Виталий Иванович Ячмень
Необходимая цена
Похоже Женя тоже не понимала проблемы и теперь стояла, вращая головой в разные стороны. По мнению Тимура, она искала поддержки в своих новых знакомых, но не находила её. Да он и сам рад ей помочь, но также, как и незнакомый старик, не понимал её слов. Олег Петрович смотрел на лежащего на полу Илью, и окружавшего его людей. Сергей стоял на коленях, скрученный по рукам держащими его людьми. От Оли тоже не могло быть помощи, так что Тимур, визуально собрав информацию со всей команды, пожал плечами. Вряд ли Женя видела его жест, но он обязан был так сделать для успокоения совести.
– Ну, мы тоже были здесь во время взрыва, – начала Женя, к которой возвращалась уверенность, и она, снова подняв взгляд на собеседника, подалась вперёд, насколько позволяли держащие её руки. – А вы сами кто? Почему я должна вам что-то объяснять?
– Резонно, – заскрежетал старик, оглядываясь на людей, окружающих их почти со всех сторон. Наблюдатели оставались в тени, и только малая их часть была озарена светом. Тимур постарался вспомнить и прикинуть количество людей на станции в момент взрыва, но память этой информацией не обладала. Между тем, старик продолжил говорить. – Меня зовут Василий Васильевич. Я часто бываю на этой станции и многое замечаю. К примеру, я обратил внимание, что на потолке появился дым, и предупредил ближайших к себе людей об этом. Мы думали, всё закончится нормально, но оказалось, что у творца на наш счёт были другие планы. А ещё я успел заметить фигуру, быстро бегущую по эскалатору прямо перед случившимся, хотя поезда на платформе не было. Может, этот кто-то знал о планируемом наверху и торопился попасть быстрее вниз? Так почему этот кто-то не может быть одним из вас?
– Возможно, потому что мы спустились с другого эскалатора, – подал голос Олег Петрович. – Наш ехал наверх.
– А вы уверены, что все находились на нём в момент произошедшего? Никто не перебегал? В шуме это было тяжело заметить.
– Ну, знаете, это уже похоже на паранойю, – Сергей качнул головой и тут же получил удар ногой. Застонав, он немного завалился на бок, но ему помогли не упасть державшие с двух сторон руки.
– Паранойя или нет, но лучше быть готовым ко всему, – проскрипел Василий Васильевич. – Теперь вы знаете кто я, и мы все хотим знать кто вы. И не нужно снова рассказывать, что вы мифические «свои» – здесь это не прокатит. Кто возьмётся сообщить нам информацию? Или кроме девушки здесь больше нет смелых? Про бойца на полу я, конечно же, молчу.
Он обвёл взглядом захваченных людей. Бегущий следом фонарик, высветил лица сошедших с эскалатора. Кто-то оставался задумчив, как Олег Петрович, а кто-то с испугом смотрел на окружающих, как это делала заплаканная Оля. Тимур молчал, предпочитая не вмешиваться в такие разговоры. Ещё с детства он не умел контролировать свои мысли, а вместе с ними и слова, льющиеся бесконечным потоком. Решение было принято ещё в те далёкие годы – лучше всегда молчать. Что он сейчас и делал.
– Вы знаете, я не пойму, как за те пятнадцать-двадцать минут, что прошли с момента взрыва, здесь, на отдельно взятой станции, организовалось своё государство, – Олег Петрович опустил голову, покачивая ею из стороны в сторону. – Сотня человек забыли о законах страны, гражданами которой они являются уже многие годы. Я, находясь ближе к взрыву, чем вы все вместе взятые, начал помогать людям. С моей помощью ребята собрались в группу и пошли вместе вниз, искать своих товарищей по несчастью. А здесь началась анархия…
Пока он говорил, станция молчала. Но это молчание было вызвано ни уважением к Олегу Петровичу, и даже ни желанием одуматься и понять свою ошибку. Люди ждали. Они смотрели на своего странного лидера в лице Василия Васильевича, облокотившегося двумя руками о палочку. Он молчал, и все в едином порыве поддерживали его состояние. Тимур чувствовал, как сотня глаз впилась в согнутую фигуру завсегдатого станции, ожидая команды к действию.
