Эльвира Смелик
Зови меня Шинигами. Дикая охота
Глава 4. Крест и цепи
Они никогда не заморачивались на приветствия, и уж тем более на вопросы типа: «Как жизнь? Как дела?» К чему церемонии? Ши начинал разговор так:
– Ты мне нужен.
Его твёрдый, лишённый интонаций голос превращал фразу в подобие приказа, но Вит не обижался. Совершенно не обращал внимания по подобную мелочь, потому что и сам мог позвонить в любое время, но сочетание «ты мне нужен» ему не нравилось, он предпочитал подлиннее и поэмоциональней: «Я тут нашёл подходящее дельце». Но на этот раз пришлось начать с осторожного вопроса:
– Ты сможешь приехать?
– Не знаю, – прозвучало в ответ.
Впервые за всё время, что они были знакомы. Ши даже не спросил: «Зачем?» Но Вит сам сообщил:
– Тебя тут ищут.
И едва удержался, чтобы не добавить «Угадай, кто!». Но более неуместное предложение вряд ли придумаешь.
Сложно, когда просто не способен разговаривать без вечных шуток, подколок и насмешек. Вит терпеть не мог серьёзность, но теперь ситуация не та.
Так бы и не знал, что с Ши произошло, если бы ни случайная встреча. Вит увидел его, поинтересовался, где пропадал, почему на звонки не отвечал. «Так занят? Чем же?» И конечно, улыбнулся с пониманием. Но улыбка быстро полиняла, когда узнал, где приятель действительно пропадал и чем занят. Ши честно выложил, с обычными своими хладнокровием и бесстрастностью, а Вит, так нетипично для него, промолчал, хотя множество слов одновременно рвалось с языка. Но к чему они?
Сейчас Вит слушал тишину в телефоне, ждал вопроса «Кто ищет?», предсказуемо не дождался, но зато и гудки отключения не появлялись, и опять заговорил сам:
– Кира. Она придёт вечером, через два дня.
– Я попробую.
И всё. Чёрт! Будто разговаривал с ранее не знакомым человеком. Пусть Ши всегда немногословен, но обычно ответы у него более определённые. Он всегда точно знал, что сделает. Либо «нет», либо «да», в крайнем случае: «Я подумаю». Теперь думали за него.
У Вита жизнь тоже не всегда праздник. Чего только не случалось! В какие только истории не вляпывался! Но всё сам, исключительно по собственной инициативе. Полная свобода выбора: что желал, то и получал.
Ну да, существовать как-то надо, не просто прозябать и влачиться. Вит хоть и стопроцентный представитель скрытого мира, но мир людей и ему диктовал свои условия. Всё-таки именно этот мир – основной, более сильный, даже несмотря на ограниченность человеческих возможностей, способный прогнуть под себя, заставить, хотя бы частично, подчиняться своим правилам.
Ведь и жить где-то надо, и жрать чего-то. Вит не из вечных скитальцев и не тех, кто может подпитаться энергией живого создания или перекусить сырой человечинкой. Он по части питания очень близок к людям, а отбросы – ну… как-то совсем не хотелось. В общем – деньги, деньги, деньги. Куда без них? А пенсия для скрытых тварей не предусматривалась, даже за очень большую выслугу лет.
Вот Вит и зарабатывал, как мог. А с его способностью к маскировке и скромными физическими данными самое лёгкой дело – обман. Или кража.
С людьми он особо не связывался. Лучше со своими же.
Выведать какой-нибудь секрет, стащить редкий артефакт – не так уж и сложно, если воспроизвести внешность близкого друга, проверенного знакомого или подчинённого, которому безоговорочно доверяют. Лицо, фигуру, голос. Когда удавалось познакомиться поближе, то и узор на сетчатке глаза, и отпечатки пальчиков. А если нужно было куда-нибудь пролезть, Вит мог слегка уменьшиться в размерах. И в высоту, и в толщину. Не до ребёнка, конечно, до подростка.
Обычно он работал в облике того самого юркого субтильного пацана, что подкатывал к Кире на вокзале. Не только из-за габаритов удобно. К малолетке всегда относились снисходительно, всерьёз не принимали, иногда и жалели, и дураком легко прикинуться. Хотя разные личности попадались, некоторым абсолютно всё равно, кто перед ними: ребёнок или взрослый.
