Вирджиния Вулф
Дневники: 1915–1919

Полная версия

29 января, пятница.

Должна ли я сказать, что «сегодня ничего не произошло», как мы обычно пишем в дневниках, когда те начинают умирать? Это было бы неправдой. День скорее похож на дерево без листьев. Если присмотреться, в нем полно красок, но силуэт какой-то голый. Мы работали, а после обеда пошли вниз по реке к тому огромному средневековому зданию, вдающемуся в воду, – думаю, это большая мельница¹⁶⁴. Вернулись мы рано, чтобы Л. успел выпить чай, перед тем как отправиться в Хампстед¹⁶⁵. Потом я купила нам еды и не заметила больше ничего интересного. Особым событием сегодняшнего дня для меня стал смутный дискомфорт, вызванный эксцентричностью новой служанки Мод. Когда с ней заговаривают, она замирает, стоит как вкопанная и смотрит в потолок. Она врывается в комнату, чтобы «просто посмотреть, там ли вы». Это угловатая женщина лет сорока, которая никогда долго не задерживалась на одном месте. Думаю, она живет в страхе перед чем-то. Она громыхает тарелками. Миссис Ле Грис говорит, что ее тоже сводят с ума странности Мод. Прямо сейчас она заявила, что ее отец – полковник. Бедняжка! Ее мозг, я уверена, полон иллюзий, и меня уже ничего не удивит. Вопрос лишь в том, как она умудряется существовать.

30 января, суббота.

Сегодня утром Л. пошел к канцлерам по поводу Хогарта. Теперь они говорят, что миссис Уонтнер хочет продлить аренду, но точно нам сообщат лишь в понедельник. Какая досада! У меня нюх на дома, и, если идеальный дом существует, это точно он. Днем мы поехали в Уимблдон, так как Сэвидж¹⁶⁶ сказал, что там сдают прекрасный дом. Уимблдон – это унылый, мрачный ветреный пригород на краю старой пустоши. А дом, о котором говорил Сэвидж, оказался виллой с улучшенной планировкой и арендной платой в £150, меблированной и с видом на стоящие возле дороги омнибусы, поэтому во всех отношениях он нам совершенно не подходит. Домой мы ехали на автобусе, и по мере приближения к Ричмонду мир становился все приятней. Конечно, это первый пригород, действительно не являющийся ответвлением Лондона, как Оксфорд или Мальборо. На улице было очень морозно, но у меня хватило ума вспомнить, что многие кондукторы автобусов сегодня стучат зубами от холода, – только удары по собственному комфорту заставляют меня, в отличие от Л., думать о других людях. Тайная навязчивая идея Мод, как мне кажется, заключается в том, что она считает себя леди. Она пытается благородно говорить о погоде, как и подобает дочери полковника, а когда приносит уголь, бормочет о том, что привыкла к частному труду. Она определенно аккуратней и лучше Лиззи. Надеюсь, ее мания не разовьется. Моя мозоль прошла. Я не могу одолеть средневековье Мишле. Л. должен просмотреть индийские «синие книги». Он задержался в Хампстеде, вернулся домой лишь в 22:15, и мы пили у камина горячий шоколад. Он прочел Джанет «Трех евреев»¹⁶⁷.

31 января, воскресенье.

О боже! Мы ссорились почти все утро! Оно началось прекрасно, а теперь навсегда отправилось в Гадес¹⁶⁸, заклейменное знаками нашего дурного настроения. Кто начал это? Кто продолжил? Одному Господу известно. Скажу лишь вот что: «Обычно я взрываюсь, а Л. тлеет». Тем не менее совершенно неожиданно мы закончили ругаться (но утро потрачено впустую), а после обеда гуляли в парке и возвращались домой через Хогарт, пытаясь убедить себя, что мы не сильно расстроимся, если не получим дом. Например, зеленого парка перед его окнами нет. После чая, поскольку никто не пришел (на этой неделе мы почти никого не видели), я начала читать «Премудрых дев»¹⁶⁹ и не легла спать, пока не закончила. Замечательная, на мой взгляд, книга, местами очень плохая, местами первоклассная. Думаю, это работа настоящего писателя, ведь только он способен понять, почему хорошие фрагменты так хороши, а плохие не так уж плохи. Мне кажется, что книга Л. раз в двадцать лучше «Герцога Джонса», но есть там и стенания, от которых бы даже миссис Сиджвик¹⁷⁰ поседела. Я получила огромное удовольствие. Мне нравится поэтический талант Л., который попусту растрачивается в «синих книгах» и разных организациях.

