Влад Савин
Война или мир
…победа, торжество! Одно усатое х***ло победило другое х***ло! А ведь как хорошо все начиналось – две тирании сцепились друг с другом и, взаимно ослабев, должны были пасть перед светом демократии! Эта война должна была кончиться грандиозным «верденом», позиционным фронтом где-нибудь на Волге – поскольку Германия все же является более высокой культурной цивилизацией. Затем пришли бы США и Англия, сказали бы «брек» и продиктовали проигравшим свои правила. Но все пошло не так – и в итоге пол-Европы попали под власть диктатуры! И нет уже надежды, что нас освободят.
Кто-то думает, за такое сажать не надо? Ведь пока ничего он совершить не успел! Так то-то и оно – на нас еще не напали, а он уже готов, в полицаи или старосты, или бургомистры, дай ему волю! Ну вот мы и не дадим!
…ура! Наше х***ло бросило вызов самим Соединенным Штатам! При очевидном соотношении сил – достаточно взглянуть на выработку электричества, выплавку стали, добычу угля и нефти. Слушая радиопередачи – то, о чем умалчивает наша пропаганда – о соотношении нашей и их промышленной и военной мощи, я не сомневаюсь, что мы проиграем быстро, без долгой агонии – хотя ради освобождения я готов смириться и с атомной бомбой, сброшенной на мой дом.
Приемник также изъят и к делу приобщен. Вообще, это непорядок, когда кто угодно слушает что угодно! Я понимаю, повышение благосостояния, «сименсы» и «телефункены» в любом магазине стоят, приходи, покупай, у тебя даже паспорт не спросят! Но я спрашиваю, зачем тебе, если ты не радиолюбитель (должным образом проверенный и зарегистрированный), слушать заграничное радио? Новости, музыку и все прочее – и через репродуктор можно! Положим, это дело не мое, законы издавать – но хорошо бы все же, если бы не продавали приемники кому попало! Вообще, смотрю опись при обыске изъятого – мать моя, это на какие шиши так жил скромный бухгалтер кооператива «Эврика плюс»? Ясно, на какие!
…как можно скорее уехать куда-нибудь в глушь, в провинцию, пока Москву еще не разбомбили! Да хоть сесть по пустяковой «растратной» статье. Конечно, советскими деньгами завтра будут оклеивать нужники, но пока еще можно купить на них ценности: золото, бриллианты. Да и просто продукты – завтра ведь из магазинов все исчезнет, и можно будет сделать хороший гешефт, в обмен на ту же ювелирку.
Представляю, как честят сейчас эту сволочь его же сослуживцы – так как даже при поверхностной проверке в этой «Эврике» вскрылись как минимум нарушения финансовой отчетности, ну а максимум – ОБХСС разберется. Но дело этого гражданина выделено в отдельное, по 58-й. За такие вот мысли:
…по моим расчетам, эта война продлится полгода, максимум год. При американской атомной и воздушной мощи – сколько городов должно быть сожжено, чтобы усатое х***ло капитулировало? И я увижу американские войска в Москве!
Ты, самка собаки, у меня в простую отсидку не уйдешь! Думаешь, в лагере на «придурочную» должность устроиться, учетчиком, или при кухне, или на склад? Когда наши советские люди должны на фронте сражаться? Как раз для таких, как ты, свежий Указ от 11 сентября, он же «одиннадцать-девять». В военное время гнать эту мразь даже не в штрафную роту, это тоже высокая честь, и при первом же ранении долой судимость, ну а пуля-дура не разбирает, а вдруг не насмерть? – а в штрафные команды дезактивации, в очаге поражения радиоактивную грязь убирать! Как нам еще летом на военных курсах про радиацию рассказывали и стадии лучевой болезни – так начальством после Указа 11-9 велено фотографии «Клиническая картина в процессе» подследственным показывать. Тот, который у меня позавчера, увидев – передо мной на коленях ползал и выл, и каялся, и во всем сознавался, чтоб только по чистой 58-й уйти в лагерь! Мы ж не какие-нибудь фашисты, обрабатывать тебя сапогами и кулаками, тебе куда страшнее будет вообразить, как ты от радиации заживо сгниешь!
– Так кого вы, гражданин Ибрагимов, назвали «усатым х***м»?