Заработать, заодно пощекотать нервы, развлечься. Скука же. Разве можно найти что-то новое и интересное, доматывая второе столетие? При том, что до сих пор чувствуешь себя мальчишкой, у которого шило в одном месте, а вроде уже всё перепробовал.
Короче, допросился Вит у жизни экстрима. Однажды оказался в такой заднице – как там у людей в книгах? – что ни в сказке сказать, ни пером описать. Так и не понял: случайно сложилось или его намеренно подставили. Скорее всего, второе. Постарался кто-нибудь из обманутых, особо обидчивых, отомстил.
Вит навеки запомнил тот случай, в подробностях. Как осторожно двигался вдоль коридора, ведущего вглубь большого дома, держался возле стены, прислушивался. И царившую тишину, гулкую, многие бы, наверняка, добавили – тревожную. Но тут дело не только в тишине.
Ещё бы не тревожиться, если воровать собираешься! Если крадёшься и всё время думаешь: «А вдруг поймают?» Может, и не всё время, но нервы щекочет. А дом словно мёртвый, будто специально прикинулся: «Давай, Вит, давай! Залезай как можно глубже. И тут я тебя…» Так и получилось – и тут… пол внезапно ушёл из-под ног.
Сначала Вит вообще ничего не понял, летел вниз, точнее скользил на огромной скорости, словно катился по крутой горке, только потом дошло. Скорее всего в полу был потайной люк, и стоило наступить на его крышку, она опрокинулась. И Вит опрокинулся, точненько угодил в ловушку. Прямо как в кино.
Потом он вывалился на твёрдый каменный пол, ударился неслабо, и несколько секунд ориентировался в пространстве: где, чего и как?
Хорошо, не только он один растерялся. Присутствующие вряд ли ожидали увидеть пятнадцатилетнего паренька, наверняка рассчитывали на нечто большее. Потому и среагировали не сразу, дав Виту возможность очухаться.
Ему одного беглого взгляда хватило, чтобы оценить обстановку. Выработано давно и прочно: осматриваться, анализировать уже на ходу. Даже на бегу.
Обширный подвал или зал, место, специально приспособленное под ритуалы, освещённое огнём, но не факелов. Прямо в полу выдолблены небольшие выемки, наверное, наполненный маслом. Оно и горит, ярко-оранжевым, громко пощёлкивая, чадя клубами чёрного дыма. Фигуры в алых мантиях до пола, будто бы тоже полыхающих в неровных отблесках огня. И рожи красные, специально вымазанные. А на самом-то деле все они люди, обычные люди, размечтавшиеся о недоступном для них могуществе, сунувшиеся туда, куда им лезть не положено.
Разыгрались, идиоты. Выстроились в полукруг перед каменным столбом с поперечной перекладиной, с тонкими цепями, свободно свисающими до самого пола. Типа, крест. Типа, алтарь. Не хватает только прикованной к нему жертвы.
Понятно, почему не хватает. Жертва только что прибыла.
Люди, блин! Свой им не подходит. Им существо понадобилось из скрытого мира. Ни много ни мало.
Точно, идиоты. Потом же сами о своей затее пожалеют. Не им управляться с неизведанными силами. Ну и Вит представление испортит. Он-то не идиот! Чтобы на крест, чтобы подыхать.
Поди ж ещё сразу не прикончат, захотят, чтоб в мучениях. Они же любят смотреть, как страдают и мучаются, а иначе – скучно им, не интересно. Трагедию им подавай, боль, плач и стенания, душераздирающий вой на самой высокой ноте.
Об-ло-ми-тесь!
Вит всё-таки быстрее остальных среагировал: подскочил, резко метнулся в одну сторону, тут же в другую, сбивая с толку. Он за изворотливость и хитрость, не за силу. В драку не полезет. Ещё бы один на один, но с толпой…
Лучше уж зайчиком, и плевать, что трусом. Зато целым останется. И живым.
Ну-у, хочется надеяться.
Позади креста есть проход, не дверь, просто дыра в стене, но он ведёт наверняка куда-то ещё глубже, во внутренние помещения. Должен быть другой выход, который выведет наружу, и он, скорее всего, в противоположном конце зала.
Конечно, можно было принять облик одного из присутствующих, смешаться с ними, даже лицо сделать красным не проблема. Проблема в другом – в широком алом балахоне.
