Виорэль Михайлович Ломов
Приключения Юстаса и его друзей
Глава 6. Таинственный рев
Возле дома лесника Так-так попросил вепря подождать его и через пять минут появился с мешком картошки и моркови.
– Спасибо за помощь, Зубило! Это твоим. Куда отнести?
– Оставь тут. Я их сейчас приведу. И тебе спасибо!
Так-така разбирала злость. Он понимал, что злостью злость не одолеть, но ничего не мог поделать с собой. Стоит чуть-чуть коснуться края злости, и она вся в тебе! «Попугаю злыдню! – решил муми-тролль. – Не ей одной пугать нас!»
Так-так заглянул к Петру и сказал, чтоб через пару часов был готов отправиться в Лапландию – в деревушку около поселка Инари на озере с таким же названием.
– А мы пока с твоим котиком провернем небольшую операцию. Григорий! – спросил он кота. – Любишь риск?
– Обожаю, – облизнулся кот. – Оливками не корми, дай только в деле побывать!
– Побываешь! – пообещал Так-так.
Так-так заскочил к себе, порылся в своей кладовке, где на полках хранилось множество его технических новинок и придумок, которых еще не знал мир. Достал два приплюснутых шарика, размером с леденец. Это были два миниатюрных магнитофона. Не обычные устройства, записывающие и воспроизводящие звук, а еще и многократно их усиливающие. Тема усиления сигнала и умножения возможностей была вообще центральной идеей всех новшеств талантливого изобретателя. Достаточно было произнести перед шариком несколько слов, а потом слегка пошевелить его, как он издавал такой громкий звук, что могли лопнуть барабанные перепонки.
– Вот, Григорий, сейчас пойдем к Кольгриме. Постучись в дом, дверь откроет повар Мишель или поваренок Серж. Нормальные ребята. Эти шарики исхитрись положить в холодильник, в поддон и в ящик кухонного стола. Сможешь?
– В жизни всегда есть место подвигам! – с пафосом заявил кот.
– Главное, не бойся, – сказал Так-так. – Уболтай поваров своими байками.
– Уболтаю. Не вопрос. И я не боюсь. Даже если встречу саму! Эка невидаль! Что она сделает мне? Превратит в льва? Зачем? Тут не Африка. В мышь? Моя царская кровь не допустит этого.
Оказавшись у дома Кольгримы, Григорий поднялся на крылечко и стал драть когтями входную дверь. На крыльцо вышел Мишель.
– Ты кто? – спросил он.
– Я твой раздраженный кишечник, – ответил большой знаток телевизионной рекламы медицинских препаратов.
– Не понял, – сказал повар.
– Чего ж тут непонятного? – сказал кот. – Я твой кишечник. И я раздражен. Я давно не ел, и мой кишечник раздражен от этого. Ну а раз я пришел к тебе, мой раздраженный кишечник теперь твой! Ясно?
– Да вроде, – сказал Мишель. – Тебя покормить?
– Не мешало бы, – погладил лапкой усы кот. – А то брюхо-то за два дня подвело.
– Так бы и сказал. А то раздраженный кишечник! Заходи! Прохладно сегодня.
– Да не жарко, – сказал Григорий, заходя в прихожую – Тепло тут у вас.
– Сосиски ешь?
– Излишний вопрос. Всякой киске очень близки / печень, кофе и сосиски! / А еще приятны сливки / и зеленые оливки!
– Да ты поэт!
– Увы, приятель! Только летом / везет с продуктами поэтам!
– Вот ты поэт, а у меня оливок нет… Тоже стихи! – обрадованно воскликнул Мишель. – Получились!
– С кем поведешься… – вздохнул Григорий. – А можно глянуть, что у тебя там есть, чтоб тебе зря не рыться.
– Ну, ты нахал! Смотри. Давай подниму. – Мишель поднял кота и открыл перед ним холодильник и выдвинул ящик стола.
– Да вон же оливки! – сказал Григорий, незаметно опустив шарик в поддон. – А в ящике ничего полезного, жаль! – и положил в ящик второй шарик.
– Ты, что, правда, любишь оливки? – спросил Мишель, достав банку.
