Виталий Захаренко
Нелли исправляет ошибки судьбы
И мозги отрастить можно
– Ленка, ну, в самом деле! Что за цирк? – воскликнул Влад.
Он подбежал к двери, за которой скрылась девушка, схватил за ручку, но рука прошла сквозь металл.
– Это еще что за фокусы? – Влад пытался ухватиться за ручку раз за разом с тем же эффектом.
Попытался выбить дверь плечом, но от первого же удара, а он его почувствовал, осел на пол.
– Что за чертовщина? – взревел он.
– Божечки-песечки, сколько вопросов! – воскликнул голос.
– Ленка, хватит прикалываться! Или ты издеваешься? – прокричал Влад.
– Это еще посмотреть надо, кто над кем издевается, – флегматично заметил голос.
– Лена, хватит уже! – воскликнул Влад.
– Для информации, – продолжал голос, – Лена сейчас садится в машину, выжимает газ, а километра через три поцелуется с деревом. У нее будут сутки, чтобы ее нашли. А дальше все.
– А кто это говорит? – ошарашено спросил Влад.
– Московское время, – смешок, – и тебе осталось недолго!
– Да я тебя закопаю! – взревел он, поднимаясь с пола. – А это еще что за композиция?
Он таращился на собственное тело, распластанное на полу лицом вниз.
– С такого ракурса себя не признал? – спросил голос посмеиваясь. – Познакомься! Это Владик, глупый мальчик, а это его филешка!
В хихиканье не было и намека на доброту.
– Так она меня вазой династии Мин все-таки приложила? – удивленно спросил Влад. – А почему я не помню этого?
– Во-первых, никаким Минем там и не пахнет, и ты не хуже меня это знаешь. А не помнишь ты потому, что, говоря патетично: «Дух вылетел моментом!»
– А я уже того? Или еще не очень? – спросил Влад, присаживаясь на пол рядом с телом.
– Ну, голова у тебя дубовая, так что еще не совсем, но сотряс у тебя серьезный, плюс кожа рассечена основательно. Не знаю, не знаю, – последовала пауза, – часов шесть, может быть, восемь, у тебя есть. А потом, как в песне: «Да-ле-ка до-орога твоя-а-а…»
– А кто ты такое, что столько всего знаешь? – поинтересовался раздраженно Влад.
– Вы посмотрите на этого товарища! У него рациональное мышление проклевывается! Ситуация критическая, если не сказать «кретиническая», а он тут рационально думать пытается!
– Может, хватит на меня гнать? – Влад злился.
– Не, не хватит! – самодовольно ответил голос. – Мало того, что я только начала, так ты еще и снисхождения не достоин.
– Достоин, не достоин, – проворчал Влад. – Кто ты есть? А самое главное где? Удавлю!
– Ладно, по пунктам. Я Нелли. Выгляжу, как маленькая беленькая собачка, которая сейчас возлежит на диванчике. А удавить ты себя можешь, полудурок! Я дух! Сущность энергетическая, совершенное существо во всем возможных смыслах. Вот решила к тебе на огонек заглянуть. Спор у меня возник, что нельзя мозги человеку отрастить. Вот ты у меня и будешь наглядным пособием. Или сдохнешь тут на коврике.
Влад нашел взглядом обозначенную собачку, которая очень нагло улыбалась во все свои маленькие зубки.
– Драсьте! – собачка кивнула головкой.
***
До Влада ситуация доходила через пень-колоду, потому как перед случившимся он несколько перебрал. Не так чтобы очень, но ощутимо. Он приставать начал еще в машине, а в доме быстренько освободился от одежды и начал бегать за Леночкой. А она что-то там говорила, но Влад не слушал.
И как результат:
– Нормально она приложила-то, – скривив губы, проговорил Влад, – от души, можно сказать.
– Ой, не о том ты думаешь, – проговорила Нелли, позевывая, – время утекает.
– А что я могу в этой ситуации сделать? – спросил у нее Влад. – Я даже ручку двери повернуть не могу.
– Ну, для особого случая я могу устроить для тебя один звонок. Телефон твой вон, на столике лежит. Один звонок, две минуты. Подумай, кому можно позвонить, чтобы приехали и тебя спасли.
