Виктория Лукьянова
Скрывая чувства
– Валерия, не там вы видите врагов. Присмотритесь внимательно по сторонам. Я просто даю вам совет.
Я поднялась, подхватывая плащ и сумку.
– Не приближайтесь ко мне больше. Ни ко мне, ни к Марку. И будьте уверены, я не позволю никому причинить вред Марку. А теперь прощайте. – Уходя из ресторана, я не чувствовала ног.
* * *
Только когда за моей спиной закрылась дверь в квартиру, я смогла выдохнуть. Схватившись за лицо, я старалась не разрыдаться, но сил не оставалось, и тупая боль пронзила голову. Я поплелась в спальню и, не снимая одежду, зарылась в ворох одеяла и простыней, сгребая подушки, пытаясь спрятаться от звенящей пустоты, пульсирующей в голове.
Кажется, мне удалось уснуть, но из дремы выдернул приглушенный звук. Потянувшись, я достала смартфон.
– Марк?
– Добрый вечер, Лера. – Голос серьезный, официальный. Мне стало не по себе.
Нехорошие подозрения закрались в душу. Он знает. Дмитрий был прав, Марк все узнает рано или поздно.
– Привет, – тихо ответила, предчувствуя опасность.
Марк заговорил не сразу, но то, что он произнес, меня повергло в ужас.
– Лера, как прошел ужин с моим отцом? Вы обсудили с ним всё? Или у тебя есть и ко мне вопросы?
Тотальный контроль начинал выводить меня из себя, заставляя злиться еще больше. Но я держалась, сохраняя дыхание и эмоции под контролем.
– Не так, как ты подумал, – спокойно произнесла. – Скажи мне, почему все говорят о тебе как о монстре? Почему все жалеют меня и пытаются уберечь? Что, черт побери, происходит?!
– Может, стоит прислушаться к советам? Если не ошибаюсь, Дмитрий предложил тебе бежать. Так что, ты сбежишь? Или мне помочь?
Я промолчала. Не могла найти слов. Не могла выдавить из себя ни звука.
– Лера, нам нужно расстаться.
Слова словно выстрел. Боль пронзила меня. Нет, не головная. А та, что бывает в сердце, когда твой мир рушится в одночасье. Я знала эту боль. Свежие раны, оставшиеся там еще три месяца назад, не успели затянуться, как их вспороли вновь.
– Вот так, по телефону? – прошептала, ощущая, как по щекам заструились крупными градинами слезы.
– Да, – сухо ответил Марк.
Он уже принял решение, не спросив меня. Но готова ли я согласиться с ним?
– Скажи, почему? Что не так? – Я не просила ответа, слова срывались сами по себе с дрожащих губ. – Неужели ты хочешь расстаться по телефону?! – закричала я.
Замолчав, зажала рот рукой, чтобы никто не услышал всхлип, вырывающийся наружу. Два вдоха, один выдох – считала, борясь со слезами. Марк не скидывал вызов. Он слушал и ждал.
– У бывшего мужа было больше смелости, – гневно бросила. – Хотя бы признаться в своей измене, и решение о разводе он предпочел преподнести мне при встрече, а не по телефону. Не думала, что ты такой трус, – прорычала, выплевывая каждое слово.
– Лера…
Перебив Марка, я продолжила:
– Не смей ничего говорить сейчас, – твердо произнесла. – Когда вернешься, я буду готова выслушать твои доводы. И постарайся, Марк. Придумай веские причины для нашего расставания! Потому что сейчас это чертовски не убедительно!
Я сбросила вызов первая, а после отключила телефон, забросила его в дальний угол комнаты. Не уверена, что он остался цел, но в тот момент мне было плевать. Дикий крик сорвался с губ, и я упала в кровать, продолжая рыдать в голос. Эмоции захлестнули меня. Я тонула в слезах и отчаянно молилась, чтобы он вернулся. Однажды я потеряла того, кого любила. Во второй раз этого не произойдет. А в то, что Марк мне врал, желая закончить наши отношения – я была уверена. И я буду ждать его возвращения, чтобы устроить особый допрос с пристрастием.
Слезы не могли мне помочь. Они не помогли, когда уходил Антон. И сейчас я не верила, что бесконтрольные эмоции спасут меня.
