– Так и есть.
– Это ты сложил ту великолепную надпись из костей на склоне гор?
– Кто же еще.
Она улыбнулась, остановилась и повернулась к нему, наклонила голову на бок и бросила на него кокетливый взгляд из-под ресниц.
– Мне понравилось! Невероятно красиво и оригинально. Даже не могу на тебя разозлиться сегодня! Сделаешь такую же еще, на нашу свадьбу?
– Прекрати, – Ларри с досадой отмахнулся. – И да, Эллина. Пусть мы обручены, но люди этих островов – мои люди. Они – под моей защитой. Ты и прочие келпи должны оставить их в покое. С этого дня и навсегда.
– А что же мы должны, по-твоему, есть? – искренне изумилась Эллина. Она высоко подняла брови, изобразив на своем лице крайнее недоумение.
– У вас достаточно другой пищи, не сочиняй, – жестко оборвал Ларри. – Это – мои люди. И если ты хочешь, чтобы наше обручение оставалось в силе – тебе придется это принять.
Эллина скривилась, но вынужденно кивнула. Слишком страстно желала она породниться с Килломарой и стать матерью темного наследника, предсказанного Черным пророчеством Властелина мира. В конце концов, что значат жизни жалких людишек в сравнении с властью надо всем миром! А Ларри хорош, выискался еще человеческий защитник! Проклятые отродья!
– Хорошо, – согласилась она, потом обняла его за шею и легко поцеловала в губы. – Мы идем домой?
– Ты возвращайся. У меня еще есть дела. Я вернусь ближе к началу нового цикла.
Эллина понимающе кивнула, разжала объятия и направилась прочь, а в следующую секунду обернулась черной пантерой с горящими оранжевым огнем глазами и гигантскими скачками понеслась к озеру.
Ларри остановился. Он ждал, и как оказалось, ждал не зря. Не прошло и пары минут, как пантера выскочила из зарослей и бросилась обратно, к дому Софи. Медлить было нельзя, он бросился наперерез, она не остановилась, напротив, бросилась на него, подмяла под себя, когтистые лапы раздирали кожу на плечах, а оскаленная пасть была всего в нескольких дюймах от его горла. В облике человека, да еще в мире людей, он многократно уступал Эллине силой, когда она вот так обращалась в дикого зверя. В отличие от него, она могла делать это по собственному желанию, когда вздумается, не подчиняясь лунным циклам. И все-таки Ларри что было сил сжал руками мощную шею зверя, пытаясь задушить пантеру, та захрипела, оскалилась еще сильнее, потом вырвалась и мощные зубы сомкнулись на его руке. Он вскрикнул от боли, а через несколько секунд пантера разжала челюсти, отошла в сторону. Мгновение спустя, Эллина уже сидела на земле рядом с ним. Он поднялся, смирил ее укоризненным взглядом.
– Я же сказал, эти люди мои, – Ларри зажал руками кровоточащую рану, благо крови немного – это его особенность.
– Я поняла, – огрызнулась Эллина. – Но девчонка должна умереть!
– Прекрати! Не стоит ревновать на пустом месте. Лучше посмотри, что ты устроила – изваляла меня в грязи и прокусила руку!
– Ничего, раны на тебе заживают быстро, – мрачно откликнулась Эллина. Она поднялась на ноги. Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза.
– Иди в Озерный город, – наконец твердо сказал Ларри. – И жди меня там. Эта девушка скоро выйдет замуж за кузнеца. Мне она не пара.
– Разумеется, потому что твоя пара – я, – взгляд Эллины несколько смягчился. – Ладно, как знаешь. Через некоторое время она вновь обернулась пантерой.
Ларри проводил ее взглядом, дождался, пока она скроется среди черных озерных вод, а потом сам вошел в воду, смыл грязь и кровь, а после направился в противоположную сторону, через поле и речушку, мимо кладбища и заброшенной церкви – к старому графскому дому. Он должен был убедиться, что хотя бы что-то хорошее есть в этой истории – что Беатрис Флетт на самом деле все еще жива.
Софи была права – сегодня действительно необычно ясный и солнечный день, и наконец-то, тепло. На северных островах такая погода – редкость!
Он шел мимо зеркально-черных озер, утопающих в желтых зарослях дрока, мимо болотного цвета замшелых скал, похожих на покрытых зеленой шерстью застывших, обращенных в камень троллей. Мимо долин, где сливались, переплетаясь, извилистые серебристые русла нескольких рек, мимо колдовских каменных пустошей, пестреющих кустиками вереска, загадочных, древних, какие существовали в целом мире лишь здесь, – на этих северных островах.