1 февраля, понедельник.

Сегодня утром мне нужно было пройтись по магазинам, поэтому заодно я зашла и к канцлерам. Говорят, что миссис Уонтнер ставит свои условия насчет Хогарта, поэтому «она его, вероятно, не получит». Мы снова в подвешенном состоянии. Кроме того, утром миссис Ле Грис рассказала мне о доме у Ричмонд-Грин¹⁷¹ недалеко от нас – его будут сдавать в марте. Арендная плата составляет £65, а еще нужно £75 страхового взноса. После обеда мы пошли взглянуть на дом, но, поскольку это пансион¹⁷², не смогли попасть внутрь. То, что мы увидели, было всячески изуродовано, но это хороший солидный дом, без очарования Хогарт-хауса, зато с зеленым садом вокруг. Мы поехали в Лондон: Л. в Лондонскую библиотеку, а я в «Days». Мы прогулялись по Грин-парку¹⁷³. На Сент-Джеймс-стрит раздался жуткий взрыв: люди выбегали из клубов, останавливались и глазели по сторонам. Однако не было ни цепеллина¹⁷⁴, ни аэроплана – вероятно, просто лопнула большая шина¹⁷⁵. Но у меня, да и у большинства людей, полагаю, есть инстинкт, из-за которого любой внезапный шум кажется взрывом, а темный объект в небе – немецким аэропланом. И всегда не верится, что кто-то мог пострадать.

В «Days» меня, как обычно, раздражала послеобеденная сутолока праздных дам, выбиравших книги. Только что позвонили канцлеры: они хотят, чтобы завтра мы встретились с владельцем Хогарта и, возможно, своим присутствием и респектабельностью перехитрили миссис Уонтнер, чьи требования их раздражают. На самом деле, сейчас уже кажется, что мы действительно получим Хогарт! Хоть бы это случилось завтра¹⁷⁶. Я уверена – лучшего дома не найти.

2 февраля, вторник.

Что ж, завтра наступило, и мы определенно ближе к Хогарту, чем были. Мы мало чем занимались и ни о чем не думали весь день, надеясь получить дом.

Записи за следующие 10 дней отсутствуют. Согласно заметкам Леонарда, днем 2 февраля они ходили к канцлерам насчет Хогарт-хауса; в последующие два дня совершали послеобеденные прогулки, в пятницу ходили в Лондонскую библиотеку. В субботу утром, 6 февраля, Вулфы поехали в Рай, где остановились в гостинице Олд-Флашинг-Инн. В воскресенье утром они прогулялись до Плейдена, а после обеда – до Уинчелси. В понедельник, 8 февраля, у них также была послеобеденная прогулка, а во вторник они поехали в Гастингс¹⁷⁷ на обед и вернулись в Лондон, где ужинали с Сидни Уотерлоу в пабе на Флит-стрит и, встретив там Кэ Кокс¹⁷⁸ c Джеральдом Шоувом¹⁷⁹, отправились в ее комнаты (где когда-то жили сами Вулфы) в Клиффордс-Инн. В пятницу, 12 февраля, они снова отправились посмотреть Хогарт-хаус.

13 февраля, суббота.