Эрвин Роммель, главком Фольксармее ГДР
Фельдмаршал смотрел на стол в своем кабинете – казалось, что бумаги плодятся, как амебы, чем больше их удается проработать, тем больше прибывает новых, требующих немедленного прочтения и принятия решения. Последние две недели были форменным кошмаром для прирожденного строевика, не любившего штабной работы и при любой возможности уезжавшего в войска. К сожалению, сейчас такой возможности не было – единственно, можно было сделать короткую передышку, дать отдохнуть слезящимся от бесконечного чтения глазам и обдумать происходящее.
Да, ГДР и ее Вооруженные силы подошли к кризису, находясь в много лучшем состоянии, чем многовековой противник Германии – Франция. Благодарить за это, по искреннему убеждению Эрвина Роммеля, следовало Советский Союз и лично генералиссимуса Сталина. Фельдмаршал навсегда запомнил приезд в Москву в мае 1944 года, когда члены германской делегации не знали, останется ли Фатерлянд независимым государством (и если честно, русские имели на то полное право!). Однако же советский Вождь подтвердил все данные от его имени обещания. А затем сказал: «Господа, есть мнение, что не может быть сильной Германии и сильной германской армии без соответствующей экономики».
Слова Красного Кайзера (как неофициально прозвали Сталина в коридорах берлинской власти) не расходились с делом. Уже осенью 1944 года начался планомерный, продуманный до мелочей, перевод немецкой экономики на режим мирного времени. В марте 1945 года была проведена подготовленная русским министром финансов, господином Зверевым, реформа денежного обращения. Многие немцы жаловались на ее конфискационный характер, это было так – но, по мнению Роммеля, одноразовый денежный шок, разом покончивший с «черным рынком», «сигаретной валютой», позволивший запустить нормальное производство гражданских товаров[9] и всего через два с половиной года отменить рационирование основных товаров, был не в пример лучше бесконечного финансово-экономического ужаса, ставшего нормой жизни у французов.
В реформе германской экономики, проведенной быстро и профессионально, крылась очередная загадка, преподнесенная Советским Союзом. Роммель встретился с Красной Армией на поле боя в самом конце, так что лично наблюдать ее прогресс от неплохой, но не более того, к лучшей армии в мире ему не довелось, но коллеги рассказывали многое о том, как главный противник вермахта совершил какой-то фантастический скачок, за полгода сравнявшись силой с германской армией, а в следующие полгода ее превзойдя. Возглавив Фольксармее, фельдмаршал получил прекрасную возможность пообщаться с русскими военными, от командующего ГСВГ генерала армии Черняховского до их унтеров и солдат. Это были первоклассные воины, но не меньшее уважение танкиста Эрвина Роммеля вызвали их организация, тактика и техника. Естественно, возник вопрос: «Как?! Как, тысяча чертей, можно было совершить такой скачок за полтора года, от Сталинграда до Берлина?!»
Командуя в свое время личной охраной Гитлера, Роммель насмотрелся на придворные интриги, так что предпочитал собирать информацию, много слушать и ничего не говорить. На одном из торжественных обедов сосед, министр экономики герр Эрхард, восхищался не только качеством денежной реформы, но и темпами ее подготовки – по его уверениям, даже у американцев, случись им оказаться на месте русских, при активном содействии самих немцев на это ушло бы не меньше трех лет[10]. Но тогда выходило, что господин Зверев начал готовить реформу германских финансов в марте 1942 года, когда вермахт только что был отброшен от Москвы, и продолжал ее тогда, когда немецкие танки рвались к Сталинграду и Кавказу, когда судьба самого СССР висела на тончайшем волоске – уже тогда, если не зная точно, то как минимум имея основания считать, что Советский Союз не просто выстоит в войне на уничтожение, но захватит всю Германию? Готовил программу, рассчитанную вовсе не на финансовое обескровливание Германии, а на ее благополучие и мощь в качестве младшего партнера СССР!
Герр Эрхард не был кадровым офицером, но, без сомнения, был умен и сведущ. И Роммель рассказал ему о стремительном прогрессе русских в военном деле, упирая на невероятный скачок, внезапно совершенный ими. Министр экономики намек понял – и пригласил командующего на воскресный обед, якобы для неофициального обсуждения некоторых проблем военной промышленности. Фельдмаршал не особенно удивился, увидев, что среди гостей присутствует министр государственной безопасности, генерал-оберст полиции герр Рудински. После обеда в курительной состоялся короткий, но содержательный разговор. Герр Эрхард изложил свое мнение о неких странностях, сопровождающих достижения русских союзников, присовокупив к нему забавную историю, имеющую некоторое хождение среди элиты западноевропейских деловых людей, согласно которой герр Сталин заключил союз с русскими из будущего. Это стало новостью для Роммеля, но фельдмаршал не мог не признать того, что эта безумная версия логично объясняла всё.