– Оливки можно любить только взаправду. Поскольку они круглые. Кривда она косоугольная, значит, не из оливок! Вам, людям, это трудно понять! Вы в скособоченном мире живете!
– Ты, я гляжу, большой знаток людей!
– Конечно. Всю жизнь вас наблюдаю. А ты что, не человек?
– Я бурый медведь! Хозяин леса! – произнес Мишель. Открыв холодильник, а потом выдвинув ящик стола, повар от полноты чувств рявкнул туда и туда. – Я всегда радуюсь, когда мне хорошо. Чтоб продлить радость, я всегда кладу ее про запас в холодильник и в стол. Найдет тоска, я открою и снова порадуюсь.
– Да ты истинный поэт! – воскликнул Григорий. – Хоть и медведь.
– Получай две сосиски и пять оливок. Хватит?
– Лучше десять.
– Сосисок? Не лопнешь?
– Оливок. Не лопну.
– Угощайся. Как звать-то? Неужто Кишечник?
– Дарий.
– Красивое имечко! А я Мишель.
Григорий поел и отвесил повару церемониальный поклон, какой видел в мультике про кота в сапогах. Мишель шутейно ответил. С тем и распрощались в самых лучших чувствах друг к другу.
Только за котом закрылась дверь, спустилась Кольгрима.
– Это кто был? – спросила хозяйка. Она слышала, как Мишель открыл дверь, разговаривал с кем-то, потом проводил. Ей нездоровилось, и она некстати задумалась о своем возрасте. Вставать не хотелось. Опять кого-то принесло. Зубило, что ли, забыл чего-нибудь? На всех реагировать!
– Кот приблудился. Накормил его.
– И где он? Не кажется тебе, что сегодня гостечков многовато?
– Ушел. Бродяжка. Надо было оставить?
– В другой раз оставь. Наверняка придет. Мне для мышей воспитатель нужен. Знаешь что, я сегодня в магазин не поеду. Бери Сержа и смотайся с ним за продуктами. Вот список и карточка. Только скорей!
Отправив поваров в магазин, Кольгрима захотела немного подкрепиться. Хозяйка открыла дверь холодильника, и в тот же миг ее оглушил рев, исторгнутый фабрикой холода. Словно разом проревели все белые медведи Арктики. Волшебница инстинктивно захлопнула дверцу и пробормотала крамольные в ее устах слова, оставшиеся в ней со времен детского воспитания: «Свят, свят, свят!» Она опять взялась за ручку и слегка потянула ее на себя. И вновь из щели вырвался жуткий медвежий рев.
– Да что же это такое! – воскликнула Кольгрима и посмотрелась в зеркало. В зеркале она увидела свои округлившиеся глаза, а в них страх. – Этого только не хватало!
Машинально потянув ящик стола, она и оттуда была оглушена ревом, едва не вынесшим ее из кухни. «Да что же это?! Неужто схожу с ума?» – ударило хозяйке в голову. Она поднялась к себе и легла на кровать.
Когда из магазина вернулись повар с поваренком, хозяйка спустилась и стала допрашивать их, что случилось с холодильником и столом, почему оттуда несутся странные звуки.
– Мишель, что ты сделал с ним?
– Да какие звуки, госпожа? – недоумевал Мишель. – Он порой немного шумит и дрожит. – Повар потянул ручку. Раздался оглушительный рев.
– Ну? Что?
Мишель тупо уставился на хозяйку. Пожал круглыми плечами. Помотал круглой головой.
– Я ничего такого не делал с ним! Открывал, брал продукты, закрывал. Снова открывал, брал…
– Достаточно. А со столом?
Повар снова пожал круглыми плечами и помотал круглой головой.
– Тоже ничего.
– Ты послушай! – Кольгрима потянула ящик. Из чрева стола вырвался еще более устрашающий рев, просто львиный рык.
Мишель стукнул себя ладонью по лбу.
– А! Так это того, госпожа, это я, когда радуюсь, пою.
– Ну и что? Поешь ты! И я пою, иногда. Но при чем тут холодильник и стол? Они, что, тоже поют?
