Виолетта Орлова
Естествознатель. Книга 4. Зловещие топи
– Пфф, – язвительно выдохнул Кокос. Его глаза из-под очков смотрели недобро. – А почему, изволь спросить? Нашему новичку есть что скрывать?
– Как уж тебе меня понять, особенно учитывая, что вам-то скрывать совсем нечего, – насмешливо парировал Артур.
– Объяснись! – потребовал Базил.
– Это ведь я изображаю из себя психа, вводя в заблуждение всю округу! Бегаю по полям с жуткими мычаниями, которым и доргеймские коровы бы позавидовали, если бы они тут водились!
– Господа, по-моему, он нас оскорбляет! – живо воскликнул интеллигентный Шнурок, в волнении вскочив со своего места.
– Да настучать ему по шее киркой для сговорчивости, да и все, – вставил куда менее интеллигентный Кокос.
Чероки же возмущенно загородил собой Артура.
– Он спас меня, говорю вам! Спас, хотя и поставил под угрозу свой побег!
Клипсянин необычайно удивился. Он-то наивно полагал, что об их далеко идущих планах с Азором никто не знает, кроме них самих.
– Откуда тебе известно про побег? С чего ты взял, что я…
– Да ну хватит тебе комедию ломать! – невежливо перебил юношу Кокос, продолжая враждебно таращиться на него из-под своей оправы с поломанной дужкой, из-за чего очки немного косо располагались на лице. – Ты хотел убежать, разве нет? С Азором и другим новичком, как там его звать, не помню…
Артур растерянно смотрел на ребят. Глупо было врать и отнекиваться, поэтому он предпочел промолчать, ибо молчание – лучшее средство во всяких затруднительных ситуациях.
– Перестаньте, – сказал тогда Базил строго. – Раз уж новичок отказался от побега ради нашего Чера, думаю, мы можем кое-что рассказать для его же собственного блага. Тем более я убежден: он вовсе не Лукавый. Старина Тук, кстати, такого же мнения.
– Кто-кто? – насмешливо приподнял брови Артур.
– Рассказать – при условии, что ты будешь смиренно молчать и перестанешь задавать тупые вопросы.
– Идет, – хмыкнул Артур. – Я весь внимание.
– Ты упрекнул нас в том, что мы притворяемся и обманываем других. С какой-то стороны это правда, но, поверь, иначе нельзя. Мы действительно были немного не в себе. Пока господин Тукай не исцелил нас от этого злого недуга. Но он поведал нам также, что человек, сделавший с нами подобное, может (и скорее всего, захочет) повторить свою попытку. Поэтому мы ведем себя, как прежде, стараясь ничем не выдать настоящее положение дел. Конечно, приходится порой идти на досадные ухищрения, но, с другой стороны, у нас есть некое преимущество перед духом Доргейма, или Лукавым, как мы его называем, – он не знает о том, что мы выздоровели. Но, увы, и мы тоже не знаем его в лицо, так что наши шансы с ним приблизительно равны.
– Но почему он сделал это с вами? – не удержался от вопроса Артур.
Базил с грустью опустил голову.
– Мы пытались убежать из Доргейма. Но, как видишь, безуспешно. Каждый раз что-то шло не так, и нас обнаруживал Лукавый. Жаль только, что лицо его никто не запомнил. Ведь почти сразу же он наводил на нас какую-то жуткую порчу, или хворь, когда забываешь все на свете, даже то, как держать вилку в руке. К счастью, врачу удалось нас исцелить, но сама встреча с Лукавым так и не восстановилась в нашей памяти. Теперь мы здесь как бы работаем под прикрытием и пытаемся обнаружить дух Доргейма, если он вообще существует, а не живет исключительно в нашем больном воображении.
Артур с живым интересом слушал Базила. Выяснились кое-какие весьма важные подробности. Так значит, лекарь все-таки не Тень, как он полагал вначале, а естествознатель? Но кто же тогда является Тенью, неужели директор?
– А лекарь объяснял что-нибудь по поводу вашей болезни? И говорил, как отыскать врага?
Базил тяжело вздохнул.