Герр Рудински отреагировал иначе – для начала он счел нужным процитировать известное высказывание господина Черчилля, гласящее, что «русских всегда недооценивали, а между тем они умеют хранить секреты не только от врагов, но и от друзей»[11]. Затем попросил герра Эрхарда представить реакцию господина Сталина на попытку хотя бы подобраться к самому охраняемому секрету Советского Союза, если эта версия верна – и на последствия для той страны, которая осмелилась на это.
Ответ был очевиден – терять несомненные выгоды нынешнего отношения СССР к Германии никому из собравшихся не хотелось. Кроме того, германская практичность, присущая всем участникам беседы, подсказывала, что если твой союзник сильнее, чем предполагалось, и нет оснований считать, что он использует свою силу тебе во вред, то это не самый плохой жизненный расклад.
Ну и конечно, то, о чем деликатно промолчал Рудински и не знал Эрхард – у Германии не было разведки, даже теоретически способной провести подобную операцию. В бывшем абвере русские провели реорганизацию, поставив на все ключевые посты своих офицеров немецкого происхождения, не из ГРУ, а из войсковой разведки, и немецких коммунистов, из числа прошедших соответствующую подготовку и получивших опыт – скрепя сердце фельдмаршал молча признавал, что в столь деликатной сфере руководить могут только люди, пользующиеся полным доверием «старшего брата». Сходная ситуация была и в 1С, второй армейской спецслужбе Германии, ответственной за разведку и контрразведку в прифронтовой зоне (аналог русского СМЕРШ) – руководитель отдела ОКХ «Иностранные армии – Восток» генерал-майор Гелен ушел к американцам, его примеру последовали те из его подчиненных, кто имел основания опасаться обвинений в военных преступлениях на Остфронте. Большинство войсковых разведчиков и контрразведчиков перешло в Фольсармее, они как-никак были германскими офицерами – но, во-первых, 1С также находилась под неусыпным контролем русских, всюду расставивших своих людей, во-вторых, операции такого уровня точно не были ее специальностью. Разведывательный отдел кригсмарине, прежде считавшийся самым «пробританским» из всех спецслужб Рейха, был капитально вычищен еще при фюрере, после бойни в Арктике и обоснованных подозрений в измене[12], оставшиеся меньше всего желали попасть под топор новых репрессий. Разведотдел люфтваффе, перешедший в Фольксармее почти в полном составе, специализировался в основном на аэрофотографировании и истолковании снимков, также находился под русским контролем и не имел в СССР никакой агентуры, за исключением военно-воздушного атташе при посольстве ГДР в Москве. Еще был «силовой компонент», два полка и семь отдельных батальонов спецназначения, по примеру русского осназа обученные работе во вражеском тылу и контрпартизанским действиям – десантники, диверсанты, егеря, в мирное время подчиненные даже не армии, а Штази, но помышлять о каких-то силовых акциях против СССР мог бы лишь сумасшедший, вроде того, кто был повешен в Штутгарте после процесса три года назад.
В результате беседы герру Эрхарду, несомненно выражавшему не свой личный интерес к этой проблеме, но живую любознательность влиятельных германских промышленников, вежливо дали понять, что нарушать существующий порядок не стоит. Выйдет себе дороже – тем более что русские добросовестно выполняли свои обязательства, и в части информирования союзников в том числе. Или, как сказал Рудински, достаточно общавшийся с советскими, «не буди зло, пока оно тихо».