Повар в третий раз пожал круглыми плечами и помотал круглой головой.
– Они не поют.
– Не поют они. А это что? – Хозяйка открыла холодильник, одновременно вытянула ящик стола и заткнула себе уши. Ревело невыносимо. Мишель закрыл дверь, затолкнул ящик и опять пожал круглыми плечами и помотал круглой головой.
– Ничего не понимаю, госпожа.
Кольгрима много чего повидала в жизни, и натворила не меньше, но такого еще не встречала. Разумно объяснить этот рев она не могла. Не могла, потому что знала точно, что волшебных шкафов и холодильников на свете нет! В нее вошло беспокойство, от которого она не могла избавиться целый час. Так и не поняв, в чем тут дело, она велела поварам выкинуть холодильник на помойку, не открывая больше его, вместе с продуктами. Посмотрела марку и заказала по телефону новый холодильник другой фирмы. То же сделала и со столом.
Глава 7. В Лапландию!
Лоухи стала собирать Так-така в неблизкий путь. Она всегда сама заполняла его рюкзачок. Положила предметы туалета, перочинный нож, мощный портативный фонарь-прожектор. В боковой кармашек – кредитную карточку и пачку денег (их с легкой руки Лоухи так и называют – «бабульки»). И, конечно же, мобильный телефон и особый навигатор, который мог работать без подзарядки 24 часа.
Пятьсот километров для Так-така было, что сто метров. А вот от города Оулу до Верхней Лапландии придется добираться пешком или автостопом. К сожалению, на поезда и рейсовые автобусы билеты для муми-троллей в продажу еще не поступали.
– Если люди начнут приставать с расспросами, – сказала Лоухи, – говори, что ты переводчик при русском путешественнике.
Петр уже собрал рюкзак, надел теплый свитер, просторную куртку для сильных морозов и поджидал Так-така на крыльце. Рядом сидел Маклеод, на перильцах лежал Григорий. Они тоже захотели идти в Лапландию. (Денис отпустил пса). Зашли в прихожую, присели перед дорожкой. С ними присела и Ирина. Она тоже была одета.
– Ты куда? – спросил Петр. – Девчата появятся, а дома нет никого. Раздевайся!
Он попрощался с женой и положил кота за пазуху. Тот едва поместился там.
– Ну и растолстел же ты! – воскликнул хозяин.
Кот смиренно сложил лапки, будто он тут не при чем. Зажмурился и замурчал.
Ирина помахала им с крыльца. Так-так взял одной рукой руку Петра, другую положил на голову собаки и исчез с глаз.
Вскоре они оказались на обочине автомобильной трассы, ведущей на север. Подождали немного. Попутных машин не было. И вообще стояла звенящая тишина. На юг промчались три автомобиля с русскими номерами и вновь дорога пуста. Неподалеку трассу пересек лось.
– Не густо, – сказал Петр. – Надо идти. Чего ждать? Нагонят – проголосуем.
– Навигатор не включаю, чтоб не разрядился, – сказал Так-так. Он достал карту. – Дорога одна. Других нет. Идти по ней, вот досюда, а потом свернуть к скалам. Там саамская деревушка, в которой живет шаман.
Путники тронулись на север. Немного спустя их нагнала попутка. Водитель, радушный финн тараторил всю дорогу до заправки, рассказывая о своих друзьях и родне. Казалось, он живет только их жизнью, умудряясь еще каждый день развозить и русских путешественников с муми-троллями. На заправке финн попрощался и покатил на юг.
Путешественникам повезло. В Инари ехала семейная пара из России. Муми-тролль их не удивил, больше позабавил кот за пазухой Петра. Они взахлеб рассказывали о своей кошечке, Лоуренсии. Григорий с удовольствием выслушал, как хорошо живется вислоухой красавице. Но уж он-то ни за что не променяет свою жизнь у Петра! Особенно когда так уютно за пазухой! Русские собирались в поселке посетить Саамский музей и Природный центр Верхней Лапландии, а потом поехать в Национальный парк. Пригласили и Петра с Так-таком, но Так-так вежливо отказался:
– Мы не в сам Инари. Нас высадите вот здесь. – Он протянул карту.