Уверенная в своих силах, я покинула спальню и гордо прошествовала мимо охранника, который наматывал круги рядом с дверью.
– Все в порядке, – хрипло ответила я. – Передайте Марку Дмитриевичу, что я вполне себе жива и здорова. И жду его дома.
Не дожидаясь ответа от молчаливого истукана, я скрылась на кухне, где, к собственному удивлению, была готова разорить холодильник. В тот вечер я восполнила потраченные калории, не заботясь о последствиях, даже если меня вытошнит в белоснежный унитаз овощами, йогуртом и прочей едой, запиханной в урчащий желудок.
Пока я пировала на кухне, пару раз замечала, как охранник проходил мимо, заглядывая, что я творю. Но я лишь улыбалась ему с набитым ртом и опухшими красными глазами. Представляю, какой красоткой я выглядела в тот момент, но то ощущение, что наполняло меня, было самым правильным и необходимым.
Я заверила себя, что смогу пережить время вынужденной разлуки с Марком. И когда дождусь его возвращения, он узнает мою худшую сторону. Точнее то, что мне досталось от мамы.
Однажды, когда она была очень зла на отца, который вопреки ее пожеланиям, засадил двор ненавистными ей пионами, мама гоняла его по двору, размахивая полотенцем так, словно это был боевой меч. Не уверена, буду ли я гонять Марка по квартире, опасаясь, что меня могут скрутить его амбалы. Но то, что выскажу ему всё, о чем думаю – это точно.
Глава 31
Утром моей уверенности поубавилось, но сохраняя непроницаемое лицо со следами прошлых беспокойных дней, я отправилась на работу.
Когда я вошла в офис, в кабинет, где собрались все сотрудники, на меня посмотрели несколько испуганных пар глаз. Первым заговорил Саша, выступая вперед.
– Лера, что ты здесь делаешь? – Его голос был тихим.
– Что-то случилось? – Напряглась я, приближаясь к коллегам.
– Мы думали, ты уже знаешь, – вдруг проронила Женя. – Я им рассказала про вас с Марком, – добавила быстро она, и по моему телу пробежала дрожь.
Но на меня смотрели ни удивленно, ни завистливо или осуждающе. Только глаза испуганных людей.
– Что случилось? – твердо спросила, впиваясь взглядом в Сашу, стоящего ближе всех ко мне.
Он обернулся назад, словно ища поддержки у коллег, но когда понял, что никто не захочет говорить, сделал еще шаг вперед, протягивая мне свой планшет с раскрытой новостной страницей в браузере.
– Об этом сообщили примерно полчаса назад, – добавил он, когда я замерла, рассматривая фотографию искореженного автомобиля, стоящего на обочине дороги.
Черная машина, с изорванным кузовом, выдранными с петель дверями, покрытая грязью, стояла возле высоких деревьев, очерчивающих лесную границу с загородной дорогой. На белых подушках безопасности были следы. Слишком много багровых пятен.
Я посмотрела на название статьи, где сквозь выступающие слезы смогла разобрать ужасающую подпись: «Жуткая Авария: Марк Громов разбился на трассе!»
Я не верила и торопливо открывала новую вкладку. «Критическое состояние! Выживет ли Марк Громов после серьезной аварии на трассе?» Следующая: «На грани: владелец сети автосалонов не справился с управлением!»
– Нет, не может быть, – затараторила я, просматривая одну за другой фотографии, но нигде, кроме толпы незнакомцев и искореженного автомобиля, не могла найти знакомого лица.
– Он в больнице, – заговорил Саша, приблизившись ко мне вплотную.
Коллега потянулся за планшетом, вынимая его из моих дрожащих рук.
– В какой? – шепотом спросила, чувствуя, как силы покидают тело.
– В первой городской, в отделении скорой помощи, – добавил парень, пытаясь удержать меня за руку.
Но я резко развернулась и помчалась вперед, не разбирая дороги. Сквозь гудящий шум, который забился в моей голове, я слышала, как Саша и Женя кричат мне в след, пытаясь остановить. Уже около выхода меня догнал коллега, наспех натягивающий на себя куртку. Он подхватил меня под руку, не даваяупасть.