Вит одет во всё чёрное, довольно плотно прилегающее к телу, а кардинально изменять одежду он не умеет, только слегка. Подогнать по росту и фигуре, даже чуть-чуть поменять цвет, но не настолько. А без стандартного маскарадного костюмчика как у всех, его быстренько вычислят.
Это Вит уже не бегу думал. Или сейчас ему кажется, что думал, а тогда не до стройных длинных размышлений было. Сам метался, и мысли метались, минималистичные, без лишних слов и эмоций.
Всё-таки ему удалось выскользнуть из зала. Отчасти мантии помогли. Длинные – в пол, широкие, путались в ногах у преследователей. А Вит всегда был шустрый, и одет подходяще, да ещё страх помог. Перед этим жутким каменным крестом с цепями, перед этими сосредоточенными и хмурыми красными рожами.
Только бы не попасть в тупик. Только бы…
Целый лабиринт коридоров: налево, направо, направо, налево. Вит не запоминал, просто сворачивал, подстёгиваемый раздающимися за спиной топотом и криками.
Только бы не заблудиться! Только бы впереди не поджидали! Ну почему так много условий должно совпасть для того, чтобы Вит мог благополучно выпутаться их этой истории?
Лестница вверх. Это хорошо, что вверх, это обнадёживает.
И сил особых нет, а он чуть не снёс дверь. Воздух! Улица! Свобода!
Дальше – старый, основательно заросший сад. Напрямик почти не продерёшься, только по тропинкам. Наверное, деревья специально не трогают, чтобы как следует прикрывали таинственный дом. А за садом должна быть дорога. И опять домá. Много домов. Новостроек, старинных, жилых, нежилых. Да не всё ли равно! Среди них затеряться – проще простого.
Вит вынырнул из зарослей, уже почти облегчённо вздохнул, по-прежнему на бегу. Уже… почти…
Налетели сразу двое с разных сторон, вцепились, как в тиски зажали. Рожи раскрашенные мелькают совсем близко. В глазах – пустота. Ни чувств, ни мыслей, только чуть-чуть удовлетворения от того, что поймали.
Как там надо кричать? Чтобы жалобное-жалобное выражение на лице, чтобы голос дрожал. «Дяденьки! Отпустите! Я не нарочно! Я не виноват!»
Эти – не отпустят.
Вит дёргался, извивался и орал. Ещё как орал, но другое, не жалостливое. И его заткнули.
Не рука, лапища огромная. Накрыла сразу и рот, и нос, половину лица смяла в здоровенном кулаке. Вит не только кричать, дышать не смог.
Скрутили, сдавили. Перед глазами начало темнеть. Не столько от нехватки воздуха, сколько от страха. И сознание затягивал туман.
Сейчас Вит вырубится, а очнётся уже на кресте. От боли. Скорее всего. Так что лучше совсем не приходить в себя.
Почти уже двести лет – как долго, как скучно! Дурак! Отчего-то сейчас совсем о другом говорить хочется. Даже не говорить, вопить во всё горло: «Не хочу! Подыхать не хочу! От-пу-сти-те!»
Он забился изо всех сил, пока сознание окончательно не отключилось и очень удивился, когда сжимавший его краснорожий сильно вздрогнул и ослабил хватку. Не поверил сразу.
Убралась рука от лица, только другая ещё крепко держала. Но и та отцепилась, и, оказалось, только из-за неё Вит пока и стоял на ногах. Исчезла опора, и он сразу свалился на траву, судорожно глотая воздух. Перед глазами по-прежнему пелена, только уши ловят непонятные звуки.
Вит зажмурился, переждал несколько секунд и открыл глаза, вскинул голову.
Взгляд упёрся в одного из преследователей. Не в того, с огромными ручищами, во второго. Он стоял всего в паре шагов, странно стоял – согнувшись, покачиваясь, даже тихонько подвывая. Потом рухнул на колени, упёрся ладонями в землю. Одна ладонь обычная, а другая вымазана чем-то тёмным, на пальцах влажно поблёскивают подтёки.
Кровь? Откуда? Что случилось?
Вит повернул голову, посмотреть, что делает первый краснорожий. Тот оказался занят. Ещё как занят! Ему теперь не до Вита. Сам отбивается от…
Да ладно!