– Но тут ничего нет! Ночью оставаться в пустынном месте? Волки, медведи!
– Здесь саамская деревушка, к ней проселочная дорога. Доберемся быстро.
– Мы подвезем! – безапелляционно заявила жена водителя.
Когда подъехали к тому месту, увидели сани, запряженные могучим красавцем оленем.
– Вот и такси! – воскликнул Так-так. Он достал деньги. – Сколько?
– Обижаете! – замахала руками пара и, послав воздушный поцелуй, укатила.
– Хорошие люди, – сказал кот.
– Повезло, – ответил Петр.
Путники подошли к саням.
– Туристы? – радостно приветствовал их по-саамски погонщик. Он похлопал ладонью рядом с собой. Так-так поблагодарил по-саамски. Все уселись, и сани понеслись. Так-так спросил каюра, часто ли тот подвозит туристов.
– Когда раз в неделю, когда пять раз в день!
– И что, всю неделю ждете тут путников?
– Зачем всю неделю? Совсем не надо всю неделю. Нойд говорит: «Ступай встречать гостей», и я ступаю.
– Нойд – это шаман, – пояснил Так-так.
– И сейчас сказал, я тут, и вы тут. Очень удобно! Я ему за это лосося даю. Вкусный лосось! Он, – каюр кивнул на Петра, – такой лосось сроду не ел!
Через час были в деревушке. Каюр привел туристов в отель – двухэтажный бревенчатый дом со всеми удобствами, кроме телевизора. Хозяйка предложила гостям кофе и блюда по вкусу. Перед сном оделись и вышли на террасу. Мороз покусывал. Тишину пару раз нарушило карканье вороны. Все тут же вспомнили Чернавку и Юстаса с семейством, а Петр Ирину. Потом вдали завыли волки.
– Тут и впрямь ночью оставаться в лесу опасно, – сказал Петр. – Волки!
– Эти сожрут! – подтвердил Маклеод.
– Положим, не всех, – возразил Григорий.
Петр взял его на руки, погладил.
– Ты, конечно, их своим грозным рыком разгонишь!
– Зачем же? – зевнул кот. – Просто я умею лазить по деревьям, а они нет. За пазуху-то сунь меня!
Ночь прошла спокойно. После завтрака пришел каюр и сказал, что путешественников ждет у себя нойд. Так-так предупредил друзей, что разговаривать будет только он один. Чтобы все сидели, набрав в рот воды. И не вздумали смотреть в глаза шаману.
– Тут же лишитесь сил! И никаких комментариев! Это я тебе, Григорий! Знаю, тебя уже на ТВ ждут, ведущим телешоу. Но тут пока еще не телевидение.
Утро выдалось безоблачным. Солнце было далекое, холодное, но удивительно мягкое. Первозданную тишину нарушал лишь хруст шагов да веселое пение птиц. Не успели отойти и ста метров, Маклеод вдруг спохватился:
– Я в отель! Минутку!
Вскоре он, запыхавшись, примчался обратно. В пасти пес держал бутылку воды.
– А вода зачем? – спросил Так-так.
– Ты же сказал: набрать в рот воды и сидеть!
– Ты просто душка! – сказал Так-так. А Григорий высунулся из-за пазухи Петра и произнес:
– Барон, я ошарашен вашим великим простодушием!
Каюр, явно не поняв сказанного, тем не менее, весело рассмеялся, словно уловил иронию кота. Но вскоре погонщик прогнал улыбку с лица, замолк, и даже поступь его стала торжественной и одновременно почтительной, словно за ним уже наблюдал его хозяин. Не приближаясь к жилищу нойда, проводник жестом указал на небольшой дом, окруженный забором, поклонился и быстро ушел.
Посреди двора были выложены кругом камни для кострища. Стоял врытый в землю стол из толстых досок и две скамьи из отесанных бревен. Дверь открыл юноша. Гости зашли в дом. Юноша предложил Петру и Так-таку терпкий травяной напиток, а псу указал место на шкуре возле входа. Григорий от греха подальше спрятался за хозяйскую пазуху. Юноша с улыбкой дал понять Петру, что кота тоже надо посадить на шкуру у входа. Потом взял опустевшие чашечки, жестом указал, что надо сесть напротив хозяина, поклонился и вышел.