Василий Васильевич выдохнул, дослушав монолог Олега Петровича, и пару раз стукнул палой по плитке. Вопреки ожиданиям Тимура, это не было командой к началу действий. Скрюченная фигура прошла в сторону только что говорившего человека и показала в его сторону. Руки, державшие Олега Петровича, разошлись, и он смог размять свои, потирая ладонями затёкшие предплечья.
– Здесь не анархия, – почесал редкую бороду Василий Васильевич, – здесь закон замкнутого пространства. Полиции здесь нет. Станционные служащие тоже отсутствуют… Или просто по непонятной мне причине, не открывают двери, ведущие в недра станции. Мы пробовали их открыть, но те очень крепкие, а инструмента у нас с собой нет. Что прикажите делать в таком случае? Началась паника. Тем более были слышны голоса наверху эскалаторов. Кто-то должен был успокоить народ, но в отсутствии священников, такая миссия часто выпадает другим безумцам. Вот я за это и взялся. Рассказывайте, кто вы такие, и, может быть, мы позволим вам находиться здесь на почти равных с нами правах. Говорите, как самый здравый из вашей команды.
– Что вы там так долго делали? – спросил невидимый мужчина, скрываемый темнотой.
Василий Васильевич посмотрел в его направлении и неодобрительно качнул головой. Он был лидером и явно не хотел потери своего звания.
– Меня никогда не считали выдающимся человеком, – усмехнулся Олег Петрович, оглядывая своих ребят, – но другого выхода сейчас нет – придётся рассказывать именно мне.
Он говорил медленно, вдумчиво подбирая слова. Тимур слушал историю их знакомства, рассказ о помощи Оле и короткий, ничего не значащий пересказ похода к станции. Олег Петрович не забыл ни о чём, в деталях пересказывая все события, произошедшие с момента их знакомства. А станция снова молчала. Всё внимание, как и в первый раз, было приковано к скрюченной фигуре, стоящей в метре от Олега Петровича.
Когда история закончилась, Федосеев снова обвёл взглядом своих ребят и пожал плечами.
– Собственно, всё, – подвёл он итог своему рассказу.
– Не верьте им. Я был на том же эскалаторе и слышал, как они обсуждали какие-то линии обстрела. А кто-то предложил кинуть гранату. И ещё, у кого-то на телефоне была непредназначенная для остальных информация.
Говорившего не было видно, а эхо, разносимое по станции, сделало невозможным определение его местоположения. Толпа оживилась.
– Тихо. Минуточку тишины, – заскрипел в темноте знакомый голос. – Это правда? Вы обсуждали как нас расстрелять?
– Из чего? – с привычной насмешкой сказал Олег Петрович. – Разве что из пальца, как мы все это делали в детстве. Пиф-паф, вы убиты. У меня кроме пенсионного в кармане, да нескольких купюр, с собой ничего нет. Вряд ли у ребят вещей намного больше, чем у меня.
Тимур посмотрел на своих новых знакомых и только сейчас понял, что рюкзак есть только у него. У Оли и Жени не было даже простых женских сумочек. Скорее всего, они потеряли их на эскалаторе. Память молчала об этом, посчитав информацию недостойной запоминания.
– Обыщите их, – проскрипел после паузы удаляющийся голос. – И про рассказчика не забудьте.
Василий Васильевич отошёл в сторону и, судя по звуку, уселся на лавочку. Та заскрежетала по полу, явив собой продолжения скрипа его голоса.
Олега Петровича снова взяли за руки. Высокий парень в широких шортах и мешковатой футболке пробежался руками по его карманам. Там не было ничего и он развёл руками, показывая отсутствие добычи. Из темноты раздался стук палочкой о плитку, призывающий парня продолжить обыск других людей.
Женя продолжала стоять с гордо поднятой головой, даже после того, как руки парня несколько раз коснулись её груди и проскользнули по другим интимным частям тела. В отличие от неё, Оля вскрикнула в момент таких касаний, но руки, держащие её, знали своё дело. Вокруг звучал смех, наполненный издевательством над скромностью девушки. Тимур наблюдал за Ильёй и видел наливающиеся кровью глаза гиганта. Но в то же самое время, губы Олега Петровича шептали, как мантру – «Спокойно, Илья. Держись.» И тот сдержался, хотя Тимур был готов поклясться, что парень не видел рта Федосеева, и уж тем более не слышал его слов. Неужели Илье так сильно досталось?