У Вита мгновенно всё нормализовалось: и дыхание, и зрение, и слух. Сознание сразу просветлело.
Краснорожий со своими огромными кулачищами с трудом отбивался от пацана. Или уже не отбивался, просто пытался хоть как-то защититься. А пацан чуть постарше Вита в его нынешнем обличье. Не скажешь, что здоровый или накачанный. Поджарый, не слишком высокий, ничего лишнего, лаконичный до оптимальных показателей. Весь какой-то жёсткий и стремительный, не по-человечьи быстрый и, кажется, не по-человечьи сильный.
Перехватил метившую в него тяжёлую ручищу, остановил на середине движения и удерживал. Непонятно как, но удерживал. А на лице даже никакого особого напряжения, только губы плотно сжаты.
Вит пялился удивлённо. Хотя помочь же нужно было. И краснорожий, похоже, тоже пялился и тоже удивлённо. А парень справился сам. Воспользовался замешательством противника, ударил. В физиономию. И не пустой рукой.
Сверкнуло тонкое лезвие, но не воткнулось – повёрнуто было не в ту сторону. А краснорожему достались кулак и рукоятка кинжала.
Хруст раздался. Мерзкий. Вита даже передёрнуло. Голова краснорожего резко запрокинулась. Хотя сам он устоял, но ему уже точно ни до чего было.
Парень метнулся к Виту, ухватил за шкирку, дёрнул вверх.
– Быстро. Бежим! – как приказ. Голос резкий и твёрдый.
Но Вита упрашивать и не надо. Он с низкого старта хорошо пошёл, не думая. За этим, странным.
Рванули через дорогу, к домам, юркнули в узкий проход между двумя стенами. А там, на дороге, уже раздавался топот. И не только на дороге. Звучал и откуда-то из глубины дворов.
Так он тоже убегает от кого-то!
Свернули за угол, пронеслись вдоль стены, опять свернули и неожиданно вылетели на открытое место.
Асфальтовая площадка, несколько автомобилей и люди, на противоположном краю. Немного, всего три человека. Увидели парня и Вита, тут же сорвались с места.
– Чёрт! – произнёс парень почти совершенно без эмоций, посмотрел на Вита.
Наверное, посмотрел.
Вит только заметил, как блеснули глаза под длинной белой чёлкой и каким-то десятым хамелеонским чувством уловил смысл пока ещё не произнесённых слов: «Дальше ты сам. А это уже исключительно моё», но так и не позволил им прозвучать. Дёрнул парня за рукав, сам стартанул.
– Сначала вместе, потом в разные стороны, – выдал скороговоркой, одновременно меняя облик.
Парень принял чужие правила мгновенно. Вроде даже не удивился.
Немного пробежали рядом, Вит вначале вырвался вперёд, после чуть отстал. Нарочно. Чтобы совсем запутать: кто из них кто? Потом бросились в противоположные стороны. Вит обернулся на бегу, чтобы посмотреть, но не на преследователей, а куда рванёт парень. Не хотелось его терять, с ним как-то надёжней. Вита впечатлил и кинжал, и то, как парень легко разделался с краснорожими.
И тут что-то с громким жужжанием пронеслось над головой. Хлопок за спиной. Или наоборот? В другой очерёдности.
Да не важно!
Вит с разбегу заскочил в кусты, проломился через них, и угодил в овраг. Не успел затормозить, одна нога соскользнула с края, и пришлось на автомате прыгать вниз, иначе бы слетел кувырком.
Выбираться наверх не стал, так и побежал дальше по дну, пригибаясь, чтобы голова не слишком торчала над краями, беспрестанно смахивая с лица лезущую в глаза длинную чёлку. Но овраг мельчал, и уже доходил Виту только до пояса. Пригибаться не имело смысла. Хоть заросли кустов остались с обеих сторон, прикрывали. Но и Вит и не видел толком, куда его эта дорожка выводит.
В общем-то без разницы. Все места здесь незнакомые.
Вит думал в конце концов овраг плавно сравняется с поверхностью, но он закончился тупиком, по-прежнему глубиной по пояс. Вит упёрся ладонями в край, чуть подтянулся, пытаясь забросить наверх согнутую ногу, но боковым зрением заметил чьё-то приближение, перепугался слегка. Или не слегка.