Сегодня утром шел сильный ливень. Уверена, что, сколько бы еще лет я ни вела этот дневник, хуже зимы не найдется. Кажется, она потеряла всякий самоконтроль. Мы писали; после обеда Л. поехал в библиотеку, а я на концерт в Квинс-холл. Я столкнулась с Оливером Стрэйчи, который стоял в зале как типичный Стрэйчи, которым не нравится сидеть внутри в ожидании музыки. Несмотря на то что зал был полон, мне повезло занять очень хорошее место, и это был божественный концерт. Слушая его, я пришла к мысли (трудно не думать о других вещах), что любые описания музыки совершенно бесполезны и неприятны: зачастую они истеричны, и в них говорится то, за что людям впоследствии будет стыдно. Музыканты играли Гайдна¹⁸⁰, Симфонию № 8 Моцарта¹⁸¹, Бранденбургские концерты¹⁸² и Неоконченную симфонию¹⁸³. Рискну сказать, что играли не очень хорошо, но поток мелодий был божественен. Меня поразило то, насколько же странно – находиться в этой маленькой коробке чистого великолепия посреди Лондона, где собираются и толпятся люди, выглядящие столь обыденно, но все же претендующие на необычность или стремящиеся к чему-то высокому. Напротив меня сидел Бернард Шоу¹⁸⁴, седовласый доброжелательный старик, а внизу, возле оркестра, был Уолтер Лэмб, сверкающий своей алебастровой лысиной, словно мраморный фонтан. Меня раздражали сидевшие рядом со мной молодой человек и его девушка, которые под музыку держались за руки, читали «Шропширского парня»¹⁸⁵ и рассматривали какие-то мерзкие иллюстрации. Другие люди ели шоколад и шуршали оберткой. Я зашла в туалет на станции метро и обнаружила, что в этой целомудренной нише происходит небольшая «вечеринка». Огромная собака пожилой женщины пила воду прямо из крана, пока ее дочери прихорашивались после обеда; в этой странной обстановке мы все вели себя очень дружелюбно, и я подумала: как же разумно – не иметь ложного стыда. Я встретилась с Л. в «Spikings»¹⁸⁶, мы выпили чаю и были очень счастливы, потом зашли в Эрлс-Корт¹⁸⁷ позвонить его матери, но ее не оказалось дома. Нас провели в огромный зал с высоким потолком, где в полумраке на краю дивана сидела миниатюрная старушка, выглядящая крайне одинокой. Только что Л. получил из «Times» [ЛПТ] еще одну книгу об индийских путешествиях¹⁸⁸ и принял решение уволиться.

14 февраля, воскресенье.

Сегодня опять дождь. Я почистила серебро – простое и полезное занятие. Оно так быстро начинает снова блестеть. Пришел Филипп, и они с Л. отправились на прогулку. Он обедал с нами, и мы проговорили до 15:30. Сейчас они с Сесилом больше, чем когда-либо, отчаиваются попасть на фронт. Любые регулярные офицеры предпочтительней их. У Сесила есть автомат, так что его могут взять, и если это случится, то он почти наверняка погибнет. Бедный Филипп, как мне показалось, был сильно взволнован своими перспективами. Что он будет делать после войны? Он считает, что должен эмигрировать. Сесил хотел бы остаться в армии, но это невозможно, если у тебя нет денег, а ни у кого из них нет ни гроша. £500 в год стоят куда больше, чем красота и звание. Вероятно, он задержался у нас, желая поговорить о себе, но все-таки ему пришлось вернуться в Колчестер, где единственное сносное блюдо – устрицы. Мужчины, по его заявлению, все время шутят, и чем хуже становится, тем больше они смеются. Затем мы с Л. прогулялись вниз по реке, несмотря на ледяной ветер, который сейчас бушует снаружи, и с радостью вернулись домой к чаю, а теперь, как обычно, сидим в окружении книг, бумаги и чернил и будем так сидеть до самой ночи, но мне еще нужно зашить юбку, которая вчера разошлась надвое. Л. пишет рецензию на книгу об Индии, я же читаю последний том Мишле – превосходная и единственная сносная история. Соседи поют песню, которую они репетировали на протяжении трех месяцев, – гимн. Совершенно ясно, что я не хочу заниматься юбкой и больше мне нечего сказать.

15 февраля, понедельник.

Про это утро нечего сказать, хотя я уверена, что миссис Ле Грис – лучшая женщина с характером во всей Англии, и если она получит свой двадцатикомнатный дом в Саутгемптоне¹⁸⁹, то добьется огромного успеха. Стоит нам упомянуть собачье мыло, как она уже намывает Макса, который, кстати, был очень рад этому.

Днем мы оба поехали в Лондон: Л. – в библиотеку, а я – бродить по Вест-Энду, подбирая одежду. У меня одни лохмотья. Забавное занятие. К тому же, с возрастом все меньше боишься красавиц-продавщиц. Эти великолепные магазины похожи на дворцы фей. Я прошлась по «Debenham»¹⁹⁰, «Marshall»¹⁹¹ и другим магазинам, совершая, как мне казалось, осмотрительные покупки. Продавщицы зачастую весьма очаровательны, несмотря на их змеевидные локоны черных волос. Кстати, на станции «Довер-стрит» я встретила Уолтера Лэмба – ко мне обратился джентльмен в пальто, шляпе, с тростью и зонтиком. Я так рассмеялась. Оказалось, это старина Уолти, который только что отобедал с женой ЧП и видел всех важных шишек. Его самодовольство поразительно: оно сочится отовсюду. Затем я выпила чаю и побрела в темноте на вокзал Чаринг-Кросс, придумывая фразы и случаи, о которых можно было бы написать. Полагаю, именно так люди и пропадают.

