Вилли Петрицкий
Космос. Человек. Культура
Проблемы социальной философии. Говоря о будущем человечества, Циолковский не мог не коснуться ряда проблем социальной философии. В этом разделе он неизбежно входит в соприкосновение с учением Н.Ф. Фёдорова. Совпадают взгляды Циолковского и Фёдорова в вопросах регуляции обществом природных процессов. Они оба считали полезным для общества организовать наступление на болезнетворных микробов, на вредные растения и даже … на вредных животных. Оба полагали, что природная среда Земли должна быть разумно преобразована. Подобное целенаправленное преобразование природы рассматривалось ими как одно из коренных условий совершенствования жизни социума. Доживи Циолковский до наших дней, он, возможно, счёл бы неразумными многие наши шаги по преобразованию природы, чреватые экологическим кризисом.
Перекличка с идеями Фёдорова просматривается и там, где Циолковский обсуждает проблему народонаселения. Ратуя за увеличение численности населения, Циолковский вместе с тем даже не упоминал идеи воскрешения отцов. Рост населения философ обусловливал прогрессом социальной жизни, развитием медицины. Кроме того, увеличение численности населения, по мысли Циолковского, влечёт за собой совершенствование людей и совершенствование социального устройства («Будущее Земли и человечества». С. 25).
Принцип самоорганизации, обнаруженный мыслителем в природе, он считал применимым и в социальной жизни. Самоорганизацию в социальной жизни Циолковский связывал с построением разумно обоснованной иерархии устройства общества: « … лучшее общественное устройство… состоит в том, чтобы самая лучшая часть человечества управляла Землёй, чтобы каждый, сообразно своей полезности для людей, занял соответствующее место. Управление лучшими людьми, высшими представителями человечества, даст ему единение. Единение избавит народы от войн… Оно обеспечит благосостояние и сделает всех счастливыми» («Научная этика». С. 47).
Однако, рассуждая о возможном использовании увеличивающегося населения для наступления на природу, Циолковский возвращается к фёдоровской идее «военизации трудовых армий». Возможно, подобная мысль явилась своеобразным отражением недавней для Циолковского практики большевистского руководства эпохи военного коммунизма., Космическая этика. Наконец, нельзя не сказать о той сфере философии русского космизма, в которой Циолковский стал первопроходцем, – о космической этике. Если у Н.Ф. Фёдорова нет даже упоминания о ней, если у В.И. Вернадского и А.Л. Чижевского отмечаются лишь подходы к этой проблеме, то в философском учении К.Э. Циолковского разработаны основные принципы новой отрасли этического знания, актуальные для людей, профессионально занимающихся освоением космического пространства.
Человек будущего? Циолковский всегда имел мужество и умел заглянуть в такую даль, которой не касалась в ту пору мысль ни философов, ни учёных. Как-то в беседе с А.Л. Чижевским мыслитель заметил, что человечество как единый объект эволюции тоже изменяется и, наконец, через миллиарды лет превратится в единый вид лучистой энергии. Перейдя в лучистую форму высокого уровня, человечество станет бессмертным во времени и бесконечным в пространстве… (Чижевский А.Л. Страницы воспоминаний о К.Э. Циолковском // Химия и жизнь. М., 1977, № 1. С. 6,7). Беседа датируется 1932-м годом, и лишь спустя шесть десятилетий русский астрофизик И.Д. Новиков пришёл к схожим выводам: «Вселенная в будущем, когда начнёт сжиматься, будет совсем не похожа на сегодняшнюю. По-видимому, в тех условиях, если какие-то формы разумной жизни и будут возможны (а я в это верю), то они будут очень сильно развитые и изменившиеся, совсем не похожие на сегодняшнюю» (Новиков И. Куда течёт река времени. М., 1990. С. 206–207).
Философское творчество К.Э. Циолковского, как нетрудно заметить, – особый, синтезирующий этап в развитии русского космизма. Оно прошло трудную проверку временем и выдержало её. Ещё совсем недавно , в конце 40-х – начале 50- х годов прошлого века, философские воззрения учёного с оттенком пренебрежения именовали утопией. Но на рубеже третьего тысячелетия космическая философия прочно вошла в мировую культуру как её неотъемлемый и важный элемент.
К.Э. Циолковский и А. Швейцер
(У истоков космической этики)
Космичность, характеризующая стиль научного и философского мышления ХХ столетия, имеет глубокие корни в мировой культуре. Ею отмечены искания мыслителей древней Индии и древнего Китая, труды античных учёных и философов. Гипотезу о существовании множественности населённых миров выстраивал в ХVI веке Джордано Бруно. Но наиболее полное и, пожалуй, всеобъемлющее выражение космического подхода к рассмотрению явлений природы и разумной деятельности проявилось в русской культуре ХIХ в. (Н.Ф. Фёдоров – в философии и Ф.И. Тютчев – в литературе). Не случайно уникальное сочетание космически ориентированного философского и научно-технического гения явили миру личность и творчество К.Э. Циолковского. Оригинальный философ и теоретик космонавтики, Циолковский на заре ХХ века перекинул мост в грядущее ХХI столетие.
В начале ХХ века русская культура привлекала пристальное внимание учёных, писателей и деятелей Европы и Америки. Не избежал этого влияния и Альберт Швейцер, немецко-французский философ, музыкант и музыковед, врач, впоследствии лауреат Нобелевской премии мира. При первом же знакомстве с его трудами автора этих строк поразили явные параллели между взглядами Циолковского и Швейцера на природу, на отношение к ней со стороны общества, на роль нравственности в регулировании отношения человека и общества к природе. С философскими сочинениями Циолковского Швейцер, видимо, не был знаком. Но в период своего духовного становления он нередко обращался как к художественным, так и религиозно-философским трудам Льва Толстого и признавал, что личность, деятельность и творчество Толстого произвели на него неизгладимое впечатление, повлияв на выбор его жизненного пути. (См. письмо А. Швейцера к В.А. Петрицкому).
Л.Н. Толстой, как и знаменитый русский философ В.С. Соловьёв, тесно общались с Н.Ф. Фёдоровым, глубоко интересовались его учением «об общем деле человечества», подчас Толстой остро полемизировал с Фёдоровым. Швейцер вполне мог быть осведомлён об этом интереснейшем споре и, таким образом, знать о космичности философских воззрений Н.Ф. Фёдорова. В то же время, правда, в иной, служебной, обстановке Н.Ф. Фёдоров, будучи библиотекарем Румянцевского музея в Москве, осуществлял своего рода «шефство» над удивительно любознательным молодым читателем Константином Циолковским, не только, по своему усмотрению, снабжая его литературой, но и подолгу беседуя с ним. Впоследствии, в 40-50-х гг. прошлого столетия, Швейцер неоднократно встречался с Альбертом Эйнштейном, который знал о трудах К.Э. Циолковского и писал о них. Возможно, от него Швейцер мог услышать имя русского учёного и даже суждения о его работах. В 1988 г. автор этих строк провёл фронтальное обследование материалов архива Альберта Швейцера в Гюнсбахе (Франция) – удалось выявить массив сочинений Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, русских философов «серебряного века» и… альбом на немецком и французском языках «Космонавт № 1 Юрий Гагарин», в котором наличествовала и фотография К.Э. Циолковского.
Науковеды, исследователи психологии творчества не дали ещё исчерпывающего ответа на вопрос о причинах появления схожих идей и учений в трудах представителей различных культур, живущих и работающих в различных условиях. По нашему мнению, мыслящие личности конкретной исторической эпохи, абстрагируясь от различий национального менталитета, сословных, идеологических и иных противоречий, вырабатывают определённую парадигму, характеризующую данную эпоху, и в её русле ведут научный, художественный и нравственный поиск.