Еще фельдмаршал вспомнил беседу, состоявшуюся 3 сентября, через неделю после американского атомного удара по Сианю. Командующий ГСВГ Черняховский представил ему прибывшего из СССР с инспекторской проверкой «генерал-лейтенанта Константинова» – не узнать первого заместителя министра обороны СССР маршала Рокоссовского, в обязанности которого входило командование союзными войсками в Западной Европе в случае начала войны, было трудно, но Красная Армия продолжала играть в любимые игры, маскируя таким образом своих военачальников. Ну да это их дело – каждый вправе обеспечивать секретность своими методами, лишь бы они были действенны. Главное было не в этом – маршал сообщил союзнику, что СССР планирует нанести ответный удар по одному из американских объектов на Дальнем Востоке ядерным боеприпасом мощностью в 500 килотонн, находящимся на принципиально не перехватываемом современной ПВО США носителе. Фельдмаршал был информирован о наличии в СССР ядерных боеприпасов мощностью от 20 до 50 килотонн; более того, однажды он даже присутствовал на испытаниях в Казахстане, но о наличии термоядерного оружия дорогие союзники «позабыли» сообщить, или же, если учесть «качественно новый носитель», слухи, сообщенные герром Эрхардом, были верны. И оставалось только пожалеть американцев – если бы фельдмаршал умел жалеть врагов.
Вернувшись в своих раздумьях к скучной, но жизненно необходимой экономике, Роммель констатировал наличие резкого контраста между положением дел в германских финансах и ситуацией, сложившейся в финансах Франции. «Займ освобождения»[13], затем бесконечные американские кредиты помогли удержать экономику на плаву, но и только. Все деньги тратились на закупку американских же товаров вместо развития собственного производства, бросание разовых подачек бастовавшим рабочим, лишавшихся работы частично или полностью из-за американского импорта, и колониальные войны. В итоге постоянный экономико-социальный кризис стал обыденной жизнью лягушатников. Фельдмаршал Роммель не был экономистом – но, как истинный немец, считал, что жить надо своим трудом, а не существовать от подачки до подачки.
Разница в реалиях послевоенных Германии и Франции объяснялась принципиально разными подходами русских к немцам, с одной стороны, и англосаксов к французам – с другой. Русские взяли значительную часть репараций пакетами акций немецких предприятий – при том, что еще с двадцатых годов владельцами свыше 70 % акций германской промышленности были американские корпорации[14], и именно эту собственность янки СССР отобрал, целиком и полностью, в счет уплаты репараций[15]. Технически это было проделано с присущим русским изяществом медведя, грабящего пчелиные ульи, – предприятия ликвидировались, под предлогом «работы на войну против СССР» (а в Германии трудно было найти промышленное предприятие, не работавшее на войну); затем, на той же материально-технической базе, буквально через неделю-две, необходимые для решения юридических формальностей, оно воссоздавалось с тем же составом работников, но кардинально новым составом собственников – немецкие промышленники теряли в среднем треть акций, американцы – все и навсегда[16]. Вой американцев, назвавших случившееся «Великим русским ограблением», описанию не поддавался принципиально, что и понятно, поскольку стоимость конфискованного, по самым скромным оценкам, приближалась к 30 миллиардам долларов. В Германии же реакция была иной – злорадство по отношению к янки, привыкшим строить свое благоденствие на чужих бедах, дополнялось пониманием того, что свое никто уничтожать не станет, так что можно было рассчитывать на то, что победители не дадут пропасть ни промышленности Германии, ни ее работникам. Это отношение разделяли даже немецкие промышленники, резонно решившие, что если бы русские захотели их ограбить, то никто бы не помешал им отобрать все – треть же была, по общему мнению, суровым наказанием, но не грабежом. И ожидания вполне оправдались – промышленность была загружена заказами. Сверхвысокие налоговые ставки, введенные русскими в ходе налоговой реформы – суммарно налоги достигали 90–94 % – объяснялись необходимостью концентрации средств для решения задач восстановления и развития Германии[17]. Эти деньги тратились на обновление основных фондов, сиречь на разработку и производство более современного оборудования, финансирование перспективных исследований, решение социальных задач, прежде всего на восстановление разрушенного жилья и выплату репараций СССР в натуральной форме[18]. Сельскохозяйственные предприятия начали получать товарные кредиты – семенным зерном, минеральными удобрениями, горюче-смазочными материалами, запчастями и новой техникой. Отдавали они их своей продукцией – так и удалось сначала повысить нормы по карточкам, а потом и вовсе отменить их.
Русская экономическая политика сводилась к заполнению германского рынка германскими товарами, при обслуживании данного процесса финансами, находящимися под русским контролем. Важным отличием от похожей политики гитлеровского периода было то, что русские не только не делали ставки на «контролируемый дефицит», но методично вели дело к насыщению рынка товарами и услугами, поощряя частную инициативу в мелком и среднем бизнесе[19]. Французский же рынок в значительной степени заполнялся американскими товарами – и при этом французские финансы, находящиеся под американо-английским контролем, систематически утекали из национальной экономики. Все это обуславливало неуклонно увеличивавшийся разрыв в уровне жизни между Германией и Францией – понятно, не в пользу любителей лягушек. Такого французы простить не могли, но и сделать что-то реальное было не в их хилых силенках – вот и оставалось им исходить пеной из всех природных отверстий, беснуясь в бессильной злобе.