Он добрался до усадьбы спустя полчаса. Лесная ведьма стояла на крыльце в простом белом платье, ее длинные темные волосы были распущены и свободно падали на плечи. Она улыбалась ему счастливой улыбкой, но улыбалась лишь одной стороной рта. И, подойдя ближе, Ларри увидел, что у нее вовсе не синие глаза, как показалось при первой встрече. Нет, они совершенно фиалковые, почти фиолетовые! Точно такие же были у Идилис Доэрти, возлюбленной и жены его родного отца. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.
– Я рад, что ты жива, Беатрис Флетт, – сказал он, подойдя к ступеням и радостно улыбнувшись ей в ответ.
– Я рада, что ты все-таки пришел, Ларри МакНейл, – произнесла она. – Выглядишь еще лучше, чем прежде! Тюрьма пошла тебе на пользу. И спасибо, что спас меня.
– Во всей этой жуткой истории должно быть хоть что-то хорошее, – кивнул он.
– Я слышала про чудовище, истребившее половину острова, – вздохнула Беатрис. – Это было ужасно.
– Ты можешь не кормить меня завтраком после такого, – разрешил Ларри.
– Ну почему же… – в ее фиалковых глазах вспыхнули лукавые искорки. – Я так устала завтракать одна. Идем. Все скоро будет готово.
Она сбежала со ступеней и пошла по дорожке, Ларри последовал за ней. Пока они шли по тенистым зеленым аллеям, мимо покрытых мхом раскидистых деревьев, с которых казалось вот-вот спустятся разбойники леса, облаченные в зеленые наряды, он рассказал ведьме подробности своего пребывания в тюрьме, поведал о судьбе несчастного Оуэна, о надписи из белеющих костей…Беатрис внимательно слушала, не перебивая. В ее глазах застыли печаль и сострадание.
– Кем ты была до того, как стать графиней? – вдруг спросил он, резко остановившись.
– Лесной ведьмой, ты же знаешь, – она тоже остановилась и повернулась к нему, – Самой обычной бедной девушкой. Граф увидел меня как-то на опушке. Польстился на мою красоту и взял в жены. Но я была ему хорошей женой, честное слово! И по-своему любила его.
– Лесной ведьмой из какого клана?
– У нас нет кланов, – хихикнула она. – Мы же не благородных кровей! Не ровня вам! Мы ведем наш род от жрецов друидов. До вступления в брак меня звали Беатрис Доэрти, если тебе это интересно.
– Я так и думал, – он кивнул. – Понял по твоим глазам. У всех Доэрти были такие глаза… Скажи, Беатрис, слышала ли ты об Идилис Доэрти? Той, что жила возле родового замка МакНейл, по ту сторону горных хребтов, и тоже стала женой графа? Это было давно, очень-очень много лет назад…
– Нет, – ведьма покачала головой. – Не слышала. Она видно из другой ветви рода Доэрти, из тех, что ушли через горы на север… Говорят, их магия была куда сильнее нашей. Я почти ничего не умею. Но почему ты вспомнил о ней? Ты не можешь быть ее правнуком! У женщин Доэрти рождаются только дочери… Дочери-ведьмы с фиалковыми глазами.
– Так, пришлось к слову. Ты похожа на нее. На то, как ее описывали мои предки. У нее были такие же глаза. И такая же странная улыбка.
Беатрис улыбнулась снова, а потом вытянула руку, показывая:
– Смотри, вот он. Мост.
И перед глазами Ларри предстала вдруг идиллическая картина – узенькая речушка с быстрой черной водой, с берегами, заросшими камышом и осокой. Через нее был перекинут широкий горбатый мостик, весь увитый цветами и диким плющом. Посреди этого мостика, на самой верхней, пологой его части, располагался небольшой круглый стол, накрытый белой скатертью. На нем стоял серебряный кувшин с вином, и еще один – с молоком, лежало маленькое блюдо с фруктами, и побольше – с пирогами, а по тарелкам был разложен ароматный пудинг, который слуги неизвестно как успели приготовить в столь ранний час.
– Мы делали пудинг каждый день. Каждый день все эти два месяца. Мы ждали тебя, – пояснила Беатрис Флетт, заметив его удивление и угадав его причину. – Я ждала тебя.
Она произнесла эти слова с особым ударением, и он с удивлением взглянул на женщину, почувствовав вдруг повисшее в воздухе напряжение.
– Откуда ты знала, что я вернусь? – спросил Ларри.
– Поняла по твоему взгляду, – ответила она. – По тому, как ты смотрел на меня в ту ночь, когда мы встретились впервые…
Она продолжала смотреть ему в глаза, словно чего-то ожидая. Но он растерянно молчал и не двигался, и Беатрис Флетт продолжила.
– Я всего лишь лесная ведьма, к тому же уже не самая молодая…
– Не говори так, ты прекрасна! – начал было Ларри, но она быстро закрыла ему рот ладонью.
– Тихо! Не перебивай. У меня много недостатков. К примеру, я не могу стать женой другого графа, потому что не смогу подарить ему наследников. Я вдова, да еще и не способна рожать детей. Я почти забыла магию. Ничего другого не умею. Но я подумала, что возможно ты не откажешься погостить в моей усадьбе пару дней? Ведь и ты – не идеален, при всей своей красоте и силе, чего уж скрывать! У тебя тоже масса недостатков. Мы стоим друг друга.
Ларри задумался, почесал затылок, зарывшись пальцами в мокрые волосы.
– С таким-то завтраком я готов остаться и на пару недель, если уж ты даже замуж за графа пошла ради этого чудесного мостика! – согласно кивнул он. Его правда куда больше, чем мостик, вдохновила мысль, что Беатрис Флетт неспособна к деторождению, а значит – безопасна для мира, в отличие от других женщин, встречавшихся на его пути. Она была красива. И она была – Доэрти, возможно поэтому он чувствовал к ней странное, невероятно сильное притяжение? Или – она околдовала его?
– Нет, я не колдовала, – она снова угадала его мысли. – Ты сам так решил. Это твой выбор, граф МакНейл. Ты останешься, а потом уйдешь. А когда же вернешься снова?
Ларри ласково улыбнулся и осторожно коснулся ладонью ее щеки.
– Когда я вернусь снова, тебя уже не будет, графиня Флетт… Ведь ты, к сожалению, не бессмертна. Я должен идти к моей матери, она звала меня. В тех землях время идет иначе.
– Что ж, – в ее голосе послышалась печаль. Было очевидно, что его слова огорчили женщину, – Тогда не будем терять отведенные нам минуты. Завтрак остывает.
Ведьма взяла его за руку и повела к мосту. Они сели за стол и принялись за еду, глядя на быстро бегущую воду холодной горной речушки. Потом Беатрис Флетт отодвинула тарелку, подперла ладонью щеку и с улыбкой наблюдала за ним, пока он ел пудинг, можно сказать, разглядывала его.
– Пусть у меня нет того дара предвидеть, что у других дочерей рода Доэрти, – сказала она, наконец, – Но могу предсказать, что я – не твоя судьба, Ларри МакНейл.
– Разумеется, – он усмехнулся, зачерпнув еще ложку вкуснейшего пудинга. – Для этого не нужно уметь видеть! Это скажет и слепой! Моя судьба – мучения и перерождения… А если ты о женщине, вряд ли я смогу рассчитывать на кого-то кроме моей рыжеволосой невесты-келпи. Она – настоящая дьяволица и отличная мне пара! Зачем я тебе!
– Не думай за других! За судьбу, за бога! – возмутилась Беатрис. – Не смей думать за других! Неисповедимы пути Господни, и ты не знаешь, какая судьба тебе уготована!
Ларри поморщился, что ж, если ей хочется так думать, строить воздушные замки… Но сам-то он знает печальную правду. Он доел пудинг и отодвинул тарелку.
– Дара предвидения у тебя точно нет, – продолжил он. – А какой есть? Кроме метания огня?
– Еще я умею исцелять.
Повисло молчание.
– Может, исцелишь меня? – он осторожно накрыл ее ладонь своей, на его пальце поблескивало изумрудное кольцо.
Беатрис посмотрела в его глаза и снова увидела то беспросветное отчаяние, что она сразу заметила, едва он вернулся.
– От этой боли я исцелять не умею. Никто не умеет, – вздохнула ведьма, покачав головой. – Это плата за черные дела. Такую берет с нас Создатель.
Она медленно поднялась и подошла к перилам моста, облокотившись на них, посмотрела вниз, на бегущий по большим камням холодный поток. Ларри последовал за ней, потом приблизился и вдруг обнял ее, повернув к себе, почувствовав, что она затрепетала от его прикосновения. Беатрис Флетт подняла к нему бледное лицо.