– Кое-что говорил, только в это довольно сложно поверить. Вон, материалистично настроенный Кокос до сих пор думает, что нас водят за нос.
– И что, что конкретно он вам говорил? – в нетерпении воскликнул Артур, не в силах уже сдержать истового желания поскорее узнать хоть что-нибудь по столь интересующему его вопросу.
– Почему мы должны ему что-то рассказывать? – хмуро спросил Кокос. – Сам-то он предпочел промолчать о себе.
– Потому что он теперь один из нас. Чер привел его в наше убежище, стало быть, он теперь может выдать нас всех разом, если только захочет.
– Тогда я собственноручно подсыплю ему яда в сельдереевую кашу! – совершенно серьезно выдал Кокос.
– Я… правда не представляю, что могу о себе рассказать. Что конкретно вы хотите услышать? – сказал тогда Артур смущенно. С одной стороны, ему жизненно необходимо было втереться в доверие к этим людям, чтобы узнать побольше, с другой – он не желал распространяться о себе. – Меня зовут Артур, и я из Клипса. Достоверно мне неизвестны причины, по которым я оказался здесь, однако, подозреваю, это может быть как-то связано с тем человеком, которого вы называете Лукавым, или Духом Доргейма. Я же привык звать его по-другому. Тенью.
Если слова могли бы разом материализоваться, то последняя реплика, сказанная Артуром, превратилась бы в черный гранит, из которого изготавливаются кладбищенские надгробия. Едва только истинное наименование существ из Желтого моря прозвучало в пещере, как здесь словно стало холоднее, и даже костер, с жалким треском выпустив пару искр, как будто съежился от страха, не решаясь пылать в полную силу. Кокос чуть сгорбился, а глаза его под оправой сломанных очков испуганно моргнули. Шнурок зачем-то суетливо вскочил с места, потирая руки, Чероки с напряжением поморщился, и только Базил выглядел спокойным, как прежде.
– Тень, – задумчиво повторил он, пожевав губу, будто речь шла о чем-то совершенно обыденном и естественном. – Спасибо за откровенность, Артур. Теперь ты наш, уж прости. Надеюсь, ты и сам понимаешь, что Тень не должна узнать о нас.
Артур согласно кивнул.
– Так с чего вы взяли, что я собирался убежать?
– Может, мы и психи, – хмыкнул Чероки, – но при этом чертовски наблюдательные психи. Достаточно было проследить за тобой и Четверкой, чтобы сделать соответствующие выводы. И потом, мы достаточно хорошо знаем Азора.
– А что не так с Азором?
– А то, приятель. Попал ты в шакалью нору, бедняга. Мерзавец частенько пользуется своей благовидной внешностью и втирается в доверие к новичкам. Если он вдруг узнает, что у каких-то растяп после шмона остались ценные вещи, то сразу предлагает им сбежать из Доргейма. Разумеется, Азор делает вид, что все организует наилучшим образом, а по факту заводит новичков подальше в болота и обкрадывает до нитки, после чего оставляет в самых гиблых местах, откуда без проводника не выбраться. Ежели кому по счастливой случайности и удается спастись, то он немедля докладывает Оделян, представляя все таким образом, будто новичок сам решил сбежать, несмотря на его увещевания и предупреждения. Одди верит ему, ведь он уже давно ябедничает на всех.
Артур с грустью опустил голову. Как можно было так ошибиться и довериться столь сомнительному человеку! Поистине, ему повезло, что на его пути встал Чероки! Как порой одно доброе дело может благотворно повлиять на всю жизнь. Он спас Чероки из болота, а тот спас его от печальной участи пропасть на болотах. Вдруг лицо юноши побледнело, и он вскинул голову.
– А как же Уткен? То есть Четверка? Он же тоже должен был идти с ним!
Базил покачал головой.
– Странно, кстати, что Азор решил завести в топи вас обоих. Обычно он обрабатывает людей по одиночке. Но у нас есть кое-какие соображения на этот счет.
– Да, – торопливо вставил Шнурок, нетерпеливо перебивая своего лидера. – Мы думаем, что именно Азор является Лукавым.
Артур нахмурился.