Доходило до того, что во французском Национальном Собрании раздавались воинственные призывы прийти и силой забрать все наше по праву – и контрибуцию, перед которой меркли аппетиты Бисмарка в 1871 году, и границы по Рейну. Примечательно, что сам де Голль отмалчивался, значит, не совсем дурак – с военной точки зрения гипотетический конфликт Франции и ГДР даже без участия великих союзников каждой из сторон не оставлял никаких надежд лягушатникам, увязшим в индокитайской войне, еще и принужденным тратить силы на поддержание порядка в африканских колониях, где черные возмутительным образом не желали работать на благо белого человека. Фольксармее состояло из пятнадцати кадровых дивизий, укомплектованных по штатам военного времени, и пятнадцати «дивизионных учебных центров» – кадрированных дивизий, с полными штатами офицерского и унтер-офицерского состава, а также комплектов вооружения и техники. В угрожаемый период они в течение недели превращались в полнокровные дивизии – пока что так были развернуты только пять, не хотелось призывать в строй высококвалифицированных рабочих из промышленности, тем более что острой нужды в этом не было. С учетом прошедшей реорганизации армии по русскому образцу, вместо прежней структуры 1+2+1 (один танковый, два панцергренадерских и один артиллерийский полки) для танковых дивизий, и 3+1 (три пехотных и один артиллерийский полки) для пехотных, к русскому правилу 3 + 1 + 1 + 1 (три танковых, мотострелковый, артиллерийский и зенитный полки – для танковых дивизий; три мотострелковых, танковый, артиллерийский и зенитный полки – для пехотных), ныне дивизия Фольксармее по своим боевым возможностям, даже не считая перевооружения на новую технику и освоения новой тактики, более чем вдвое превосходила соответствующую дивизию вермахта. Еще следовало учесть фольксмилицию, аналог прежнего ландвера и ландштурма, силы вооруженной охраны правопорядка, укомплектованные контингентом старших возрастов и с ограничениями по здоровью, но имеющими полноценную военную организацию и вооружение, вплоть до артиллерии и бронетехники – в военное время территориальные округа превращались в резервные дивизии, пригодные не только для гарнизонной службы и борьбы с партизанами, но и для решения фронтовых задач в не слишком сложной обстановке, что давало еще семнадцать дивизий. Итого сорок семь – и с учетом вышеназванного качественного превосходства, полностью развернутая Фольксармее была гораздо сильнее, чем вермахт 1 сентября 1939 года (59 дивизий, начало Польской кампании) – при том, что теперь русские были союзником, не надо было ни ждать от них удара в спину, как тогда от англо-французов, ни готовиться к последующей войне с ними, как уже тогда замышлял сумасшедший ефрейтор. И надо было обладать интеллектом французского парламентария, или такого их писаки, как некий мсье Фаньер, чтобы вообразить, будто СССР окажется в стороне от германо-французской войны, если такая начнется! Ведь Советы вложили в ГДР немалый капитал, и никак не рискнут его потерей?
И русские уже показали свои намерения! К тридцати дивизиям ГСВГ (чье присутствие было давно установлено разведкой Атлантического Союза), буквально в последнюю неделю прибыло еще четыре. Заметно была усилена авиация – добавилась еще одна дивизия на МиГ-15, три полка ночных перехватчиков Як-25, два полка бомбардировщиков Ил-28. И не следовало сбрасывать со счетов даже таких союзников, как итальянцы – те, кто видел учения новой армии Народной Италии, не скрывали своего удивления, впрочем, Роммель припоминал, что в сорок четвертом и красные бригады гарибальдийцев, обученные и вооруженные Советами, показывали боеспособность, не уступающую вермахту. Сейчас итальянцы могли выставить двадцать одну дивизию, также «стандартизованного» шестиполкового состава – при том, что Муссолини в лучшие времена имел семьдесят три, но трехполкового (два пехотных, один артиллерийский) состава и несравненно худшего качества; еще наличествовало не менее пяти дивизий «народных карабинеров», сейчас занятых в основном на Сицилии, но также способных к поддержанию порядка в тылу; наконец, СССР имел в Италии, помимо авиации и Средиземноморской эскадры, еще две стрелковые дивизии и одну – морской пехоты. И восемь дивизий Венгерской народной армии также следовало учесть как реальную силу; были еще румыны и поляки – этих слать на фронт фельдмаршал бы не рискнул, но обеспечить оккупацию занятой территории, подавляя сопротивление недовольных, они были вполне способны. Не исключена была даже такая экзотика, как китайцы – под эту марку русские еще два года назад вербовали в ГДР кадры офицеров и унтер-офицеров, кто бы согласился за хорошие деньги помочь с дрессировкой этих желтых обезьян до подобия армии – и судя по тому, что было в Синьчжуне (если там действительно работали китайцы), процесс дал хорошие результаты. В крайнем случае тоже для оккупации территории пригодятся, хотя бы английской, вот будет унижение спесивым лордам!