Л. пил чай на Гордон-сквер, где встретил миссис Хатчинсон¹⁹², у которой пламенный, но уж очень дымящий темперамент. Так или иначе, Клайв одобряет нашу схему периодических изданий, а он, хоть и художник, все же понимает в бизнесе. Я купила синее платье за 10 шиллингов и 11 пенсов, в котором и сижу прямо сейчас.

1917

Последняя запись в предыдущем дневнике сделана 15 февраля; 17 февраля у Вирджинии была встреча с дантистом, а затем они с Леонардом отправились на Фаррингдон-стрит по поводу печатного станка. На следующий день у нее разболелась голова, и с того момента, все сильнее страдая от бессонницы и тревоги, она неумолимо погружалась в безумие. К 4 марта Леонард уже не мог сам управляться с женой, и родственники вызвали профессиональных медсестер. Леонард подписал договор аренды Хогарт-хауса 25 февраля 1915 года, а Вирджинию перевезли туда неделю спустя. На протяжении многих месяцев она была возбужденной, буйной и находилась под постоянным наблюдением. Вирджиния ополчилась на Леонарда, и два месяца он не осмеливался попадаться ей на глаза. Казалось, она никогда не придет в себя. Однако в июне состояние Вирджинии стало улучшаться, и к ноябрю всех сиделок постепенно отпустили. Чередуя пребывание в Хогарте и Эшем-хаусе, который она сняла еще до замужества, Вирджиния, постаревшая, ослабевшая и заторможенная, медленно возвращалась к нормальной жизни.

Долгое время не было и речи о том, чтобы она хоть что-то писала, а потом близкие ее ограничивали, считая, что работа усиливает возбуждение. Дневник, который она прервала в 1915 году, был забыт. Весной 1917 года Вулфы наконец-то купили печатный станок. Выпустив тем же летом свою “Публикацию № 1”, они вернулись в Эшем, где Вирджиния начала вести новый дневник, который, хотя и отличается по характеру от предыдущих и всех последующих, включен в данную книгу.

Эшемский дневник (Дневник II, см. Приложение 1) представляет собой небольшую записную книжку: даты указаны на четных левых страницах перед соответствующим текстом справа; запись каждого дня отчеркнута вертикальной линией. Эта книга оставалась в Эшеме, и Вирджиния пополняла ее во время последующих визитов.

3 августа, пятница.

Приехали в Эшем. Шли пешком из Льюиса. Впервые с воскресенья прекратился дождь. Мужчины чинят стену и крышу Эшем-хауса. Уилл¹⁹³ перекопал клумбу перед домом, оставив только георгины. В дымоходе на чердаке пчелы.

4 августа, суббота.

Все утро шел ливень. Газеты отправили в Телскомб¹⁹⁴, но сигнальщик¹⁹⁵ отдал нам «Daily News»¹⁹⁶. После обеда были на почте в Саутхизе¹⁹⁷. Возвращались по холмам. Очень сыро. Пшеницу прибило дождем к земле. Л. делал полки для книг.

5 августа, воскресенье.

Утро было пасмурным, но затем оно становилось все лучше и лучше, пока не превратилось в жаркий солнечный день. Была на прогулке с Л. Видели трех прелестных бабочек¹⁹⁸ павлиний глаз и одну перламутровку, а также голубянок, питающихся навозом. Все только вылупились¹⁹⁹ и порхают на холме. Огромное количество мелких цветов. Нашли грибы, в основном в полых пнях, достаточно для одного блюда. После обеда Барбара²⁰⁰ и Банни²⁰¹ остались на чай и ужин.

6 августа, понедельник.

Очень хороший жаркий день (Банковский выходной²⁰²). Звуки оркестра в Льюисе со стороны Саут-Даунс²⁰³. Периодически слышны залпы. Прогулялись по холмам. Набрали много грибов. Бабочки в большом количестве. Леди-цветы подмаренника, кольника округлого, тимьяна и майорана. Видела серого ястреба, а не обычного красно-коричневого. Несколько слив на дереве. Мы начали готовить яблоки. 2 шиллинга и 9 пенсов* за дюжину яиц от миссис Эттфилд²⁰⁴.