В этот же миг с парковки рванул внедорожник, в котором сидела охрана. Саша впихнул меня на заднее сиденье, усаживаясь рядом. Он не произнес ни слова, пока крепко держал меня за трясущиеся плечи. Машина резко тронулась, маневрируя в плотном потоке.
В тот момент я не плакала. Не рыдала. Просто тряслась от ужаса. И была уверена, что все это кошмарный сон. Вот только пробуждение никак не наступало.
* * *
Саша следовал за мной безмолвной тенью, пока я мчалась к больнице с уличной парковки, где осталась машина с охраной. Я не позволила им идти со мной, а вот коллега не стал спрашивать моего разрешения. Преодолев несколько помещений и коридоров, я добралась до крыла скорой помощи, откуда меня направили в хирургическое отделение.
Марк Громов поступил в больницу около двух часов ночи, и сейчас находился в операционной. Именно это мне удалось услышать от персонала, работающего в больнице. Я находилась в коридоре, нервно расхаживая из угла в угол под зорким наблюдением Саши, когда услышала знакомый твердый голос, зовущий меня по имени:
– Лера. – Виктор не был удивлен моему появлению, гневно взирая на стоящего чуть поодаль от меня хмурого мужчину.
Саша встретился с непроницаемым взглядом Никольского и только пожал плечами, не собираясь тому объяснять, что он здесь делает.
– Что с Марком? – выпалила я, резко приблизившись к Виктору.
Тот отступил назад, поднимая руки в оборонительном жесте. Наверное, сейчас я выглядела как разъяренная фурия, но меня совершенно не волновало то, что окружающие нас люди могут подумать.
– Пойдем со мной, – спокойно произнес Виктор, указывая в сторону приоткрытой двери. Там находился чей-то кабинет, но я не смогла рассмотреть таблички. Саша сделал пару шагов, когда был остановлен Никольским, запретившим тому идти за нами.
Оказавшись в просторном и безлюдном кабинете, я обернулась, заметив, как Виктор закрывает за собой дверь. Он проследовал в сторону небольшого коричневого дивана, на который аккуратно присел, предлагая и мне занять место рядом с ним. Но я не хотела приближаться к нему, и выбрала пустой стул, стоящий около одного из столов, заваленных бумагами.
– Что с ним? – вновь повторила свой вопрос, крепко сжимая ладони.
– Марк на операции, – сухо ответил Виктор. – Пока она не завершится, я ничего не могу сказать.
Отвратительный тошнотворный ком поднялся к моему горлу, и я часто задышала, вспоминая окровавленные подушки безопасности и искореженный черный металл.
– Что там произошло? – всхлипнула, борясь со слезами, которые текли из глаз, оставляя мокрые дорожки на белых щеках.
Виктор отвернулся от меня, пока я буравила его мутным взглядом.
– Не справился с управлением, – спокойно произнес он. – Лера, что ты здесь делаешь?
– Что значит «не справился с управлением»? – мой голос звенел в ушах. – Ты же сам запретил ему садиться за руль, выделив охрану!
Виктор резко обернулся, посмотрев на меня.
– И что это за вопросы? Неужели ты думал, что я не приеду, когда узнаю об этой аварии? – голос дрожал, переходя то на крик, а после резко на хрип.
Никольский снял очки и посмотрел на меня теперь уже расфокусированным зрением. Наверное, настолько отвратительно я сейчас выглядела, допрашивая его, что смотреть на меня было противно.
– Ты думал, что он бросит меня? – внезапная мысль всплыла в разрывающемся на осколки мозге. – Поэтому он и звонил вчера? Но нет, я отказалась от его решения разбежаться по звонку, – лицо исказила злая ухмылка.
Я подскочила со стула, не обращая внимания, как он завалился назад, с грохотом падая. Я заметалась по комнате, ругаясь так, как никогда не позволяла себе.
– И почему вы решаете за меня? – сейчас мой голос был тверд и бескомпромиссен. – Кто дал тебе право осуждать меня, указывать, как мне поступать? Сначала запугивал, потом настраивал Марка против меня. И не смей перечить, я уверена, что так и было! Еще и этот Громов-старший… Угрозы, предостережения. А Ира? Моя подруга решила, что я разрушила ее жизнь.
Кажется, последние слова поставили в тупик Виктора, но он продолжал следить за мной, не произнеся ни слова.