– Да любому человеку из контактов, – ответил Влад, направляясь к телефону, – люди должны помогать друг другу!
– Так, то – люди, – Нелли опять показала зубы в улыбке, – а тебе кто захочет помочь? Тем более в таком антуражике. Сразу видно, что ты тут не пазлы собирал.
Влад задумался. Подчиненные отпадали сразу, деловые партнеры – тоже.
– А что я думаю? – он хлопнул себя по лбу. – Жене надо звонить! Она меня всякого повидала за двадцать-то последних лет!
– Ха! – вырвалось у Нелли. – Ты серьезно? Тут вся дача пропахла твоими похождениями!
– Не, нормально, – Влад махнул рукой, – мы с ней об этом договорились.
***
– Соня, ну что ты устраиваешь истерику на ровном месте? – возмущался Влад.
– Владик, ты о чем вообще говоришь? Ты себя хоть слышишь? Тебя видели с какой-то в ресторане! И ты не просто ужинал, ты ее там целовал, а потом, тоже люди видели, ты с ней в туалете, как, не знаю, даже кто!
– Соня, мы же взрослые люди, – с досадой говорил Влад, – есть у человека потребности, он их удовлетворяет.
– Владик, – Соня расплакалась, потому что сдерживаться больше не было сил, – мы же перед алтарем клялись. И потом ты мне обещал, что всегда будешь мне верен. Мы же семья. А что теперь?
– Мы и сейчас семья, – ответил Влад, – а это так, для тонуса, для настроения.
– Владик, но это же предательство! – Соню начала бить дрожь обиды. – Ты нашу семью разрушаешь!
– Соня, успокойся! Ничего я не разрушаю! Я не собираюсь ни разводиться, ни уходить из семьи. Ну, сделаю я пару подарков этим лялькам, так я денег достаточно зарабатываю. Всем хватит.
– Почему ты опять все меряешь деньгами? Ты понимаешь, что ты меня этим своим поступком, как ножом в самое сердце?!
– Соня, да какое, на фиг, сердце? Я тебе говорю про физиологию! Мне на них плевать!
– А она не одна? – ужаснулась Соня.
– Да какая разница? Я не об этом. Люблю я только тебя! И всегда буду приходить только к тебе. Ну, и к детям, конечно.
– Владик, ты не понимаешь, теперь все будут знать, что ты со мной живешь только из жалости или ради детей.
– И плевать!
– Может, тебе и на меня плевать? – Соню накрывали волны рыданий одна за одной.
– Сонечка, милая моя! Ну, перестань! Я люблю тебя! И не надо обращать на мнение посторонних людей. Что они понимают? У нас хорошая семья, дружная. А то, что у меня возникают потребности на стороне, так это как с ресторанами. Я же не только дома кушаю, но и в ресторанах. Просто удовлетворяю потребность. Никаких чувств!
– Ты можешь сравнивать такие вещи? – в глазах Сони появилось непонимание.
– Там физиологи, и там физиология. В чем вопрос?
– Я, наверное, не понимаю, но мне кажется, что это нельзя сравнивать, – проговорила она.
– Плюнь и разотри! – отмахнулся Влад. – Тебя больше огорчило, что это увидели люди? Вопросов нет, больше на людях такого не будет. Довольна?
Конечно, довольна Соня не была, но кивнула. Влад посчитал вопрос решенным.
***
– И ты посчитал это разрешением? – ухмыльнулась Нелли.
– Как бы, да, – проговорил Влад растерянно.
– Ну, предположим, – Нелли приняла сидячее положение, – Соня приезжает сюда. Видит всю эту картинку. Понимает, как тут процветает разврат. Находит тебя. А тебе осталось-то. И?
– Вызывает скорую помощь, – ответил Влад.
– И уезжает обратно, ожидать скорбных новостей! – серьезно ответила Нелли. – Если женщина не выносит тебе мозг, это не значит, что она простила или прощает твои похождения. Звоним Соне?
– Не надо, – проговорил Влад и снова задумался.
– Тик-так, – скала Нелли, подгоняя мыслительные потуги.
– А если дочке позвонить? – предложил Влад.