– Вот как? Но почему…
– Мы тоже на свою беду пытались убежать. Полагаю, и нас кто-то подбил на побег, – ответил Базил. – По нашим наблюдениям, одним из наиболее явных подстрекателей является Азор. Возможно, он как-то влияет на своих жертв, вследствие чего они теряют память и становятся сумасшедшими. Только мы пока не понимаем, как обычный человек вообще способен на подобные деяния. Ведь не кудесник же он какой, в самом деле? По словам господина Тукая, Лукавый может менять обличье, подобно животным, которые сбрасывают шкуру. А еще якобы он обладает невероятными способностями… Впрочем, и наш лекарь, насколько мне известно, не так уж и прост. Он говорит, что только ему под силу справиться с Духом Доргейма.
– Значит, он все-таки естествознатель? – с сильным сомнением вымолвил Артур.
– Естество… Что?
– Человек, способный уничтожить Тень.
– Не знаю. Он называет себя лекарем. А еще он приказал следить за тобой. Ему показалось, будто он узнал тебя.
Артур озадаченно посмотрел на Базила. Что ж, очень странно, учитывая, что он сам видел его впервые в жизни.
– Мы здесь, как бы тебе сказать, его команда. Ищейки. Наблюдаем, смотрим. Разыскиваем Лукавого, чтобы в один прекрасный момент сообщить об этом нашему главному.
– Вы больше не пытались убежать?
– Нет, Артур. Здесь много наших друзей. Пока мы не выясним, что творится в этой проклятой колонии, не уйдем.
– Я не могу больше задерживаться здесь, мне надо помочь Уткену. Пока Азор не завел его на болота.
Ребята переглянулись между собой и как-то излишне виновато посмотрели на своего гостя.
– Прости, приятель. Но ты никуда не пойдешь.
– Это еще почему?
– Нельзя, чтобы Азор догадался, будто ты его раскусил. Иначе все наше предприятие под угрозой. Если он и правда Лукавый, то нам всем несдобровать.
Артур упрямо качнул головой и шагнул назад.
– Я не готов жертвовать кем-либо. Обещаю, я сделаю все так, чтобы Азор не догадался. Придумаю что-нибудь. Но я должен во что бы то ни стало помочь Уткену. Он один и не подозревает о грядущей беде.
– Хорошо. Слушай, приятель. При необходимости мы найдем способ связаться с тобой, но знай: здесь, в пещере, мы иногда собираемся во время работ, чтобы обсудить дальнейшие действия. Попасть сюда можно либо из главного шурфа (но ты вряд ли самостоятельно найдешь дорогу), либо же здесь, через эту яму, которую мы закрываем сухим вереском и хвойными ветками. Смотри только, не шныряй в укрытие без дела – слишком рискованно. Прийти можешь тогда, когда тебе действительно будет что рассказать нам. Впрочем, Чер известит тебя о следующей сходке. Пока план таков: следим за Азором и его дальнейшими действиями, – сказав все это, Базил едва заметно кивнул, что послужило сигналом для Чероки, стремительно шагнувшего в сторону Артура. Увы, клипсянин не был готов ни к чему подобному, в глазах тут же потемнело, словно в пещере окончательно погас костер.
Очнулся юноша от жуткой мысли, что тонет. Ему померещилось, будто судьба вновь занесла его на корабль, у штурвала которого стоял отважный Даниел Фук. Вокруг находились его друзья, и сколь бы ни было трудным и непредсказуемым путешествие, Артур не чувствовал себя одиноким. Но вот поднялся страшный шторм, судно стало разваливаться на части, как трухлявый пень, ветер безжалостно выкорчевывал мачты и в клочья трепал паруса, а волны с методичной жестокостью смывали с палубы всех пассажиров, одного за другим. Артур не выдержал и закричал от ужаса, а потом почувствовал во рту воду – соленую, горькую, до крови разъедающую горло. Он в страхе распахнул глаза и обнаружил себя на картофельном поле: под головой у него лежал свернутый куль с сырой картошкой, а поблизости валялась лопата и грабли. Казалось, кто-то заботливо положил его сюда на ночлег, ведь уже почти стемнело, а из-за рваных туч серебристым серпом проглядывал полумесяц.