– О чем говорил Дмитрий? – Виктор напрягся, спрашивая меня.
– Не твое собачье дело! – огрызнулась, подходя к нему на опасное расстояние. – Я требую, чтобы ты перестал вмешиваться в мою жизнь!
– Нет, мое дело. – Виктор медленно встал, угрожающе нависая надо мной. – Все что касается семьи Громовых – мое собачье дело, а вот ты лишняя.
Его слова резали слух, заставляя испытать мучительное желание закричать, только бы не слышать этот твердый ледяной голос.
– Не лишняя, – выпалила я. – И буду оставаться таковой, пока Марк не поправится и не выйдет из больницы. И ему придется постараться убедить меня, что он не испытывает ко мне никаких чувств, иначе загремит на больничную койку вновь!
Лицо Никольского исказила жуткая гримаса, заставив меня замолчать на мгновение.
– Ты говоришь так, будто уверена, что Марк перенесет операцию, – произнес он, продолжая смотреть на меня. – Но ты не видела его. Того, что с ним случилось в аварии.
Я ощутила, как земля уходила из-под ног.
– Что с ним? – заскулила, когда крепкие руки мужчины схватили меня, удерживая тело на весу.
– Тебе лучше вернуться в Башню и ждать результатов, – сухо ответил, продолжая крепко до боли сжимать мои плечи в своих стальных руках.
– Что с ним?! – закричала, вырываясь. – Пусти же! Я должна оставаться здесь. Отпусти…
– Лера, – глухо произнес Виктор, прижимая меня к своей груди. – Замолчи и уезжай.
Но я продолжала вырываться и брыкаться, выкрикивая проклятия. Понимала, что бороться с Никольским мне не по зубам. Он сильнее однозначно.
– Нет, отпусти! – закричала я и неожиданно замолкла, когда Виктор резко приблизился ко мне, склонив свою голову.
Его тонкие прохладные губы закрыли мой рот в жестком поцелуе, не позволяя издать ни слова, ни вскрика. Он притянул меня, сжимая в твердых объятиях, лишая последнего воздуха. Я рванула назад еще раз, вырываясь от ненавистного прикосновения. Виктор больше не сдерживал меня, разжимая руки и позволяя отойти.
– Что ты творишь? – охрипшим голосом заговорила, утирая рот от остатков поцелуя.
Никольский впился взглядом в мой жест, явно понимая, что я испытала. Он жестко улыбнулся, отвечая на вопрос:
– Заткнул тебя. – Пожал плечами так, словно ничего и не произошло.
Достав из кармана телефон, он быстро набрал сообщение и спрятал его вновь, подняв взгляд на меня.
– Значит, заткнул? – уточнила я и, сделав пару шагов вперед, резко занесла руку, сильно ударив Виктора по лицу.
Звук от пощечины разрезал тишину, заполнившую кабинет. Никольский удивленно уставился на меня, а после прикоснулся к губе, на которой появилось маленькое красное пятно. Тонкая струйка крови не спеша потекла вниз, которую мужчина размазал двумя пальцами.
– Тебе меня не заткнуть, – не успела я произнести этих слов, как в кабинет ввалились мои охранники, с подозрением посматривая на нас.
А подозревать можно было многое, тем более, когда перед ними я предстала, пылающая от гнева с дрожащей рукой, и их работодатель с окровавленной губой.
– Отвезите Валерию Алексеевну в Башню и не выпускайте из квартиры, – скомандовал Виктор, повернувшись к охране.
Парни утвердительно кивнули, направляясь ко мне. Я же продолжала стоять, не намереваясь покидать больницу. Если только меня увезут силой, о чем и сказал Виктор, когда заметил, как я попятилась назад.
Охрана окружила меня, схватив под руки и потащив к выходу, но я крикнула, привлекая внимание Виктора:
– Никольский, помнишь наш разговор? Ты сказал, что будешь защищать Марка, но ты не сдержал своего слова. Помнишь, что я ответила?
Мужчина кивнул.
– Я сказала, что буду делать это же. И молись, Никольский, чтобы Марк вышел из больницы на своих ногах, иначе я придушу тебя. Ты понял? Я придушу тебя, Никольский!
