Виктория Воронова
Двуликие
23.
Каждый вечер Егор спешил домой, к своей жене. Там, в стенах двухэтажного особняка, выстроенного в классическом стиле, он ощущал себя дома. Ярослава теперь каждый вечер с работы возвращалась сюда, с этой целью Егор распорядился выделить жене машину с водителем. Поездки на такси были небезопасны – неизвестно, кто окажется за рулем и исправна ли машина. Кроме того, предоставив жене водителя, Егор всегда знал, где она находится и что с ней. Желание Славы работать чуть ли не до самых родов чуть не довело мужчину до белого каления, но ничего нельзя было поделать с упрямой женщиной – та во что бы то ни стало желала иметь свой собственный трудовой заработок. Подобное стремление к независимости ставило мужчину в тупик – он не понимал, зачем жене нужно было каждый день отправляться на работу и тратить там время на чужих людей вместо того, чтобы наслаждаться свежим воздухом и спокойной обстановкой дома. Решив про себя, что к этому вопросу они еще вернутся, Егор выдвинул условие – Слава работает только в том случае, если передвигаться по городу будет на личной машине с водителем. Той ничего не оставалось, лишь пойти на этот компромисс.
Вот и сегодня, приехав домой, Егор застал жену дома. Та готовила что-то на ужин – судя по ароматам, доносившимся из кухни, блюдо было из мяса.
Мужчина вошел в кухню и увидел, что девушка что-то помешивает в сковороде, напевая себе под нос какую-то мелодию.
Он попытался скрыть смех за кашлем, кажется, у него получилось.
Слава обернулась и смущенно улыбнулась ему:
– Привет. А я тоже только недавно приехала с работы.
– Привет. Накормишь голодного и замерзшего мужа?
– Конечно. Вымой руки, и пойдём ужинать, уже все готово.
В доме больше никого не было, кроме них двоих. Домработница приходила через день, в семь часов вечера её рабочая смена заканчивалась и она покидала дом. Вся охрана обитала в гостевом домике во дворе. Теперь, когда выяснилась причина Егорова безумия, не было необходимости держать в доме посторонних людей. Сам Егор был уверен в том, что он свою Славку никогда в жизни не обидит.
Обычно по вечерам Егор и Ярослава молча ужинали, потом вместе в гостиной смотрели фильмы или читали каждый что-нибудь своё. Егор обнимал жену, та постепенно снова привыкла к его объятиям, уже не вздрагивала и не пыталась отодвинуться. Егору было тяжело осознавать, что это только от того, что Слава была беременна, и физический контакт с мужем ей был необходим лишь для хорошего самочувствия.
Сегодня они решили вместе посмотреть фильм – новая комедия совсем недавно вышла в прокат, но уже успела вызвать фурор. Удобно устроившись на диване с Ярославой под боком, Егор включил фильм. Тут же вихрь воспоминаний увел его за собой в прошлое – мужчина вспомнил их совместный поход в кино. Казалось, это было давным-давно, совсем в другой жизни. А ведь прошло всего два месяца, сколько всего случилось за это время!
Егор перебирал волосы Ярославы, вдыхал их аромат, не в состоянии им насытиться. Возможно, это действие брачной связи, но ему нравилось в его жене всё – внешность, запах, то, как она говорит, двигается, спит и так далее. Ему хотелось гораздо большего – хотелось подмять девушку под себя, раздеть, ласкать долго и нежно, а потом брать снова и снова, прямо здесь, на этом диване. И не только на диване. Хотелось, чтобы она принадлежала ему полностью, всецело, чтоб желала близости с ним так же отчаянно, как этого желает он. Забывшись, Егор начал гладить лицо Ярославы. Потом, пристально глядя ей в глаза, наклонился, чтобы поцеловать. Коснувшись губ легким поцелуем, Егор вдруг почувствовал, что девушка отвечает ему. Мужчина углубил поцелуй, продолжая осторожно поглаживать голый участок кожи, выглянувший из под задравшейся блузки. Расстегнул пуговицы – одну, вторую, третью, осторожно сдвинул бюстгальтер. Пальцами коснулся напряженных сосков, погладил их, а затем снова посмотрел на Ярославу – та смотрела на него затуманенным взглядом. Егор обхватил губами ее сосок, легонько втянул, тело девушки выгнулось, она непроизвольно чуть-чуть развела ноги в стороны. Мужчина не преминул этим воспользоваться – тут же его рука нырнула под юбку, и, чуть сдвинув трусики в сторону, принялась ласкать нежные складки. Ярослава застонала, Егор поймал ее стон губами, и попытался ввести один палец внутрь. Почувствовав, что жена перестала отвечать на поцелуй и напряглась, Егор отстранился и посмотрел на неё – та смотрела на него испуганными глазами и очевидно, была на грани паники.