* 6 августа 1918 г. – 4 шиллинга и 6 пенсов.

7 августа, вторник.

Странный туманный день. Солнце недостаточно яркое, чтобы пробиться. После обеда ходили в Брайтон²⁰⁵. Пленные немцы, работающие в полях на холме, смеялись вместе с солдатом и проходящей мимо женщиной. Ходили на пирс. Пили чай в «Booth»²⁰⁶, ужасные люди за нашим столом. На обратном пути заехали в Льюис. Вернулись из Глайнда²⁰⁷ на велосипедах. Н. и Л.²⁰⁸ пошли за грибами и нашли несколько штук, также спеет ежевика, только нет сахара для варенья.

8 августа, среда.

Снова туман. Ходили на почту в Саутхиз. У Л. очень болит нога. Видела, как деревянные скамьи церкви Родмелла²⁰⁹ погружали на трактор-тягач, видела мужчину с крюком вместо руки. Встретила миссис Эттфилд со свертком, в котором была мертвая курица, найденная в крапиве с отрезанной (возможно, человеком) головой. Домой по холмам. Снова нашли много грибов, лучшие – в лощине. Приехала Аликс²¹⁰; после чая – гроза с дождем, затем распогодилось.

9 августа, четверг.

За грибами с Аликс. Л. остался дома пилить дрова, так как у него болела нога. Пришел Банни и залез на крышу посмотреть пчел, не стал их трогать, оставив до осени.

10 августа, пятница.

Л. отправился в Лондон на съезд лейбористов²¹¹. Снова прекрасный день. Мы с Аликс ходили на холмы за ежевикой и собрали ее очень много. Слуги нашли огромные, так называемые «пластинчатые» грибы, а также «местные», как говорят Вулеры²¹².

11 августа, суббота.

Были на пикнике возле Фирла²¹³ с Беллами и др. Проходили мимо немецких пленных, срезавших пшеницу серпами. Офицер и женщина с дневальным скакали галопом по склону. После чая пошел дождь, поэтому развели костер из дров. Генри [овчарка Беллов] следовал за нами до дома, укусил Уилла и напугал слуг.

12 августа, воскресенье.

Собирала грибы. Нога Л. все еще болит. Видела на пне большую зеленую гусеницу с тремя фиолетовыми пятнами на голове с двух сторон. Грибы старые и гнилые. Полевых шампиньонов огромное количество, но очень мало хороших. Нелли и Лотти в Чарльстоне²¹⁴.

13 августа, понедельник.

Ездили в Льюис с Аликс, она оставила нас на Хай-стрит. Врач осмотрел ногу Л. – скорее всего, это растяжение. Рынок в Льюисе²¹⁵. Телята, завернутые в мешковину, лежали на платформе. Возвращались пешком из Глайнда. Перед ужином ходили за грибами; практически на каждой травинке спит голубянка. Набрали очень мало грибов, хотя утром видели, как пастух нес их целый мешок. Лотти предупредила, что Уилл собирается взорвать осиное гнездо после ужина, так что мы наблюдали. Сильная вонь, взрыв, рой ос. Это было проделано дважды с гнездом возле дыры в стене.

14 августа, вторник.

За грибами и ежевикой. Шампиньоны, кажется, не дают расти остальным грибам. Войдя домой, мы обнаружили Г.Л.Д.²¹⁶ Пастух предложил пакет грибов, но оказалось, что там только полевые шампиньоны, безвредные, но слишком мелкие, чтобы возиться с ними. Со стеной закончили, но не очень успешно.

15 августа, среда.

Несса, Мэйбл²¹⁷ и дети²¹⁸ пришли к чаю. Сестра говорит, что наш розовый цветок – это флокс²¹⁹, а не маттиола²²⁰. Безуспешно ходили по лощине, но Нелли нашла достаточно грибов на холме. Кооперативы отпускают больше сахара в одни руки, так что теперь можно делать джем. Ганн²²¹ берет 4 пенса за кварту [≈ 1,14 л] молока. Дункан приехал на ужин. В 10 вечера они пошли домой по склону. За чаем Квентин объелся чуть ли не до тошноты.

16 августа, четверг.