Просторное помещение было устлано медвежьими и оленьими шкурами. Возле стен располагались скамейки с фигурками духов. Над ними причудливо переплетались оленьи рога, связки веток и пучки высохшей травы. Рога же окружали и самого нойда. Перед ним горели полукругом свечи. Шаман в традиционной расшитой одежде саамов, скрестив ноги, сидел на шкуре белого медведя. На поясе у него висела чашка, амулеты. Позади его были бубен из оленьей кожи, колотушка, две палочки, напоминавшие барабанные. Под рукой лежал самшитовый посох. Нойд не поднимал глаз, будто опасался испепелить взглядом гостей. Он смотрел на свечи и неторопливо перебирал узелки на шнурке, словно проверяя, все ли они на месте. Так-так узнал верховного шамана Лапландии. Поклонился, сел напротив его и глазами указал Петру на место рядом с собой.
Минут пять сидели молча. Григорий уже стал ерзать на шкуре, но Маклеод положил на него тяжелую лапу. Петр тоже смотрел на свечи, а Так-так и вовсе закрыл глаза.
Нарушил молчание нойд:
– Я знал, что ты придешь ко мне.
Глава 8. У нойда и у Кольгримы
Так-так открыл глаза и посмотрел на шамана. Тот по-прежнему смотрел на свечи и перебирал узелки на четках.
– Я обязан тебе не вчерашним днем. Не завтрашним. Я обязан тебе одним только днем, сегодняшним, – нойд говорил в ритме перебирания узелков. – Завтрашнего дня нет. Вчерашнего нет. Есть сегодняшний. В него нельзя причинить вред. Никому и ничему.
Шаман не стал уточнять: «никому» – это все существа на свете, добрые и злые, или не все. Его слова больно затронули Петра, точно это были не звуки, а острые обжигающие льдинки. Не понимая слов, Петр уяснил смысл сказанного. Он хотел было возразить: как же тогда, не причиняя вреда злой Кольгриме, отобрать у нее девочек? Так-так прикрыл своей ладошкой его руку.
Нойд улыбнулся, точно прочитал мысли посетителей.
– Тебя как звать?
– Так-так.
– А его?
– Петр.
– Петр. Так-так. Ваши имена похожи на четки. Петр сильно переживает. Это пройдет. Причинить вред тому, кто сам причиняет вред, значит, уничтожить вред, – сказал шаман.
И тут же, сменив тему, стал расспрашивать, не утомила ли гостей дорога со знойного юга Финляндии на теплый в эту зиму север. Несколько раз уточнял, понадобился ли им навигатор, мобильный телефон, куда дели после еды пакеты и бутылки, много ли автомобилей на трассе. Нойд одобрительно кивал, слушая, что путники не пользовались гаджетами, не оставили на дороге мусор и что машин было мало. Узнав от Так-така о цели путешествия – забрать у Кольгримы девочек, шаман сказал:
– Обратно пойдете подземными лабиринтами. Тоннели идут до вашего поселка.
– Зря захватил навигатор, – сказал Так-так. – Он под землей не работает.
– Зря, – согласился шаман. – Но не потому зря, что он не будет работать под землей. А потому, что он вредит земле. Но раз взял, понадобится. Лабиринт не сплошной. Он из трех тоннелей. Два по сто километров, третий шестьсот. Надо будет два раза выйти из тоннеля и меж скал пройти до входа в следующий. Там навигатор и пригодится. Первые два тоннеля безопасны. В третьем владения Кольгримы.
– Может, поверху идти? – задал вопрос скорее самому себе Так-так.
– Можешь поверху, но ведь тебе Кольгрима нужна? И ты ей нужен. Так что встретитесь. Будь спокоен, ведьма ждет тебя.
– Мне бы встретить ее в пятистах километрах от моего дома, тогда мы будем неуязвимы. Если бы не сразу спускаться в третий тоннель, а сотню километров пройти поверху… Может, там найдется еще один вход в лабиринт?