– Гениально! – Нелли вскочила и сделала два оборота вокруг своей оси. – Только дочки тут и не хватало!
– Не, а чего? Ей уже семнадцать лет, понимает, что папа не одной мамой живет. Думаю, не откажется помочь.
– Я тут просмотрела дела твои грешные за жизнь веселую, – проговорила Нелли, усаживаясь на место, – не приедет она. Даже трубку не возьмет, когда ты ей звонить будешь.
– Чего это? – удивился Влад. – Она же дочечка моя! Любименькая!
– Да? Серьезно? А когда твоя любименькая дочечка у тебя попросила поговорить с нужными дядями, когда ей одного балла не хватило, чтобы в институт поступить, что ты ей сказал?
– Что учиться надо своей головой, – ответил Влад.
– Ага, и даже платное обучение дочке отказывался оплачивать, потому что Оленьке тогда машинку купил красненькую с лошадкой на капоте!
– Не возьмет, – кивнул Влад и снова погрузился в думы.
***
– Гражданин, ты там не уснул? – спросила Нелли.
– Да подожди ты, – отмахнулся Влад.
– Какие проблемы, – фыркнула Нелли, – у меня впереди вечность, это у тебя время к концу подходит. О чем хоть задумался?
– С семьей как-то нехорошо получилось, – проговорил Влад грустно, – с дочкой глупость вышла, чего мне стоило пару слов шепнуть, а с женой вообще засада. Мало того, что обидел, так потом, считай и добил. Не таился, не прятался от нее, а стоило бы. Тысячи мужиков брешут, когда изменяют. А некоторые жены вообще никогда ничего не узнают. Я же тоже так мог. А вот – нет. Каждый раз делал больно Соне.
– Хорошая мысль, – заметила Нелли, – только несвоевременная. Оно, конечно, зачтется, только у тебя есть еще шанс как минимум прощения у Сони попросить лично. А там по обстоятельствам.
– Не простит, – отмахнулся Влад.
– Не все такие свинки, как ты, – ответила Нелли, – она – простит! Если ты заново не начнешь. Думай, кому звонить будем!
– Слушай, а ведь у меня есть друг! Настоящий! Димка! – просиял Влад.
– «Если друг оказался вдруг…» – напела Нелли.
– Не, он нормальный мужик, – заверил Влад.
– А я не про него, а про тебя, – Нелли кашлянула: – «И не друг, и не враг, а так…»
– А я что?
– А Леночку, которая уже с деревом встретилась, ты, где взял? – она подмигнула и улеглась.
***
– Димка, давай твою Ленку перед свадьбой на верность проверим? – предложил Влад. – Вдруг она слаба на передок, а ты с ней узами Гименея свяжешься? Потом позора не оберешься!
– Нет, Влад, не хочу, – ответил Дима. – Я ей верю, я ее люблю. А если ты и прав, то я этого знать тоже не хочу. А если случится, тогда и разбираться будем.
А когда, через две недели, Дима делал Лене предложение, Влад пустил на стену кадры из проектора, как он эту Лену сначала ужинает, потом танцует, а потом переходит к физкультуре интимного характера.
– Сволочь, – сказал Дима Владу, послал всех лесом, и Лену, в том числе, и ушел.
Появился через две недели, которые пил, и сказал Владу:
– Спасибо, что уберег от женитьбы на такой гадине. Долго думал, надо было или не надо. Но, лучше знать.
– Конфликт улажен? – спроси Влад.
– Да, – ответил Дима.
Только Влад Лену в покое не оставил, а просто записал в список одной из своих постоянных компаньонок. А хуже всего было, когда Дима об этом узнал.
– Ты не на верность ее проверил, ты у меня невесту от алтаря увел! – кричал Дима на Влада.
– Ну, все! Все! – отмахивался Влад от нападок и кулаков. – Что случилось, то случилось! Забудь! Неужели мы позволим бабе встать между мужиками? Дружбу разрушим из-за юбки?
***
– Думаешь, приедет? – хитро спросила Нелли.
– Приедет, – уверенно сказал Влад, – мы после этого нормально общались.
– Готова поспорить на деньги, что он приедет, попинает тебя еще немного, а потом подождет, когда ты дух испустишь, и вот только тогда будет звонить в скорую.