Всю вторую половину дня Л. и Г.Л.Д. [Голсуорси Лавс Дикинсон] играли в шахматы. Я ходила на почту в Саутхиз. Церковь окружена строительными лесами, а старые деревянные панели прислонены к стене, у ворот сидели каменщики. Женщина попросила меня помочь найти ее детей, купающихся в реке, они не хотели идти домой. Приехал Литтон Стрэйчи. Гуляли в лощине.

17 августа, пятница.

Все эти дни стояла очень хорошая погода: жара, голубое небо, довольно сильный ветер. Так же и сегодня. Все утро Л.С. [Литтон Стрэйчи] писал на террасе. После обеда они с Л. играли там в шахматы. Г.Л.Д. решил поехать в Гилфорд²²², поэтому мы прогулялись с ним до Беддингема²²³. Нога Л. лучше, но хуже после ходьбы. Грибов не нашли и полагаем, что из-за дождей они появились раньше времени. Дрожжей нет, так что пришлось есть пекарский хлеб, очень сухой и пресный.

18 августа, суббота.

Шли в Льюис с заключенным, посмотрели кино, купили несколько товаров. Встретила КМ²²⁴, ее поезд сильно задержался. Купили дюжину корней лилий и несколько растений с красными листьями в одном большом горшке.

19 августа, воскресенье.

Сидела в лощине, нашла гусеницу, которую видела на днях, – она превращается в куколку. Жуткое зрелище: голова вращается туда-сюда, хвост парализован; коричневый цвет, фиолетовые пятна еле видно; будто змея в движении. Грибов нет. Прогулялась по холмам с Литтоном. Банни и мистер Гарнетт²²⁵ пришли на ужин.

20 августа, понедельник.

После чая пошли в Фирл по холмам. Последние несколько дней летает пух чертополоха. Пастух говорит, что грибы появляются на две недели и на столько же исчезают. По-прежнему хорошая погода: все время юго-восточный ветер и достаточно сильный. Домой по полям. Очень много пшеницы приходится срезать вручную. Мужчины и женщины в 7 вечера все еще работают.

(«English Maryland»²²⁶ 11 пенсов, «Южный Кенсингтон».)

21 августа, вторник.

Л. в Лондоне на второй конференции. Жара. После чая Литтон отправился в Чарльстон. КМ и я прогулялись. Опять летит пух. Видела, как [дирижабль] «Silver Queen» летит над холмами в Брайтон и обратно. Над домом пролетело множество аэропланов. У большинства бабочек на шее красные пятна – какие-то паразиты. Посадила красный цветок, который миссис Вулер дала Нелли, – какой-то сорт лилии.

22 августа, среда.

Л. снова поехал в Лондон на встречу с человеком из Министерства иностранных дел²²⁷. Опять очень жарко и ветрено. С полей летит много пуха. После обеда в одноконной повозке из «Ram» [паб в Фирле] приехала КМ и привезла сумку Литтона. Две косилки с тремя лошадьми в каждой срезают пшеницу на поле через дорогу. Косят по кругу, закончили около 5 вечера. На полях за рекой пшеницу уже убрали. Едим картошку из огорода. Сегодня был воздушный налет на Рамсгейт [город в графстве Кент].

(Л. купил мне 10 пачек сигарет; импорт остановлен.)

23 августа, четверг.

Рада побыть в одиночестве. Нога Л. вылечена. Лотти заболела от того, что ела сливы в Чарльстоне. Мы прошли по холму, собрали несколько грибов и спустились в следующую лощину в надежде найти еще, но не нашли ничего. Странно, что их много только вокруг Эшема. Туман и дождь, но в целом погода хорошая, очень ветрено. На вершине холма растет вереск, поэтому он кажется фиолетовым, никогда его там прежде не видела.

24 августа, пятница.

Ветер все сильнее. Нелли ездила в Льюис за книгой для рецензии, и ее чуть не сдуло с моста. На прогулке в лощине мы спугнули ястреба, а затем нашли голубиные перья; он унес птицу.

25 августа, суббота.

Ходила на почту в Саутхиз. Л. занимался огородом. Очередной ветреный день. Я зашла внутрь церкви, окруженной строительными лесами; пол вскрыт, скамьи убраны, кругом лестницы. Висит объявление о том, что реставрация обойдется в £227. Церковь²²⁸ стоит там с 966 года. В башне и крыше видны дыры. Мужчины увозят пшеницу с полей. (Дерево из церкви настолько сгнило, что после него на траве осталось много трухи.)

26 августа, воскресенье.