– Найдется. – Шаман испытующе посмотрел на Петра (тот не поднимал головы) и потом, повернувшись, на кота с собакой. Одобрительно кивнул. – Твои друзья не подведут. Но для них этот вход будет самым опасным в их жизни. Если не войдут, девочек не заберешь. И сам погибнешь.
– Заберу.
– Дай карту.
Так-так протянул нойду карту. Тот взял уголек и провел три черных отрезка. На последнем он поставил крестик.
– Это тоннели. Крестик – это боковой вход в последний тоннель, со стороны болота. От него до поселка двадцать километров. Летом туда не попадешь, а сейчас по мерзлоте можно. Отличное место для засады. И они там будут, помощники Кольгримы. А может, и сама собственной персоной. Теперь главное, из-за чего ты и пришел ко мне. Вот ты встретился с ведьмой, на ее территории, а не на своей. Как заставишь ее отдать девочек? В чем твоя сила? Нет, посох я не дам. Без него я не я…
Шаман надолго задумался. Так-так лихорадочно соображал, но ничего не мог придумать. Он понимал, что бессилен против чар ведьмы за границами своего края.
– Я иду с вами, – произнес нойд.
Муми-тролль от неожиданности вздрогнул. Его озноб передался руке человека, и в глазах Петра появилось отчаяние. Так-так ладошкой сжал ладонь друга.
– Долг платежом красен, – продолжил шаман. – Пора вернуть приятельнице должок. Пока еще длится мой день. Когда закончится, поздно будет – в мире духов ты только дух. На время я лишу ее злых чар, навсегда – не в силах. Злые чары всё равно возвращаются к владельцу. Чем он злее, тем скорее возвращаются. Но нам хватит времени, чтобы забрать девочек. Сегодня отдохните, а завтра пойдем.
Шаман посмотрел Так-таку в глаза. У муми-тролля закружилась голова, но он совладал с дурнотой.
– Вот тебе моя сила, а ты мне дай свою. Пусть они сольются и каждого сделают сильнее. – Нойд протянул Так-таку фигурку оленя, а гость снял с запястья кожаный браслет. Так-так похлопал Петра по ладони. Тот встрепенулся, словно пребывал в оцепенении. Они встали, поклонились и вышли во двор, освещенный холодным мягким солнцем.
* * *
С утра девочки играли в шахматы. За три дня они сыграли раз двадцать в блиц и разобрали несколько партий из «Самоучителя шахматной игры» Давида Бронштейна. Заинтересовались испанской партией.
Было очень тихо. Неслышно было даже писка крыс, которые шмыгали туда-сюда в коридоре за запертой дверью. Вдруг дверь открылась, но в нее никто не зашел. Маша хотела уже выглянуть в нее, но в этот момент перед ней появилась улыбающаяся Кольгрима. Ей было жарко, и она обмахивалась куньей шапкой.
– Фу, запарилась, пока дошла до вас, – сказала волшебница. – Наверху морозец, а тут тепло. Тут всегда тепло. Ниже, так и вовсе пекло.
Повесив шапку на вешалку, Кольгрима подошла к столику с шахматами.
– Я смотрю, Даша тоже делает успехи. Испанскую партию осваивает! Не рановато? Ее пенсионеры любят. А ну-ка, Даша, давай что-нибудь резвое сыграем! В блиц! Только, чур, играю белыми!
Расставили фигуры. Кольгрима пробежала по ним командирским взглядом, сделала ход пешкой и, нажав на часы, громко произнесла:
– Е2-Е4!
Даша мгновенно сделала ответный ход. Но не успела девочка нажать на часы, как дверь неожиданно закрылась. Заметив недоуменный взгляд Маши, Кольгрима улыбнулась.
Через три минуты стало ясно, что волшебница выигрывает.
– Ферзь Е4-Е2! – громко произнесла она и нажала часы. – Мат!
Дверь открылась. Даша обиженно фыркнула и скрестила руки на груди. А Маша заметила, что последний ход ферзя был вовсе не Е4-Е2, а С3-G7.