Юноша ругнулся сквозь зубы и медленно поднялся с земли; ноги его успели окоченеть от холода, а на лбу бугром вздулась шишка. Клипсянин промок насквозь, ибо снова пошел дождь.
– Чтоб тебя! – расстроенно пробормотал Артур, в мыслях на все лады отчитывая предательского Чероки, отплатившего ему скверной выходкой за спасение, а вместе с ним и всю разбойную шайку Неприкасаемых. Шалопаи ведь специально подстроили все таким образом, чтобы он ни при каких условиях не смог прийти на помощь Жабе. А теперь еще появлялся неоправданный риск, что надзиратели начали искать и его, ведь время было уже позднее, наверняка узники стали расходиться по своим камерам.
Дрожа от холода, юноша уныло потрусил в сторону казарм, не переставая прокручивать в голове то, что он узнал от Неприкасаемых. Местный врач – естествознатель? Он узнал его? Но каким образом… Неужели господин Тукай взаправду являлся Нороганом? Но как тогда он догадался, что перед ним непременно Артур? Индолас хорошо знал его и видел маленьким, равно как и Доланд. Но вот про Норогана отец ничего не рассказывал… А что, если врач – это все-таки Тень, которая морочит всем голову? Точнее, естествознатель, который по неизвестной причине стал Тенью… Поэтому господин Тукай и смог исцелить бедняг, которых сам же до этого вероломно сделал невменяемыми… Но зачем, с какой целью? Чтобы втереться к ним в доверие? А зачем ему нужен он, Артур? От всех этих сумбурных разрозненных мыслей у юноши еще сильнее заболела голова. По правде говоря, Артур сейчас не отказался бы от целительного сеанса у врача. Впрочем, нет, об этом не стоило даже помышлять.
А что насчет Азора? Мог ли тот быть Тенью? Обкрадывал новичков? Слишком уж мелко для Тени… Хотя, впрочем, как знать… И Киль когда-то выглядел недостаточно подходящим для своей роли. Страшно, страшно… Знать, что где-то за твоей спиной шныряет неприятель, который имеет на тебя планы…
Спустя десять минут Артур, грязный и вымокший, как дворовая псина, оказался перед входом в казармы. Луна с трудом освещала людей; то тут, то там воровато мелькали черные тени, одиноко лаяла собака. У черных, поросших мхом, ворот стоял грозный надзиратель и проверял, сколько человек вернулись с работ. Губы мужчины были плотно сжаты, а подозрительный режущий взгляд карих глаз добавлял ему сходства с хищной птицей. К счастью, клипсянин успел до отбоя. Юноша надеялся незаметно от остальных проскользнуть в свою камеру, однако уже в коридоре его ждал Джехар. Лицо того было смертельно бледно; это отчетливо просматривалось в полумраке казармы, даже полные губы его, казалось, стали совершенно бескровными, как у мертвеца.
– Бунтарь! – окликнул опоздавшего главный, и Артур, невольно вздрогнув, постарался придать лицу небрежное выражение.
– Я замерз, как собака, Джех, дай мне пройти.
– Не торопись, братишка. Почему ты так припозднился? Разве не знаешь, сколько времени отводится на работу? Азор не оставил тебе часов, чтобы ты мог сверяться с ними?
Артур небрежно пожал плечами, словно речь шла о чем-то совершенно естественном и вполне объяснимом, и сказал уверенным голосом:
– Азор сказал, что сам придет и примет у меня работы, но по какой-то причине не сдержал слово. Я до последнего ждал его на поле, но потом решил, что если не вернусь в казармы, у меня появятся проблемы…
– И они появятся! – в сердцах рявкнул Джехар, едва сдерживаясь. Другие ребята, проходившие мимо, принялись оглядываться на них. – Азор пропал, ты в курсе? А вместе с ним и Четверка! Последний раз их видели возле главного шурфа!
– Странно, – тихо пробормотал Артур, в глубине души искренне расстроившись за Жабу. Ему так и не получилось помочь бедняге и отвратить от него опасность. Что ж, теперь уже ничего нельзя было сделать, кроме как надеяться, что ему удастся самому выбраться из передряги. Джехар резко шагнул к юноше, вынуждая того вжиматься в стену.