Уже упиравшееся в землю колено опять соскользнуло вниз, внезапно ослабевшие руки сами по себе сложились в локтях, и Вит едва не ткнулся лицом в траву. И всё-таки вскинул голову. Вроде бы самоотверженно глянул опасности прямо в глаза.
Глаз не увидел и сразу громко выдохнул с облегчением.
Опять этот парень.
Они же бежали в разные стороны! Как он так быстро нашёл и нагнал? Или это овраг вывел Вита чёрт знает куда. Незаметно изогнулся, унёс в другом направлении.
Парень присел, протянул руку. Пальцы длинные и тонкие. Вит ухватился и сразу ощутил, насколько крепка и сильна обманчиво изящная на вид ладонь. Потянула вверх, и Вит выскочил из оврага, почти взлетел.
Встали напротив друг друга, замерли, почему-то.
Неожиданно парень хмыкнул, сжал губы, и Вит вспомнил, что всё ещё сохраняет его облик, а это очень-очень странно – видеть себя со стороны. И жутковато к тому же.
Всё-таки хорошо, что они встретились, что вляпались в неприятности одновременно и поблизости, иначе бы Вит… сейчас…
Не было бы сейчас Вита.
Дружба – не дружба. Не важно. Зато всегда знаешь, к кому можно обратиться в случае чего. И Вит обращался, до последнего времени, но теперь…
Встретились под аркой старинного дома, поговорили.
– Приглядишь за ней? – спросил Ши, и Вит ухмыльнулся в ответ:
– Да как всегда. Первый раз что ли.
– Постарайся уговорить. Пусть она оставит эту затею. Всё равно ничего не выйдет. Уговори. Ты можешь.
– Ладно, попробую.
– А я пошёл.
– Угу.
Вит стоял, привалившись плечом к холодной каменной стене, тихонько вздрагивающей и как будто плотнее жмущейся к нему в испуге, когда по дороге проезжал автобус или машина покрупнее, смотрел Ши в спину. А тот шёл неторопливо, внешне уверенный и спокойный. Руки в карманы, голова чуть наклонена вперёд, и вроде бы ничего особенного. Удалялся с каждым шагом, потихоньку исчезал в тёмной перспективе ночи.
Глава 5. Обмани себя
Кира выглядела так, словно её побили. Хотя ни синяков, ни ссадин снаружи не наблюдалось. Она неподвижно сидела за столом, обхватив голову руками и не заметила, как Вит подошёл, как заговорил с ней.
Трогательная такая. Ладошки маленькие и аккуратные, шея худенькая и длинная, а глаза огромные, наполненные отражениями и бликами, растерянно и потрясённо смотрят в никуда. И само возникает желание защитить, успокоить, пожалеть. Но что самое интересное, другим желаниям тоже не мешает.
Куда её опять понесло? Домой ей надо, к папочке, к мамочке. И парня, нормального, а не как все они здесь.
– Ты, может, есть хочешь?
Кира отрицательно мотнула головой.
– Тогда чего здесь сидеть? Пойдём.
Теперь она кивнула, безразличная, на всё согласная.
Дверь с витражами захлопнулась за спиной, Вит направился не к выходу, к лестнице, ведущей наверх, к комнатам.
– Не хочу туда! – Кира застыла на месте.
– Да ладно. Чего ты? Не одна же, со мной. Не бойся.
– Я не боюсь, – возразила тихо, но твёрдо, а на лице едва заметное выражение брезгливости и неприязни. Не к Виту, к дому. Или к каким-то своим ощущениям и эмоциям.
– Да только переночуем. Чего сейчас бегать-то впустую туда-сюда? А завтра сразу уйдём, – произнёс он и сам себя мысленно упрекнул.
Сейчас Кира спросит: «Куда?», а Вит понятия не имеет. Ни планов, ни предположений, вообще ничего.
«Уговори отказаться» – это действительно самое разумное.
Из Киры воительница, обхохочешься. Хотя драться она вроде умеет. Но это только с такими же безбашенными дурочками прокатит, а тут всё слишком серьёзно. И у Вита основная тактика: при первом же намёке на опасность – удирай, и как можно быстрее. Но что-нибудь стянуть, выкрасть, обвести вокруг пальца – это, да, его. Только надо же знать: кого обманывать и откуда нужную вещь тащить. А сейчас ничего не известно, совсем ничего.