Очередь дошла и до Тимура. Как не старался обыскивающий человек, ничего предъявить своим друзьям он не смог. Разве что пенсионное удостоверение Олега Петровича на мгновение покинуло привычный карман, но тут же вернулось на место.
И тут дошло дело до рюкзака…
– О, водичка! – объявил о своей находке парень. – И не только! Пачка печенья и полпачки сушек! И нож! Василий Васильевич, у него нож в рюкзаке! Зачем он тебе?
Глаза впились в Тимура и сверлили в нём пару новых дыр. Через секунду к ним добавились ещё несколько внимательных наблюдателей. Совсем скоро на Тимура смотрели все собравшиеся на станции. Даже его новые знакомые всматривались в него с интересом.
От лавочки раздался хриплый смех.
– Вот и попался эскалаторный бегун. Я же говорил вам! Кому-то очень нужно было попасть на станцию прямо перед случившимся.
Тимур ловил взглядом лица в толпе. Бородатый парень потирает руки в предвкушении развязки. Молодой парнишка с пирсингом в носу посмеивается, толкая своего соседа, лица которого не видно. Девушки в ужасе смотрят в его сторону, ухвативши друг друга за ладони. Тьма не позволяет разглядеть собравшихся, но на мгновение глаза цепляются за знакомое лицо. Детское, заплаканное, оно смотрит на Тимура с надеждой, и он знает почему.
– Спросите у неё. Я был здесь и отправился наверх за работниками станции.
Парень, обыскивающий Тимура, проследил за его пальцем и уставился на мальчика. Василий Васильевич встал с лавочки и сделал три тяжёлых шага в ту же сторону. Похоже, люди не понимали про кого говорит Тимур, и их взгляды, натолкнувшись на ребёнка, начинали лихорадочно возвращаться на говорившего человека.
– Да, он был тут, а этих я не помню, – раздался голос мамаши-мальчика-на-похоронах. Она вышла вперёд, придерживая правой рукой сына, который явно не знал куда деться от нахлынувшего на него внимания.
Василий Васильевич кивнул в ответ на её слова и махнул рукой. Женщина моментально скрылась в толпе, затянув туда сына.
– Швейцарский? – спросил глава новой харьковской общины.
– Ага, – парень, обыскивающий Тимура, покрутил в руках предмет, вызвавший столько волнения на станции.
– Складывай продукты и воду к другим запасам – нам всё это пригодится. Кто стоял на эскалаторе выше всех?
Тимур понимал всю очевидность ответа, но молчал, посматривая на Олега Петровича. Тот повернулся и кивнул – скрывать он ничего не собирался. Рассказанная несколько минут назад история и так проливала свет на недавние события, а, значит, старший их группы был прав – придётся сознаваться.
– Я, – сиплый голос прорвал затянувшуюся паузу. Тимур поглядывал на свой рюкзак, переживая за отправившийся в карман к незнакомцу нож. Надобность выступать в роли рассказчика его не радовала, но шанса отмолчаться не было.
– Что ты видел? Ты успел разглядеть произошедшее?
Теперь сотня глаз смотрела на Тимура с ожиданием. Василий Васильевич, задав вопрос, облокотился двумя руками о палку и внимательно следил за каждым движением на лице собеседника. Тимур сомневался, что глаза старика могут рассмотреть мельчайшие подробности его эмоций, но решил не рисковать и выложить всё, как на духу. К тому же скрывать ему нечего.
– Ну… Я видел вспышку. Я не разбираюсь во взрывах, но, мне кажется, что там не осталось никого в живых.
Он не знал, зачем добавил последнюю фразу, и так напрашивающуюся саму собой, но язык было не удержать. Они погибли. Все… Наверху не осталось никого, кто мог бы спуститься по остановившимся эскалаторам. А помнишь, как сразу после взрыва, на своём лице, обильно смоченном потом, ты ощущал что-то странное и незнакомое? Это был пепел. Их пепел! Именно поэтому ты боялся, что сверху кто-то придёт. Не очень живой и очень мёртвый. Кровавыми холодными руками он должен был коснуться твоего плеча и повернуть к себе. А в его лице ты увидишь…
– Тимур, ты спишь? – Олег Петрович с испугом в голосе прокричал со своего места.
– А? Что вы сказали? – скрывая дрожь в зубах, спросил Тимур.