– Из-за бабы? – удивился Влад.
– А ты не знал, что Лена хотела сегодня с тобой расстаться раз и навсегда? – спросила Нелли. – Они ведь помирились. Он простил ее.
– Я не знал, – ответил Влад.
– Она тебе говорила, а ты и слушать не хотел! Естеством потрясал, утех требовал. За то вазой и получил.
Влад молчал минут двадцать, а потом обратился к Нелли:
– Ты сказала, что Ленка в аварию попала.
– Угу, – кивнула Нелли.
– А ты можешь мой этот звонок сделать так, чтобы кто-то позвонил Диме и сказал, где Лена? Чтобы он ее нашел, ну и так далее.
Нелли повернула голову набок от удивления:
– Ничего так поворотик! Я могу, а тебе что, жить расхотелось?
– Нет, не расхотелось, – бросил он, – просто если выбирать, то ее любят, а мне даже позвонить некому. Что есть, что нет. Даже если нет, так еще и лучше.
– Выбор?
– Выбор, – кивнул Влад и все исчезло.
***
– Владик, милый! Как ты себя чувствуешь? – Соня хлопотала возле кровати мужа в больничной палате.
– Где я? – простонал он.
– В больнице! Тебя нашел сосед по даче. Сказал, что ты приехал один с пачкой бумаг, видимо, по работе. Ну, он решил заглянуть на сто грамм. А ты на полу с разбитой головой и какие-то бандиты в окно выскакивают.
– Бандиты?
– Или воры, – исправилась Соня. – Сосед сказал, что сейчас многие дачи вскрывают. А если хозяева дома, то их того…
– А больше он ничего не говорил? – спросил Влад, намекая на то, что он туда баб возит.
– Нет, сказал, что ты постоянно на выходные приезжаешь с документами и всегда один. Я думала, что ты, – она смутилась, – а ты работал.
– Кхе, – закашлялся Влад, а про себя подумал:
«Надо соседу ящик поставить! Грамотный мужик!»
Соня взяла с тумбочки стакан воды, чтобы напоить мужа, а в это время ее халат распахнулся, а под ним: – Соня, а что это на тебе? Под халатом! – Влада начал бить озноб.
– Это? – Соня распахнула полы халата. – Я свитер купила. Такой милый. Тут собачка белая, а когда двигаешься, похоже, будто она подмигивает! Такая забавная собачка!
Законом можно пренебречь
– Валик, Валик, – нежно проговорила Света, – валенок ты мой!
– Света, это не женщина, а бульдозер какой-то, – смущенно улыбался Валентин, – она как начала говорить, мне даже страшно стало! Как она уроки ведет? Как таких вообще к детям пускают?
– Да, сходил папа на родительское собрание, – Света покачала головой, – ты хоть сказал, что дочку нашу обижают одноклассники?
– Сказать-то я сказал, правда, уже после собрания. Ну, когда ушли все. А она с меня еще тысячу вынула на нужды класса.
– Мы уже сдавали в этом месяце, – Света безвольно опустила руки, – ладно. Отдал и отдал. Что она сказала по поводу Ани?
– А я не понял, – Валентин почесал голову, – начала говорить про общемировые тенденции, какие-то лидерские качества, взращивание какого-то ЧСВ за счет угнетения посредственностей. Еще что-то.
– Понятно, – Света махнула рукой, – послала она тебя лесом и в болото, только умно и грамотно.
– Вот это я понял, – Валентин робко улыбнулся.
– Ладно, сама к ней схожу, проверь у Ани математику, и приходите ужинать.
***
– Долго ты еще собираешься со своим хомяком возиться? – высокомерно спросила Алина. – Поиграться с ним, конечно, интересно, он и тапочки принесет, и рот открывать не будет, когда не надо. Но у вас уже дочке тринадцать лет! Сколько можно уже?
– Алина, мы, как бы, семья. Какие претензии? – не поняла наезда Света.
– Вот именно! Как бы! Все, что я от тебя слышала о твоем Валике – это тысяча и одно несчастье, в которое он вляпался. Картошку чистил, палец порезал, шторы вешал, с табуретки упал, за покупками пошел, карточку на кассе забыл. Недоразумение – вот его второе имя!
