сюда сразу от дома Алины, не возвращаясь в убежище. Сделали только остановку в Москве, чтобы подготовить удостоверения, и сразу поехали в клинику.
На первый взгляд у смерти Евгения и убийства Волкова-старшего не было ничего общего – и все же определенную связь Карина уловила сразу. Безумие. То, до какого состояния дошла вдова, что творилось здесь – совпадение ли это? А если нет, то… становится еще страшнее.
Камера убийцы находилась в дальней части коридора. Он жил один, а когда они подошли к нему, никак не отреагировал на их появление у двери. Мужчина рисовал что-то углями на стене.
– Он у вас творческий, я смотрю, – усмехнулся Иван.
– Да упырь он, – поморщился врач. – Мы ему даем что подешевле – уголь и, иногда, мел. Это даже не ради него, а ради нас.
– В смысле?
– Рисовать он все равно будет. И вы не хотите знать, чем он начал рисовать на стене, когда мы забрали у него уголь. А нам эту вонь потом терпеть! Нет, уж лучше так. Вот он, красавец ваш, Шляжко Анатолий Владимирович.
Пока они разговаривали, Карина через решетку рассматривала пациента. Она видела его фото шестилетней давности – в момент убийства Волкова. Тогда Анатолий Шляжко отличался заметным лишним весом, который теперь исчез без следа, уступив место изможденности. Причем похудение было настолько резким, что кожа немолодого уже мужчины не успела за ним, да так и осталась висеть болезненными складками. От этого Шляжко казался намного старше своих пятидесяти пяти лет.
Для него, невысокого и теперь уже худого, эта палата была даже просторной. И все равно он выглядел загнанным зверем – с нездоровой кожей и клочковатой бородой, плохо постриженный, наполовину поседевший. От природы ему достались широко поставленные глаза навыкате, а в сочетании с их светлым цветом и плохо фиксирующимся взглядом эффект был совсем уж сатанинский.