Мы собирались устроить пикник в Фирле, но к моменту выхода из дома начался дождь, и вместо этого мы пошли на почту в Беддингем. Я оставила свой макинтош на живой изгороди, так что он провалился в кусты, и мы промокли до нитки. Весь вечер шел дождь, а, когда мы легли спать, он превратился в ливень. Это первый непогожий день за долгое время, но утро было хорошее. Шквалистый ветер последних дней сорвал листья, хотя лишь некоторые деревья начали желтеть. Множество ласточек летает над полем низко и быстро. Ветер срывает грецкие орехи, хотя они еще не дозрели; осы прогрызают дырки в сливах, так что их придется собирать. Мои часы остановились.

27 августа, понедельник.

Мы намеревались поехать в Истборн²²⁹, чтобы, кроме всего прочего, починить мои часы, но около полудня не только подул сильный ветер, но и начался дождь. На полях полно ласточек, а ветер срывает ветки с листьями, поэтому деревья уже выглядят тонкими. Л. считает, что ласточек в лощину загнал шторм и там они чувствуют себя в безопасности. Ласточки и листья, кружащие вокруг, выглядят одинаково. Л. взял рукопись с собой, чтобы успеть на лондонский поезд в Глайнде, а затем мы прогулялись по холмам, набрали много ежевики; все кусты усыпаны ягодами, грибов мало. Однако подул ветер и начался такой дождь, что мы насквозь промокли и были вынуждены вернуться домой. После чая разожгли дрова в камине. Ягоды мы съели после ужина, а не чая. Дождь не прекращался, дверь в сад протекает.

28 августа, вторник.

Еще один ужасный день. Листья и ласточки кружат над полем, сад растрепан. Ветки упали поперек дороги, пшеничные снопы опрокинуты, проливной дождь. Слуги собирались в Брайтон, но в итоге остались дома. Они забыли заказать мясо, поэтому пришлось идти пешком в Фирл. Ветер дул нам в спины. Деревья на углу у пруда издают страшный шум, когда проходишь под ними. Но дождь прекратился, и небо над холмами просветлело. Магазины в Фирле закрылись рано. Бакалейщик занимается марками при свете лампы. Из-за бури телефон не работает. Домой шли против ветра, зато без дождя. Немецкие пленные сейчас работают на Хопера²³⁰ и хорошо выполняют задачи, а если в 16:30 им дают чай, на чем они настаивают, тогда они работают на час дольше. В такую погоду перевозить пшеницу невозможно. Ганн приходит очень редко. Урожай, говорят, был хорошим, но теперь он испорчен. Вечером снова пошел дождь. Чтобы закончить ужин, пришлось зажечь свечи. Камин разожгли перед ужином.

29 августа, среда.

Еще один плохой день, хотя ветер и не такой шквалистый. Ласточки летают выше. В газетах пишут, что ураган прошелся по всей Англии. После обеда начался сильный дождь, а когда он прекратился, то мы отправились на почту в Саутхиз, споря об образовании. Возвращались холмами. Прекрасный вечер: во время ужина вышло яркое солнце и впервые с субботы был виден закат.

30 августа, четверг.

Несмотря на черные тучи, дождя не было, поэтому слуги поехали в Брайтон. Я гуляла в лощине, Л. косил траву в саду. Снаружи листва на деревьях внезапно стала коричневой и сморщилась, точно высушенная жарким солнцем, хотя внутри кроны листья по-прежнему зеленые. Никаких признаков осени. Голубянки потрепанные и потускневшие. Оса ужалила Л. в лодыжку. Он разворошил их улей. Барбара [Хайлз] и Ник²³¹ пришли на чай и ужин, который нам пришлось соорудить самим, поскольку слуги уехали. После ужина снова пошел дождь, но ветер заметно поутих.

31 августа, пятница.

Последний день августа прекрасен. Ветра почти не было, и постепенно становилось все жарче, так что чай мы пили на террасе. Л. снова косил траву, я гуляла по заливным лугам²³², а затем шла по обходной дороге, крадучись за старым Босанкетом²³³. Видела, как на вершине холма солдат и мужчина на большом вороном коне гнали стадо коров. Очень странное зрелище! Грибы, похоже, испарились. После ужина, пока еще было светло и жарко, мы занялись осиным гнездом и сожгли его дотла. Когда мы заходили домой, осы все еще роились вокруг нас. Серьезный вопрос о курице миссис Вулер, которая предлагает ее за полкроны²³⁴. Яйца тоже подорожали до 3 шиллингов за дюжину. Привезли сосиски.