– Алина, а тебя каким боком это касается? Мы с тобой подруги, но я в твою личную жизнь не лезу, – Света пыталась осадить подругу, – вот и ты в мою не лезь.
– Да тебя просто, дуреху такую, жалко! Живешь с этим хомяком облезлым, а вокруг такие львы ходят! И на тебя, нет-нет, да и поглядывают! Ты ж еще очень даже! Тебя подкрасить, подштукатурить, и будет еще очень даже привлекательная особа!
Света проглотила, что ее сравнили с недостроем, но в долгу не осталась:
– А не про тех ли ты львов говоришь, после расставания с которыми, ты и в дождь и на солнце в темных очках в пол лица ходила?
Алина поперхнулась, демонстративно кашлянула:
– Зато характер увидела! Силу мужскую!
– И как только заплывшим глазом все это рассмотрела?! – Света рассмеялась.
– Опыт! – скривившись, ответила Алина.
– А я таких опытов не хочу! – ответила Света. – Битой не была, и становиться не собираюсь. А ругани мне и на работе хватает. А дома я хочу тишины и покоя!
– Так ты и дома все на тебе тянешь, как лошадь! Где покой? Вечный, что ли?
– Сплюнь! Ты просто не понимаешь, что такое семейный уют! Вот остепенишься когда-нибудь, – а Алина пребывала в вечном поиске своего идеала, – тогда и сможешь оценить прелесть домашнего пледа, горячего чая и компании родного человека!
– Тоска смертная! Ты рассуждаешь, как бабка восьмидесятилетняя!
– А ты, как девочка -подросток!
– Дать бы тебе по твоему ненапудренному носу, да свежим маникюром не хочу рисковать! – Алина демонстративно отвернулась.
– Набралась уже повадок у своих львов? – хихикнула Света. – Чуть что, сразу в нос! Смотри, Алинка, в нос, в глаз, а потом будешь только на стоматологию работать!
***
– Ты меня уморил! – ухохатывался Дима. – Что в школе ты от учителей под партой прятался, что сейчас до дрожи в коленках боишься!
– Это ты ее не видел просто, – улыбался Валентин, – грозная, серьезная, агрессивная!
– У тебя и таракан злобный, серьезный и агрессивный, – вытирая слезы и успокаиваясь, проговорил Дима. – Валик, ты же нормальный мужик. Должен быть. В самом деле, смешно. Где в тебе стержень? Характер?
– Вот и мне интересно, – вздохнул Валентин.
– Ты же не мальчик уже, а глава семейства! У тебя жена, дочь! Сам понимать должен, что они от тебя зависят, на тебя надеются. А тут такой прекрасный, мягкий и розовый ты!
– Аня еще маленькая, – проговорил Валентин, – а Света, кажется, уже ничего от меня не ждет.
– Портишь хорошему человеку жизнь, – заключил Дима.
– Вот бы знать, где эти стержни с характерами продаются, я бы купил, – мечтательно проговорил Валентин.
– Нет, мой дорогой, это не товар, а плод длительного труда на почве самовоспитания!
– Беда… – проговорил Валентин, потому что у него силы воли отродясь не было.
– Я думаю, тебе поможет злость, – сказал Дима. – Отличный мотиватор. От злости иной раз и стержень прорезается, и характер вырисовывается.
– И на кого ты предлагаешь мне злиться? – спросил Валентин.
– А на себя! Вот ты какой, вялый и никчемный! Жене жизнь портишь, дочке от тебя никакой помощи и защиты. А ты отец! Вот и какой ты отец? А ведь можешь быть лучше! Разозлись!
Валентин сидел, как мешком приголубленный. Слова друга ранили, но обижаться не получалось. По делу. Четко, конкретно.
– Ты только сильно не загоняйся, – предупредил Дима, – чтобы обратного эффекта не было. А то ударишься в самобичевание, тогда тебя уже ничто не спасет!
***
Вспышка невыносимой боли исчезла так же внезапно, как и появилась. Валентин стоял над собственным телом, наполовину торчащим из-под машины. А рядом с ним стоял, схватившийся за голову водитель. Собирались зеваки.