Кира вошла в комнату, по сторонам не смотрела, только прямо перед собой, под ноги, уселась на краешек кровати и опять – не двигалась, молчала. Голова опущена, вид пришибленный.
– Устала?
– Не знаю.
Не знает. Она, вообще, вопрос слышала? Или собственные мысли её настолько захватили, что реальность она плохо воспринимает. Они и заснуть не дадут. Так и будет сидеть и думать, думать, думать, увязать всё глубже.
– Ты мне расскажи сама. Подробней. А то я не слишком в курсе. Так, по верхам, и с чужих слов.
– Сейчас? – посмотрела недоумённо.
– А когда ещё? Или ты спать собираешься?
– Не собираюсь.
– Тогда рассказывай.
Хватит уже уматывать себя тяжёлыми размышлениями.
Вит плюхнулся в кресло, но сразу передумал. Поднялся, подошёл к кровати и устроился чуть в стороне от Киры. Так же – на краешке. Упёрся ладонями в покрывало.
– Ну давай! Я слушаю! Начинай с того, как ты из храма ушла.
***
Всё-таки Кира заснула. Выговорилась – полегчало, хотя рассказывала совсем о другом. Но эмоции вырвались наружу вместе со словами, пусть и не в тему. Силы тоже ушли, и образовавшуюся внутри пустоту заполнил туман усталого безразличия, тихонько кружил, покачивал – баюкал, напевал колыбельную. По крайней мере так казалось. Едва различимый шёпот в ушах, без слов, без смыслов, как шелест листьев на лёгком ветру.
Легла она прямо там, где сидела, съёжилась, завернулась в одеяло и забылась почти сразу. Просто не заметила, когда закончилась реальность, когда начался сон. Тоже туманный, ни о чём, состоящий из неясных образов. А потом разбудили – так же незаметно, медленно и осторожно вытянули из сна, зовя по имени. И неясно, кто.
Это не Вит. Голос женский, знакомый, похожий на мамин. Тихий, проникновенный, ласковый. Но точно не мама, потому что здесь её быть не может.
Кира открыла глаза и увидела силуэт в нескольких шагах от кровати. Словно на год назад вернулась, во флигель старого дома, напоминающий башню. Опять темнота, которая размывает контуры и прячет истинные облики, и призрачная, будто бесплотная, фигура. Лицо скрыто под вуалью.
Но Кира не могла перенестись, она по-прежнему в комнате. Это провидица пришла сюда.
Зачем?
Вслух не спросила, но ответ прозвучал:
– Ты же хотела попасть в Сумеречный храм.
Кира села на кровати, не сводила с провидицы глаз.
Хотела, да. Но когда это было? И попала, и пробыла там целых десять месяцев. Но, возможно, и не там. Кира же не помнит, ничего не помнит. И – конечно! – она бы снова не отказалась от встречи с настоятелем. Чтобы задать мучившие её вопросы, чтобы узнать про ребёнка.
Он действительно существует? Он жив? И почему он не с Кирой? Почему её заставили забыть про малыша?
– Пойдём! – провидица угадывала Кирины мысли. Говорить ничего не приходилось, её и так понимали. – Я проведу тебя в храм.
– Да, – Кира кивнула, поднялась.
Провидица двинулась вперёд, ступала неслышно. Складки одежды чуть-чуть шевелились, никаких сильных и резких движений, даже руки не протягивала, чтобы открывать двери. Те уже давно были открыты, будто специально поджидали. Кира пробовала её нагнать, не получилось. Провидица всегда находилась немного впереди, и тонкий шлейф из знакомого дымного аромата тянулся за ней.
Тихо так – никаких звуков. Не только в доме, даже на улице. Пустынно. Ночью город всегда кажется странным, незнакомым. Вроде бы всё вокруг прежнее, уже не раз виденное, и в то же время другое. Чужое, словно альтернативный мир, очень близкий к нашему, но – не он.
Огни фонарей едва заметно трепещут, будто они не электрические, будто под матовыми плафонами языки настоящего пламени. И тени от этого ёжатся и дрожат, словно живые. Но нисколько не страшно, даже не тревожно. Кира не обращает на дорогу внимания, не осматривается по сторонам, не запоминает, где проходит. Только думает: какую сегодня придётся открыть дверь, чтобы попасть в храм?