Егор обнял жену и принялся ее успокаивать:
– Не бойся, родная. Всё хорошо.
Увидев, что из глаз Славы текут слёзы, Егор осторожно вытер их костяшками пальцев, и, продолжая убаюкивать жену, спросил:
– Ты просто испугалась или я сделал тебе больно?
Ярослава уткнулась носом в его грудь и глухо произнесла:
–Нет, не больно. Просто мне вдруг страшно стало, я подумала – вдруг всё будет как тогда…
– Ну всё, всё – успокойся. Все в порядке, не плачь. Пойдем спать, мы сегодня оба устали.
Егору стоило больших усилий остановиться вовремя – уже два месяца, стыдно кому сказать, ему приходилось снимать напряжение перед сном в душе. Как подросток, честное слово. Учитывая темперамент амбиморфов, это практически подвиг по меркам его расы. До того момента, как Славка переехала в его дом, он пробовал воспользоваться услугами одной из прежних своих любовниц. Однако из этой затеи ничего не вышло – глядя на Тамару, по сути чужую женщину, ждущую его в постели в весьма провокационной позе в нижнем белье, Егор ничего не ощутил, кроме чувства брезгливости. Все желание тут же пропало, мужчина тут же, отговорившись срочными делами и извинившись перед Тамарой, попросту сбежал от ошарашенной любовницы.
Каждую ночь он теперь имел возможность обнимать свою женщину, но не имел возможности удовлетворить свои сексуальные потребности. Значит, правду говорят, что амбиморфы, встретив свою пару, становятся верными однолюбами на всю оставшуюся жизнь. Страшно было представить, что с ним будет, если не удастся сломать этот барьер, разделяющий его и Ярославу. Хоть в монастырь иди, так ведь не возьмут в монахи-то. От долгого воздержания от того и гляди в самом деле одичает.
Обняв Ярославу и устроив ее голову у себя на плече, Егор раздумывал над тем, как уговорить жену довериться ему и довести начатое до конца. Мужчина был уверен, что после этого девушка поймет, что он не несет для нее угрозы и дальше все пойдет как по маслу. Егор вспомнил, как соблазнял Ярославу еще тогда, когда они только начали встречаться и усмехнулся. Ей нравилось, это было так очевидно! Мужчина был уверен, что пожелай он тогда взять ее прямо в машине, она бы не сопротивлялась. Его девочка была тогда такая доверчивая и отзывчивая, он мог бы многому ее научить – постепенно, не пугая.
Всех людей в клубе проверили и нашли-таки засланного казачка – им оказался управляющий Антон. Оказалось, что раньше у этого молодчика была фамилия Антипов и был он никем иным, как единственным и горячо любимым сыночком того самого Антипова, который сливал информацию конкурентам и был причиной многомиллиардных убытков. Фамилию парень сменил еще после университета, оказавшись замешанным в какую-то нашумевшую историю с наркотой. Папашка его тогда отмазал, но, видимо, не совсем чисто получилось. Парень сменил фамилию в надежде, что если он не будет мелькать под фамилией «Антипов», то в приличном обществе о его участии в той истории постепенно забудут. Глупость, конечно. Только вот Егору было непонятно – как при приеме на работу в клуб СБ проворонила этот факт? Ведь первое, что всегда идет на проверку – это анкетные данные вплоть до смены ФИО, родственные связи, привлекался ли человек по уголовным статьям. Этот урод еще, оказывается и наркотой в клубе приторговывал. Осторожно действовал, мразь. Никто не заподозрил. По просьбе отца подлил Андрюхе отравы в кофе, и отправил к нему официантку с этим напитком. Обстоятельства сложились так, что в клубе в тот вечер Андрей решил сорвать злобу, вызванную препаратом, на той малолетней официантке. Не попадись она ему под горячую руку, возможно Андрей уехал бы в тот вечер из клуба и где-нибудь в другом месте кого-нибудь покалечил. А этот подонок продолжал бы свою подрывную деятельность еще неизвестно сколько времени.
А препарат занятный оказался – помимо агрессии и повышенного сексуального либидо, он вызывал ретроградную амнезию – Андрей четко помнил все только до того момента, как пришел в клуб. Он ясно помнил, как звонил Егору из машины, как вошел в клуб и поздоровался с охранниками на фейсконтроле. А потом вместо воспоминаний в голове какая-то мешанина из кадров и не разобрать – то ли это собственные воспоминания, то ли кадры из забытого некогда фильма. Все это Андрей поведал Егору сегодня в офисе. Стало быть, теперь нет сомнений – и Егор стал жертвой неизвестного отравителя, ведь в его памяти тоже провал вместо большей части того злополучного воскресного вечера. Впрочем, надежда вспомнить всё была, т.к. некоторые воспоминания все же всплывали, раздражало только, что процесс этот протекал крайне медленно, в то время как дорога была каждая минута.
Антиповых – и старшего, и младшего отдали на растерзание СБшникам. Обоим теперь предстоит погашать убытки, которые холдинг понес по их милости. Приличной работы теперь обоим не видать – Егор сделает так, что обоих даже сортиры мыть не возьмут ни в одно учреждение в Городе. Придется этим крысам распродавать активы – Егор дал им на это один месяц. С амбиморфами шутки плохи и Антипов знает это как никто другой.
Цель Антиповых ясна – скомпрометировать Егора и его ближайшее окружение, в идеальном варианте довести до безумия, до «дикой» болезни. Жертвой ярости Андрея, вызванным препаратом, мог оказаться любой человек, вызвавший недовольство амбиморфа.
Егору было ясно, кто является заказчиком и в чьих интересах действовал Антипов. Двоюродный дядя привык действовать исподтишка, таская каштаны из огня чужими руками. Он не мог позволить себе действовать открыто – авторитет Егора был непререкаем, а амбиморфы привыкли во всем полагаться на своего Главу. Олег Иванович Быстрицкий был труслив и жаден, как шакал. Однако, пока у Егора не было доказательств. Сегодня он сам допросит Антипова, возможно, тот знает что-то о лаборатории, в которой создан препарат. Невозможно создать наркотик такого уровня в комнате или гараже – требуются материалы, условия, инструменты, подопытные экземпляры, в конце концов. Все это требует ресурсов – времени, помещений, людей, электроэнергии. Мужчина поморщился – неужели родственничек опустился до того, чтобы ставить опыты над живыми разумными существами? Как давно он этим занимается? Если удастся это доказать, то речь пойдет не об изгнании, речь пойдет о смертной казни для всех, кто был причастен к этому преступлению. Формально двуликие, будучи юридически правоспособными наравне с людьми, несли такие же обязанности и имели такие же права, как и люди. И люди, и амбиморфы были равны перед законом. Однако, когда дело касалось внутрирасовых «разборок», правоохранительные и судебные органы зачастую закрывали на это глаза – мол, двуликие сами разберутся, как им следует поступать со своими соплеменниками. Поэтому, в случае, если существование лаборатории, в которой Быстрицкие ставят опыты над амбиморфами, подтвердится, смертная казнь для виновных – это решенный вопрос. Ни один порядочный амбиморф не выскажет ни слова против.
Очевидно, чего добивался Быстрицкий своими действиями – скомпрометировать Егора и его заместителя. Наверняка, в планах было подлить отравы еще кому-нибудь. Всплыви та история с Ярославой или Василисой в публичном пространстве – это повлекло бы за собой раздоры и недовольство в Роду. Если на главу Рода падет подозрение в том, что он стал жертвой болезни, то он будет смещён с поста главы в считанные минуты, никакой авторитет не поможет – ни его, ни покойного отца. Кроме того, в случае подобной огласки неминуем конфликт между людьми и амбиморфами.
В целом картина ясна. Остались только детали и доказательства. Кто подмешал эту отраву Егору? И когда? Ведь Егор в то воскресенье клуб не посещал, это удалось установить наверняка – записи с камер были изучены сразу после бегства Ярославы в январе. Ни на одной из камер Егор в тот вечер зафиксирован не был. Значит, все произошло в другом месте.
24.
С утра Ярослава проснулась в отличном настроении – ей снился сон явно о чем-то хорошем, но она не помнила точно, о чём. Кажется, там был Егор. Или не он? Девушка пыталась удержать сон в памяти, но как это часто бывает, он ускользнул от нее, оставив после себя только ощущение легкой эйфории.
Муж уже встал – в душе шумела вода. Слава посмотрела на часы – семь утра, ей тоже пора вставать и собираться на работу. Она чувствовала, что Егор недоволен тем, что она работает – чего стоил только тот разговор, когда он вынудил ее согласиться на машину с водителем. Но девушка не могла сидеть дома – мать с отцом были людьми старой закалки, небезосновательно были оба убеждены в том, что труд облагораживает даже обезьяну, а уж человека и подавно. Ярославу воспитывали в том же духе уважения к труду. Помимо всего прочего, девушка стремилась на работу в офис не только для того, чтобы трудиться и зарабатывать, но и для того, чтобы хоть как-то поддерживать общение с коллегами. Ей нравился дом Егора, но она чувствовала себя в нём одиноко – иной раз не с кем было и словом перемолвиться. И она пока еще не ощущала этот дом своим – несмотря на то, что Егор сказал ей в день свадьбы, в последние дни сомнения вновь начинали терзать душу.
Вот и вчерашний вечер не давал ей покоя. Ярослава не могла понять своего мужа – до вчерашнего вечера он не проявлял к ней никакого сексуального интереса. Она и себя не могла понять – радует её или огорчает сей факт. Ей казалось, что их супружество фальшивое, а раз так, то и дом не её, и живет она здесь на птичьих правах. А вдруг она здесь вообще только до того момента, как ребенок родится? Егор заявил ей как-то раз, что у амбиморфов разводов не бывает, но ведь она-то не амбиморф. Если она не интересна Егору как женщина, значит, он найдет себе другую? Ведь не будет же он соблюдать целибат всю жизнь? А может, у него уже кто-то есть. Или даже была другая женщина все это время. Тут Слава почему-то расстроилась и утренняя эйфория быстро сошла на нет.
Ярослава так некстати забеременела, вот Егор и вынужден был жениться, подстрекаемый чувством вины. При всем при этом девушка не была уверена, что готова к сексу – она пыталась представить себя и Егора в процессе, но нутро как будто сразу же покрывалось ледяной коркой. Ей показалось, что вчера все может получиться – девушка давно не испытывала дискомфорта в объятиях мужа, даже наоборот – ей было в них спокойно и уютно. Когда Егор начал ее целовать, она решила, что можно попробовать зайти дальше. Но все надежды пошли прахом – в самый ответственный момент Ярослава ощутила, как паника подкатывает и грозит похоронить ее под собой. Неужели теперь так будет всегда?
Услышав, что шум воды в душе стих, Ярослава быстро накрылась одеялом с головой. Ей было очень стыдно за вчерашнее – зачем Егору такая жена? Хотя, вообще-то это его вина, ведь раньше Ярослава не боялась.
– Вставай, соня! Или ты решила стать послушной женой и уволилась с работы?
– Не дождешься!
– Я так и предполагал. Как ты себя чувствуешь сегодня?
– Нормально. Я уже встаю.
Ярослава выбралась из-под одеяла, сунула ноги в домашние тапочки. И только после этого посмела взглянуть на Егора. Вроде бы он не выглядел злым. Муж стоял, прислонившись к двери ванной комнаты, и смотрел на нее пристальным голодным взглядом. И тут случилось что-то странное – глядя Егору в глаза, Слава почувствовала, как ее подхватывает и затягивает внутрь, словно в воронку тайфуна, непреодолимое желание. Она смотрела в его глаза, видела, как медленно и неотвратимо он приближается к ней, и всё, что она понимала – это то, что если он сейчас не прикоснется к ней, не возьмет ее здесь и сейчас, она просто умрёт, как умирают в пустыне заблудившиеся путники, лишенные воды.
Наконец-то он рядом. Ярослава почувствовала, как Егор проводит костяшками пальцев по ее скуле, затем большим пальцем проводит по губам. Его взгляд не отпускал её. Глаза в глаза и невозможно прервать этот контакт. Инстинктивно Слава обхватила палец мужа губами и пососала его. В ответ услышала стон и тут же оказалась лежащей на кровати на спине с задранной до поясницы ночнушкой, в которой легла вчера спать. Еще десять минут назад это испугало бы ее до обморока, но сейчас все было по-иному. Желание Ярославы ощутить Егора в себе, быть его во всех смыслах, заслонило собой все страхи и воспоминания. Она не думала, что так вообще может быть. Слава всегда была девушкой рассудительной и здравомыслящей, не склонной к импульсивным поступкам и бурному выражению эмоций. Чем, безусловно, с детства радовала маму, папу и учителей. Сейчас ее словно подменили, она не узнавала себя. Мгновение спустя никакой ночной рубашки на девушке уже не было – абсолютно обнаженная, она лежала перед Егором с разведенными в стороны ногами. Страх, стыдливость – все было забыто, место Ярославы заняла обезумевшая от похоти женщина. Егор встал на колени между разведенных ног жены, наклонился и стал целовать ее губы сначала нежно, потом все более напористо. Поцелуи Егора становились все более требовательными и даже грубыми. Но Славу это почему-то не пугало, наоборот – сейчас ей нужно было больше, сильнее, жестче. Она совершенно не отдавала себе отчета в том, что происходит. Все ее тело превратилось в один сплошной сгусток желания. Везде, где мужчина прикасался к ней пальцами, словно оставались горящие следы. Но это была желанная боль. Егор провел дорожку поцелуев от губ до развилки бедер, не обойдя вниманием грудь и живот, затем развел ее ноги еще шире в стороны. Когда Ярослава почувствовала, что Егор коснулся языком ее клитора, она громко застонала и выгнулась дугой – ее затопила волна оргазма. Егор продолжил ласкать ее языком, и Ярослава растворилась во второй волне.
Она еще не успела прийти в себя, как почувствовала, что Егор осторожно и медленно входит в нее. Девушка испытала незначительный дискомфорт, но сейчас она не придала ему никакого значения – она почувствовала, как вихрь жгучего бесстыжего вожделения снова подхватывает ее и несет. Егор двигался сначала осторожными, затем все более быстрыми и сильными толчками, оба были как голодные обезумевшие животные, дорвавшиеся до еды. Егор внезапно вышел из Ярославы, перевернул ее сначала на живот, потом дернув на себя, поставил на четвереньки и продолжил вбиваться в нее сзади грубыми быстрыми толчками. Через несколько минут, дождавшись, пока жена кончит, Егор с рычанием излился в нее и, упав на постель, стараясь не придавить Ярославу, притянул ее к себе.
Заметив, что девушка затихла, Егор перевернул ее на спину и напряженно вгляделся в лицо:
– Славка, все в порядке? Тебе больно? Скажи что-нибудь!
– Егор, что это было?!
– Видимо, последствия брачной связи. Я считал, что это только меня касается и связь односторонняя, оказалось, что нет.
Потом, подумав и нахмурившись, Егор продолжил:
– Либо это беременность повлияла.
Телефонный звонок оба услышали не сразу. Оба уставились друг на друга, а потом Егор схватил свой телефон – оба опоздали на работу на два часа.
– Так, Слава, ты сегодня остаешься дома. Тебе надо в себя прийти и вообще отдохнуть. Я постараюсь вернуться пораньше, и мы продолжим с чего начали.
– С ума сошел? Что я на работе скажу? Какую уважительную причину мне придумать?
– Сексуальное и психическое здоровье мужа – это, по-твоему, не уважительная причина? Я сам им об этом скажу, как раз сейчас заеду по пути.
– Что?! Нет!!! Ты меня опозорить хочешь?
– Да пошутил я, пошутил. Скажу, что отправил тебя в связи с производственной необходимостью в какую-нибудь командировку на две недели.
Тут Егор понял, что проговорился и прикусил язык. Да было уже поздно.
– В какую такую командировку? И какое отношение ты можешь иметь к моим командировкам? Да, и, кстати, давно хотела тебя спросить – почему мне выплатили больничные за две недели отсутствия, хотя я даже больничный лист не приносила?
Егор сделал возмущенное лицо:
– Ты это у меня спрашиваешь? Они выплатили – вот у них и спрашивай, нечего из меня виноватого делать. Согласен – это полное безобразие – выплачивать больничный прогульщикам, вопиющее нарушение Трудового Кодекса, но я-то здесь при чем?
Тут Ярослава не выдержала и рассмеялась.
– Не увиливай от ответа. Какая связь между тобой и «Домино»?
– Славка, тебе надо следователем работать, вцепилась – не оторвешь, ну чисто бульдог. «Домино» – одна из дочек «Альянса». А поскольку я являюсь председателем правления «Альянса», то смею надеяться, что к моему скромному мнению в твоей конторе прислушаются и забудут о твоем существовании на две недели.
– А потом?
– А что потом? Отдохнешь, привезешь своего Тимофея, обживетесь тут, как следует, а там видно будет. Сама подумай, если ты Тимофея привезешь, ему же тут одиноко будет без тебя. Он здесь ничего не знает, будет целый день один скучать. А так вы вдвоем будете, он быстрее привыкнет.
– А ты знаешь толк в мотивации.
– Ну еще бы! В председатели правления просто так не берут!
– Договорились! Но только потом, если я захочу выйти на работу, не вздумай мне запрещать!
– Хорошо. Если захочешь.