1 сентября, суббота.

Несмотря на прекрасную лунную ночь, сегодняшнее утро было дождливым и туманным, а над полями висели черные тучи. Однако ветер настолько сильный, что после обеда тучи разошлись и дождь прекратился. Мы ходили в лощину и нашли большого зайца, а потом услышали выстрелы охотников. На самом деле они стреляли в голубей неподалеку от нас. Мы сделали круг и прошли по вершине холма. Кажется, что сейчас середина осени или даже начало зимы. Кроны деревьев ужасного свинцового цвета и как будто сморщенные, цветы потрепанные и коричневые, бабочек почти нет. Л. отправился в Льюис, чтобы встретить миссис Вулф и Б²³⁵., они приехали сюда в 7 вечера. Снова прекрасная ночь. Большая белая сова, похожая на чайку, летала вокруг дома и садилась на ограду. На моем участке появились грибы. Л. избавился от ос.

2 сентября, воскресенье.

Непонятная ветреная погода, ливень с утра, однако постепенно начало выглядывать солнце, и вторая половина дня была прекрасна. Гуляла с гостями по округе при сильном ветре. Видела ястребов, но больше ничего интересного. Прекрасный вечер: жарко на террасе и светло над холмами до 9 вечера. Предсказывают теплый сентябрь. Согласно газетам, в большинстве районов каждый день в августе шел дождь – худший конец лета почти за всю историю наблюдений, так что нам тут еще повезло. Герберт Вулф и М.А.²³⁶ ушли после чая.

3 сентября, понедельник.

Идеальный день: голубое небо без облаков и нет ветра, – словно так будет всегда. Наблюдала за тем, как собака пасет овец. Над деревьями утром и вечером уже летают грачи, иногда вместе со скворцами. Миссис Вулф с Беллой пришли после обеда и взяли нас с собой в Льюис. Узнала про часы: их не починят в ближайшие 3 месяца. Сапоги подорожали до 40 шиллингов, однако в небольшом магазинчике я нашла и купила старую пару за 15 шиллингов, а потом обнаружила новую у себя в шкафу. Возвращалась на поезде, а Л. поехал на велосипеде по прямой из Глайнда через поля – очень хороший путь. Встретила Нелли, возвращавшуюся с коробкой из Кооператива, и прошлась с ней. Вечер был настолько хорош, что мы опять отправились в лощину. Издалека увидели блестящее пятно, но не смогли его отыскать, когда подошли ближе. Около Глайнда видела репейницу²³⁷.

4 сентября, вторник.

Проснувшись, я обнаружила, что дом окутан туманом. Ночью мы видели его над лугами. Потом он рассеялся, и был прекрасный, практически безветренный день. После обеда мы пошли за яблоками: я собирала их с нижних веток, а Л. на стремянке – с верхних. В середине процесса заявились Клайв Белл и Мэри Хатчинсон, так что мне пришлось отвлечься. Они остались на чай и ужин, а затем отправились домой по холмам.

5 сентября, среда.

Еще одно чудесное утро. Я прогулялась, а Л. занимался садом. На вершине холма увидела желтушку²³⁸ очень насыщенного окраса – впервые за долгое время. Над морем сгустились тучи, и, пока мы пили чай, пошел дождь, затем раздались громовые раскаты и сверкнула молния. Трудно отличить гром от залпов орудий. Немецкие пленные шли по полю. Сейчас они помогают на ферме. Снопы пшеницы все еще стоят нетронутыми у дороги. Слуги остались в Чарльстоне на ночь, говорят, что кроме грома была и стрельба.

6 сентября, четверг.

На почту в Саутхиз. Прекрасный день, но ничего особенного.

7 сентября, пятница.

Ходила в Льюис через Глайнд и по новой дороге через поле к станции. В магазин и обратно; ждала Пернель²³⁹, но она так и не пришла. Очень жаркий, душный день. Прямо перед нами на тропинке извивалась длинная, около двух футов [≈ 60 см], змея.

8 сентября, суббота.

Мы ходили на вершину холма за ежевикой и легко собрали достаточно для пудинга. Весь день над землей висело облако, пока поздно вечером сквозь него странным образом не выглянуло солнце. Пришла Пернель, затем Филипп Моррелл, а когда мы садились ужинать, еще и Синди Уотерлоу.