Попыталась узнать от провидицы, но та, не оборачиваясь, произнесла:
– Идём!
И Кира шла.
Ночь потихоньку отступала – уже не темнота, сумрак. Значит, как раз самое время. А провидица ещё раз повторила, немного настойчивей и громче, чем раньше:
– Идём!
Кира согласно кивнула, хотела сказать: «Да», но кто-то ухватил её за руку, дёрнул назад.
– Кир! Ты что? Ты куда?
Она обернулась, увидела Вита, но её ни капли не удивило его внезапное появление, объяснила спокойно и уверенно:
– В храм.
Вит и без того выглядел озадаченным и взволнованным, а тут его брови приподнялись ещё выше.
– Куда?
Почему он спрашивает? Прекрасно ведь знает про Сумеречный храм, и зачем Кире туда надо. Ну, конечно же, она не могла не пойти, когда позвали, когда пообещали показать дорогу. Может, провидица ему понятней объяснит.
Кира развернулась, но не увидела призрачной фигуры в нескольких шагах от себя.
– А где она?
– Что ещё за «она»? – Вит хмыкнул в недоумении и заверил: – Ты одна была. – А после выдохнул с осуждением: – Еле нашёл. Куда тебя вдруг понесло? Предупреждала бы хоть. Вот я не верил, а ты, правда, сплошная ходячая проблема. На секунду оставить нельзя.
Кира огляделась по сторонам.
Улица, вполне обычная, молочное, тускнеющее с рассветом сияние фонарей, звуки просыпающегося города, чуть сглаженные, не столь навязчивые и громкие, но они хорошо слышны. Машины несутся стремительно, упиваясь неограниченной свободой. Движение ещё не очень оживлённое, и пешеходов нет, только Кира. В нескольких метрах от широкого проспекта. Поблизости ни светофора, ни перехода. А она – напрямик. Двинулась бы… скорее всего, если бы не…
Она на секунду сомкнула веки, чтобы окончательно сморгнуть пелену морока, но получилось не совсем то. Мир исказился, расплываясь, и слёзы полились по щекам, сами. И не удержишь. Но Кира же совсем не хотела плакать!
– Ну ты чего? – Вит опять разволновался и растерялся. – Кир! – Взял за плечи, тряхнул легонько. – Зачем ты? – Потом вздохнул обречённо и притянул к плечу.
Его рубашка мгновенно впитывала слёзы, и Кира виновато бормотала, касаясь губами намокшей ткани:
– Я не специально. Они сами. Я не собиралась, а они…
Текли, неуправляемо, размывали реальность, которую действительно не хотелось видеть. И широкую серую ленту проспекта, с несущимися по ней машинами. И ещё одну ленту, зелёную – стриженного газона, с рядком молодых деревьев, а потом снова серую.
Узкий пешеходный тротуар, невысокая ажурная ограда вдоль одного края, и почти на одном уровне с ней – тёмные штрихи. Тоньше и толще, короткие и стремящиеся в бесконечность. Параллели и пересечения. Провода, столбы, перекладины. А внизу, скорее всего, железнодорожные пути. Рельсы, шпалы.
Вит тоже бормотал, своё:
– Чёрт! Да где это видано, чтобы демоны жалели и успокаивали!
Кира отодвинулась от его плеча, шмыгнула носом.
– Ты разве демон?
– Считай, что да, – опять у него это странное выражение.
– Ты же говорил, хамелеон.
– Ну-у, – протянул Вит. – Демон тире хамелеон. Разве нельзя?
– Не знаю, – Кира смахнула ладонью слёзы – они уже не так обильно лились, набухали медленно, скатывались одинокими каплями – внимательно вгляделась в лицо Вита. Обычное, совсем как у людей. Даже мысли не возникает о том, что у него есть какие-то необыкновенные способности, а уж тем более о демонической природе. – Тогда почему я не вижу твоей настоящей сущности?
– Так может, у меня её и нет, – предположил Вит невозмутимо. – Я же понятия не имею, как должен на самом деле выглядеть. Обычно такой внешностью пользуюсь, как сейчас. Или пацаном. А, может, они все у меня настоящие. Да и потом, я как никак хамелеон. Высший пилотаж маскировки.