* * *
Выводили меня из больницы силой, почти волоча по коридорам. Я ругалась, требуя отпустить. Никто не посмел вмешаться, даже Саша, который появился вскоре, как я покинула кабинет в сопровождении амбалов, оставляя за закрытой дверью своего личного врага.
Покидать больницу я не желала, но спрашивать моего мнения никто не хотел. Зная, что где-то там оперируют Марка, я была готова на все, чтобы только найти его и оставаться рядом. Но у Никольского были другие планы, и теперь, запертая в машине, я рыдала, пока меня под конвоем доставляли в квартиру, которая теперь станет тюрьмой.
Саша не поехал с нами, да его и никто не звал. Ведь указаний относительно парня не было, поэтому моей охране он не был интересен. Я только надеялась, что у него не появится проблем с Никольским, иначе придется еще защищать и парня от нападок финансиста. А сейчас я готова была на многое.
Но моего запала хватило ненадолго. Оказавшись в запертой квартире, я поняла, как мне страшно. Страшно от того, что Марк может не вернуться сюда. Каждая вещь, что окружала меня, давила воспоминаниями. Простыни в постели пахли его одеколоном, на кухне стояла его любимая черная кружка. А в гардеробе висели десятки дорогих костюмов.
Забравшись в гардероб, я тихо плакала, надеясь, что среди его вещей смогу почувствовать его присутствие. Но стены давили, и я решилась выползти из комнаты. Да, именно выползти. Идти я уже не могла. Ноги отказывались слушаться, став тяжелыми.
Прикоснувшись к одному из ящиков, я скользнула взглядом по стеклянной поверхности, за которой стройными рядами лежали коллекционные часы Марка. И даже те, которые он никогда не оставлял здесь. Те самые, которые они заказали с друзьями. Я достала их, потянув за кожаный ремешок. Застегнув застежку на своей руке, побрела дальше, решив, что так он будет рядом со мной. Но почему они здесь? Торопился, когда уезжал и забыл? Забыл ли или оставил специально?
Зазвонивший телефон заставил подорваться с места. Я отыскала смартфон, в надежде, что мне хоть кто-нибудь сообщит о состоянии Марка. Но входящий звонок оповещал, что мои родители требовали внимания. Нажав на кнопку, я поднесла телефон к уху:
– Алло, – послышался взволнованный голос мамы. – Лерочка, это мы.
– Да, мама, слушаю, – хриплый звук срывался с губ.
– Папа видел в новостях, что Марк попал в аварию.
От упоминаний моего кошмара я сжалась, забившись в угол спальни.
– Это правда он? Марк Громов?
– Да, это он, – подтвердила я.
– Лерочка, почему ты нам ничего не сказала? Почему не позвонила? – затараторила мама. – Если бы отец не смотрел новости, мы даже не узнали, что там у вас произошло. С тобой все в порядке?
– Он был один в машине, – простонала я, понимая, что совсем не в порядке.
Мама тяжело вздохнула, собираясь спросить следующее:
– Что с Марком?
– Я не знаю, мам, – зарыдала, крепко сжимая телефон. – Мне никто ничего не говорит. Выгнали из больницы и заперли в квартире. Мама, я не знаю, что делать!
– Деточка моя, – прошептала она, всхлипывая вместе со мной. – Может, нам приехать с отцом? Только скажи, и завтра утром мы будем у тебя.
Я покачала головой, прохрипев в ответ:
– Не надо. Я подожду результатов. И позвоню вам, как что-нибудь станет известно.
– Хорошо, Лерочка, – проговорила мама. – Обязательно позвони. Мы будем ждать новостей. И дочка, – на мгновение мама замолчала, – верь. Все будет хорошо.
– Спасибо, – тихо ответила я, сбрасывая вызов.
Верить – всё, что оставалось у меня сейчас. Вернувшись в кровать, я свернулась калачиком, положив рядом телефон, и оставалась там, пока меня не потревожили голоса, доносившиеся из коридора.
– Лера! – звонкий голос Вероники наполнял пустую квартиру, отражаясь от стен. – Где ты?
Девушка быстро перемещалась по коридору, открывая все двери по пути. И вот в конце, когда она добралась до спальни, Ника ворвалась в комнату как ураган, грозя смести все на своем пути.
– Вот ты где! – сказала она, приблизившись ко мне. – Ты как?