– Зеленый был на светофоре, – лепетал водитель в состоянии шока, – я и ехал спокойно. А он как выскочит. И прямо в слепую зону. Господи! Что же теперь будет?
– Твою же ты мать! – с досадой воскликнул Валентин, правда, его никто не услышал. – Сколько мне раз Света говорила, смотри по сторонам! Только же решил менять жизнь, и такое! Судьба? Закон подлости?
Обидно было до слез. И Валентин расплакался бы, только душам это не позволительно. Функции такой нет.
А вот горечь и обида – это, пожалуйста, и сколько угодно.
– Только, понимаешь, решил стать нормальным отцом и мужем… – мысль он не закончил. – Как же они теперь без меня? Светочка!
Перенос произошел практически мгновенно, и оказался он в конторе его жены.
– Света! – орал мужик, чем-то внешне напоминающий самого Валентина. – Эти документы были нужны еще вчера! Что ты валандаешься на ровном месте, как камбала на сковороде?
– Григорий Петрович, я Катерине помогала с отчетом, – оправдывалась Света.
– Мне теперь в любезностях рассыпаться? Ты к ней приставлена помощницей! Между прочим, тебе оказано высочайшее доверие, помогать двоюродной сестре начальника! Ценить должна, доверие-то!
– Я ценю, ценю, – прошептала Света.
– Вот и цени, – ткнул пальцем в плечо Свете Григорий Петрович, – но и свои обязанности ты должна исполнять! Или ты себя элитой почувствовала, когда тебе начальственных родственников доверили? Так я тебя с небес на землю-то опущу!
– Я скоро все сделаю, – пообещала Света.
– В темпе! – крикнул Григорий Петрович и направился в свой кабинет.
Света прикрыла рот ладонью, сдерживая слезы. Но со стороны было видно, что ее колотит дрожь.
– Светка, – подошла Катерина, – мне, короче, свалить надо. Так ты там за меня потусуйся! На телефон ответь, входящие обработай. Ну, ты знаешь.
– Хорошо, – кивнула Света.
– Давай только, чтобы там у меня хвостов на завтра не оставалось, а то я завтра, скорее всего, задержусь. Ну, и утром меня прикроешь.
Света лишь кивнула и побежала в туалет. Закрылась в кабинке и расплакалась. Горько, но беззвучно.
***
– Светочка моя! – Валентин стоял рядом и гладил ее по волосам.
Ни он не чувствовал прикосновений, ни она. Но этот жест нежности вырвался у него чисто механически. Неосознанно.
– Что же ты, милая моя, не говорила, как у тебя тут? Ни разу и словом не обмолвилась. Не пожаловалась. Такое скотство.
А подумав, Валентин понял, что, даже если бы она пожаловалась, то что бы он сделал? Вот, что? Покивал головой? А надо было начальнику физию разбить. А он бы не разбил.
– Милая моя, Светочка! А теперь тебе и пожаловаться будет некому…
– Светка, хватит там прятаться! – крикнул кто-то, заглянув в туалет. – На Катькином столе телефон уже раскалился!
– Иду! – крикнула Света, вытирая слезы.
– Господи, да у них тут серпентарий! И ни слова… – Валентин проводил Свету взглядом, когда та выходила из туалета. Сгорбленная, поникшая, униженная.
Валентину очень не хватало слез.
– Я и Анечку, доченьку свою, так и не защитил.
***
Мгновенный перенос в тот класс, где он дрожал, стоя перед учительницей.
Анечка сидела под партой, а вокруг нее коршунами вились одноклассники и выкрикивали:
– Куда это наша курочка спряталась? В курятничек? А чего же ты не кудахчешь? Зернышек тебе подсыпать?
И какой-то мальчик кинул в нее жменю семечек.
– Или тебе червячков накопать надо? Конечно! Червячки – это мясо! Ты же тощая как глиста!
– Так она не курица облезлая, а глист, который из…
Класс потонул в издевательском смехе. И только Аня тихо плакала под партой.
– Девочка моя! – Валентин присел рядом с ней на корточки. – Я учительницы испугался, а ты из-за этого такое тут терпишь! Бедная моя, Анечка!