Кира судорожно вдохнула, ещё раз шмыгнула носом. Кажется, окончательно успокоилась. Поймала взгляд, тоже внимательный, а ещё задумчивый.
– Как тебя сюда занесло? – спросил Вит, и Кира в ответ пожала плечами, проговорила неуверенно, сама уже сомневалась в правдивости случившегося:
– Она разбудила, предложила провести в Сумеречный храм.
– Кто она?
– Провидица.
– Кто? – переспросил Вит, но ответа дожидаться не стал. – Честно, с тобой никого не было. Я вернулся в комнату, тебя нет. Стал искать. Хорошо, что здесь всё прямо идёт. Издалека увидел. Ты шла. Одна. Абсолютно. Спокойно так, не торопясь. Ты случайно не лунатик?
– Не лунатик я! Ни случайно! Никак! – Кирин голос опять задрожал, сорвался всхлипом. – Может, её и не было, но я видела. Хорошо видела. И разговаривала с ней. Может, это и сон. Но разве так бывает? Я ничего не понимаю. Не могу объяснить.
– Я тоже, – признался Вит. – Скорее всего, колдовство. Но я в нём мало разбираюсь. – Выдохнул, усмехнулся критично, пробурчал: – Собрались два идиота. Нужна умная голова, а она сейчас не тем занята, – сказал, как будто неудачно ляпнул. Сам смутился, насторожённо глянул на Киру, словно ожидал от неё осуждения.
Она молчала, и Вит молчал, будто время отсчитывал, чтобы сказанное успело забыться, и появилась возможность заговорить о другом, обыденном.
– У тебя вещи где?
– В гостинице, – откликнулась Кира.
– Тогда забираем и уезжаем.
– Куда?
Вит задумался на мгновенье. Или только вид сделал, что задумался, а на самом деле собирался с решительностью.
– Отвезу тебя домой.
Кира отодвинулась от него подальше, нахмурилась, посмотрела неприязненно.
– Сам придумал?
Или выполняет просьбу? Следует наиболее разумному и целесообразному.
– Сам, – твёрдо произнёс Вит, а дальше получилось с вызовом: – Кто ж ещё?
С минуту буравили друг друга пронзительными взглядами и чувствовали присутствие третьего, сейчас, с ними рядом. Даже не рядом, между, будто смотрели сквозь.
– А что тебя не устраивает? – Вит нарушил молчание первым, но уже с интонациями миролюбивыми и рассудительными. – Мы даже не знаем, с чего начать, куда ткнуться. Побудешь дома, подождёшь. А я постараюсь что-нибудь выяснить. Это я хорошо умею: разведать, разузнать. А какой смысл торчать тебе непонятно где, если есть дом?
Он тоже прав, возразить трудно. Кирины планы закончились ничем. Их и было всего два, весьма сомнительных и ненадёжных.
В Сумеречный храм её не пустили, да она сама думала, что так и случится, понадеялась на Ши. Какой бы отвратной и тяжёлой ни была дорога, по которой он обычно продвигался, но выводила же к цели.
Опять не получилось. «Ты зря на меня рассчитывала». Зря. Но больше ей рассчитывать не на кого, а сама Кира, в одиночку, ни на что не способна. Скрытый мир и от неё тоже скрыт. Пусть она знает о его существовании, пусть ей не раз встречались принадлежащие ему существа и твари, этого мало, слишком мало, даже для того, чтобы просто выжить в нём.
Вит смотрел с ожиданием, и Кира отвернулась. Нарочно. Оттягивала момент, когда всё-таки придётся признать свою беспомощность, придётся согласиться: «Да, домой!» Ни с чем. После пламенных речей и заверений, после пренебрежения просьбами и слезами родителей, после благородных мыслей о непременном спасении ребёнка. Вит мог и врать о том, что собирается что-то выяснять, отправит Киру домой и на том успокоится.
Разумные слова: «Забудь опять и живи дальше». Похоже, так и получится. Забыть. Всех.
Разные миры – они никогда больше не состыкуются.
Кира сглотнула стоящий в горле комок, собралась с силами и… почувствовала прикосновение. Вит отодвинул волосы, положил ладонь на шею, едва не коснувшись пальцами уха. Рука медленно двинулась вниз и вдоль по плечу.
Не слишком-то похоже на жалость.
Кира зажмурилась, стряхивать ладонь не стала, просто велела:
