Виктория Медведева
Один дома 6
– Я догадываюсь, что за Анечка. Имя слышал, но не приглядывался. Это та, что бесшовной трансплантацией занимается? Ладно, неважно. Так что ты слышал-то?
– Эсмеральда – клон. Нюшки нашей. Неужели не замечал? Как две капли.
– Не может быть. Запрет же.
– Короче, ты ничего не слышал. Ничего не знаешь. Я ничего не говорил. Дело-то подсудное. Денежки на макаку Букин получил, как пить дать. А девчонок наверняка за нос водит. Наукой прикрывается.
После этого разговора Карасёв стал замечать некоторые странности в лаборатории, на которые раньше не обращал внимания. Наверное, в конце концов, он разобрался бы в том, что творится у него под носом, но глобальные события отодвинули все мелкие проблемы далеко на задний план.
Гром грянул, когда лаборатория занималась повседневной текучкой. В лице профессора.
– Минутку внимания! – Букин вошёл в комнату, вид у него был озабоченный, – Без паники! Но я вынужден сообщить о свёртывании работ.
Общий шум, возгласы, вопросы вынудили профессора замолчать. Он поднял руку.
– В течение двух недель мы должны полностью подготовить лабораторию к эвакуации на Десятку. Земля ещё не готова принять нас, так что придётся пережить промежуточное переселение. Итак, что же случилось? Все знают, что нет сколько-нибудь известных причин, которые бы заставили планеты изменить свои орбиты. Однако, невероятно, но факт. Это произошло с Тринадцатой.
Карасёв вздрогнул. Уже пару лет он почти не вспоминал о Лане, но услышанное сообщение молнией ударило в мозг.
– Что с Тринадцатой? – немного хрипло спросил он.
– Её уже готовят к эвакуации. Теперь по делу. Все знают, что в шестой лаборатории разработаны сверхпрочные боксы. Решено провести глобальный эксперимент. Лучшего случая не представится. Уже произвели расчёты. Через тридцать два дня произойдёт столкновение с Тринадцатой, причём оно будет такой силы, что обе планеты превратятся в пыль. Увы, жалко нашу Пятую, немало мы тут потрудились. Но космос есть космос. Иногда он преподносит сюрпризы. Решено поместить в сверхпрочные боксы шестой лаборатории наших двух мартышек – Нюшу и Эсмеральду. Боксы управляемые, так что после катастрофы они будут направлены прямиком к нам, на Десятую.
– Если вместе со всей нашей Пятой не превратятся в пыль, – зашумели аспиранты и младшие научные сотрудники.
Букин развёл руками.
– Разработчики гарантируют, что боксы выдержат удар.
Вечером у Игоря друзья обсуждали случившееся.
– Ну, и как тебе наш профессор? Почуял провал и, как говорится, концы – в космос.
– Что ты имеешь в виду? – не понял Василий.
– А то, что начали копать под Эсмеральду, вот что. Мне мать сказала. Ну, а теперь обеих мартышек запакуют и отправят куда-нибудь подальше.
– Так они же к нам прилетят. Если выживут.
– Держи карман шире! Вот увидишь, будет допущена «ошибочка» в вычислениях, и наши милые обезьянки окажутся где-нибудь в соседней галактике. Если, конечно, не превратятся в пыль, вместе с нашей и Тринадцатой. И тот и другой исход вполне на руку Букину.
Дома Василий не мог уснуть, всё ходил по комнате. Наконец, сел за стол, достал зет-фон и нашёл нужный номер. После нескольких гудков на экране появилось лицо Ланы. Она не выразила удивления, а, может быть, сделала вид, что не удивилась.
– Привет! – у Карасёва неожиданно для него самого учащённо забилось сердце.
– Привет, – довольно равнодушно улыбнулась Лана.
– Готовишься к переезду?
– Да, приходится.
– Вас куда?
– На Восьмую. А вас?
– На Десятую. И чего это вашу Тринадцатую дёрнуло курс поменять в нашу сторону?
– Надеюсь, ты не подозреваешь меня?
Василий засмеялся.
– Честно говоря, мелькнула такая смелая мысль. Романтическое превращение двух любящих сердец в космическую пыль – это в твоём духе.
– Года два назад такой ход событий меня бы устроил. Но время делает своё дело. Так что, извини, твоих предположений я не подтвержу.
– А жаль…
– Да? Ну, ты извини, меня зовут. Пока.
Экран погас. «Меня зовут»… Карасёв некоторое время подержал зет-фон в руке, а потом с силой бросил его на диван.
Эвакуация проводилась поэтапно. Родителей Карасёв отправил в первые дни перелётов. Сам же, вместе с сотрудниками, готовил лабораторию.
Вся аппаратура, препараты, Генетические Боксы были упакованы. Оставались только два сверхпрочных, ожидающие своих постояльцев – Нюшу и Эсмеральду. Обе обезьяны словно понимали, что их бросают, отказывались от пищи, сидели по углам своих клеток.
Накануне последнего вылета мартышек поместили в сверхпрочные боксы. У Василия сердце сжалось при виде несчастных, а девушки, не стесняясь, плакали, пропитывая слезами свои маски.
Историческое столкновение ожидали завтра, ровно в 19 часов. Сборы протянули, как всегда, до последнего. Вылет назначили на шесть утра. Вечером Василий и Игорь «сильно» посидели за папиным коньячком, обсуждая Букина, обезьян, причины изменения траектории Тринадцатой и прочие космические проблемы.
Домой Карасёв шёл неуверенной походкой, размышляя обо всём на свете. Неожиданно бренькнул зет-фон.
«Срочно зайди в институт. Все подробности позже» – интересно… От кого это? Телефон незнакомый.
Ноги сами собой привели его к институту. Не размышляя, он сорвал ненужные пломбы (глупая привычка со старо-древних времён. Тут конец света намечается, ан нет, нужно все двери опечатать!), и по коридорам прошёл в лабораторию, где в полной темноте стояли боксы с обезьянами.
– Бедняги, – Василий погладил холодный металл.
Голова отчаянно кружилась. Пройдя в угол, он с минуту постоял, прислонившись к стене, потом медленно опустился на пол. Глаза сами собой закрылись.
Проснувшись, Карасёв не сразу врубился, где находится. С трудом поднявшись на ноги, он вынул зет-фон. Пять двадцать! Мгновенно отрезвев, он рванул к выходу. Заперто. Как это?
– Эй! Вы с ума там сошли? – Василий с силой забарабанил в дверь, – Откройте, вылет через сорок минут! Гарька, это ты, что ли? Брось шутки, идиот!