– Ты же знаешь, – горько сказал он, – Что мы завтракаем здесь, на мосту. Любуемся бегущей водой и этими чудесными цветами. Едим вкусный пудинг и запиваем его чудесным вином… обмениваемся ничего не значащими словами и шутками, рассуждаем о судьбе и о божественном провидении… Кидаем друг на друга страстные взгляды, соприкасаемся руками, дрожим от волнения – лишь для того, чтобы забыть. Все вокруг, и этот завтрак на чудесном мосту – все лишь для того, чтобы забыть об огненной бездне стыда, что полыхает внутри нас. Внутри тебя, внутри меня… Но красота этого места, его иллюзорное спокойствие и безмятежность не помогут нам перестать вспоминать, не позволят не видеть больше то – что мы уже видели… За твою жизнь я заплатил сотней, тысячей трупов – и ты это знаешь! Ради того, чтобы ты жила, чтоб жили эти земли, – я выложил чудовищную надпись на склоне горы, которую ни я, и никто из потомков людей, живущих здесь, не забудет никогда. И завтрак на чудесном мосту не сможет заслонить стыд, не сможет унять муки совести. Если бы я мог расстаться с жизнью прямо сейчас, чтобы смыть позор со своего имени – с имени клана МакНейл, – я бы сделал это немедля! Но я не могу умереть и обречен вечно прятать страшные воспоминания за яркими красками цветов на перилах моста, за бегущей по камням прозрачной водой. За твоими глазами цвета фиалки… Наш необыкновенный завтрак на мосту – лишь бесплотная иллюзия, роскошное покрывало, скрывающее сожженные деревни, разрушенные замки, убитых людей, детей, лужи крови и костяную надпись… Лишь покрывало, чтобы спрятать срам. И ничто этого никогда не изменит.
– Знаю, – тихо ответила Беатрис. – Но не стоит об этом сейчас. Ведь мы не в силах ничего исправить. То, что сделано – сделал не ты, и это я тоже знаю.
С этими словами она потянулась и поцеловала его, Ларри крепче обнял ведьму из рода Доэрти.
– Пусть хотя бы у этой истории будет хороший конец! Ты жива. И ты сможешь защитить моих людей от келпи, если они все же вернутся… – после этих слов он замолчал, ответив на нежный поцелуй женщины.
У этой истории не было хорошего конца. Год спустя Беатрис Флетт была убита Эллиной, дочерью Озерного короля Бариана. Принцесса-келпи никому не прощала флирта со своим женихом, пусть и не сильно любила его. Стоя над телом убитой ведьмы, Эллина поклялась на ее крови страшной клятвой уничтожить каждую женщину, что осмелится встать между ней и Лоренсом МакНейлом. И она долгие годы успешно держала слово, пока не нашлась та, что обладала силой неизмеримо большей, чем сила, данная келпи.
Ларри похоронил Беатрис Флетт на вершине высокого, обрывающегося в свинцовое море утеса, под оглушительное завывание холодного ветра, и на ее могиле сложил каменный дольмен, ведь на могилах ведьм нельзя поставить креста. Стоя здесь, слушая песню волн, глядя на уходящие за горизонт просторы Атлантики, чувствуя капли дождя на своем лице, на и без того никогда не высыхающих волосах, он думал о той, кому принес несчастье, пытаясь спасти, и знал, что образ Беатрис Флетт навсегда останется в его мыслях бесплотным призраком, витающим среди других, тех, кто оставил эту жизнь для жизни лучшей.
В час, когда умерла графиня Флетт, последняя из рода Доэрти, с оглушительным грохотом рухнули камни Одинокой горы, расколов северный остров надвое и подняв в море валы до самого неба. И обрушились гигантские валуны, закрыв вход в тоннель, ведущий в Граничные земли. В тот же час магия добрых волшебниц, что долгие годы жили здесь, защищая островитян от темных сил, покинула Гебридские острова.
А дальше начались другие времена. Объединение северной страны горцев с Англией под властью все того же злосчастного Якова Стюарта, казнь законного короля Карла, битвы Кромвеля и бесконечные сражения шотландского народа за независимость, не закончившиеся и поныне. Ларри видел и помнил эти битвы, и павшие в них также остались вечно живыми в лабиринтах его памяти, казавшейся бездонной.
Средневековье ушло в прошлое, пролетела эпоха Просвещения, начался индустриализм. Побежали по рельсам железной дороги первые поезда, построили чудесное здание вокзала в Эдинбурге. Оживились портовые города, куда заходили теперь и гигантские пароходы, пересекавшие Атлантику, знаменуя собой растущее влияние могучего заокеанского континента, превратившегося из отсталой колонии в претендента на мировое господство. Неудивительно, ведь новое всегда вытесняет старое, таков закон. Началась и окончилась мировая война. Затем вторая. А Ларри все жил и жил, оставаясь прежним, для него не менялось ничто. Все также проходили бесконечные мучительные перерождения, во время которых валькирия озера – принцесса-келпи с огненными волосами, была рядом с ним, все также окрашивалась земля кровью жертв чудовища, но не здесь, не на этих островах. Ларри не появлялся здесь в обличие монстра после тех страшных дней, когда было сложено «костяное послание», как назвали это событие в легендах древности. Да и в обличие человека он появлялся в мире людей нечасто, зная, что лишь причинит страдания тем, с кем пересечется его дорога, как принесла встреча с ним гибель прекрасной графине Флетт.