Альберт Швейцер – младший современник К.Э. Циолковского. Разница в возрасте – восемнадцать лет. Общий период сознательной, творческой жизни – около сорока лет. Главное в философской системе Швейцера – учение о благоговении перед жизнью, анализ которого позволяет выявить много общего в воззрениях обоих мыслителей. Прежде всего следует рассмотреть содержание основополагающей философской категории «бытие», часто употребляемой в трудах Циолковского и Швейцера. У того, и у другого содержание этой категории понимается предельно широко и включает в себя как бытие человека, бытие социума, так и бытие мира, универсума. Циолковский склоняется к тому, что какую бы модель будущего изменения Вселенной ни принять, бытие материи и разума будет бесконечным. Сходной точки зрения придерживается и Швейцер. Мир у него – «бесконечное бытие в бесконечных (выделено нами – В.П.) его проявлениях» [1].
Признание бесконечности бытия у обоих мыслителей неразрывно связано с утверждением наличия разума во Вселенной, возрастания его роли по мере усложнения универсума. Важен в этом плане анализ наличествующей в трудах обоих мыслителей категории «воля». У Циолковского одна из его философских работ – «Воля Вселенной» – специально посвящена рассмотрению данного понятия. Мыслитель восходит от разумной воли человека к существованию воли Вселенной, суть которой – «высшая любовь, беспредельное милосердие и разум» [2]. Швейцер рассматривает «волю» как волю к жизни, существующую в каждом живом существе; как волю к возможно более полной реализации потенций живого в сроки отмеренного ему природой биологического времени. Если растения и животные не осознают наличествующей у них воли к жизни, человек осознаёт её как у себя, так и у других живых существ. Отсюда, этика, по Швейцеру, – это безграничная ответственность человека за всё, что живёт.
Швейцер не устанавливает границы живого, не проводит ценностной градации между различными уровнями развития жизни. Он ратовал за нравственное отношение не только к флоре и фауне, но и к почвам, гидросфере и атмосфере. Циолковский же своей концепцией «всегда живого атома» подводит к выводу о том, что «весь космос… всегда жив в абсолютном смысле» [3]. Но в таком случае человек и общество становятся ответственными не только за себя и за всё живое, что окружает их на планете Земля. Они по мере освоения космоса становятся сопричастными к процессам, протекающим во Вселенной. Исходя из того, что воля Вселенной суть высшая любовь, беспредельное милосердие и разум, человек призван поступать так, чтобы не навредить, не нанести страдания и ущерба универсуму. «Этика космоса, т.е его сознательных существ, – писал Циолковский,– состоит в том, чтобы не было нигде никаких страданий: ни для совершенной жизни, ни для других недозрелых или начинающих своё развитие живых существ» [4].
Учение о благоговении перед жизнью исходит из тех же принципов. Швейцер утверждал: «Мы обладаем волей сохранить жизнь и всё существующее» [5]. Расширяя сферу действия морали и включая в неё не только отношения между людьми, но и отношение человека к другим живым существам, к природе, к универсуму, Швейцер приходит к выводу о том, что благоговение перед жизнью такой нравственный принцип, согласно которому добро есть сохранение жизни, содействие её полному развитию. Реализация этого принципа требует от человека глубочайшего нравственного совершенствования. «С самого её зарождения этика самосовершенствования была космической, – отмечает философ, – так как самосовершенствование, по идее, может заключаться только в том, что человек становится в истинное отношение к бытию, находящемуся в нём и вне его» [6]. Более того, этика благоговения перед жизнью, с одной стороны, предельно расширяющая сферу действия морали, а, с другой, – основанная на безусловно простом принципе – нравственном долженствовании, направленном на сохранение и совершенствование жизни, по сути своей, как заметил английский астроном Б. Лоуелл, космически универсальна [7]. «С её помощью, – писал А.Швейцер, – мы достигаем духовной связи со Вселенной» [8].