– Я отвечаю за них, ясно тебе? Если с ними что-нибудь произойдет… Вся ответственность на мне.
Артур постарался сохранить невозмутимый вид.
– А при чем здесь я? – невинным голосом произнес он, глядя Джехару прямо в глаза. Тот нервно усмехнулся.
– Я прекрасно видел, как Азор крутился возле тебя все эти дни! Признавайся, он склонял тебя к побегу? Если да, то это очень серьезный проступок!
– Азор помогал мне найти дорогу и разобраться в распорядке Доргейма, ты-то ведь делал вид, что слишком занят, – спокойно заявил Артур, хоть на самом деле у него дрожали поджилки. – Позволь, я пройду в нашу камеру, Джехар, я устал и вымок до нитки.
– Валяй, – как от зубной боли скривился главный. – Но если я узнаю, что ты солгал мне… Я собственноручно закопаю тебя на том самом поле, где ты сегодня выкапывал картошку!
– В Доргейме мне уже столько раз угрожали смертью, что я начинаю думать, будто попал не в исправительную колонию, а в лагерь смертников! – хмыкнул Артур, проходя мимо Джехара.
В камере, как и следовало ожидать, собрались все, за исключением Азора и Жабы. Чанг сидел на своей кровати, свесив ноги вниз, и жевал клюкву, с удовольствием размазывая красные ягодки в ладонях, Спайк занимался тем, что с усердием давил на своем матрасе клопов.
– Так понравилось работать, да, братишка? – язвительно проговорил Чанг, с необычайной проницательностью взглянув на вошедшего Артура. Клипсянин мог биться об заклад, что тому известно куда больше, чем Джехару. Кстати, последний тоже зашел к остальным; лицо его было грустным и уставшим. Дверь за ними не стали закрывать. На отдалении лаяли собаки-ищейки.
– Их ищут… – с какой-то безнадежной тоской в голосе вымолвил главный. Но Артур наверняка знал, что вернется, скорее всего, лишь один. Азор. Жабе, увы, уже не суждено будет делить с ними их жалкую комнатушку. Клипсянин подоткнул одеяло и, сняв с себя мокрую одежду, переоделся в сухое. Затем он лег на матрас и закрыл глаза, надеясь хоть немного отдохнуть от сегодняшнего дня, как вдруг Чанг, со своей койки, ехидно поинтересовался:
– А почему у тебя шишка на голове, Бунтарь, а? Опять с кем-то подрался?
Артур почувствовал, как все внутри у него буквально холодеет от страха, однако он постарался не подавать виду и пробормотал язвительно:
– Так беспокоишься за меня?
– Конечно, ты ж у нас особенный, не такой как все. Вон и Одди тебя заприметила…
Чанг не договорил, поскольку Джехар в два счета подскочил к нему и с такой силой рванул его за ноги вниз, что бедняга с грохотом свалился на пол, а сверху ему на голову в довершение всего упал его собственный вонючий матрас.
– Ты чего, Джех? – жалобно поинтересовался пострадавший, но тот был грозен и походил на голодного льва.
– Всем спать! Если завтра Азор и Жаба не вернутся в школу, ты, Бунтарь, пойдешь объясняться с Одди! И это будет первое предупреждение!
Сказав так, он лег на свою койку. А Артур еще долго не мог заснуть; неконтролируемый страх перед Тенью не давал ему покоя. Первое предупреждение… Это значило, что грядет расплата. За все его неверные действия. За каждое ошибочное решение. Бедный Жаба…
Глава 5. Добрые люди честны в своих планах, но не доверяй планам коварных
Дождь со всей неистовостью, на которую только был способен, хлестал по изможденной земле Зловещих топей, но покатая крыша казарм столь густо заросла мягким желто-зеленым мхом, приглушавшим посторонние звуки, что нападки со стороны непогоды почти не ощущались внутри помещения. Между тем, несмотря на оглушительную тишину, царившую после отбоя, жильцы камеры номер шесть провели весьма беспокойную ночь. Мимолетного взгляда на их изможденные и понурые лица было достаточно, чтобы определить этот факт. Джехар был бледен и раздражителен сверх меры: он разбудил своих соседей по камере еще до сигнала тюремщиков, причем сделав это в весьма грубой и бесцеремонной форме – порою стаскивая с человека на пол одеяло, а в иной раз и самого беднягу за пятку. Когда Джехар с грозным рыком подскочил к койке Артура, тот уже предусмотрительно встал, не желая в полной мере ощутить на себе гнев вожака.