Так что план будущей войны был для Роммеля очевиден. Как можно быстрее занять территории Франции, Голландии, Бельгии, Португалии, Дании, Норвегии, высадиться в Англии, подавив сопротивление самым жестоким образом. Выйти к естественным границам европейского континента, не оставляя США ни малейшего плацдарма для высадки. После чего начнется второй этап – воздушно-морской. Который, возможно, через несколько лет завершится признанием янки существующего положения – их выбрасывают совершенно из Старого Света; если вам охота, сидите в своей «доктрине Монро».
Шарль де Голль
Президент Франции в эту ночь тоже не спал. Также сидел в своем кабинете, за столом, заваленным бумагами.
Отдельно лежали газеты – включая английские и американские, доставленные авиапочтой. Увидев заголовок на передовице «Вашингтон пост», де Голль поморщился, как от зубной боли.
Проведя в России почти год, при формировании корпуса «Свободной Франции», генерал достаточно пообщался с русскими, чтобы выучить не только язык, но и множество идиом. И слово «шельма», на его взгляд, наилучшим образом подходило к автору этой статьи, по недосмотру включенной секретариатом в список представляемого к прочтению первому лицу!
Этот месье Фаньер действительно был дальним родственником тому авиатору, погибшему еще в начале века при попытке пролететь между опор Эйфелевой башни (будучи в России, де Голль с удивлением узнал, что даже это событие оставило в русском языке след выражением «пролетая как фанера над Парижем»). Пойди месье Фаньер по пути своего родственника, это можно было бы лишь приветствовать – но угораздило же его заняться журналистикой! Сначала, в тридцатые, он был ярым сторонником «Огненных крестов», едва ли не большим антикоммунистом, чем сам глава, полковник де ла Рок[20]. После позора Компьена месье Фаньер, только что кричавший о «смертной битве с бошами до последнего француза», немедленно предложил свои услуги режиму маршала Петэна и начал воспевать «древнее германо-франкское родство», «Европу, объединенную величайшим из немцев, рейхсканцлером Адольфом Гитлером», «долг французов доблестно сражаться за Еврорейх против монголо-еврейских большевистских орд, не жалея своей крови и самой жизни». Когда же пришло время освобождения, месье Фаньер сумел не попасться «партизанам последнего дня», любящим казнить нацистских пособников, не утруждая себя юридическими процедурами, и заявился в американскую комендатуру – не к небогатым англичанам и не к склонным вешать подобную публику русским, – где и предложил свои услуги янки. И абсолютно не брезгливые американцы охотно взяли «убежденного защитника демократии, борца с безбожным коммунизмом» к себе на службу.
Французский аристократ с фламандскими корнями, Шарль де Голль терпеть не мог бошей по целому ряду причин, в число которых входило и то, что его утонченность была принципиально несовместима с грубостью немцев и с их казарменным юмором, но иногда и его посещала мысль, что эту пишущую публику следовало бы отдать в распоряжение полусотни самых свирепых германских фельдфебелей для обучения страху Божию, приказав не считаться с потерями среди обучаемых. Примерно так же, как наемные инструкторы из ГДР в Маньчжурии дрессируют китайцев.