– Это я говорил, а он решил мне помочь и вывел тебя из ступора, – Василий Васильевич снова направился к лавочке. – Зря ты так. Надежда умирает последней.
***
Оля куском платья протирала Илье гематому. Убеждения Олега Петровича и пострадавшего парня не возымели на неё никакого эффекта, и теперь она молча сидела рядом с будущим мужем, причиняя ему небольшую боль своими действиями. Тимур решил, что ей нужна активность. Просто сидеть и молчать девушка не могла, значит, пусть лучше докучает жениху, чем ноет над ухом у остальных.
Василий Васильевич сидел на лавочке, облокотив голову на палку.
– То есть, вы точно уверены, что это не было землетрясением? – его глаза пробежали по Тимуру и Олегу Петровичу.
– Даже больше чем, – Федосеев стоял рядом с Сергеем, держащим за плечо сестру. – Я слышал хлопок. Вспышка без сомнения являлась последствием того, о чём мы думаем.
– А что взорвали? Станцию или переход? – один из парней, стоящих за спиной главы станции, задал вопрос дрогнувшим голосом. – Что уцелело?
– Тимур, – Василий Васильевич поднял голову от палки, – ты видел, что там наверху? Если ты был ближе всех, то мог увидеть последствия взрыва. Что со станцией? Хоть что-то расскажи. Может, ты слышал как рушился переход или упало перекрытие?
Тимур стоял потупив взгляд. Большая капля пота свисала с его носа, готовая сорваться в пыль приютившей их станции. Руки теребили пустой рюкзак, перебирая лямки.
– Игнатьев, расслабься, – прошептал на ухо Олег Петрович. – Не время сейчас впадать в ступор.
Выдохнув, Тимур положил на пол рюкзак и взгромоздился сверху.
– Я не видел станции. Взрыв – я сразу для себя решил, что это был он – слышал очень хорошо. Вспышку тоже видел, но наверх не поднимался. Да и что там можно было увидеть, если свет погас, а аварийный не включился.
– А должен был? – тот же парень из-за спины Василия Васильевича внимательно посмотрел на Тимура.
– Думаю, да, – Олег Петрович ответил за стушевавшегося от незнания Тимура. – также думаю, что нас должны уже искать. Хотя, о чём это я! Даже не искать, а проводить спасательные работы. А, значит, мы должны были услышать стук инструментов и маты людей, вынужденных таскать большие глыбы. Если это нет…
– Тоннель и станция обвалились… – закончил за него всё тот же парень.
Олег Петрович кивнул в ответ. Затем, переведя взгляд на главного по станции, он улыбнулся и, в уже привычной манере, со смехом в голосе произнёс:
– Но это не точно. Спасатели могут только начать разворачивать штаб. Если так, то это должно происходить наверху, и мы дождёмся их, в лучшем случае, через пару часов. У кого какие предложения?
Тимур не заметил, как к их компании подошли ещё несколько человек и теперь все собравшиеся, во главе с Василием Васильевичем, смотрели на говорившего мужчину. Олег Петрович всем своим видом задавал только один вопрос: «Ну, а что?».
– Вы уверены, что нас будут искать? Просто взрыв и всё такое…
Знакомая Тимуру мамаша смотрела на Олега Петровича круглыми глазами. Её сын, так и не вернувший своего медвежонка, стоял рядом, немного спрятавшись за её спину.
– Они обязаны… – без уверенности в голосе произнёс Василий Васильевич. – Пока есть шанс, что здесь есть живые…
– А чего им думать, что мы выжили? – голос прозвучал из темноты, и к собравшимся вышел парень, встречавший команду Федосеева на платформе. – Если взрыв был сильным, и обвалился тоннель, то есть большая вероятность, что мы все погибли под завалом. Если и идти за нами, то только чтобы удостовериться в нашей гибели – мы не подаём никаких признаков жизни. К тому же, я бы лучше надеялся на спасение на соседней станции – тоннель между «Метростроителей» и «Защитников» должен быть целым.
– Там ничего не взрывалось. Я с этим согласен, – Василий Васильевич вспомнил, что является общепризнанным лидером. – Но мы так и не проверили, есть ли напряжение на рельсах.
– Восемьсот вольт, – Олег Петрович, с прежней улыбкой на лице, осмотрел собравшихся. – Кто готов лизнуть контактный рельс?