– Они не пришли! – выкрикнул Джехар, чрезвычайно раздражаясь. Юноша явно плохо себя контролировал, голубые глаза его смотрели яростно, а на бледных щеках проступили лихорадочно-красные пятна, как от чахотки. Клипсянин, призывая на помощь всю свою выдержку, лишь спокойно пожал плечами.
– Если бы я знал, куда они запропастились, то сказал бы тебе первому!
– Ты лжешь! – возмущенно воскликнул вожак, впадая в совершенное неистовство. – Я не верю, что Азор просто так лисом крутился возле тебя! Ты наглый лгун, Бунтарь, и по твоей милости у меня могут возникнуть серьезные проблемы!
– Зря стараешься, Джех, видно же, что новичок – та еще скрытная скотина, – отозвался из угла Спайки, всегда скорый обругать своих соседей по камере. Эта подлая фраза словно послужила для главного сигналом: он самозабвенно ринулся к Артуру и, наверное, драки было бы не миновать, однако клипсянин выпрямился и тоже угрожающе шагнул в сторону Джехара, отчего тот принужден был замереть на месте, подавив в себе первый импульсивный порыв.
– Хватит! – тихим, но твердым и проникновенным голосом произнес Артур. – Я действительно вначале помышлял о побеге, Джехар, я тебе об этом говорил. Теперь, однако же, я и сам понял, что это не очень хорошая затея. Вокруг непроходимые болота, идти некуда, выбраться отсюда невозможно. Я не самоубийца. И я действительно не знаю, где сейчас Азор с Четверкой!
Юноша проговорил все это таким искренним и невинным тоном, что ему сложно было не поверить. Впрочем, почти все сказанное являлось неоспоримой правдой. Артур действительно не знал, куда запропастились незадачливые беглецы. Разумеется, ему пришлось утаить от Джехара кое-какие детали, но он просто не мог подставить Жабу – вдруг тому все-таки удастся выбраться из передряги и благополучно вернуться в лагерь. Ведь если Джехару станет известно, что они все вместе планировали побег, тогда Жабе точно не избежать наказания, а так, возможно, бедняга сумеет как-то оправдаться. Артур не любил ложь всем сердцем, но только не в том случае, когда она могла послужить другому человеку во благо.
– Ладно, потолкуешь еще сегодня с Одди, – раздраженно буркнул главарь, отступая от Артура. Очевидно, в глубине души вожаку не хотелось затевать драки с воинственным клипсянином, от которого можно было ждать всего, что угодно. Артур коротко кивнул. Он, конечно, весьма сомневался, что разговор с девчонкой, вообразившей себя царицей топей, будет плодотворным, однако Джехара в том состоянии, в котором он теперь пребывал, лучше было не злить. Выходя из камеры на завтрак, Артур мучительно размышлял над своей непростой ситуацией. Неприкасаемые здорово подставили его; если бы он не опоздал на отбой и вовремя вернулся с работ, Джехар, вероятно, не стал бы подозревать его. И только сейчас юноше в голову пришла одна любопытная мысль, заключавшаяся в следующем: если Азор и раньше проворачивал подобные штуки с побегом, почему прозорливый дух Доргейма не наказывал его? А вдруг догадки Неприкасаемых на его счет были верны, и Азор правда является Тенью?
Это прояснило бы некоторые моменты. Но зачем Тени уводить людей из Доргейма, да еще и оставлять их гибнуть на болотах? Ведь существам из Желтого моря, насколько догадывался Артур, нужно было совсем другое, а именно: живые люди, вместилище для самих себя.