Духовная связь человека и человечества со Вселенной – сложнейшая проблема, к постановке которой современная наука подходит в связи с «антропным принципом» астрофизики. У Циолковского эта проблема пронизывает всё его философское творчество. Вопросы – почему Вселенная развивалась именно так, а не иначе; зачем необходимо развитие природы до ступени появления разума; какую роль разум призван играть во Вселенной? – постоянно ставились мыслителем. В записи А.Л. Чижевского до нас дошла «теория космических эр», сформулированная К.Э. Циолковским, по всей видимости, в начале 30-х гг. прошлого века. Согласно этой теории, поскольку в природе существует мозговой аппарат человека, значит он природе необходим. И даже в том случае, если Вселенная в будущем начнёт сжиматься, человечество не исчезнет, а примет иную форму – станет «лучистым человечеством» [9]. Спустя шесть десятилетий современный русский астрофизик Игорь Новиков, работающий ныне в Нидерландах, пришёл к схожим выводам: в случае сжатия Вселенной, «если какие-то формы разумной жизни и будут возможны, то они будут очень сильно развитые и изменившиеся, совсем непохожие на сегодняшние» [10].
Альберт Швейцер решал ту же проблему иначе. Если Циолковский, считая себя материалистом-монистом, вынужден был искать ответ непременно на путях превращения вещества, например, в энергию, то Швейцер полагал, что понятием «бытие» определяется существование не только материи, но и духа. Природа и дух сосуществуют; при этом именно дух играет активную роль по отношению к материальным объектам. По Швейцеру, «дух есть могущественная сила изменения вещей» [11]. Философ утверждал, что «духовное стоит над всем историческим» (выделено нами – В.П.) и, следовательно, включает в себя как производное и человеческий разум. А отсюда один шаг до признания предуготовленности мира к возникновению жизни и разума, и вечности существования мирового духа.
Основные идеи космической этики были изложены К.Э. Циолковским в работе «Научная этика» (1930), а Швейцером – в последних главах второго тома «Культуры и этики» (1923). Независимо друг от друга, работая в русле единой парадигмы ХХ века, мыслители пришли к выводу о необходимости поиска простых общечеловеческих нравственных принципов и норм, которые могли бы действенно регулировать сложное и противоречивое многообразие отношений человека и человечества к живым существам, к природе, к универсуму в целом. Можно вполне обоснованно предполагать, что космическая этика рассматривалась Циолковским и Швейцером как объективно необходимая нравственная основа деятельности человечества по освоению космического пространства и как универсальное средство общения с гипотетическими «братьями по разуму»
В самом деле, взаимосвязь и взаимообусловленность возможных многообразных форм жизни во Вселенной необходимо обусловливает такие отношения между ними, которые были бы направлены на сохранение жизни вообще, иначе совершенствование её будет просто невозможно. Поэтому отношения взаимотерпимости, взаимопонимания и взаимосотрудничества пробивают себе дорогу, а среди разумных существ нравственность становится не только законом жизни, но и коренным условием её существования и развития. Нравственность выступает также объективно необходимым условием становления, развития и позитивного функционирования социума. Любое сообщество разумных существ немыслимо без необходимо сопутствующей ему нравственности как основы его жизни и культуродеятельности. Нравственность, как аксиома, самодостаточна и универсальна. Основные её принципы и нормы существовали на всех этапах истории человеческого общества у различных народов в различных культурах. Именно поэтому предпринимаются попытки использовать универсальные нравственные принципы в качестве одной из образующих языка межпланетных сообщений. Над созданием космического языка – линкоса – работал учёный-математик Утрехтского университета Х. Фройденталь [12].
Развитие идей К.Э. Циолковского и А. Швейцера на современном этапе позволяет более чётко сформулировать предмет космической этики, вычленить основные её аспекты и цели. Предметом космической этики является нравственное регулирование различных форм деятельности человеческого общества по освоению космического пространства. Основными целями её следует считать исследование специфики нравственно-психологических реакций и поведения человека в условиях экстремальных ситуаций, возникающих в процессе профессиональной деятельности по освоению космического пространства, а также формирование принципов и норм отношения людей к возможным проявлениям неизвестных нам форм внеземной жизни и научное прогнозирование характера и последствий контактов землян с представителями внеземных цивилизаций.