***
Как там Дима говорил? Разозлиться? Нет, Валентин не разозлился. Он был в ярости! Ярость, которая перешагнула за все грани безумия!
Валентин переносился от Светы к Ане, мечась, как волк в капкане. То понукания в адрес жены, то злые слова в адрес дочери. Снова Света плачет в туалете, Аня бежит по коридору, размазывая слезы по лицу. Света спотыкается, бегая между своим столом и столом Катерины. Аня прячется в раздевалке под курткой. Кричат на Свету, требуя документы, которые Катерина куда-то убрала. Дети бросаются в Аню портфелями, а та лишь прикрывается своим.
Ярость, крик, злость! И множенное стократ из-за бессилия что-то изменить.
***
– Воу-воу! Притормози! В глазах рябит уже!
Валентин завис в непонятном где-то.
– Так-то лучше. Что ты тут устроил, болезный? Не понял, что ли, помер ты! Вали уже куда-нибудь, куда тебя высший суд определит.
– Нет! – крикнул Валентин.
– Что, значит, нет?
Перед самым носом Валентина материализовалась беленькая собачка. Одарила взглядом презрения и врезала лапой по лицу.
– Успокойся, истеричка!
Пощечина от собачки немного отрезвила.
– Готов поговорить? – спросила собачка. – Или еще задней врезать?
– Спасибо, не надо. А ты кто?
– Я – категорически недовольный твоими метаниями дух, а зовут меня Нелли.
– Валентин, – он представился.
– Вот ты мне скажи, с какой блохи ты перебаламутил весь астрал? А еще ревешь, как потерпевший!
– Там! – выкрикнул Валентин. – Там такое, а я! Я! Надо вмешаться! А оно никак! Надо было раньше! А я не знал. Не мог. Но надо, ведь…
Его запал угасал на глазах. Правда, информативностью его речи не блистали.
– Неупокоенышь, значит, – протянула Нелли, – а еще с чувством невыполненного долга. Как я понимаю, по доброй воле успокаиваться ты не хочешь, и отбывать в положенные чертоги отказываешься?
– Да! – ярость опять полыхнула в сознании Валентина. – Я хочу защитить свою семью! А еще отомстить!
Спеленать неуспокоенную душу и отправить по месту назначения для Нелли труда не составило бы. Рядовое явление. Но прозвучало волшебное слово, которое Нелли очень любила, и всеми лапами была «ЗА». И слово это – месть!
Она, конечно, дух добрый, но справедливость, как бы, ей ближе.
– Валентин, – проговорила Нелли заинтересованно, – а месть твоя праведная?
Валентин рассказал подробно, что было с ним в жизни. А еще рассказал, что самое важное узнал уже после жизни. И вот оставить он это все просто так не мог. Права морального не имел.
– Валентин, – в глазках Нелли вспыхнули зловещие огоньки, – а как ты отнесешься к некоторым нарушениям правил?
Лукавство прямо из-под шерсти пробивалось.
– Если это поможет мне отомстить, то мне плевать на все законы. Даже если меня потом накажут, я готов ко всему. Но я должен защитить своих родных людей!
– Это я и хотела услышать!
***
Незнакомый стол, незнакомый кабинет, незнакомое тело. Валентин повернул голову в сторону зеркального шкафа. А вот лицо было знакомо.
– Григорий Петрович, здравствуйте! – отражение улыбнулось.
Первым желанием было как-то навредить телу начальника жены.
– Стой, мститель! – рявкнула Нелли, появившись перед ним на столе, когда Валентин схватился за нож для вскрытия писем. – Про одержимость демонами ты хоть что-то слышал?
– Отдаленно, – проговорил Валентин.
– Демон подселяется в человека и может его оставить, а ты ни разу не демон. Поэтому твоя душа заместила душу Григория Петровича. Его уже нет. Пал жертвой моих прекрасных лапок. Ему, считай, отомстили. А вот его тело, это твой инструмент для всего остального!
– А потом? – спросил Валентин.
– А какая разница? – удивилась Нелли. – Так останется. Мало что ли тел без души ходит? Одним больше, одним меньше, – она махнула лапкой. – Ну, мсти! – и рассеялась.