Приход Азора в лагерь многое бы объяснил, и Артур ни секунды не сомневался в том, что придет лишь он один.
В столовой стоял непривычный для казарм суетливый галдеж, и даже надзирателям не получалось утихомирить взволнованных узников; слишком уж необычным оказалось вчерашнее происшествие. Бесследно пропали двое, не вернувшись с работ – событие, совсем несвойственное предсказуемому Доргейму, где каждый день повторяет предыдущие. Неприкасаемые тоже вносили свой неоценимый вклад во всеобщий гомон, но в отличие от остальных, они продолжали вести собственную игру, весьма профессионально изображая сумасшедших. Так, Чероки с упоением, которому позавидовали бы даже обитатели психиатрических лечебниц, обливал остальных жидкой кашей из осоки, Базил с мрачным видом уставился в одну точку, не замечая ничего вокруг, Шнурок и Кокос фальшиво горланили какую-то странную песню, состоявшую не из человеческих слов, а из нечленораздельных мычаний. В их компании были и другие, но Артур не знал их. Бросив испепеляющий взгляд в сторону Чероки, юноша прошел с подносом к повару. Ему показалось, правда довольно смутно, что наглец тихонько прошептал ему в спину:
– Как шишка? Не болит?
Артур горько усмехнулся. Вздувшийся бугор на виске, пожалуй, был одной из наименьших неприятностей, которые могли с ним приключиться. Получив скудную порцию осоковой каши с кленовым сиропом, клипсянин хотел было сесть к своим, однако Джехар прогнал его.
– Вали к Одди, братишка. Заодно и потолкуешь с ней по душам, – безапелляционно заявил он. Артур увидел, как на лицах Спайки и Чанга появились двусмысленные ухмылки. Юноша с деланным безразличием пожал плечами и направился к девушке, одиноко восседавшей за своим столом.
Оделян была одета, как парень, и манеры ее были грубыми и жесткими, однако, возможно даже помимо ее собственной воли, подобное поведение делало владычицу топей еще более женственной. С копной волнистых черных волос, строгими плотно сжатыми аккуратными розовыми губами, серьезными, немного грустными карими глазами, она смотрелась настоящей красавицей армутского толка. Деланно улыбнувшись Артуру, она спросила, не без доли любопытства и некоторого кокетства, присущего многим девушкам:
– Сам пришел, или Джехар прогнал?
– Решил разнообразить утреннее времяпрепровождение, – хмыкнул Артур, подделываясь под ее тон. Оделян сверкнула карими глазищами и улыбнулась, на этот раз куда более искренне. Юноша с аппетитом принялся за осоковую кашу, которая, впрочем, по вкусу отчетливо напоминала болотную тину, а Оделян, не притронувшись к тарелке, без тени смущения глазела, как ее сосед по столу поглощает завтрак.
– Ты ничего не ешь? – сказал наконец юноша, не сумев сдержать раздражения в голосе. Ему не нравилось, как Одди таращилась на него. Впрочем, не одна только госпожа топей, но и все ребята с огромным любопытством смотрели теперь в их сторону, словно ожидая забавного театрального представления, которое вот-вот должно было разыграться в столовой.
– Вчера кое-что произошло, – строго произнесла Оделян. – Джехар считает, что ты хотел сбежать вместе с Азором и Четверкой. Это правда?
– Разве похоже, чтобы я сбежал? Как мне кажется, я сижу напротив тебя сейчас, а не пробираюсь по непролазным болотам… – буркнул Артур, впрочем, избегая прямолинейного ответа.
– А вдруг пропавшие найдутся, признаются в неудавшемся побеге и расскажут, что ты был с ними заодно? Что тогда станешь делать? Клянусь, для твоей шкуры было бы лучше правдиво поведать мне обо всем сейчас… По крайней мере, я настоятельно советую тебе избрать именно эту линию поведения. Если же мне станет известно, что ты врешь, я накажу тебя, причем довольно жестоко, несмотря на установившиеся между нами дружеские отношения. После чего у тебя уже не будет никакой защиты перед Духом Доргейма.