Соответственно названным основным целям исследований в сфере космической этики выделяются следующие её аспекты.
Теоретико-практический: неотложное исследование нравственнопсихологических особенностей поведения и деятельности космонавтов (астронавтов) в условиях сенсорного голода, экстремальных ситуаций и т.п., а также формирование соответствующих моральноволевых качеств у людей, профессионально работающих в космосе; сюда же следует отнести работу по изучению сложной проблемы общения в смешанных экипажах длительных космических экспедиций, в которых должны оптимально действовать представители различных культур, мировоззрений, религиозных верований, наконец, противоположных полов и т.д.
Теоретико-прогностический: изучение закономерностей генезиса, развития и функционирования нравственности как социального института, имманентно присущего любому сообществу разумных существ; построение моделей возможных контактов посланцев Земли с непривычными, непонятными им формами внеземной жизни, с представителями космических цивилизаций.
В теоретико-практическом аспекте сделано много и в нашей стране, и за рубежом. Разработаны и внедрены в практику подготовки космонавтов и астронавтов морально-психологические тренажи и тесты. Успешно проведены и проводятся ныне испытания по моделированию поведения космонавтов и астронавтов в условиях длительных полётов в космос, охватывающих значительные временные периоды.
В теоретико-прогностическом аспекте исследования развёртываются, естественно, пока в плане приложения космических прогнозов к решению неотложных земных проблем. На основе теоретикопрогностических положений, содержащихся в трудах К.Э. Циолковского и А. Швейцера, уже сегодня можно вести разработку основополагающих для становления и реализации нравственноэкологического императива принципов и норм. Как подчёркивалось выше, одно из главных требований космической этики – не уничтожать жизнь, не вредить её, не причинять страданий живому, ибо мы сегодня ещё не знаем, какое значение имеет та или иная форма жизни как на планете Земля, так и во Вселенной. В рамках этого основополагающего постулата нами сформулирован принцип триединства – « понять – познать – помочь», позволяющий определить оптимальные пути решения конфликтных ситуаций в системе природопользования и в различных человеческих общностях (13).
Таким образом, прогностические формулы космической этики принадлежат не только будущему. Творческое наследие К.Э. Циолковского и А. Швейцера на редкость современно и актуально. Народам Земли, вошедшим в третье тысячелетие христианской эры, ощутимо недостаёт взаимопонимания и взаимодоверия.
Примечания
1. Швейцер А. Культура и этика. М., 1973. С. 303.
2. Циолковский К.Э. Причина космоса. Калуга , 1925. С.31.
3. Там же. С. 27.
4. Циолковский К.Э. Научная этика. Калуга, 1930. С. 44.
5. Швейцер А. Культура и этика. М., 1973. С. 278.
6. Там же. С. 297.
7. Lovell B. Reverence for Life and the Cosmos // Albert Schweitzer International Symposium. Cambridge, 1-4 Sept. 1983. P. 56.
8. Швейцер А. Письмо В. Петрицкому // Альберт Швейцер – великий гуманист ХХ века. М.,1970. С. 230.
9. Чижевский А.Л. Страницы воспоминаний о К.Э. Циолковском // Химия и жизнь. 1977, № 1. С. 24-31.
10. Новиков И. Куда течёт река времени? М., 1990.
11. Schweitzer A. Appel an die Menschheit // Gesammelte Werke. Berlin, 1971. B. 5. S. 600-611.
12. Freudental H. Lincos, Design of a Language for Cosmic Intercourse. Amsterdam, 1960; Фройденталь Г. Линкос – межпланетный язык // Населённый космос. М., 1972. С. 306-316.
13. Петрицкий В.А. Развитие нравственных потребностей и проблемы космической этики // Проблемы потребностей в этике и эстетике. Л., 1976. С. 57-63.