– Ну, я сейчас намстю! Э-э… Намщу! Мстить буду!
Он взял мобильный телефон Григория Петровича, нашел телефон сестры Кати и нажал вызов:
– Катенька! Сестричка, – начал он спокойно и с улыбкой, но сразу перешел на крик: – где ты ходишь, мать твою! В каком ресторане? А работать за тебя негры будут? Что, Света тебя прикроет? А вот и нет! У тебя три минуты, чтобы оказаться на рабочем месте! Не успеешь? Тогда ты уволена по статье за прогул! Можешь даже не приходить! Трудовую тебе пришлют по почте!
Последовала пауза, когда Валентин слушал визги и крики из трубки.
– Да мне плевать, что ты сестра! Таких сестер в проруби топить надо! Что ты, что мать твоя, привыкли на чужом горбу кататься! Забудь и меня и мой номер телефона!
Трубка полетела в стену и рассыпалась на множество осколков. На шум заглянула секретарша.
– Вызывали, Григорий Петрович?
– Да! Пиши. Катьку уволить по статье за прогулы, ну, и подбери такие формулировки, чтобы ее даже дворником на работу не взяли. Дальше. Премию в размере пяти окладов Светлане. Она у нас одна. И приказ о повышении на нее же. Заместитель по общим вопросам.
– Кого заместитель? – секретарша была в шоке.
– Директора! – ответил Валентин.
Если на месте нынешнего директора будет бездуховное тело, то оно навредить Свете уже не сможет. Так она сама возьмет бразды правления. Нормально будет.
– Машину вызови, – сказал он секретарше, – у меня еще дела.
***
Школу и класс Валентин знал, а вот как малолеток урезонить – нет. Если он, здоровый лоб, будет их сейчас метелить, то Света останется без начальника вовсе, а значит, работу потеряет.
– Дядь, денег дай! – обратился к Валентину рослый школьник, хулиганистого вида.
Валентин рефлекторно достал бумажник и удивился толстой стопочке пятитысячных купюр.
– А хочешь нормально заработать? – спроси Валентин.
– Грузчиком не пойду, – ответил парень.
– Ты Аню Скворцову из этого класса знаешь? – спросил Валентин, игнорируя замечание парня.
– Ну, знаю. Нормальная девчонка, симпатичная. Зашуганная только. Гнобят ее почем зря. А так-то она ровная.
– А звать тебя как?
– Дима.
– Послушай меня, Дима. Я смотрю, ты тут в авторитетах ходишь.
– Ну, есть такое дело, – он криво улыбнулся.
– Я тебе дам пачку денег, – Валентин выгреб наличность из кошелька, – а ты за нее впишешься и под опеку возьмешь. А если на нее наезд будет, то ты со своими ребятами там все порешаешь.
– Оно, конечно, нормально, – Дима оценил пачку бумажек, – а если кину?
Нелли обучила Валентина одному фокусу для пущей убедительности. Валентин посмотрел на Диму, а в глазах его играли языки пламени:
– Тогда с тобой разговор будет совсем в другом месте!
– Начальник, все будет в лучшем виде, – Дима забрал деньги и по-хозяйски вошел в класс, где разворачивалась очередная серия травли над Аней. – А ну, все ша!
Через минуты выскочила Аня с удивлением на лице, а в классе началась гвалт, сопровождающийся криками Димы и визгом всех остальных.
***
Дело сделано. Валентин вышел на улицу.
– Давайте ваше наказание! – сказал он, подняв лицо к небу.
Нелли появилась рядом с ним и тявкнула, привлекая внимание:
– Звяняй, накладочка вышла, – сказала она, водя лапкой по земле, – в качестве наказания тебя оставили в этом теле, пока оно не прекратит свое существование.
– А что мне теперь делать? – опешил Валентин.
– Живи, – просто ответила Нелли. – Кто-то сверху тебе благоволит. Можешь рассказать им, жене и дочке, что случилось и кто ты есть. Думаю, тебе и это простят.
– А как? – спросил Валентин.
– А это уже сам! – Нелли растаяла в воздухе, а ее хихиканье еще какое-то время звучало в ушах Валентина.