– То есть если кто-нибудь, например Азор, станет на меня наговаривать, ты сразу ему поверишь, мигом забыв про нашу дружбу? – с иронией поинтересовался Артур, с вызовом глядя на девушку. Та пожала плечами.
– Азору или Четверке, если они найдутся, я поверю. Они будут вынуждены сказать правду, чтобы Дух Доргейма не наказывал их сразу же, ведь, пытаясь убежать, они уже совершили одно серьезное преступление. А Дух, как ты знаешь, не дает второго шанса.
– Понятно, – сухо ответил клипсянин, даже не скрывая досады в голосе. Он хотел бы поинтересоваться у Оделян про те случаи, когда Азор делал вид, что совершает побег, а на самом деле вероломно обкрадывал новичков. Так ли он боялся соврать? Судя по рассказу Неприкасаемых, Азор врал напропалую и, что самое любопытное, всякий раз выходил сухим из воды. Как же ему удавалось обыграть всеведущего Духа? А может, суровая Оделян сама испытывает слабость к благообразному Азору, как знать? И всячески выгораживает его…
Оделян покровительственно положила свою мозолистую ладонь на руку Артуру и произнесла проникновенным голосом:
– Ну так что ты выбираешь? Скажешь мне правду?
– Конечно. Ты испачкалась в каше, – невозмутимо ответил клипсянин, пальцем указывая на ее щеку, на которой действительно остались следы кленового сиропа. Одди вздрогнула и очень хмуро посмотрела на своего наглого собеседника; очевидно, она просто не знала, что ответить на эту бестактную дерзость.
– Я бы не хотел опоздать на урок, ведь Доргейм не дает второго шанса, – иронично добавил Артур и, пока девушка не опомнилась, поспешно встал из-за стола. Он был прав; время, отведенное на завтрак, подошло к концу. Лишь Неприкасаемые имели право сидеть в столовой до бесконечности, но даже они лениво поднялись со своих мест.
Если бы Артур знал, каким сегодня будет первый урок, он бы вряд ли так спешил на него. На открытой мшистой поляне ребят уже с нетерпением поджидал господин Шандонэ, облаченный в одно лишь трико, которое настолько туго обтягивало его тучное тело, что он со стороны казался жирной колбасой в черной кожуре. На ногах у него красовались блестящие жокейские сапоги из змеиной кожи, а в руках он держал длинную крючковатую палку, с каковой обычно люди ходят за грибами. Почти прямо над ним висела одинокая черная туча и секла дождем; так что по гладкому костюму преподавателя скатывалась влага, оседая где-то в недрах его глубоких сапог. С надрывом визжал ветер: здешний суровый и аскетичный край показывал скверный характер.
За спиной господина Шандонэ угрюмо возвышался темный бор с высокими разлапистыми елями, которые, будто суровые стражи, не позволяли узникам покинуть надоевшую им до дрожи тюрьму. Мрачные декорации как бы свидетельствовали о том, что в скором времени на этой одинокой мшистой поляне, выщербленной серым камнем, разыграется не менее унылое представление. Кто же населял Доргейм? Школьники или заключенные? Преступники или добропорядочные люди? Казалось, они и сами ничего о себе не ведали. Рядом с учителем, чуть дрожа своим гибким телом, стоял олененок; и такой он был неуклюжий, смешной, так доверчиво малыш прижимался к толстой ноге хозяина, что ученики невольно начинали улыбаться, глядя на него. Животное забавно шевелило ушами и тянуло носом, словно пытаясь по запаху определить людей. Артур встал вместе с остальными напротив учителя и горестно покосился на животное; он уже сердцем почувствовал что-то нехорошее. Учитель же дождался, когда остальные соберутся, и провозгласил громко и радостно, словно возвещая о скором внеплановом пиршестве:
– Сегодня мы будем стрелять из лука.
Напряженное молчание послужило ему ответом. Юношеские лица были направлены в сторону учителя, но ни одно из них не выражало тех эмоций, которых, судя по всему, ждал господин Шандонэ.
– Что же, разве вы не любите стрелять из лука? – с наигранным удивлением поинтересовался учитель.
– Мы не видим мишени, господин, – ответил тогда Джехар за всех. Голос его дрогнул, как натянутая тетива.