Словоблудие месье Фаньера после Сиани крутилось вокруг трех тем. Во-первых, красные никогда не посмеют нанести ответный ядерный удар по территориям, находящимся под управлением США, поскольку это будет означать начало Третьей мировой войны; во-вторых, Сталин не посмеет нанести удар по китайским городам, неизбежно приводящий к массовой гибели желтых, поскольку при заявленной у коммунистов интернациональной идеологии это неизбежно приведет к бунту в большевистской партии и отстранению Сталина от руководства СССР; в-третьих, если Советы осмелятся начать войну в Западной Европе, то их ждет неизбежный разгром – да, вначале красные будут продвигаться, большими потерями оплачивая каждый метр захваченной европейской земли, но затем, по мере того как лучшая в мире американская авиация, действующая с баз, расположенных в Великобритании, будет громить промышленные центры и транспортные узлы советского блока, монголо-германские орды сначала медленнее, а потом все быстрее и быстрее начнут отступать под натиском победоносных армий Атлантического альянса. И отдельным вопросом – есть ли у СССР атомное оружие, или же Сталин блефует, пытаясь выдать свое бессилие и страх за истинную мощь. После Шанхая месье Фаньер исчез из Франции, словно призрак, и вот теперь обнаружился за океаном, где выдает себя за «знатока и эксперта» европейских дел. Бегло просмотрев его очередной опус, де Голль не мог понять – неужели у американцев не нашлось умных людей, если они печатают вот это?
Если коммунистическая революция в России совпала по времени с мировой эпидемией испанского гриппа, то, как вопрошает месье Фаньер, не значит ли это, что коммунизм также сродни вирусному заболеванию, поражающему в мозгу и психике святые для каждого цивилизованного человека принципы «собственность, семья, религия, порядок»? Становится ясным быстрое распространение этой болезни. И Гитлер, оказывается, радел о благе всего человечества, желая всего лишь выжечь очаг заразы, но не учел, что даже германские солдаты, надышавшись в России инфекцией, также заразились и принесли болезнь в Европу, вместе с русскими ордами! Теперь в опасности весь мир – любой, кто общался с советскими или не признает их безусловное зло для цивилизации, тот потенциальный вирусоноситель и должен быть как минимум изолирован от общества. А самым лучшим выходом будет очищение зараженных территорий атомным огнем – ибо заболевшие уже не люди, а коммунисты.
Идиот! Но одно настораживало: в статейке прямо делался намек, что и сам президент нашей «Бель Франс» в войну слишком близко с русскими дело имел, а сейчас явно не спешит присоединиться к долгожданному «крестовому походу» против коммунизма, так не является ли и он?.. Ну, мы тоже по-всякому умеем, как в Лондоне в сорок втором[21]. Когда и если этот Фаньер появится во Франции, с ним всякое случиться может – много чести для такой фигуры официальный суд за оскорбление президента!
Проклятая Россия – если бы она была Мадагаскаром! Она, и только она виновата во всех бедах Франции, начиная со времен Наполеона! Сначала она предательски вышла из антигерманского союза прошлой Великой войны – и накал боев на Западном фронте породил массовый коммунизм уже не узкого круга левых интеллектуалов, а рабочих кварталов, это мировоззрение родилось из ненависти солдат, брошенных в мясорубку Вердена, Соммы и «бойни Нивеля», выжившие уже ничего не боялись на этом свете – и не могли терпеть контраст между полуголодным существованием их семей и вызывающей роскошью буржуазии. Затем маршал Фош сказал верно про Версаль: «Это не мир, это перемирие на двадцать лет», – но проклятые русские больше не захотели быть противовесом Германии, а вступили с ней в союз в тридцать девятом. В итоге в сороковом мы должны были позорно капитулировать – а как быть, если в армии вынуждены были гораздо больше внимания уделять не боевой подготовке, а «искоренению коммунистической заразы», а в мае сорокового альтернативой сдачи Парижа немцам было возникновение в нем еще одной Коммуны. Затем между Гитлером и Россией все-таки вспыхнула война, но тут русские показали свою византийскую натуру: сначала своей кажущейся слабостью соблазнили добрых французов принять участие в Еврорейхе, а затем растерзали этот Еврорейх в клочья, да так, что участь Великой армии Наполеона показалась бы благом. Именно они не допустили Францию в число победителей на Конференции в Штутгарте 9 мая 1944 года – после, по воле США, нас туда все-таки включили, но как бы украдкой, неполноценно, капитуляция Германии перед прочими державами подписана, а с нами нет, и на все требования наконец подписать и договориться о выплате репараций – из Берлина слышатся в ответ лишь смех и угрозы! А Индокитайский кризис, куда именно русские так плеснули масла в огонь, что до сих пор не можем потушить?