– Тренируйтесь, девочки! У вас много времени, чтобы стать чемпионами мира. Не верхнего, так нижнего. Это даже почетнее. Тут такие мастера есть! Мне вот поздновато учиться, но настроение могу испортить и гроссмейстеру.
Потом Кольгрима закрыла дверь, уселась на диван и стала разглагольствовать о том, какие Маша и Даша талантливые. Пообещала Маше пианино поставить, хоть сама и не была любительницей фортепианной музыки. Даше – открыть корт и пригласить лучшего тренера. Потом предложила обеим поступить в шахматную школу эльфов имени чемпиона мира Магнуса Карлсена, где их обучат играть лучше Александра Алехина. Потом выпила кофе и призналась, что сначала хотела сделать из них двух очаровательных змеек, чтобы украсили ее фауну, но передумала. Уж очень они талантливые, и нужны ей в качестве людей. Потом вдруг вспомнила о каком-то неотложном деле, пообещала привести в следующий раз симпатичного мальчика Сержа, который так понравился им на горке. Она только посоветовала не дразнить его предателем. Он очень хороший паренек. Истинный крольчонок, мягонький и пушистенький.
После ухода Кольгримы Маша предложила Даше сыграть в блиц. Та была сильно расстроена своим быстрым проигрышем, но всё же согласилась.
– Чур, я белыми! – воскликнула Маша и нажала на часы. – Ферзь Е4-Е2!
– Ты чего это?! – закричала Даша. – Кто так ходит?
И в это время открылась дверь. Но в нее никто не вошел.
– Е2-Е4! – воскликнула Маша и нажала на часы. Дверь закрылась. Девочка радостно запрыгала на месте. – Я раскусила! Я поняла! Мы с тобой теперь, Даша, можем открывать и закрывать двери, когда захотим! Е4-Е2 – дверь открывается! Е2-Е4 – закрывается! Надо только громко произносить и нажимать на часы! Вот смотри! – И она произнесла эти простенькие заклинания, одновременно нажимая на часы. Дверь послушно открылась и закрылась.
Не успели сестры прийти в себя от этого открытия, как Даша заметила, что Кольгрима забыла на вешалке свою кунью шапку. Она подпрыгнула, но не достала до нее.
– Забыла Кольгрима. Машь, достань, примерю.
Маша сняла шапку, но не отдала сестре. Подошла к зеркалу и сама примерила ее. В тот же миг она исчезла. Даша растерянно спросила:
– Маша, ты где?
– Я тут. Ты чего?
– Да где ты? Я не вижу тебя!
Перед ней появилась Маша. Она держала шапку в руках.
– Теперь у нас еще и шапка-невидимка! – сказала Маша. – Я так и думала! Ведь она всё время появлялась непонятно как!
– Мы в ней сможем убежать отсюда! – обрадовалась Даша.
– Как мы убежим отсюда вдвоем? Шапка-то одна. И ты знаешь, куда бежать? Налево? Направо? Когда сюда в креслах неслись, вспомни, сколько петляли по всяким коридорам, в какие-то тупики заезжали, разворачивались, кружились на месте. Я лично ничего не запомнила.
– А я запомнила! – сказала Даша. Она закрыла глаза, сосредоточилась. – Бери ручку, пиши. Как в дверь въехали, прямо вниз. Потом налево, потом прямо, потом направо, потом вниз. Потом налево, три кружения. Потом прямо в тупик. Потом обратно до того места, где кружились. Три раза раскружились и направо…
Исписав пол страницы, Маша стала рисовать план коридора. Получился настоящий лабиринт. Не шуточный – каменный, который выкладывали из камешков в Скандинавии, или дерновый, которым украшали дворцы и поместья в Англии и Германии. Нет, это был самый настоящий лабиринт, в котором можно было запросто потеряться или встретить чудовище.
– Как ты всё это запомнила, Даша?
Даша скромно пожала плечиками. Маша задумалась:
– Если даже мы убежим отсюда, всё равно попадем в дом к Кольгриме. Кто-то один в шапке проскользнет мимо нее, а второй?
Ответа девочки так и не нашли. Похоже, выбраться сразу обеим из подземелья было нельзя.