Она скинула с себя куртку и быстро забралась в кровать, заключая меня в свои нежные теплые объятия.
– Лера, – всхлипнула Ника, сдерживая в своих руках мое бьющееся в истерике тело. – Прости, что не приехала сразу. Мы были в больнице.
– Как он? – выдавила через слёзы, поднимая голову.
– В реанимации. Но Вик ничего не говорит, – огрызнулась она. – Черт, все время умалчивает! Из него и слова не вытянуть. А почему ты не в больнице?
– Он выгнал меня. Охрана силой увезла, – прохрипела я, прижимаясь к девушке.
– Когда-нибудь я засуну Никольскому очки в задницу, чтобы сидеть было больно, – пробурчала она. – Я приехала вместе с Кириллом. Он нас отправил сюда, – уточнила девушка, намекая на Виктора. – Роберт тоже в больнице. Боб обещал, что позвонит сразу, как что-нибудь узнает.
– Хорошо, – кивнула я, пытаясь вытереть слезы с мокрых щек.
Остаток дня я провела вместе с Никой, которая не оставляла меня дольше чем на пару минут. Кирилл был с нами, но большую часть времени проводил то с охраной, то в кабинете Марка. Мы получили пару вестей от Роберта, в которых тот сообщал, что все было без изменений. Марк находился в реанимации. Операцию перенес хорошо, но прогнозов пока никто из врачей не давал.
Утром пришли плохие новости. Точнее, это были новости из газет. Я проснулась от возмущенного приглушенного голоса Ники, ругавшейся с братом. Кирилл пытался усмирить ее гнев.
– Что случилось? – прошептала, выбравшись из постели и отыскав спорящих ребят в кабинете Марка.
– Мы разбудили тебя? – спросила Вероника, приближаясь ко мне.
– Нет, – солгала я. – Так что случилось? О чем вы спорили?
– Да ничего серьезного, – вдруг мягко заговорила Ника, а Кирилл слишком быстро закивал, пытаясь спрятать включенный планшет.
Я направилась к парню, протягивая вперед руку. Просить дважды мне не пришлось. Он передал мне планшет, в котором была открыта страница сайта местной газеты. Заголовок не предвещал ничего хорошего.
– Что это значит? – удивилась я, не веря собственным глазам. – Кома? Смерть мозга?
– Это глупости, – махнула рукой Ника, приближаясь вновь ко мне. – Журналисты навыдумывают, чтобы поднять рейтинги. Мы звонили уже Роберту и Виктору. Врачи такого не говорили. Так что прошу, Лера, не читай новостей.
– Мне нужно в больницу, – зашептала я, теряя равновесие.
Кирилл подбежал, помогая Нике поддержать меня. Уже на его руках я вернулась в спальню, где девушка успокаивала меня, заставляя выпить воды.
– Лера, нам нужно ждать, – ее мягкий голос усыплял меня. – Прошу, отдохни и поспи. Я разбужу тебя, когда мы получим новости из больницы.
Сопротивляться у меня не было сил, и я сдалась на милость девушки, подворачивающей под меня одеяло. Следующие три дня я провела в неведении, в бесконечной дреме, просыпаясь изредка, когда Ника кормила меня, мыла и укладывала в кровать обратно.
Что происходило за стенами спальни, я не знала, но периодически слышала голоса. Голоса разных людей, но родного и желанного голоса среди них так и не было.
* * *
Сквозь сон я услышала тихий скрип двери и подумала, что Ника вновь идет меня будить. Наверное, настало время для очередной кормежки. Я хотела повернуться, но тело отказывалось шевелиться. Почувствовав, как рядом со мной прогнулся матрас, я воспротивилась просыпаться, отпихивая от себя теплые руки.
Но руки были слишком сильными и крепкими, тяжелыми, с тугими жгутами мышц. С длинными пальцами. Это не руки Вероники, которые за последние дни я успела досконально изучить.
Распахнув резко глаза, в приглушенном свете ночников я разглядела лицо мужчины. Лицо ночного гостя. Крик сорвался с моих губ, но их резко заткнули длинные пальцы, не позволяя издать ни звука.
– Привет, моя девочка, – прошептал гость, склоняясь ко мне ближе, заключая в самые нежные и жаркие объятия.
